скачать книгу бесплатно
Квантовая теория недопоцелуев
Эми Паркс
Young Adult Nonfiction
Дано:
Эви, гений математики и обладательница тревожного расстройства;
Калеб, будущий разработчик и лучший друг Эви;
Лео, новичок и изобретатель «прелестных» решений;
Мило, неизвестное значение.
Вопрос.
Что будет, если в одном уравнении окажутся Эви, с детства влюбленный (безответно ли?) в лучшую подругу Калеб и Лео, оценки которого упали из-за того, как Эви прикусывает губу? А если появится некто третий – загадочный друг по переписке? Жизненные задачи со звездочкой, сложности общения с гиперопекающей мамой, сеансы с психологом, первые отношения и сложный выбор между дружбой и любовью – почему все происходит именно так и как во всем этом разобраться?
Решение.
См. в конце книги.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Эми Паркс
Квантовая теория недопоцелуев
© 2020 Amy Noelle Parks
© Перевод на русский язык ООО «Питер Класс», 2022
© Издание на русском языке, оформление ООО «Питер Класс», 2022
© Серия «Young Adult Nonfction», 2022
© Перевод с английского Ягодкина И., 2022
© Иллюстрации на обложке Скорикова М., 2022
© Предисловие, послесловие, Настасья Крысько, 2022
Предисловие: на что смотреть?
Читать книги можно по-разному: вдумчиво и отвлеченно, сосредоточившись на любовных перипетиях или становлении и взрослении героев, обращая внимание на близкие нам проблемы и жизненные ситуации или с головой уходя в чужую жизнь. Эви, главная героиня этой истории, учится справляться со своими эмоциями и понимать чувства окружающих и ходит к психотерапевту, так как страдает от тревожного расстройства. Поэтому я предлагаю взглянуть на текст с ракурса когнитивно-поведенческой терапии.
Начну с того, что, на мой взгляд, «Квантовая теория недопоцелуев» дает прекрасную возможность увидеть, как по-разному одна ситуация может быть интерпретирована разными людьми, а также помогает разобраться в себе и своих эмоциях. Думаю, лучше всего мы понимаем чужую точку зрения, когда находимся вне ситуации или когда она не касается нас напрямую, но можем терять это понимание, когда что-то происходит с нами.
Какие вопросы задавать, чтобы лучше понимать героев книги, их мотивацию и поведение?
• Как герои описывают происходящее? Опирается ли их описание на факты или скорее на домыслы?
• Какие ценности есть у героев? Что важно сейчас?
• Поступают ли они в соответствии со своими ценностями?
• Как герои работают со своими эмоциями? Как они проживают и принимают их? Помогают им эти способы или нет?
• Как герои запрашивают и принимают поддержку?
Какие сюжетные линии помогут разобраться в себе и своих чувствах?
• Любовная линия. Обратите внимание, как именно выражается влюбленность героев, какие эмоции, мысли и действия сопровождают ее. Эта книга прекрасна тем, что показывает нам совершенно разный опыт проживания чувств, и это доказывает: нет правильного и неправильного переживания влюбленности, каждый и каждая проживает ее по-своему. Когда я была подростком, иногда мне казалось, что я как-то «не так» чувствую влюбленность и что у других людей все по-другому. Если бы мне тогда попалась эта книга, думаю, я быстрее поняла бы, что со мной все нормально.:)
• Родители и дети. Еще интересно понаблюдать за тем, как герои воспринимают то, что им с детства говорили окружающие взрослые, как эти слова внезапно превращаются в установки и убеждения, когда ребенок вырастает, и как они с этим справляются. Важно помнить, что не всегда то, что нам говорят о нас, соответствует истине. Только мы сами решаем, какими быть, что нам по силам, а что нет.
• Эви и терапия. Главная героиня регулярно ходит к психотерапевту – и это замечательная возможность увидеть, как то, что обсуждается на сессии, можно применять в жизни. Вместе с Эви мы понимаем, что психотерапия может быть непростой и что не всегда будет получаться поступать так, как мы планируем, но это нормально. Если же вы никогда не были у психолога или психотерапевта, но хотите начать терапию, эта книга, возможно, поможет вам сформулировать запрос и понять, как все проходит.
До встречи на страницах послесловия!
Подростковый психолог, когнитивно-поведенческий терапевт, автор ТГ-канала @nastasya_kr Настасья Крысько
Перри. Моему лучшему другу. Навсегда.
КАЛЕБ
– Я не влюблен в Эви Бэкхем.
Мне бы и хотелось подчеркнуть это еще больше, но мы с Лео уже двадцать минут носимся челночным бегом, так что я едва могу говорить, не то что с каким-то нажимом. Я падаю на землю и откидываюсь на спину.
– Рано остановился, – говорит Лео, сверяясь с часами.
У него как раз в разгаре футбольный сезон, но я-то питчер, а до бейсбола еще месяцы и месяцы. Я здесь только ради Лео – чтобы он не тренировался один. Не дело переносить такие пытки в одиночку. И несмотря на жгучую боль в легких, я был совсем не против этой тренировки, пока Лео не заговорил об Эви.
– Продолжай, я тебя не держу, – говорю я ему.
Но Лео садится рядом со мной.
– Вы с Эви все время вместе.
– Мы друзья, – говорю я, хотя это еще слабо сказано.
Мы с Эви не разлей вода. Когда нам было пять, она посреди зимы пришла из садика к запертому дому, потому что ее рассеянные родители (математик и психолог) просто забыли, что у них есть дочь. Мои мама с папой ее спасли, и с тех пор мы были неразлучны.
Почти четыре года назад она уговорила меня податься в академию Ньютона, в школу-интернат с дичайшим отбором и уклоном в математику и физику. Здесь мы и учимся: она, я и Лео. Я согласился только потому, что считал, будто у меня нет шансов. В отличие от Эви, которая сдала отборочный экзамен за половину отведенного времени. Наверное, ее выпендреж повысил мои шансы, напугав всех остальных до чертиков, – а я-то ничего другого от нее и не ждал.
Когда, к моему удивлению, мы оба получили письма о зачислении, я пытался отговорить Эви от поступления. Она нарисовала мне прелестную картинку, как мы целыми днями будем кодить и мастерить роботов. Но я не хотел бросать семью в Висконсине ради школы в штате Иллинойс, в которой учатся почти одни мальчики, где придется носить форму и упахиваться в хлам. Я хотел плыть по течению все старшие классы вплоть до неизбежного выпускного. Пускай Эви когда-нибудь получит Филдсовскую премию по математике – за английский ей никогда выше четверки не поставят.
Но Эви распахнула свои большие серые глаза, положила мне ладонь на предплечье и сказала: «Пожалуйста?» Ну и через полгода я уже собирал вещи. Не то чтобы я жалел. В нашей школе я бы и сам мог учить народ кодить, а вот тут наш наставник прямо всерьез работал на «Майкрософт».
– Думаешь, у меня есть шанс? – спрашивает Лео, прерывая поток моих мыслей.
– Возможно, – говорю я, но про себя думаю: «Нет».
Эви не фанатка новых впечатлений. Она ест около двенадцати видов пищи (половина из них бежевого цвета), не любит разговаривать с незнакомцами и в свои семнадцать до сих пор так боится учиться кататься на велике, что дома ездит в библиотеку на скутере. Эта ее привычка и бесит, и умиляет.
Пока Эви не выказывала абсолютно никакого интереса к свиданиям и отбивала охоту у всех, кто предлагал, безжалостно и эффективно.
Типичный разговор на эту тему обычно выглядит примерно так:
Гейб: Не хочешь кино посмотреть?
Эви: Не люблю кино. Как только я понимаю, кто все эти люди, фильм заканчивается.
Гейб: Ну, смысл-то, по сути, не в кино.
Эви: Сейчас я буду делать физику.
Как по мне, это просто уморительно, но жертв ее беззастенчивых отказов это явно не забавляет.
– Почему Эви? – спрашиваю я Лео. Я просто ее защищаю.
Как брат.
Или кузен.
Или сознательный гражданин безо всяких там семейных отношений.
Лео на минуту затихает. Потом говорит:
– Мне нравится, что она думает куда больше, чем говорит, и никогда не уступает профессору Льюису. А как Эви закусывает губу, когда решает задачку! Моя оценка по физике упала на четыре балла, когда я это заметил.
Тут уж я не могу привести никаких разумных возражений. Никаких намеков на то, что Эви – просто сложный уровень в видеоигре, который он хочет разблокировать первым.
– Если тебе правда неинтересно, можешь поговорить с ней обо мне? – спрашивает Лео.
Он не первый, кто просит помочь со взломом кода Эви, но я отказываю своим одноклассникам в техподдержке. Мне нравится смотреть, как они обламываются.
Ведь давайте признаем.
Я по уши влюблен в Эви Бэкхем.
ЭВИ
Вот истории из моего детства.
Георг Кантор, создатель теории множеств, долгое время был заперт в стенах приюта для душевнобольных.
Курт Гёдель сформулировал две из самых известных математических теорем и умер от голода, когда его жена заболела, потому что отказывался есть то, что готовил кто-то, кроме нее.
А Джон Нэш, работавший с теорией игр, потерялся в собственной голове.
Я могла бы перечислять и дальше, но, когда мы с Анитой виделись в последний раз, она сказала, что я должна перестать зацикливаться на злосчастных математиках. И что фиксация на их проблемах – это непродуктивно. Вот бы моей маме кто так сказал.
Сегодня Анита приглашает меня войти прежде, чем я успеваю начать делать домашку. Гостиную в доме начала века превратили в кабинет психотерапевта. Там даже есть кушетка, на которую можно улечься, и застекленные двери, через которые можно выйти, чтобы не встречаться с другими пациентами. Вроде бы такая система должна защищать мою частную жизнь, но у меня это вызывает лишь ощущение, что я должна стыдиться своих визитов.
Единственное утешение – сама Анита. У нее широкая улыбка, буйные кудряшки с проседью, и она больше похожа на тетушку, чем на врача. Это первый психотерапевт, которого я нашла сама.
Мама, написавшая диссертацию о связи душевных болезней и математического гения, считает мои визиты превентивными мерами. Когда я поступила в Ньютон, она выбрала мне психиатра. Но в прошлом году я ушла от него, так как сеансы стали тревожить меня больше, чем их отсутствие.
– Как дела? – спрашивает Анита, ставя стул перед застекленными дверями. Ведь я отказываюсь ложиться на эту нелепую кушетку.
– Мы с Бекс подали заявления в Чикагский университет.
Мы подались, потому что меня там интересует классная кафедра теоретической физики, а Бекс – потрясающий конкурс на факультет медицины. Мы будем учиться вместе, и благодаря этому я паникую чуть меньше.
– А Калеб? – улыбается Анита.
– Все еще думает.
– Ты бы спокойно восприняла его отъезд куда-то далеко?
Я думаю над ответом.
– Он не уедет.
– Как ты в этом уверена, – замечает она.
Так и есть.
Имя моим страхам – легион. Они все нормальные: я боюсь восьминогих тварей, замкнутых пространств, публичных выступлений и чересчур восторженных учителей начальной школы. Но есть еще и необычные: лягушки (почему у них так сгибаются лапы?), мосты, пустые бассейны, полные рестораны и желе (что трогать, что есть; и Калеб говорит, что это совершенно разумный страх).
Но я не боюсь, что Калеб поступит в какой-то другой колледж.
– Мы всю жизнь дружим.
Простота этого заявления не способна вместить в себя все, что я имею в виду, но я не знаю, что добавить.
– Иногда друзья перестают общаться, – замечает Анита.
– Только не мы, – говорю я, но мне не нравятся нотки сомнения в ее голосе.
– Надеюсь, что так. Но, возможно, тебе стоит слегка расширить свой круг общения. Подружиться с кем-то помимо Бекс и Калеба. Лучше пробовать знакомиться с другими людьми, пока ты чувствуешь себя в безопасности.
– Но люди скучные.
– Ты ходишь в школу, где учится сто двадцать человек, одаренных в сфере математики и точных наук, – говорит Анита. – Найди парочку тех, кто будет стоить потраченного времени.
В конце мы рассматриваем все, что стриггерило меня на этой неделе. Раньше врачи работали над моей тревожностью только с помощью когнитивной поведенческой терапии и лекарств. Но Анита копнула глубже и помогла мне понять, что моя тревожность – не только порождение моего мозга. Она научила меня термину «ситуативная тревожность» и помогла понять, что взросление в моем родном городе – это та еще ситуация.
