скачать книгу бесплатно
– Стикер?
– Я же дарю тебе их на каждый праздник, – напоминает подруга.
– Думаешь, я ими пользуюсь?
– Больше не подарю. Ладно, тогда напиши «круто».
– По-твоему, это нормальный ответ?
– Зачем ты вообще мне звонишь? Ты можешь справиться с этим сама.
– Не могу. Я не знаю, что делать в таких случаях, – признаюсь я. – Мне не пишут парни. Никогда. Понимаешь?
– Не говори ерунды, – смеется она, не воспринимая мои слова всерьез. – Тебе же постоянно пишут поклонники.
– Поклонники моего катания по льду, а не… вот это.
– Это просто Тамаз. Да, странный. Да, мрачный. Да, он тебе совсем не подходит. Но не стоит так реагировать. Напиши первое, что приходит на ум, да и все.
– Ты совсем мне не помогла, Ви. Ладно, до завтра! – С трудом улыбнувшись, я дожидаюсь ее прощального кивка и заканчиваю звонок.
Поужинав, я снова беру в руки телефон. Пальцы зависают над виртуальной клавиатурой, пока в голове жужжит целый рой мыслей. Но ни одна из них мне не подходит. Я не умею общаться с такими, как Тамаз. И это не та проблема, которую можно решить за один вечер. Но и оставить его без ответа я не могу. Сделав глубокий вдох, начинаю печатать.
Эми: Ты повесил его в комнате?
Отправив сообщение, я откладываю телефон и прячу лицо в ладонях. Он отвечает почти сразу.
Тамаз: Да, рядом с кроватью.
Эми: Рада, что он тебе понравился.
Тамаз: Ты красиво рисуешь.
Эми: Спасибо. А ты давно увлекаешься оригами?
Тамаз: Со вчерашнего дня.
Эми: Это шутка?
Тамаз: Возможно.
Вспомнив о бумажном лебеде, оставленном в коридоре на тумбе, я иду, чтобы забрать его и отнести в свою комнату. Положив оригами на прикроватном столике, рядом с ночником в форме фигуристки, делаю фото и отправляю его Тамазу.
Тамаз: Тоже рядом с кроватью поставила?
Эми: Да.
Тамаз: Хорошо, так он будет охранять твои сны.
Эми: Спасибо еще раз.
Тамаз: Спокойной ночи, Лебедь.
Эми: Ты правда собираешься меня так называть?
Тамаз: Дождись завтра и узнаешь.
Эми: Ладно. Доброй ночи!
– Почему ты улыбаешься? – спрашивает неожиданно вошедшая в комнату мама. – Кто тебе пишет?
– Ты проснулась, – улыбаюсь я, надеясь ее отвлечь. – Папа сказал, тебе было нехорошо. Как сейчас себя чувствуешь?
– Не заговаривай мне зубы, Эмилия. С кем ты переписываешься за моей спиной?
Даже на расстоянии я вижу, как напряжено ее тело и как подозрителен ее взгляд.
– С Виолеттой. Мы идем на вечеринку в эту пятницу.
– Какую еще вечеринку? – Она продолжает стоять в дверном проеме, сжимая в руках края ночной рубашки.
– В коктейль-баре, куда нас позвала Инга. Она участвовала в разработке их меню.
– Вы снова дружите?
– Немного, – пожав плечами, я блокирую телефон и медленно прибираю его в карман домашних шорт. – Тебе лучше?
– Твой отец хочет сдать меня в психушку. В следующий раз, когда он приедет, я его убью.
Вздрогнув, я непроизвольно вжимаюсь в стену позади себя.
– Не говори так, – тихо прошу я. – Он наймет сиделку, которая сможет за тобой приглядывать. Знаю, это непросто, мам, но так будет лучше для всех нас.
– Ты… – Ее глаза снова расширяются от ужаса. – Ты не моя дочь. Господи, почему ты позволил ему забрать мою девочку?
– Никто меня не забирал. Я очень долго спорила с отцом, но у нас нет выбора, мама. Либо так, либо он действительно тебя куда-нибудь сдаст.
– Не могу поверить, что ты так быстро сдалась, – сокрушается она, схватившись за растрепанные волосы. – Ты разве не чувствуешь, что больше себе не принадлежишь?
– Ты правда хочешь знать, что я сейчас чувствую? – Я уже давно не срывалась на крик в присутствии мамы, но больше молчать у меня просто нет сил. – Я делаю все возможное, чтобы тебе помочь! И речь сейчас не о времени и деньгах, о которых так беспокоится папа. Речь идет о надежде, которую я храню все эти годы, хотя это очень сложно. Чертовски сложно, мама!
– Не смей упоминать черта в моем доме! – Буквально закипая от злости, она движется в мою сторону, но я подскакиваю с места и сжимаю руки в кулаки.
– Не подходи ко мне. И не указывай, что мне говорить. Это и мой дом тоже.
– Куда ты дел мою дочь, отвечай! – ревет она нечеловеческим голосом.
– Я здесь! Стою прямо перед тобой, пока ты делаешь все, чтобы разрушить мою и без того хреновую жизнь! Я устала, мама! Как ты этого не понимаешь?
– Моя Эми никогда бы так не сказала. У нее прекрасная жизнь. В этом году она стала чемпионкой мира, – бормочет мама, опустив голову.
– И что мне делать с этим титулом, если он не может тебе помочь? Ни деньги, ни медали, ничего не может изменить того, как ты на меня сейчас смотришь! Как ты не видишь, что это я. Твоя дочь…
Расплакавшись, я падаю на кровать и, свернувшись в клубок, прижимаюсь к холодной стене.
– Эми, искорка моя, – шепчет мама, сев рядом. – Прости меня, пожалуйста. Мне показалось, что это кто-то другой.
– Это я… я… – отвечаю я сквозь всхлипы.
– Знаю, милая. Теперь я знаю, что ты в порядке. Все будет хорошо, не плачь.
Будет ли? Сомневаюсь. Но я позволяю нам обеим поверить в эту гнусную ложь. Хотя бы на еще одну ночь.
Халк
Следующее утро начинается со знакомства с нанятой отцом сиделкой. Ей оказывается молодая женщина по имени Лилия. У нее хорошенькое миловидное лицо, обрамленное медными кудрями, и пухлые губы, напоминающие аккуратный бантик. На вид ей чуть больше тридцати, но с первой секунды завязавшейся между нами беседы она демонстрирует свой безукоризненный профессионализм и осведомленность во всем, что касается ухода за больным человеком.
– Святослав не назвал мне точный диагноз Анфисы, – говорит Лилия, доставая из сумки свою сменную одежду небесно-голубого цвета.
– Вам не обязательно переодеваться в медицинскую униформу, – замечаю я, переживая, что ее внешний вид может напугать маму.
– Это не совсем форма, просто удобная и приятная глазу одежда. Доверьтесь мне, Эмилия, я знаю, что делаю. – Мягкая твердость в ее голосе успокаивает, потому что именно такой уверенный в себе человек нам сейчас и нужен.
– Хорошо. И да, маме до сих пор не поставили точный диагноз.
– Как так вышло? – Если она и обескуражена, то тщательно это скрывает. – Святослав сказал, она уже давно болеет.
– Да, первые симптомы появились, когда она еще была студенткой. Я могу показать вам снимки ее медицинской карты. Там достаточно объемная история обследований и диагнозов. Но, насколько мне известно, почти все заболевания, которые у нее подозревали, сопровождаются навязчивыми бредовыми идеями.
– Как я поняла, она считает себя экстрасенсом?
– Не знаю, она не дает этому определения. – Пожав плечами, я выглядываю в коридор и, убедившись, что мама по-прежнему спит, продолжаю наш с Лилией разговор. – Мне кажется, она недостаточно откровенна со специалистами, которых я для нее нахожу. Дайте мне знать, если она вам что-то скажет.
– Что вы имеете в виду? – хмурится она.
– Ничего конкретного. Может, что-то из ее прошлого, что расстраивает ее до сих пор. Вдруг она поделится с вами.
– Я, конечно, постараюсь установить доверительный контакт, но вряд ли это случится, Эмилия. Пациенты с бредовыми расстройствами склонны к паранойе и редко подпускают к себе новых людей. Не говоря уже о том, чтобы делиться чем-то сокровенным…
– Наверно именно поэтому психотерапия не дает никакого эффекта, – предполагаю я.
– Возможно. Кто-то из врачей подозревал у нее наличие органического поражения мозга?
– Простите, я не настолько разбираюсь во всех этих медицинских терминах. Давайте я отправлю вам снимки ее карты?
– Да, я бы хотела взглянуть, чтобы выработать стратегию общения с Анфисой.
– Хорошо, сейчас.
Обменявшись контактами, я предоставляю Лилии всю имеющуюся у меня в электронном виде историю маминой продолжительной болезни.
– Когда мне исполнилось пятнадцать, ей стало хуже. – Я решаю упомянуть об этом, несмотря на нежелание вспоминать тот период. Но это слишком важный эпизод в жизни нашей семьи, чтобы закрыть на него глаза. – И тогда отец нашел специализированный центр, где она провела три года. Я забрала ее сразу после моего восемнадцатилетия и с тех пор пытаюсь ей как-то помочь. Не хочу, чтобы она всю жизнь провела в четырех стенах. Большинство врачей сходятся во мнении, что эта болезнь не поддается лечению, но шанс есть, хоть и совсем крошечный.
– Что-то произошло, когда вам исполнилось пятнадцать? – уточняет она, рассматривая висящие на стенах семейные фотографии в рамках.
– Ничего такого.
– Совсем ничего?
– Кроме того, что я повзрослела и стала… молодой девушкой, – признаюсь я, зажмурившись. То время изрядно меня помотало, но я справилась, даже не задумываясь, какие последствия это будет иметь в будущем.
– Это ее карты и остальные атрибуты для гаданий? – Лилия подходит к низкому столику и лежащей рядом подушке, расшитой пестрыми узорами.
– Да, лучше ничего там не трогайте.
– Упаси Боже, – улыбается она, подняв руки.
Услышав знакомые шаркающие шаги, я поворачиваюсь и вижу идущую в комнату маму. Все такая же бледная и изнеможденная, она заглядывает в гостиную и, заметив Лилию, прищуривается.
– Вы и есть та самая сиделка? – спрашивает мама, явно не решаясь подойти ближе.
– Да, можете называть меня Лили. Приятно с вами познакомиться, Анфиса. – Ее любезный, но осторожный тон дает мне надежду, что она справится.
– Хотелось бы мне ответить тем же, но я вам не рада, Лили, – парирует мама, при этом сохраняя подозрительное спокойствие. – Но я позволю вам остаться, потому что не хочу расстраивать свою дочь.
Подобного здравомыслия я от нее никак не ожидала. И, похоже, что Лилия – тоже. Она бросает в мою сторону заинтересованный взгляд, как бы говоря, что не так себе представляла этот момент.
– Спасибо, мам. – Не сдержав рвущееся наружу облегчение, я целую ее в щеку. – Мне пора на учебу, ты же справишься тут без меня?
– Конечно, Эми, только не забудь о нашем правиле, – напоминает мама.
Сделав вид, что не замечаю вопросительного выражения лица Лилии, я беру стоящую неподалеку сумку и иду в коридор, чтобы надеть плащ. Перед выходом из дома еще раз заглядываю в гостиную и наблюдаю совершенно удивительную картину: мама достает из шкафа пухлые фотоальбомы, обещая показать Лилии, какой смешной малышкой я была в детстве.
– Ничего себе! – восклицает Летта, когда я, приехав на вторую по счету пару, пересказываю ей последние новости. – Почему ты не сказала мне об этом вчера?
– Я до последнего не знала, как на это отреагирует мама. Она не склонна к физической агрессии, но мне равно было тревожно. Надеюсь, Лилия справится.
– У нее же есть опыт общения с такими, как Анфиса?
– Вроде бы.
– Тогда все точно будет в порядке. – Улыбнувшись, подруга обводит взглядом аудиторию. – Кстати, я пригласила их всех на пятничную вечеринку.
– Что-что ты сделала? – переспрашиваю я, решив, что она шутит.
– Чем больше народу, тем веселее.
– Но Инга пригласила только нас.
