скачать книгу бесплатно
– Орлы! – сказал тренер. – Соколы! Одним видом задавите соперника! Но!
Он поднял коротенький палец.
– Одного вида мало! Нужно еще кое-что уметь. И сегодня мы начнем изучать самое важное, без чего немыслима борьба самбо.
Тренер выдержал паузу.
– Мы будем… падать!
Правильно падать оказалось не так просто. Нужно было сильно шлепать рукой по ковру. Чем сильнее, тем лучше. Когда тренер убедился, что новички более-менее поняли технику, приказал:
– Отрабатываем! Десять раз на левый бок! Десять на правый! А потом еще по десять! Я в вас верю, сынки! Вперед!
Примерно на двадцатом падении Слава начал ловить кайф от процесса. Это было так бессмысленно – падать и вставать, снова падать и вставать.
Славик и не заметил, куда провалились полчаса тренировки.
– Закончили отработку! – скомандовал тренер. – Все молодцы. Особенно…
Неожиданно он направил палец на Славку.
– Фамилия? – строго спросил тренер.
– Слава, – ответил Славка.
– Редкая фамилия! – одобрил тренер под смешки пацанов. – Но гордая! Слава Славе! Если все будут падать, как он…
И он снова выждал многозначительную паузу.
– Станем чемпионами? – не выдержал кто-то из парней.
– Нет. Но руки точно не переломаете. А теперь любимое развлечение будущих чемпионов – общая физическая подготовка!
Славка вдруг понял, что ему очень приятно. Хотя и похвала какая-то странная. Но все-таки. Он даже честно пытался отжиматься и «делать пресс», но это у него получалось явно хуже, чем падать на ковер.
*
Надя четырнадцать лет не оставалась без дела. Выклеивание фотографий в бесконечных альбомах не в счет – это была просто отдушина, чтобы не свихнуться. Даже когда Славик был в школе или спал, она постоянно следила за данными, которые передавал Славкин браслет. Это давало ощущение нужности. А теперь следить было не за чем.
Теперь альбомы помогали ей убивать время. Надя пересматривала старые альбомы, перечитывала подписи: «Слава, тебе четыре годика. Врач разрешил сходить в зоопарк. Ты так смеялся, глядя на обезьянок, что пришлось быстро уйти. Но ты был так счастлив… Я всегда буду помнить тебя таким».
«Тебе 11. Неужели это твой последний день рождения?»
«12 лет. Господи, спасибо за еще один год, который ты нам подарил!»
Альбомов было много – как только она узнала диагноз Славки, фотографировала его каждую секунду. Боялась, что эта секунда последняя. А вечерами, когда сынок засыпал, она сортировала распечатанные мужем снимки, вклеивала их в строго определенном порядке, под каждым ставила дату, время, описание. Электронные копии хранила, но не особенно им доверяла – ей нужны были реальные доказательства того, что у нее был сын.
По этому «вахтенному журналу» можно было восстановить жизнь Славы буквально по часам – чем она и занималась теперь, когда диагноз сняли.
Она ныряла в альбомы с головой, как только Слава уходил в школу, а Сергей на работу, и выныривала в обед, когда нужно было кормить Славика. Сколько лет она мечтала о свободной минутке. Сейчас она не знала, куда девать свободные часы.
Сегодня утром она первый раз после возвращения из Израиля зашла на родной форум. Форум, в котором провела последние тринадцать лет жизни. Она нашла его, как только вернулась из больницы с эпикризом, в котором корявым врачебным почерком было написано «синдром Зайцера». Тогда она еще плохо себе представляла весь ужас этого диагноза, он обрушился потом. Но ее поддержали, с ней разговаривали ночами, ее утешали. Такие же мамочки, как она, мамочки «зайчиков».
Сначала их было пятнадцать человек, из того, первого, состава; сейчас осталось только трое. Еще с двумя Надя поддерживала отношения, но неохотно. У обеих после смерти «зайчиков» оставались еще дети, здоровые дети. И до недавнего времени Наде это казалось предательством. Как можно улыбаться и быть такой счастливой на фото, когда ты потеряла ребенка? Как можно вообще после этого заводить еще детей?
А вот теперь Надя панически боялась зайти и выяснить, что, пока она тут читает книжки, там продолжают умирать дети. Надо было написать правду о Славке сразу, как только узнала, еще в Израиле. Но тогда шок был настолько велик и было так страшно сглазить, что Надя не могла заставить себя зайти на форум.
А сегодня решилась. Просто почитать. И хорошо, что решилась, потому что первое, что она увидела, это фотография Славки. Ушедшие дети висели у них на главной странице. Надю аж заколотило от ужаса. Она написала: «Девочки, Слава жив!» На нее тут же посыпались восторги и приветствия, фотография Славки мгновенно исчезла, ей написали, что Ира, мама Юры, рассказала, что Славку не взяли на лечение, а поскольку Надя не появлялась, они подумали самое плохое. Вопрос, что же случилось, так и висел в воздухе, но мамы «зайчиков» никогда не задавали таких вопросов. А Надя все тянула и тянула, все никак не могла заставить себя написать правду.
*
Разбудил Сергея звонок мобильного. В начале седьмого. Надя на своей половине кровати нервно заворочалась. Сергей хотел уже сбросить, но звонил мэр, подписанный в адресной книге Сергея «Валерка» – еще с тех времен, когда они сидели за одной партой.
– Ты охренел? – спросил мэр придушенным голосом.
– Что? – и в самом деле сильно удивился Сергей.
– Не знаю, кто тебе это напел, – ответил мэр, – но это все вранье до последней буквы!
– Что вранье? – не понял Сергей.
– Не ожидал от тебя… – и в трубке раздались короткие гудки, тут же сменившиеся тишиной.
У Сергея возникло очень нехорошее предчувствие. Он осторожно, чтобы окончательно не разбудить жену, встал, подхватил ноутбук и отправился на кухню.
Там он первым делом открыл собственный сайт.
Последний пост гласил: «Стариков выгоняют на улицу». И фотография дома престарелых, который располагался сразу за городской администрацией. «Городские власти, – сообщалось в новости, – решили слегка расшириться. И, недолго думая, загребли под себя дом престарелых. Старики? Ну, видимо, поживут, пока тепло, на улице, а как похолодает, перемрут потихоньку…» И дальше в том же духе. У Сергея от огорчения разболелись зубы – он себе такого разухабистого слога никогда не позволял. А уж последняя фраза: «Вы же понимаете, что эту информацию я узнал из первых рук, от человека, которого считал своим другом» – заставила треснуть кулаком по столу.
– Не шуми! – шикнула на мужа Надя, которая незаметно материализовалась на кухне. – Ребенок спит.
«Я им всем расскажу, – пронеслось в голове Сергея, – они сто раз пожалеют…»
В голове возникла противная рожа Климова. И прозвучали его последние слова. Сергей бросился в гостиную и достал папку с договорами. Покупатель сайта не врал: за разглашение любой информации о договоре, «в том числе, но не ограничиваясь, информации о самом факте сделки», грозил штраф. Огромный. В десятки раз больше, чем сумма договора.
Сергей посидел, подышал и решил пока не пороть горячку. И, раз уж все равно проснулся, для разнообразия прийти на работу пораньше.
*
Надежда почти не преувеличивала, когда называла место работы мужа многотиражкой. Эта газета и правда когда-то была заводской, но завод закрылся, и его «Заводскому гудку» грозила бы гибель, если бы не Сергей. Он тогда сразу пошел к Валере, который впервые выдвигался в мэры и с удовольствием «купил себе газетку», а уж потом, когда Валерку избрали, проблем с рекламодателями не было. Все знали, что Сергей – друг градоначальника, и в поддержке никогда не отказывали. Ну и городская казна каждый год подкидывала «на развитие независимой прессы».
С тех пор немногочисленные читатели звали «Гудок» «газетой Веселова», хотя он там был не главредом, а всего лишь вечным замом. Но спонсоры предпочитали вести переговоры именно с Сергеем, что главреда всегда нервировало.
Пока он дошел до родного обшарпанного здания, ему успели позвонить человек десять знакомых. Все уже читали и поздравляли с «бомбой». Сергей отвечал скупо и односложно, а в перерывах пытался дозвониться до мэра. Валера трубку не брал.
Сергей забился в кабинет и лихорадочно шарил по интернету. Весь город, все, у кого был компьютер или смартфон, перепостили «бомбу». Никаких других первоисточников у новости не обнаружилось. Впрочем, они и не требовались.
«Веселов знает, что говорит! – писали люди друг другу. – Он же одноклассник мэра!»
И даже хвалили: «Видишь, не посмотрел, что старый друг! Режет правду-матку! Молодец!»
Правда, тут же ставили диагноз: «Идиот, мэр ему этого точно не простит».
Внезапно позвонил сам городской голова. Сергей схватил трубку и затараторил:
– Погоди, Валера, я сейчас все объясню!
– Ничего не надо объяснять. Просто сними пост. И дай опровержение!
– Но я не могу…
Мэр не стал дослушивать и бросил трубку.
До конца дня Сергей так и не смог до него дозвониться.
*
Вернувшись домой, он застал Надю в том же халате, который видел на ней еще утром. Видимо, даже в магазин не выходила. Надя сидела, уткнувшись в очередной Славкин фотоальбом. Еще штук двадцать альбомов лежало рядом на диване.
– Надь, – сказал Сергей предельно мягко, – ты бы себе работу нашла.
– Тебя что-то не устраивает? – поинтересовалась жена.
– Меня не устраивает то, как ты себя чувствуешь. – Сергей сел на подлокотник кресла и обнял Надю. – Ты же киснешь… протухаешь.
Жена вырвалась из-под руки.
– Раньше ты говорил, что я молодец, а ты в состоянии сам нас обеспечить.
– Не переводи в деньги, Надя! Раньше Славка… у Славки был тот диагноз. Теперь его нет. Да и вообще…
Надежда ощетинилась:
– Что вообще?
– Даже тогда, когда был диагноз… ты же думала о будущем? – тихо сказал Сергей. – Чем ты собиралась заняться потом?
– Когда потом? – спросила Надя.
Сергей понял, что хватит жевать сопли.
– Слушай, сейчас диагноз снят, можно назвать вещи своими именами. Мы знали, что Слава проживет еще год-два. Ты знала. Ты же думала о том, что ты будешь делать дальше?
– Как ты можешь так говорить, как ты вообще можешь об этом говорить? – закричала Надя и зажала уши руками.
– Но теперь-то… – Сергей снова попытался ее обнять, она снова вырвалась. – Слушай, нам нереально повезло, у нас здоровый сын. Вся жизнь впереди. А ты сидишь дома и перебираешь старые альбомы.
– Ты опять? Ты опять выгоняешь меня на работу? Я, между прочим, четырнадцать лет тебе сына растила, это я не спала ночами, это я от каждого его шороха просыпалась…
– Хватит, – не выдержал Сергей, – хватит истерить. Не хочешь работать – не работай. Но я тебя умоляю, займись чем-нибудь. С тобой в одной квартире находиться невозможно.
И он вышел из комнаты, с трудом удержавшись, чтобы со всей дури не врезать по стопке старых альбомов.
*
Слава довольно быстро понял, что если в школе не отсвечивать, то тебя не трогают. Он приходил, забивался в угол, третья парта у окна, и старался не шевелиться. На переменах выходил из класса последним, быстро переходил к новому кабинету и забивался в угол там.
Соседка по парте с редким именем Роза пыталась с ним разговаривать, но он так нахамил ей в ответ, что она после первого же урока пересела к подруге. Славик выдохнул с облегчением. Терпеть рядом девчонку он был не в состоянии. Их и так было слишком много. Невыносимо много. Он их не понимал и панически боялся. Когда Роза на самостоятельной работе по математике, проходя мимо, оставила на его парте листик с полностью решенным вариантом, он не знал, что делать. Догнать? Выкинуть? Швырнуть листок ей в спину? Но самостоялка была такая сложная, а математику Славка так не любил, что не удержался и списал. Но от Розы после этого стал шарахаться сильнее, чем от всех остальных.
После школы Слава приходил домой, там его ждала с обедом мама, он ел и шел лежать в свою комнату. Лежал там до прихода отца, тот, под причитания мамы, что «ты его переутомляешь, он и так еле живой», выгонял сына на тренировку или просто на прогулку. Слава не сопротивлялся.
Отвечать у доски по-прежнему было тяжело, но зато Славка отрывался на письменных работах. Он-то думал, что на своем индивидуальном плане обучения сильно отстал от остальных, а оказалось, что он, мягко говоря, не последний ученик в классе.
Однажды классная даже отдельно похвалила Славкино сочинение.
– Очень личная получилась работа, молодец! Такое чувство, что Слава сам на время превратился в главного героя.
Славка криво усмехнулся. Джека Лондона он вообще любил. А «Мексиканец», по которому писали сочинение, был, по мнению Славы, лучшей вещью писателя. После «Мартина Идена». Он часто перечитывал этот рассказ, представляя себя таинственным Риверой, который «работает на Революцию». Так что да, Татьяна Павловна угадала – Славка и сам немного превратился в мексиканца.
– Пятерка с плюсом, – объявила учительница. – Лучшая работа сегодня.
– Что?! Даже круче, чем у Виктуара? – удивилась худая чернявая девчонка на первой парте (Славка так и не запомнил имена одноклассниц).
– У Виктуара тоже достойное сочинение, – дипломатично ответила Татьяна Павловна. – Но слишком… академичное. Не хватило страсти и искренности.
– Умыли Виктуарчика, – кто-то сбоку произнес таким драматическим шепотом, что весь класс захихикал.
– Не отвлекаемся, – сказала учительница, – записываем тему урока…
Славка взялся за ручку и почувствовал на себе чей-то взгляд. Это Виктуар рассматривал его с брезгливым любопытством. Слава попытался улыбнуться, но, видимо, улыбка вышла не слишком дружелюбной – Виктуар зыркнул на него и отвернулся.
Славка забыл бы об этом эпизоде, если бы не события ближайших дней.
*
В среду шестой урок, который вела классная, получился скомканным: за пять минут до конца заглянула секретарша и страшным голосом передала приказ директора «быть немедленно».
Татьяна Павловна бросила на ходу:
– До звонка не выходим! Виктуар! Не забудь журнал!
Как только за ней закрылась дверь, народ потянулся к выходу. Сидеть даже пять минут в надоевшем классе не хотелось никому. Славик принципиально не стал толкаться и вышел последним. Он вообще предпочитал поменьше пересекаться с одноклассничками, поэтому спускался по лестнице нога за ногу.
И все равно натолкнулся на Виктуара и стайку девчонок, которые галдели возле раздевалки.
– Да ничего не станется с этим журналом, – уверял староста. – Полежит денек в кабинете. Завтра все равно у нас литература первая, чего его туда-сюда таскать.
– Имей совесть, – возражала Роза, – и вообще, это свинство по отношению к Татьяне. Скажи, Слава?
