скачать книгу бесплатно
Я отвалился от монитора, где разгоралась перепалка между Лавтеррором и Кэтти, подогреваемая шкодливым Великим Драконом. Похоже, меня беззастенчиво развели. Но ведь корочки у мужика были вполне правдоподобные. Хотя что я знаю о корочках? Практически ничего. Вполне могли фуфло из картона вырезать и мне за настоящее впарить. А смысл? Чего ради было приходить ко мне домой и разыгрывать цирк, который тут же вскрылся? Может, наводчик?
Я мысленно оценил материальные богатства, которые мог увидеть потенциальный наводчик. Самым ценным предметом интерьера был мой комп. Который, как все считают, полное рожно. М-да…
Пришлось спускаться на третий этаж, к Димону, разбираться на месте.
Дверь открыла заплаканная Димина мама. Я насторожиться не успел, как она на меня набросилась:
– У вас следователь был? Что вы ему сказали про Диму? Он же от вас такой… такой пришел!
– Почему от меня? – растерянно возразил я. – Он уже ко мне такой пришел…
Женщина смотрела на меня, как Гейтс на пингвина, – с искренней ненавистью.
– Это все ваши компьютеры! Целыми днями мальчик над компьютером! Ни у кого голова не выдержит, а Дима – он очень впечатлительный! А ваши компьютеры ему жизнь поломали!
– Погодите…
Я хотел возразить, что к компу Димона никакого касательства не имел, разве что сетку к нему тянул. И уж тем более не заставлял ее сыночка резаться в шутеры с утра до ночи. Но возразить мне не дали.
– Ты! Ты виноват! – женщина была уже в истерике, брызгала слюной и бестолково взмахивала руками под самым моим носом. – Глаза залил и приходит тут! Ты водку хлещешь, а Диму сумасшедшим объявили! Сволочь!
Она закрыла дверь с таким хрустом, что вокруг дверной коробки обозначилась отчетливая трещина. Я поморгал немного, приходя в себя, развернулся и пошел прочь. Про себя я повторял упреки Диминой матери и возмущался их несправедливостью. Какая водка? Вчера пиво, сегодня коньяк…
Потом спохватился: при чем тут упреки? Женщина в панике, на всех бросается, ее пожалеть надо. Худо другое – Ацкий Демон все-таки в психушке. Или в КПЗ. Но кто же тогда влез под его ником?
Дома я, горя праведным гневом, полез проверять IP-адрес Ацкого Демона. Он продолжал активно консультировать всех желающих по поводу «Рефлекса». Проверил. Перепроверил. Ацкий Демон вошел с адреса Димона. Это было совершенно невозможно. Я вдруг представил, как Димина мама, филолог в третьем поколении, узнав, что сына арестовали, торопливо врубает его компьютер, входит под именем Ацкий Демон и начинает резвиться…
– Чертовщина какая-то, – произнес я вслух.
Мама, как на грех, услышала.
– Что такое, сынок?
– Ерунда. Программа сложная попалась.
– Какая программа?! – мама выговаривала мне больше по обязанности. – Выходной день! Ну-ка выключай компьютер и иди погуляй!
Обычно на такой заботливый диктат я отвечал мягкой улыбкой, говорил: «Ага, пять минут…» – и снова погружался в монитор по плечи. Но на сей раз молча выключил компьютер (если честно – просто усыпил) и пошел одеваться. Вот тут мама забеспокоилась:
– Юрочка! Что случилось? Тебе плохо?
– Нет, мам… устал просто. Ты права, надо прогуляться.
Мама провожала меня округлившимися от изумления глазами.
Гулял я часа два, выветрил весь алкоголь, но ничего так и не надумал. Зато смог рассудить трезво – а что, собственно, случилось? Ну сорвало у Димона крышу. Жалко, конечно, но что тут поделаешь. Это теперь дело медицины. Кто-то вошел в сетку под его айпишником? Тоже, если подумать, не чудо. Люди правительственные сайты хакают, а уж IP подменить…
Но по возвращении компьютер решил пока не будить. Надо себя ограничивать. Я конечно, не Димон, по двадцать часов кряду монстров не гоняю, но все равно. Буду беречь здоровье.
5
В понедельник все проблемы с призрачным Димоном выдуло из головы нормальным производственным процессом. Кто-то где-то опять накосячил, тестировщики мышей не ловили, проект вместе не собирался, начальник орал на всех, кто оказывался в зоне поражения. Наорал и на меня. Я конструктивно возразил в том смысле, что раз так, то вот мое заявление об уходе. Он в течение пяти секунд подписал, разорвал, обозвал меня штрейкбрехером, одумался, заменил «штрейкбрехера» на «дезертира»…
Короче, не до мистики мне было. На этой неделе заканчивались все сроки по сдаче проекта, а америкосы – они тупые. Они не понимают, что «практически готово» – то же самое, что «готово». Им подавай, видите ли, работающий продукт, причем в те сроки, которые обозначены в договоре.
Четверо суток мы бились с проектом, как Гондор с Сауроном. Уходили в девять и возвращались в девять. Две последние ночи я и трое моих «правых» рук ночевали в офисе.
И сделали! Работал, как швейцарские часы! Всю пятницу тестеры гоняли его без жалости, но проект выдержал, не заглючил и был торжественно переслан заказчику! И знаете, что ответила эта американская морда? «О’кей, все получил, деньги будут переведены после проверки в течение двух банковских дней». Это вместо: «Парни, я в вас верил!», «Вы гении, русские программеры!» или хотя бы «Ну вы, блин, даете!»
Тупой прагматизм и монетизация духовных ценностей.
Зато шеф на радостях показал приказ – со следующего месяца я из и.о. превращаюсь в полноценного начальника! Наши все радовались, кричали ура и подбрасывали меня в воздух. Думаю, это было лишним. Два раза я ударился о плафон – потолки у нас чудовищно низкие. Вечером шеф угощал меня в кабинете представительским коньяком и философствовал: мол, штатовцы бездуховные, а у наших столько духу, что хоть на экспорт продавай. А в среднем получается нормально.
Он еще много чего-то умного говорил, но я не услышал – уснул прямо на директорском столе. Надо отдать шефу должное: до дома меня доставил на такси и лично передал маме из рук в руки. Она сначала перепугалась, увидев мое безжизненное тело на плече у представительного мужчины в два часа ночи. Однако начальник веско представился, объяснил причину моего пассивного состояния – и до кучи рассказал, какой я молодец, быстро расту и скоро займу его место. Во всяком случае, так его спич поняла мама. Я крепко спал.
В субботу дрых до полудня. Встал легкий и благостный, комп включать не стал. Сияющая мама поила меня зеленым чаем (сама упорно пила черный, сколько я ее ни приобщал) и вслух мечтала, как мы заживем, когда я стану большим начальником, куплю отдельную квартиру и женюсь. Я быстренько допил чай и смылся. Что-то мама в последнее время обильно на мозги мне капает насчет женитьбы.
В лифте ехать не стал, спустился по лестнице – неторопливой походкой никуда не спешащего человека. Вышел…
…и обнаружил нашего Лавтеррора, который изображал Пизанскую башню. В том смысле, что стоял под заметным наклоном, упираясь головой в стену дома. У его ног валялось что-то омерзительно кровавое. Сам Лавтеррор был бледен, как вампир на диете.
Я подошел поближе и вздрогнул. У ног Лава лежали растерзанные кошки. Две. Или три. По этим ошметкам понять количество бедных созданий было трудно.
– Это Катины, – сказал Лав.
Я вообще перестал что-либо понимать. Катька была объектом ухаживания Лава. То есть в чате они постоянно ругались, но потом Лавтеррор (в миру Никита Быстров, студент первого курса Политеха) всегда покупал букет и шел извиняться к Кэтти (в миру Катька Никанорова, студентка первого курса педа). И всегда был извиняем, напоен чаем… и, возможно, что-то еще у них было, но это не моего ума дело. А потом они опять ругались в чате. Иногда до матерщины.
Но чтобы Лав вот так расправился с любимыми котами любимой девушки!..
Видимо, я очень выразительно посмотрел на Никиту, потому что он торопливо замотал бледной (он кучерявый блондин) головой.
– Нет-нет! Это не я! – успокоил он меня, чтобы тут же огорошить. – Это она сама!
– Катя? – спросил я, чувствуя, что глаза от изумления расползаются по лицу.
Он кивнул.
– Выбросила своих котиков в окно?
– Сначала оторвала им головы, – прошептал в ответ Лав и отвернулся.
Я стоял и растерянно смотрел, как парня тошнит прямо под окна.
– Всех пятерых? – тупо спросил я.
Зря спросил. Лав не очень был расположен к беседе. Я повернулся к останкам, и меня самого замутило. Нет, кажется, кошачьих голов было все-таки две. Гадость какая!
– Только двоих, – ответил Никита, тяжело дыша, – остальных я отбил. Их… похоронить надо… а то чего они тут…
Мы вместе собрали в пакет, который обнаружился у Лава в кармане, останки и отнесли на помойку. Никита заикнулся было о могиле, но я его отговорил. Где мы их зароем? В песочнице? В общем, отнесли, постояли немного, а потом Никита вдруг заплакал. Я чуть не поперхнулся.
– Я ей нахамил… Она обиделась… Пишу – не отвечает. На мобилку звоню – сбрасывает. Я купил тортик, пошел… Она открывает, а у нее глаза…
Он несколько раз сжал и разжал кулаки, пытаясь показать Катины глаза. Не очень понятно, но я сразу догадался. Как у Димона.
– Стальные, – подсказал я.
Он вскинулся:
– Ты ее видел, да?
– Не ее. Ну, так она открыла, и что?
– Я прощения прошу. Она молчит. Я тортик протягиваю. Она не реагирует. А у нее кошки кричат. Она меня дослушала, к кошкам поворачивается и говорит так спокойно-спокойно: «Как вы меня все достали, поиграть по-человечески не даете!» Взяла свою серую…
Дальше он ничего уже не говорил. Только рот кривил и сопли растирал по лицу. Я отвел Лава домой (его родители, слава богу, где-то в гостях были), уложил, вернулся к себе.
Там я врубил комп и открыл чат. Ацкий Демон и Кэтти активно чатились.
Мне все больше и больше не нравился этот странный «Рефлекс».
6
В воскресенье зашел к Ване и начал осторожно расспрашивать – в какие шутеры народ режется, как вообще дела и не случилось ли с кем-нибудь несчастного случая? Ванечка выслушал меня с присущим ему хладнокровием, а потом сказал, не повышая голоса:
– Сука ты, Юрец. Ты почему меня сразу не предупредил?
Мне стало зябко. Я живо представил себе, как Ванечка запускает «Рефлекс», доходит до зеркальной комнаты, останавливается, всматривается в отражение… и наливается сталью. А потом… что потом? Крушит все вокруг? Я боязливо огляделся. Кругом царила разруха, но покрытая пылью и паутиной. Если Ваня тут и буянил, то уже довольно давно.
– Что башкой вертишь? Почему не предупредил, что игрушка уже ломаная?
Оказалось, что по моей наводке Ваня нашел эту «ацкую стрелялку», но не сел в нее играть, как сделал бы любой нормальный человек, а полез внутрь разбираться. Я, конечно, тоже люблю в коде ковыряться – но антиотладка… Это вещь для фанатов. Что-то вроде восстановления облика человека по форме его черепа.
В результате Ванюша обнаружил в «Рефлексе» следы чьего-то вмешательства: некто (он почему-то подозревал меня) довольно варварским образом взломал защиту. А Ваня любил ломать защиту сам, причем аккуратно и красиво. Поэтому удовольствия от предвкушаемого взлома игрушки не получил, за что и ругал меня всякими заковыристыми эпитетами.
Ваня ругался, а я чувствовал себя все лучше и лучше.
– Ты чего ржешь? – хмуро спросил Ваня.
– Да так… думал, что там вирусы…
– Спокуха! У меня Нод!
Мы немного поспорили о сравнительных недостатках и несравненных достоинствах Касперского и Нода, потом Ванечка показал мне свой ноутбук, на котором одновременно работали три антивирусные программы.
– Смотри, сейчас Каспер Нода заборол… А вчера наоборот!
Это чем-то напоминало гладиаторские бои, на которых вместо гладиаторов по недоразумению выпустили львов – каждый из антивирусов обнаруживал конкурента, считал его злобным вирусом и бросался уничтожать. Конкурент отвечал тем же.
В общем, развлек он меня. Или я сам поскорее старался забыть весь этот ужас. Я так бы и ушел с легким сердцем, если бы Ваня сам не напомнил:
– Так чего ты там спрашивал? Какие такие несчастные случаи?
Пришлось рассказать. Я говорил осторожно, стараясь придать всему происходящему юмористический оттенок, но выходило не слишком убедительно. Ну нет ничего юмористического в отрывании голов собственным кошкам! Ваня не стал подозревать меня в сумасшествии. Наверное потому, что и сам был не очень нормален.
– Допустим, это не совпадения, – сказал он. – Допустим, и Демон, и Кэтти пострадали от программы… Гм… Психотропный шутер… Хотя… почему бы и нет?
Он задумался. Я ждал. Пока он рассуждал здраво, но почему-то споткнулся.
– Без пива, – вздохнул Ванечка, – совсем не думается.
Я спохватился.
– Я сейчас! Тебе какого?
– Ты не думай, – строго сказал Ванечка, – я не халявщик какой-нибудь! Следующий раз я проставляюсь.
«Ага, – подумал я, – с первой зарплаты». Денег у гениального программиста Ванечки не бывало по определению.
– Да ладно, – сказал я, одеваясь, – у меня и повод есть. Шеф приказ подписал.
– Так ты теперь начальник… – Ваня почесал переносицу. – Тогда пива не надо. Коньяк надо.
Принесенный коньяк подействовал на него исключительно ободряюще. Я даже бутылку еще не открыл, а Ваня уже сообщал мне свои соображения.
– Во-первых, два случая – еще не статистика. Надо выяснить, кто из твоих… и из моих уже прошел эту комнату. Поговорить с ними в реале. Поговорить с соседями…
– Где у тебя рюмки? – спросил я.
– Рю-ю-ю-юмки! – насмешливо протянул он. – Свою водку будешь из рюмок глушить. Вон там, в старом корпусе бокалы посмотри.
Действительно, в покрытом плесенью корпусе от компьютера нашлись два классических коньячных бокала. Тоже все в плесени. Я пошел на кухню мыть посуду. Ваня последовал за мной, но помощь не предлагал.
– Во-вторых… – Ванечка уставился в потолок и затих.
Я проследил его взгляд. По потолку по-хозяйски полз большой паук.
Я домыл бокалы и понес их в комнату. Хозяин двинулся за мной, упрямо рассматривая потолок. Я уже начал побаиваться, что Ванечка все-таки запустил игрушку и попал под шаманство зеркальной комнаты.
Налил. Протянул Ване бокал. Тот принюхался, очнулся и закончил мысль.
– «Во-вторых» очень сильно зависит от «во-первых». Надо собирать статистику.
И мы принялись собирать статистику. Я и не предполагал, до чего у Ванечки обширные связи среди админов городских локалок. Часа два мы коннектились с народом, выясняли, где уже появился «Рефлекс», кто в него играл, не было ли каких-нибудь происшествий с этими людьми.
Выяснилась странная штука: стрелялка появилась как бы сама по себе и сразу во всех сетях. Уже неделю ее гоняли по всему городу… и происшествий с людьми хватало. Кто телевизор из окна шуганул, кто мамины кактусы в капусту порубал… а один чел с красноречивым ником Slabak установил рекорд Медунивера по швырянию гранаты на дальность. Физрук пришел в восторг, а друзья откровенно офигели. Единственное, что мог Слабак бросить до этого – бычок в урну, да и то, как правило, недобрасывал.
По отдельности каждый случай являлся курьезом. Но все вместе, как верно заметил Ваня, – это уже статистика. А еще из этой статистики торчало два совсем не курьеза: поджог автомобиля и избиение хулиганов. Поджог можно было еще списать на пьяное ухарство, хотя поджигатель вроде как был трезвый – стоял рядышком и любовался, как горит соседская машина. Даже не отпирался и на следующий день деньги за машину отдал. А вот избиение хулиганов выглядело сюрно: стояли мужики под окнами, пиво пили. И песни пели. Народные. В полночь. Жители первого этажа не выдержали, высунулись и начали задавать парням наводящие вопросы: знают ли те, который час, и все ли у них в порядке с мозгами. В ответ певцы-пивцы сообщили жителям первого этажа много интересного и значительно большей этажности. Словом, обычная бытовуха, которая обычно заканчивается приездом полиции. Но на сей раз традиционный сценарий был нарушен. В разгар полемики из подъезда выскочил пацаненок лет четырнадцати и молча ввалил таких люлей парням, что у тех пиво из ушей пошло. Для справки – парней было четверо, и не слишком они были пьяные. А паренек живет на восьмом этаже, и окна его выходят на противоположную сторону.
