скачать книгу бесплатно
Смерть мертвым душам!
Андрей Валентинович Жвалевский
Евгения Борисовна Пастернак
Время – детство!
В самой обычной библиотеке царят тишь да гладь, а книги живут своей, отдельной от людей жизнью. Все меняется с появлением молодой практикантки Киры: она хочет непременно вернуть читателей в библиотеку, а книги – читателям. Сначала библиотечная братия – и книги, и люди – воспринимают новенькую в штыки, но вскоре находятся проблемы поважнее. Вызванный на спиритическом сеансе второй том «Мертвых душ» Гоголя быстро захватывает власть над книгами и людьми – методы его при этом дьявольски эффективны, а цели туманны и зловещи. Когда разбит авангард сопротивления, а библиотеку вот-вот закроют…
Спасение, разумеется, прибудет – не чудесное, а очень естественное и современное. Но до него еще нужно дожить и дочитать эту захватывающую историю – и дочитать непременно с удовольствием, а никак не через силу.
Через силу читать вообще нельзя.
Андрей Жвалевский, Евгения Пастернак
Смерть мертвым душам!
© Андрей Жвалевский, Евгения Пастернак, 2016
© Александра Николаенко, иллюстрации, 2016
© Валерий Калныньш, оформление и макет, 2016
© «Время», 2016
* * *
Глава 1. Лед тронулся
Валя одним махом взлетела по ступенькам к бабушкиной библиотеке. Ступеньки были старые, и ходить по ним было страшно – особенно когда на них блестел февральский ледок, – зато не страшно было летать. Валя давно наловчилась оттолкнуться от первой, вторую и третью перепрыгнуть, потом еще раз оттолкнуться от четвертой, но не в центре, а в углу, где плитки не такие потрескавшиеся, и если все правильно рассчитать, то приземлиться можно прямо перед дверью. Если повезет, то на ноги. Если как обычно, то… короче, как обычно.
Валя с трудом оттянула старую дверь, всунула между ней и косяком портфель, чтоб не прихлопнуло, и быстренько вытерла испачканную ладонь о пальто. Ушибленное колено саднило, но не сильно. Бывало и хуже.
– Валюша, это ты?
Девочка вздрогнула и проскользнула вперед. Колокольчик над головой звякнул, кот под ногами мявкнул.
– А кто ж еще… – буркнула она, а потом крикнула: – Я, бабушка!
– Коленки целы?
– Ну… Почти…
Валя, прикрывая колени портфелем, вошла в кабинет, где за столом сидела бабушка. Она у Вали была самой-самой настоящей – в большой серой вязаной кофте. И пирожки у нее были наивкуснейшие. С капустой. И яблоками. А свои ослепительно седые волосы бабушка после юбилея начала собирать в правильный бабушкинский пучок. «Мне теперь, – смеялась она, – шестьдесят с хвостиком».
Бабушка достала термос с супом и раскладывала на столе столовые приборы.
– Я мыть руки! – отрапортовала Валя, отшвырнула портфель в угол и отправилась в туалет.
В зале абонемента на нее со всех сторон уставились книги. Как только Валя заходила в любое помещение библиотеки, книги начинали на нее таращиться. Раньше она ругалась, просила отвернуться и не висеть над душой, но со временем привыкла.
Ну книги и книги. Смотрят и смотрят. Молчат же!
Хотя иногда Вале казалось, что книжное молчание сгущается, становится таким выразительным, что прямо дух захватывает. В такие моменты хотелось взять в руки какую-нибудь книгу. Наверное, чтобы отвлечься. Или чтоб убедиться, что они не живые, не кусаются и не могут говорить.
Валя провела рукой по корешкам пятой полки, выше она не доставала. Встала на носочки. Достала до краешка шестой. Почему-то сегодня именно эта, недосягаемая полка манила ее со страшной силой.
Валя подтащила лесенку, влезла на нее, схватила с полки книжку и жадно распахнула на первой попавшейся странице.
«В продолжение рассказа Остап несколько раз вскакивал и, обращаясь к железной печке, восторженно вскрикивал:
– Лед тронулся, господа присяжные заседатели! Лед тронулся»[1 - Илья Ильф и Евгений Петров. Двенадцать стульев.].
Валя посмотрела в окно. Когда стоишь внизу, дома загораживают горизонт, но отсюда, со стремянки, виднелся краешек городской речушки, затянутой темным льдом. И – вот совпало! – именно тогда, когда Валя бросила взгляд на реку, лед на ней треснул и вздыбился.
– Что ты там делаешь?! – удивилась бабушка, выходя из кабинета. – Немедленно слезай!
Валя слезла, но медленно.
– Баб! Со мной книжка разговаривает! Она сказала, что лед тронулся – и он тронулся! То есть треснулся! Вот смотри!
Как назло, книжка захлопнулась.
Но бабушка поверила на слово. По крайней мере, торжественно кивнула:
– Конечно, книжки с нами разговаривают. Я-то знаю! Я уже тридцать шесть лет их слушаю!
Валя все-таки пыталась разыскать вещую страницу. Не столько для бабушки, сколько для себя. Однако книга раскрылась на совершенно других словах:
«В этот день бог послал Александру Яковлевичу на обед бутылку зубровки, домашние грибки, форшмак из селедки, украинский борщ с мясом первого сорта, курицу с рисом и компот из сушеных яблок»[2 - Илья Ильф и Евгений Петров. Двенадцать стульев.].
– Вот видишь, – сказала бабушка, – даже книжка говорит тебе, что пора перекусить!
Междуглавие 1. Напрасная трата времени
– Не понимаю! – Если бы у Энциклопедии были плечи, она бы ими пожала.
А так – глубоко и презрительно вздохнула.
– Не понимаю! Жизнь и без того коротка. Сырость, солнце, жучки, дети – все они ведут нас в могилу, так строит ли тратить драгоценные секунды на общение с… этими?!
Под «этими» Энциклопедия – и не она одна – понимала ничтожных людишек, что копошатся там, внизу.
– Да! Измельчали людишки! – гаркнул с нижней полки дряхлый том с колосящейся рожью на обложке. – Русский человек издревле тянулся к книге, а теперь?
– Русский человек, – строго поправила Энциклопедия, – издревле был неграмотен…
– А кто притащил неграмотность на Русь, а? – «Ржаной» том, казалось, сейчас перепрыгнет через проход между шкафами и вцепится обидчице в переплет. – На Руси издавна писали на бересте! Издавна!..
– А еще сбор макулатуры! – сказал Ильф-и-Петров, прерывая историческую дискуссию.
Патриотически настроенный том закашлялся от возмущения. Толстую Энциклопедию передернуло так, что переплет затрещал.
– А макулатура тут причем?! Причем тут эта гадость?!
– Ну как же? Придут дети за макулатурой, посмотрят, какие книги потолще…
– Они не посмеют! Я – Эн-ци-кло-пе-ди-я! Кладезь! Выверенное хранилище знаний…
– …которое никто не открывал уже два года, – снова влез Ильф-и-Петров.
Энциклопедия задохнулась от возмущения.
– Дурак! – сказала она неинтеллигентно. – И затея твоя дурацкая! Не о чем с людьми разговаривать! И незачем!
– Потому что духовности нет! – поддержал недавнего противника «ржаной» том.
Ильф-и-Петров тихонько хихикал.
Энциклопедия крикнула наверх, где солидно выстроились собрания сочинений:
– Эй! Классики! А вы что скажете?
– А что тут говорить? – неохотно ответил один из томов Толстого. – Все уже сказано. Читайте нас. А всякую ерунду новомодную не читайте.
Толпа серийных книжек с когда-то яркими, а теперь захватанными обложками невнятно загудела на нижней полке, но Ильф-и-Петров их оборвал.
– Макулатуре слова не давали! – прикрикнул он.
Серийные испуганно замерли.
– Скучно же… – вздохнул Ильф-и-Петров. – Читают нас мало, а так хочется поговорить.
Глава 2. «Если идти все прямо и прямо…»
Ник брел куда глаза глядят.
Хотя нет, глаза глядели строго вниз, в утоптанный снег. Он бы с удовольствием провалился сквозь этот снег – не от стыда, а просто от тоски. Скоро каникулы, полкласса поедет в Питер, а он останется дома – у мамы опять нет денег.
Ник сердито пнул какой-то пакет, попавшийся под ногу.
Из пакета неожиданно вылетела книга, раскрывшись на ходу и суетливо шелестя сотней крылышек. Ник заинтересовался и пошел поднимать.
Это оказалась книжка с простеньким рисунком на обложке – анимешного вида пацан в длинном плаще и со шпагой в руке. Причем на шпагу он опирался, как на трость, а плащ расширялся книзу, как ласточкин хвост.
Ник пролистнул несколько страниц и застрял на строчке:
«…Если идти все прямо да прямо, далеко не уйдешь…»[3 - Антуан де Сент-Экзюпери. Маленький принц (перевод Норы Галь).]
«Точно, – подумал Ник, – прям как я».
Он подул на забившуюся между страницами грязь, похлопал по обложке – и заметил под ней картонку. На секунду ему представилось, что там лежит забытый кем-то конверт с деньгами, но это была всего лишь библиотечная бумажка, на которой отмечают срок выдачи и возврата книги. А на титульном листе красовался полустертый штамп библиотеки…
* * *
Заметив у входа всклокоченного мальчишку в мятой куртке и потрепанных джинсах, Елена Степановна сразу насторожилась.
– Вот, – сказал мальчишка, не размениваясь на «здрасьте». – Это ваше.
Он сунул книжку ей в руки и развернулся, чтобы уйти.
– Погодите! – остановил его удивленный голос. – Не хотите чаю?
Елена Степановна и сама не понимала, зачем вдруг обратилась к этому неумытому пришельцу на вы, но это сработало. Ник покосился на нее, медленно кивнул и повернулся. Не до конца, вполоборота, словно собирался сбежать при первой возможности.
Они пили чай довольно долго и разговаривали. То есть говорила только Елена Степановна – про то, что в библиотеку никто не ходит, кроме пенсионерок; что по штату положен хотя бы еще один библиотекарь, а его все не присылают; про внучку, которая хоть как-то веселит бабушку. Ник только кивал и глотал пирожки. Правда, имя свое назвал.
Когда он уходил, Елена Степановна попросила:
– Ты еще приходи, ладно? Ты мне очень понравился!
Ник покраснел и молча шмыгнул за дверь.
Бабушка осторожно протерла мягкой, чуть-чуть влажной тряпочкой «Маленького принца», которого считала давно и безнадежно потерянным, и спросила его по старой привычке библиотекаря:
– Ну что, придет Никита сюда еще раз?
Книга раскрылась на словах:
«И снова он покраснел. Он не ответил ни на один мой вопрос, но ведь когда краснеешь, это значит “да”, не так ли?»[4 - Антуан де Сент-Экзюпери. Маленький принц (перевод Норы Галь).]
Междуглавие 2. Дома
– Кого я вижу! Неужели это вы, дорогой Принц! Вы вернулись! А мы были уверены, что вы застряли где-то в домашней библиотеке.
– Трудно это назвать библиотекой, но, да, я застрял. Жаль, никто меня так и не открыл за все это время. Честно говоря, я сбежал. Совершенно невыносимо находиться в доме, где кроме тебя только рекламные газеты и учебники.
– Но учебники – это уже немало.
– Дорогая Алиса, если б ты их видела! У них нет фантазии, они шуток не понимают. Я пытался научить их играть в ассоциации, но так и не смог объяснить правила игры. Вот с чем у вас ассоциируется слово «труба»?
– Оркестр!
– Нота!
– Конец света!
– Незнайка!
– Водопровод!
