скачать книгу бесплатно
Цепи Скорпиона – 2. Под звездой Саламандры
Олег Паршев
Казалось бы, всё позади… Враг повержен, родная страна обрела независимость, в сердце молодого князя пылает ясный огонь любви… Но!.. Вновь сгущаются тучи над миром. И, конечно, опять он – Святополк – обязан быть в первых рядах защитников Среднего Севера. А как иначе? По-другому нельзя! И значит… снова – вперёд! К новым приключениям и новым победам! Поскольку если не мы – то кто же?!
Цепи Скорпиона – 2
Под звездой Саламандры
Олег Викторович Паршев
«Среди всех ядовитых животных саламандра —
самое злобное и может убить целые народы,
если они неосторожны».
Плиний Старший.
© Олег Викторович Паршев, 2016
ISBN 978-5-4483-3185-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1
– 1 —
Святополк выехал из дома ранним утром. Увы, но в сей раз кроме Черномазика, никто его не провожал. Да и тот толком… Поостерёгся полазник лишний раз во двор выходить. Промямлил потупившись, что «ночным духам зорьку встречать не к лицу как-то», хозяина обнял, попыхтел, потоптался виновато на пороге, да и в дом! А после лапкой мохнатой из окна помахал. Вот и всё… Эх, была б Весена!..
Но Весена – старая кормилица, что долгие годы заменяла ему родителей, отошла за незримый край. И становилось от того невыносимо печально. «Да, это – жизнь, прав Потыка Колтырь, – твердил витязь, – и ничего не попишешь…». Однако утешение от сих рассуждений выходило слабое. И молодой князь сызнова принимался корить себя за то, что понесло его геройствовать невесть где, когда няня тихо угасала в огромном заброшенном доме (а ведь не переломился б, мог бы и заскочить-проведать), за то, что сухо простился с ней, когда уезжал… Правда, соорудил он потом вкруг места упокоения кормилицы узорную ограду, а на могиле водрузил обелиск, выглядевший, пожалуй, ни капли не хуже того, что поставили в память о Манфреде. Только чёрный гереконский камень тут не годился. Оттого верные дворские отыскали и привезли местный – прядвинский, розовый. Но так ещё лучше вышло.
«То есть, нет, не лучше, – поправлялся сразу же Святополк, продолжая на себя злиться.– Красивее… более душевно – это вернее звучит… А кабы ещё могилы родителей отыскать…» Впрочем, хоть охай, а хоть вздыхай, а жить дальше надо. И молодой воин привычно заоглядывался по сторонам, теперь уж высматривая не мокинзарские разъезды, а неведомых крайгортов, вторгшихся из-за зеркал.
Натоптанную тропу, что вилась между холмов, спешащий воин, конечно же, хорошо знал. Это по ней скакал он всего пару месяцев назад, вынашивая планы мести Бухнадару, это здесь повстречался ему Стережный, и это она вывела его прямиком на колдуна Ма-ара… Да и, вообще, много чего с этой тропы началось. И, казалось бы, времени прошло нет да ничего, а как же всё переменилось! Причём, слава богам, в лучшую сторону! Ненавистный «Энар[1 - Завоеватель.]» повержен, Роц обрёл долгожданную свободу. А за Безымянным лесом – даже дыхание перехватывало! – ждала зеленоглазая гринуэлльская принцесса, о которой вспоминалось едва ли не поминутно.
Хорошо думалось в пути. Ничего от мыслей не отвлекало, не мешало. Степь широким полукругом уходила в седую, волнующуюся от ковыля даль, а на горизонте уже виднелась его прошлая стоянка – купа деревьев во главе со старой дикой грушей, что чёрною корою и суховатыми ветвями – всем видом своим – вновь отчего-то напомнила о Весене.
Приблизившись к этому оазису, молодой князь, стараясь не терять бдительности (о необходимости которой забывал частенько), остановился и спрыгнул с Ветролёта. А коснувшись ногами земли, потянул носом вольный степной воздух. Да бросил взгляд вверх.
Многое тут уже выглядело по-иному. Во-первых, вовсю уже пахло осенью – прелым листом и предвкушением мороза. А во-вторых, листья с липок и берёзок почти опали, отчего о лете напоминал только ручеёк, который всё так же беззаботно и звонко прыгал с камня на камень.
Поглощая скудный и, честно сказать, невкусный обед (винить некого – сам готовил), Святополк попытался предугадать, что за спешка возникла, зачем Грегин зовёт так срочно. Прилетел вчера взмыленный Стережный, протараторил скороговоркой, что магистр общий сбор трубит («для чего незнамо, сам ни сном ни духом») и умчался. Крайгорты? Лига? Или бэнши с караконджо, которые, по словам Крота, «скоро родными покажутся»? Или всё вместе?
Но подобное предугадывание получалось пустопорожним. А потому мысли плавно перетекли к размышлениям о маршруте, что надлежало выбрать для небольшого странствия. Как ни крути, а выходило, что заночевать в дороге придётся дважды. А чтоб оба из этих «дважды» на лес не пришлись, мчаться нужно без передышки. И тогда часикам к одиннадцати ночи можно добраться до заимки стариков Хохлача и Капчо. И не вляпаться при этом в очередную скверную историю с участием колдунов и вампиров. Или крайгортов. Что, наверное, ещё хуже.
Раздумывая подобным образом, молодой витязь быстро управился с едой, подозвал Ветролёта и побросал свой нехитрый скарб в подорожную суму. С мимолётной мыслью о том, что никто его тут больше не держит.
Но тут…
– 2 —
Густой, и в то же время, пронзительный звук разорвал тишину. Даже воздух дрогнул, а земля под ногами вздыбилась, зашаталась, пошла ходуном. Едва успел витязь отскочить поближе к деревьям, как твердь распахнулась и извергла из глубин ревущий фонтан – сперва шипящий парами гейзер, а дальше – песок и камни. И здесь же из сокровенного царства тьмы вырвались две сверкающие огненные сферы. Широкий веер лучей, исходящий из них, ударил в осеннее бледно-сизое небо и (как почудилось Святополку), отразившись от низких клубящихся облаков, проник обратно в кружащиеся шары.
Те треснули, раскололись. Сотни сотен мелких осколков с оглушительным звоном рассыпались по жухлой траве. И тотчас засвистели, запищали, загомонили маленькие человечки, выбегающие из блистающих обломков.
Однако всё это хитроумному Велесу (или кто там над или под землёй выдумывает приключения для людей?) показалось, видимо, недостаточным для того, чтоб обескуражить столь славного воина. Оттого в следующий миг раздался скрежет, и в паре локтей от князя, словно из рваных кусков железа мигом срослись трое – двое лохматых, серых и один с буро-жёлтой гладкой полосатой шерстью, похожий на помесь медведя и бабра[2 - Бабр – на роцких диалектах: тигр.]. Вот как! С омута да в корчажник! Бесы! И молодой воин, досадливо качнув головой (ну, не вовремя ж!), привычным движеньем выхватил из-за спины гюрятовский меч. А в ладонь левой руки легко скользнула из рукава серебряная стрелка.
Но нечистые повели себя странно. Не бросились они безоглядно вперёд, понукаемые злобным естеством. А заметались, будто пытаясь укрыться от невидимого врага, дико завыли, всполошив, окончательно распугав воробьёв и синиц. И приникли к земле.
И здесь же из пустого пространства, как из незримой двери высунулись три салатного цвета полупрозрачные тени. И моментально окунулись в скулящих о ужаса демонов.
Крайгорты! Они! Ах ты, Курдуш! А сгодится ли против них «аргентус»? И откуда взялись? Неужто, из серебристых шаров?
А бесы, уже поднявшись с земли, глядели на происходящее ничего не выражающими, пустыми глазами. То ли демоническая сущность боролась с вошедшими в них пришельцами, то ли… Кто знает, что там происходило, но они лишь сипло рычали и не трогались с места.
Впервые князь увидел крайгортов. Слышал уже немало, но повидать… Бледно-зелёные. Неестественно плоские. С бесформенным конусом вместо головы, на пустой глади которой, лишь дав волю воображению, можно разобрать рот и глаза. С непомерно длинными, вытянутыми вдоль тела руками… Зрелище сие получалось не для слабонервных. И так и чудилось: выбегут сейчас откуда-то весёлые скоморохи и, кривляясь, озорно прокричат: «Эй, почтеннейшие, ежли есть тут жёнки да детки, то отвернись! Не про ваши очи показать будем». Но никто не выбегал и ничего не кричал. А Святополк ощутил, как к горлу подкатывает комок, а внутри – в животе – возникает шипастая ледяная медуза, пытающаяся вырваться наружу.
Но каким бы мерзким не казалось зрелище, вывести молодого гридника из себя оно не могло. Да и «заглядеть» его можно. И, держа оружие наготове, сын Ратибора оборотился искоса в сторону, где, не обращая ни малейшего внимания на происходящие рядом события, беззаботно резвились маленькие существа.
Наряженные в пёстрые (зелёные, алые, вишнёвые) курточки и штанишки, а так же шапочки с перьями, они уже вполне, как видно, освоились, и потому, деловито сложив осколки шаров, принялись беззаботно играть в какое-то подобие догонялок. А двое из них, которых, впрочем, отличало от собратьев наличие золочёных доспехов, с лицами весьма задумчивыми, будто витали они помыслами где-то далеко-далеко, стояли чуть поодаль. Не принимая участия во всеобщем веселье.
Между тем, крайгорты, сидящие в демонах, видимо что-то решив, вдруг выпрыгнули из нечистых и взмыли вверх, застыв неподвижно среди ветвей. Супротивников князю, стало быть, теперь выходило шестеро. К тому ж, демоны – ещё ерунда, а вот пришельцы?..
А нечистые, брызгая ядовитой слюной, от которой земля тут же покрывалась выжженными проплешинами, уже яростно кинулись в атаку. Что ж… Отбить, ударить, увернуться (слева от когтей, справа – от смертоносных брызг). Поворот. Выпад. Есть! Серебро прошлось по горлу одного из серых. Откатившись в кусты, нечистый протяжно завыл. Но – не расслабляться! Нанести как можно больше увечий мечом, а после добить стрелкой. И значит, снова удар, выпад, поворот. Ну-у…
Чуть ли не вздох сожаления вырвался из груди Святополка, когда демоны кинулись прочь, бросив своего раненого на произвол судьбы.
Что ж, значит, сейчас начнётся самое главное – призраки из зазеркалья. «Посиим, каковы», – вспомнил Святополк слова Станислава, исподволь, как бы ненароком, прикоснувшись к волшебной книге. Убережёт, коли что?
А крайгорты стелясь над землёй, поглядывали осторонь и будто прикидывали: на кого ж им сперва напасть – на разноцветных забавляющихся человечков или опять-таки на молодого воина? Только растерянность их длилась недолго. Наверное решив, что гномы (или кто они там?) всё равно никуда не денутся, призраки, сделав круг над ручьём, помчались на князя. Ох, Триединый!..
Треск! Звон! Вспышка огня… И зелёные отлетают, ударившись… не о книгу даже, а о тех двоих «задумчивых» – в золочёных доспехах. И как они тут, пред Святополком, очутились? Ведь только что…
Обескураженные своей неудачей (или побуждаемые какими-то другими, непонятными для людей соображениями), призраки взметнулись ввысь и умчались куда-то на север, растворившись в блёклых небесах. А двое неизвестных, как ни в чём не бывало, и вроде бы ничуть не возгордившись своей, такой простой победой, обернулись к витязю. С достоинством кивнув, они отошли чуть назад, чтобы, глядя на человека, очень уж не запрокидывать голову.
– Лихо вы их! – произнёс князь. – Спасибо! Я Святополк Радомысл – князь Роца.
– Смарагд из рода Гиацинта – князь кобольдов, – представился в ответ тот, кто повыше. – А это Карбункл – мой племянник и оруженосец.
– Так вы…
– Духи земли, – ответил Смарагд. – А это что за твари?
Он бросил взгляд на верхушки деревьев.
– Крайгорты. Не из нашего мира, – проговорил князь.
И пересказал о злобных пришельцах всё, что знал.
– 3 —
Минут тридцать спустя молодой воин отправился дальше. За это время он успел многое узнать о кобольдах – духах земли и камней. История их терялась в ветхой многовековой старине, и все эти неисчислимые столетья они мирно уживались с другими существами, населяющими мир, мало интересуясь откуда те родом – из ирия или преисподней («прям, как водяные», – подумал князь). А когда появились люди, это их тоже не взволновало. Короче говоря, дружили со всеми. Но имелось из этого практически незыблемого правила одно исключение – пожиратели мрамора. Вот тут доброжелательность кобольдов и улетучивалась. А причиной распри служило то, что (как сказал бы какой-нибудь учёный умник), претендовали оба эти народа, «на одну и ту же сферу деятельности и влияния». Дело в том, что и кобольды, и пожиратели являлись, в сущности, ни чем иным, как кристаллами, камнями (что и помогло, кстати, отразить им безболезненно атаку крайгортов), и поэтому и те и другие желали одного и того же – управлять миром скал, гор и песка. Оттого-то оба кобольда, не став изображать из себя невинных овечек, недолго думая, наговорили в адрес пожирателей множество нелицеприятного.
А молодой воин и не возражал. Как-то столкнувшись с одним из каменных великанов, и успев составить о нём собственное мнение, Святополк охотно принял точку зрения Смарагда. И, не кривя душой, согласился с тем, что «пожиратели – крайне опасные и гнусные твари».
В довершении же ко всему оказалось, что и трёхсотлетний сон кобольдов устроили именно «мерзкие камнегрызы». Их король нашёл где-то (выпросил, скорее всего, у какого-то чародея) Обруч Проклятья. Запаяв его, он направил действие магии на кобольдов. А после, когда те погрузились в спячку, засыпал их город землёй, насеяв сверху колдовских трав.
Но что время для камня? Миг! Кобольды и не заметили, как века канули в вечность. Они не постарели, не изменились, имущество их осталось на месте, однако была задета их честь. А она для кобольда – превыше всего! Значит, «плюнуть и растереть», забыть и, тем более, простить – никак невозможно! И, следовательно, требовалось отмстить – взять и нанести пожирателям ответный удар. Желательно уничтожив «под корень всё их поганое племя» (в том видел Смарагд первоочередную свою задачу). А помимо, чтобы полностью оградить кобольдов от каких-либо угроз и исключить подобные несчастья в дальнейшем, неплохо было бы завладеть цепью власти.
– А вот этого я вам не советую! – воскликнул Святополк, услышав претензии духов на цепь. – Она у Грегина – Великого Цветного магистра.
– У Грегина? – без какого-либо пиетета переспросил Смарагд. – Не отпрыск ли это старого Шток-Дебра? Ясноглазый, черноволосый; остроумец и весельчак. В наше время сей юный кудесник подавал большие надежды.
– Скорее всего, да, вы говорите о нём. Ведь он же Шток-Дебр, – проговорил сын Ратибора, с трудом пытаясь представить себе Грегина весельчаком-брюнетом.
– А Кар-Ждон? – опять поинтересовался кобольд.
– Тоже в Ордене.
– И Орден, значит, на месте… – как бы с удивлением пробормотал князь духов.
«Что ж ему сделается?», – подумал Святополк, а вслух произнёс:
– Да, много воды утекло, но есть вещи, которым время не страшно. Вот и фиосинисты…
– 4 —
А время, и впрямь, утекало. И птицей летевший всадник, скоро начал осознавать, что спешка уже ни к чему. И как ни мчись, а сегодня добраться до сторожки калугеров не выйдет. А оттого место для ночлега следует выбирать где-нибудь перед лесом.
Малость умерив прыть Ветролёта, Святополк направил его по тропке, уходящей вправо. Там, верстах в двадцати, где степь небольшим полуостровом вдавалась в Безымянный лес, стояла деревенька с прозванием Ромашкины Горки. И молодой витязь весьма надеялся, что не могут там – среди ромашек – прятаться клацающие зубами вурдалаки.
В общем, к тому моменту, когда бледное солнце скрылось за тёмной стеной деревьев, Святополк въехал в улицу, с обеих сторон обрамлённую ладными мазаными домиками. Село, а точнее, хуторок здорово напоминал Липки, только избы колдуна Ма-ара тут, естественно, не наблюдалось.
– Сударыня, – окликнул сын Ратибора юную поселянку, резво семенящую с коромыслом, не зная наверное, каковы местные обычаи, но, подумав, что худа от столь выспреннего обращения не будет.
Та улыбнулась, порозовела.
– Да какая из меня сударыня? – чуть нараспев проговорила она. – У нас тут принято «сестра» говорить.
– А я, значит, «брат» получаюсь? – поинтересовался Святополк, найдя местную привычку не совсем понятной, но вполне милой.
– Правильно. «Брат», – кивнула девушка.
– И как же тебя зовут, сестра?
– Дубравка.
– Красиво, – поговорил молодой князь. —А я – Святополк… А скажи-ка, Дубравка, где мне найти ночлега? А то в лес соваться, на ночь глядя, как-то не хочется. Я, если надо, оплатить сразу могу, – добавил он.
– Никто тут с тебя денег не возьмёт, – сказала «сестра» – Мы людям за просто так помогаем.
Определённо, ромашкогоркинские обычаи начинали нравиться Святополку всё больше. А уж Дубравка… И сказать нечего – прелесть как хороша!
Внутри молодого князя здесь же кто-то сердито заворочался и заворчал: «Э, княже, а как же Меленора?» – «А я что? – ответил сам себе витязь, – Я – ничего. Ты ещё б про Мартинку вспомнил… Просто отметил, как факт: девушка красивая. И всё. А Меленора – совсем другое дело».
Утихомирив таким образом ехидную совесть, Святополк, не долго думая, напросился на ночёвку к Дубравке, предварительно выяснив, что жениха у неё пока нет (при этом в воображении тут же нарисовался образ свирепого и, почему-то, чернобрового детины с пудовыми кулаками), и что родители ничего против не скажут.
По пути к дому (князь всё порывался понести коромысло, да она не отдала), а так же за ужином – в светлой ухоженной комнатке – выяснилось немало разного и интересного. И главное то, что все жители хутора верят непререкаемо в скорое рождение сына Триединого, что Святополка чрезвычайно заинтересовало, ведь об этом упомянул Манфред на смертном одре. Но, увы, много от местных выведать не удалось. Они и сами почти ничего не знали. Приходили, мол, волхвы, рассказывали, что, дескать, «скоро уже – может, через год – появится Сын Божий – Спаситель. Сперва, правда, Змеиная Звезда, а может, Лягушачья… чудодеи её по-разному нарекали, пролетит туда да обратно – вокруг солнышка обернётся и сгинет на почти навсегда. А после уж наша на небе явится – Звезда Ясная. А случится чудесное рождение Сына в жаркой и далёкой Палесте, где Чёрный континент с Северным (ну, то есть, с нашим) смыкается. И поэтому все мы – человеки – должны друг другу помогать и мзду за это не брать. А когда Это произойдёт – люди станут между собой, как родные, и наступит повсесветное благоденствие да сплошное счастье. Потому и именовать каждого следует, вплоть до вовсе незнакомых, «брат» и «сестра».
Слушал князь и только переносицу тёр. Что-то брали большие сомнения, что этак примутся делать по всей земле. Хорошо бы оно, спору нет, да вряд ли. Это ж сколько людей надо переделать?! А ещё и колдуны есть! С ними-то как? И поэтому, уплетая за обе щёки вареники с творогом, пирожки с грибами, печёного с яблоками гуся, и ещё многое-многое другое, запивая всё это пиршество молоком, он кивал, соглашаясь с тем, что помогать друг дружке, да притом бесплатно, это, конечно, превыше всяких похвал, но… Но далее осекался, потому что возражать гостеприимным хозяевам совершенно не хотелось. Да и переубедить местных он не надеялся, а потому решил в диспуты философские и, естественно, зряшные, не вступать.
– 5 —
– А это – брат Тангатар, познакомься, – сказала Дубравка.
Святополк оторвал взгляд от стола, на котором громоздились расставленные щедрой рукой хозяев разносолы, число которых, несмотря на его, поистине титанические усилия, никак не убавлялось. И глянул на незнакомца.
Да чуть не поперхнулся. Это ж надо! Кабы не сам приложил руку к тому, чтобы изничтожить Бухнадара, то, верно, подумал бы, что это он – мокинзарец.
Слегка раскосые глаза, медно-жёлтая смуглая кожа, нос с приметной горбинкой. И даже взгляд. Хотя, нет, взгляд, пожалуй, помягче.
А Тангатар, между тем, уже устроился за столом и, следуя примеру Святополка, принялся уписывать многочисленные яства. Дубравка же склонилась к уху князя и быстро зашептала:
– Он с год как прибился. Батрачит. Мы за то его кормим в очередь, и приют даём. Хороший, добрый. По-нашему, правда, говорить не горазд. Но сейчас слов уже нахватался, побольше выучил.
Святополк отставил тарелку.
– Н’атэ га, бароз?[3 - Откуда ты, брат? (курфи).] – спросил он, стараясь отринуть от себя разнообразные мысли, родившиеся из-за горячего дыхания Дубравки.
Тангатар чуть заметно вздрогнул. Медленно дожевал. Обернулся. Лицо его осталось непроницаемым. Помоложе он был, чем «Энар». Явно. Лет на десять.
– Га супас нэ курфи?[4 - Ты говоришь на курфи? (курфи).] – проговорил он.
– Га на аумас тэ кашче[5 - Ты не ответил на вопрос (курфи).], – сказал Святополк. И прибавил на роцком: – Может, перейдём на язык, который понятен остальным? А то невежливо получается.
– Я из Инзара, – ответил на это Тангатар.
– Ты здорово похож… – начал Святополк.
– Не говори мне о нём! – мгновенно вскипел мокинзарец. Глаза его сузились ещё больше, лицо побледнело, посерело. Рукоять ножа, которую сжимал он в руке, казалось, вот-вот хрустнет, переломится. Даже костяшки пальцев побелели.
Разговор за столом, только что такой весёлый и непринуждённый, перемежающийся беззлобными шутками, мигом смолк.
– Зачем ты так? Что ты ему сказал? – молвила, хлопая пушистыми ресницами, Дубравка.
Во взоре её читались укор и непонимание.
– Извини, – пробурчал Святополк. – Я не хотел…
