скачать книгу бесплатно
Хотя он был бы неправ.
– Они не уехали. Хотя говорили, что собирались, – сообщаю я ему.
– Понятно.
– Я проехала мимо их дома. Что, по-твоему, происходит? Почему они нам соврали?
– Понятия не имею.
– Тебе все равно, что они нам соврали?
– Совсем нет, – резко говорит он. Его тон выдает, что ему очень даже не все равно. Я не свожу с него глаз, но его голова опущена. Он, должно быть, чувствует мой взгляд, потому что в конце концов выпрямляется и смотрит мне в глаза. Быстро и прерывисто дыша, он говорит:
– Мы только что выиграли в лотерею, Лекси.
– Но что с Хиткотами, с Пирсонами?
Его лицо приобретает самодовольное, торжествующее выражение, но что-то в движении его губ выдает, что это напускное. Он обеспокоен? Он притягивает меня к себе.
– Послушай, это карма за то, как они вели себя на прошлой неделе.
– Только Патрик переступил черту.
– Другие встали на его сторону. Это было унизительно. Они нам не нужны, – шепчет он.
Я опускаю голову ему на грудь, вдыхая его запах.
– Ты уверен? – спрашиваю я. Мне хочется ему поверить.
– Теперь они нам не нужны, Лекси. У нас есть все.
Я пытаюсь прислушаться к его словам. Я хочу чувствовать себя защищенно, уверенно. Я всегда думала, что богатство придало бы мне ощущения неуязвимости, но, честно говоря, у меня есть опасения. Я утыкаюсь носом в его шею. Он всегда был моим оплотом, и я хочу почувствовать себя бесстрашной и непоколебимой.
– Нам нужно подумать, как мы им скажем.
– Я куплю Ferrari и прокачусь мимо их домов, – говорит Джейк. – Пошли они, Лекси, мы богаты!
Я начинаю хихикать, потому что это действительно чудесно.
– Богаты настолько, что нам и не снилось, – цитирую я его слова. Затем я целую его, своего красивого мужа, и крепко обнимаю, выбрасывая из головы все мысли о наших бывших друзьях, которых я считала лучшими людьми на планете – но теперь поняла, что едва их знаю.
3
Лекси
Суббота, 21-е апреля
Я просыпаюсь, мое сердце бьется так часто и сильно, что я его слышу. Да, конечно, это от адреналина и возбуждения, но также от довольно твердой убежденности, что кто-то выпрыгнет передо мной и скажет: «Просто шутка!» Я не могу поверить, что мы выиграли в лотерею. Я не осознаю то богатство, которое теперь, по всей видимости, наше. Это безумие! Словно для того чтобы подтвердить чудо, сквозь окна льется солнечный свет. Невероятно чудесная погода. Я не помню, чтобы раньше было тепло в пасхальное воскресенье – клянусь, один раз даже выпал снег! Как в нашей жизни произошло такое чудо?
Мы едва спали. Как мы могли? Мы лежали рядом, держась за руки, и шептали друг другу, как это может стать реальностью. Что это значит. Что нам делать дальше. Мы планировали до поздней ночи – точнее, до раннего утра. Иллюзорность происходящего подкреплялась тем, что мы просыпались и засыпали, прижимались друг к другу и разъединялись. Цеплялись друг за друга, сплетались по-новому, лихорадочно. Я все еще не уверена, что реально, а что – сон. Мечта. Всю ночь Джейк шептал мне на ухо. Он сказал, что любит меня. Что теперь все будет идеально. Что нам не о чем беспокоиться. Что мы никогда больше не будем ни о чем беспокоиться. Он повторял это снова и снова, как гипнотизер. И я хочу ему поверить. Я хочу этого превыше всего.
В семь утра мы встаем и идем вниз делать кофе. Джейк какое-то время возится со старой кофеваркой, на которую он редко обращает внимание. На самом деле, я даже не помню, когда мы в последний раз ей пользовались, а молотый кофе уже давно превысил срок реализации. И все же я понимаю – аромат разносится по кухне, объявляя, что настало время себя баловать. Одних только хлопьев сегодня утром будет мало. Мы будем есть французские тосты. Я разбиваю несколько яиц в неглубокую плоскую миску, напевая себе под нос. Бабочки восторга порхают по всему моему телу, когда я вспоминаю разгоряченный шепот Джейка в темноте, сочащийся соблазнительными возможностями. Как нам повезло. Мне.
– Вау, Лекси, ты можешь в это поверить? – в очередной раз спрашивает Джейк.
– Нет, не очень.
– Я стал другим человеком!
– Неужели? Это как? – мягко спрашиваю я.
– Ладно, я тот же человек, которого ты знаешь, но лучше. Богаче. Точно богаче, – он смеется. – Не могу дождаться, когда дети встанут. Может, нам их разбудить? Это же похоже на сильно преувеличенное рождественское утро, не так ли?
Последние несколько лет мы вставали раньше детей в рождественское утро. Я в этом вижу преимущество – это дает мне время послушать радио, приготовить брюссельскую капусту. Для меня Рождество – это еда, семейное время и, в идеале, немного размышлений. Джейка раздражает подростковая тяга детей залеживаться подольше, потому что ему всегда не терпится, чтобы они открыли подарки. Ему нравится их баловать и видеть, как их лица сияют, когда они обнаруживают, что он все же купил их последний предмет мечтаний, который мы едва можем себе позволить. Для него Рождество полностью посвящено дарению и получению подарков.
– Я об этом думала. Может, нам не стоит сразу им говорить, – осторожно предлагаю я.
– Что?
– Давай подождем, пока мы будем уверены.
– Мы уверены.
– Но это осложняет дело, не так ли? Потому что Эмили встречается с Ридли, а ее лучшая подруга – Меган. Она не сможет держать рот на замке. Я думала, мы согласились, что чем дольше мы сможем утаивать это от Хиткотов и Пирсонов, тем лучше.
– Как ты собираешься спрятать семнадцать и восемь миллионов фунтов, Лекси?
– Я не пытаюсь их спрятать.
– Нам придется сказать нашим родственникам.
– Конечно.
– Они будут ждать части выигрыша. Ну, может, не ждать, но точно понадеятся на это, что вполне логично. Сколько нужно будет им отдать? – Он похож на восторженного ребенка. Я знаю, ему не терпится начать распоряжаться нашей кучей денег.
Я слегка качаю головой, пытаясь прояснить мысли. Невозможно здраво рассуждать после всего, что я вчера узнала, после бессонной ночи. Я столько всего потеряла, столько выиграла. Их предательство, его любовь. Моя голова и сердце разрываются.
– Я просто думаю, что нам нужно подождать, пока деньги будут у нас на счету. Просто на всякий случай.
– Я не знаю, как мы можем скрывать это от детей, – Джейк удивленно смотрит на меня. – Они заметят, что что-то случилось. Это по-настоящему, Лекси. Это правда, – Джейк так широко улыбается, что его лицо, кажется, разорвется.
– Но это большая ответственность. Это навсегда изменит нашу жизнь. Нам нужно обдумать, что мы им скажем, дать им советы, как к этому привыкнуть, – настаиваю я.
– Привыкнуть к чему? – спрашивает Логан.
Я подпрыгиваю. Откуда он взялся? Я хочу пнуть себя за то, что мой восторг сделал меня неосторожной. Я знаю и обычно помню, что кое-кто из наших детей всегда где-то поблизости, особенно если они учуяли еду.
– Мы выиграли в лотерею! – вопит Джейк.
– Чего? – скептически спрашивает Логан.
– Семнадцать и восемь миллионов фунтов. Мы хреновы миллионеры, мальчик мой!
– Джейк!
– Извини, я случайно ругнулся.
На самом деле, я больше корила его за отсутствие сдержанности и осторожности, чем за нецензурную лексику.
– Серьезно? – спрашивает Логан. Он смотрит на меня, потому что, скорее всего, думает, что отец его разыгрывает. – Мы миллионеры?
– Мультимиллионеры, – подтверждаю я, пожимая плечами и улыбаясь. – Вероятнее всего. Наши номера совпали, и мы звонили, чтобы подтвердить это, но я… – мои слова заглушает вопль Логана, похожий на свиной визг. Он прыгает на месте, бежит к своему отцу и бросается на него так, что их тела яростно врезаются друг в друга. Это что-то между объятием и нападением. Он не знает, как себя сдерживать. Его буквально переполняют эмоции. Он чуть ли не искрится. Это поразительно.
– Что происходит? – теперь на кухне появляется Эмили.
– Мы выиграли в лотерею, – объявляет Логан. – Мы миллионеры. Мы выиграли семнадцать и восемь миллионов фунтов!
– Ага, конечно, – цинично говорит Эмили. Она сонно тянется за хлопьями.
– Это правда, принцесса, – говорит Джейк, поднимая ее и кружа, как в те времена, когда она была намного младше и менее застенчивой.
– Честно? – спрашивает Эмили, глядя с осторожностью и недоверием.
– Да, – подтверждаю я с улыбкой.
Эмили разражается слезами, и мы все бросаемся друг к другу, сливаясь в одну огромную массу из объятий, визгов и слез счастья.
Мы спасены.
4
Эмили
Вторник, 23-е апреля
– Эмили, вставай. У тебя не сработал будильник. Ты проспала, – мама колотит в дверь моей спальни, а затем открывает ее и влетает внутрь, держа только что выглаженную школьную рубашку. Выходных будто и не было. – Ну же, солнышко, ты опоздаешь на автобус, – подгоняет она.
– Мне нужно идти?
– Ты заболела?
– Нет.
– Тогда, конечно, тебе нужно идти, – мама выглядит растерянной.
– Но мы выиграли в лотерею, – напоминаю я ей.
– Эмили, ты меня удивляешь. Давай, иди в душ. Собирайся.
Она поспешно выходит из моей комнаты, и я слышу почти точно такой же разговор между ней и Логаном.
– В чем смысл быть миллионером, если мне нужно ходить в школу? – бормочет он.
– Хороший аргумент, – кричит папа из родительской спальни. Я улыбаюсь про себя. Папа всегда на нашей стороне.
– Ну же, народ. Я серьезно. Вылезайте из кроватей, – настаивает мама. Я остаюсь на месте, думая о том, каково сегодня будет в школе. Каникулы в этом году все равно дурацкие. Кто возвращается в школу сразу после Пасхи? Кто вообще возвращается в школу, если он стал миллионером? Мама с папой сказали, что мы не можем никому рассказывать о лотерее, что будет так странно, потому что – с чего бы им не хотеть рассказать об этом всему миру?! Мы богаты. Типа, супер-пупер богаты! Мама говорит, мне просто нужно выбросить это из головы. Ну да! Как я смогу скрыть это от Ридли и Меган? Мы выиграли в лотерею! Стали МУЛЬТИМИЛЛИОНЕРАМИ! Мама иногда делает такую штуку, вроде как читает мои мысли – как раз это и случается, и она снова вламывается в мою комнату. Она неловко колеблется у двери.
– Я знаю, тебе будет сложно утаить это от Ридли и Меган.
– Ага, преуменьшение года. Почему я должна это делать?
– Потому что есть очень большая вероятность, что их родители очень плохо это воспримут. Мы все играли в лотерею до прошлой недели.
– Ага, но они сказали, что это отстой.
– Полагаю, теперь они посчитают по-другому.
– Разве мы не можем просто дать им денег?
Мама не отвечает мне. Она будто разрывается. У мамы есть моральные принципы, и она всегда придает им большое значение. Если, например, мы едем в Лондон на шоу в Вест-Энде, и она видит бездомного, что случается всегда, она настаивает, чтобы мы отдали ему такую же сумму, какую заплатили за билет. Папа говорит, что это пустая трата, и что они просто пропьют их или купят наркотики. Но он говорит так в то время, когда мы сидим в баре и он попивает красное вино, поэтому мама в качестве контраргумента всегда смотрит на его бокал.
– Мы не можем никому говорить, пока все не выяснится, и мы с папой не встретимся с лотерейной компанией. Серьезно, так будет лучше для тебя, Ридли и Меган – для всех.
Она говорит это примерно в миллионный раз, чтобы показать, что это очень серьезно. Как будто есть какие-то сомнения. Мама всегда ко всему относится очень серьезно – по всей видимости, даже когда выигрывает в лотерею. Это слегка убивает веселье.
То есть я понимаю, что Хиткоты и Пирсоны будут раздавлены. Можете себе представить, что вы ушли из лотерейного синдиката за неделю до того, как выпали ваши номера?! Огромный провал! Но Ридли и я с этим справимся. Я знаю, нам всего по пятнадцать лет, но у нас очень серьезные отношения. Он мой Единственный. Мы родственные души. Но Меган? Я почти уверена, она умрет. Взорвется от зависти. То есть я ее люблю, она любит меня, но мы – пятнадцатилетние лучшие подруги, так что она также иногда меня ненавидит, а я – ее. Мама, наверное, права, с этим дерьмом будет сложно.
Я слышу, как хлопает дверь ванной. Нет! Логан добрался туда первым. Он проведет там вечность, и после него будет ужасно вонять. Я накидываю халат и тащусь вниз, потому что мама ни за что не разрешит мне прогулять школу, даже если мы выиграли в лотерею. Она ценит образование превыше всего. Думает, что это самая большая движущая сила и все такое. Лично я считаю, что она, может быть, переоценивает образование. Ну, то есть, очевидно, что выигрыш в лотерею – это тоже большая движущая сила, разве нет?
Заливая хлопья, я проглядываю списки, которые мы составили вчера. На кухне всегда валяется блокнот, куда мама записывает всякие напоминания, что нужно купить. Еще мы записываем туда счет с наших семейных игровых вечеров, когда мы режемся в «Монополию» или в карты, а иногда родители оставляют там записки мне и Логану, если собираются поздно вернуться домой. Про то, что есть из еды и как долго ее греть, как будто сообщения еще не изобрели. Вчера мы записали в этом простом маленьком блокноте наши мечты, и я улыбаюсь, пролистывая страницы.
На одной написано: «красный лук, кубики для подливки, отбеливатель». На другой: «Папа – Ferrari, Эмили – каникулы в Нью-Йорке, Логан – бассейн (плюс дом)», – поправку он дописал после того, как ему сказали, что у нас в саду нет места вырыть бассейн, – «мама – новый диван». Не думаю, что мама поняла эту игру. Папа сказал, он купит нам все, что мы захотим, все, что угодно, и это лучшее, что она смогла придумать. Когда мы все посмеялись над мамой и сказали ей придумать что-то получше, она немного раздраженно сказала: «Ну, наш диван весьма просиженный, так что нам действительно нужен новый». Умора.
Папа пообещал, что забронирует поездку в Нью-Йорк завтра или послезавтра. Он бы сделал это еще вчера, но сказал, что размах, с которым мы захотим туда отправиться, исчерпает все лимиты его кредиток, а лотерейные деньги еще не на родительском счету. Мы полетим первым классом. Ясно дело, никто из нас никогда раньше этого не делал, но папа говорит, что теперь мы будем путешествовать только так. Мы нашли несколько потрясающих отелей, даже не знали, с чего начать. Мы вбили в поиске «лучшие пятизвездочные отели в Нью-Йорке». Мы не могли решить. Они все были запредельными. Непохожими ни на одно место, в котором мы останавливались раньше. Ну, мы обычно не живем в отелях, когда путешествуем. У маминой подруги с работы есть квартира на юге Испании, поэтому обычно мы ездим туда. Она дает нам десятипроцентную скидку от цены на сайте аренды. Мы жили в маленькой гостинице, когда ездили на городской отдых в Эдинбург. Было неплохо: пушистые полотенца, большой телевизор в комнате, но эти люксовые отели, которые мы смотрели в Нью-Йорке, это вообще что-то невероятное! Во всех них есть спа, бассейны на крыше, клубные лаунжи и потрясающие рестораны в прохладных подвалах. Они такие стильные, что мне не верилось. Мы не знали, какой выбрать, и просто переходили с сайта на сайт. Нас это все немного ошеломило.
В итоге мы выбрали Ritz-Carlton, потому что все мы слышали о нем и знаем, что он вычурный. Мама с папой без конца пели какую-то безумную старую песню про “Puttin’ on the Ritz”[1 - Букв. пер. – «Одеться в Ритц», что означает – одеться богато. – Здесь и далее прим. переводчика.]. Хотя они, по-моему, не очень хорошо знали слова, потому что пели только одну эту строчку и, когда она иссякала, просто выли от смеха, потому что это был уникальный, неповторимый, замечательный день, когда всем нам это казалось смешным! Может быть – и я очень хочу в это верить, – может быть, мы больше никогда не будем злиться или раздражаться. Никогда – всерьез.
Отель находится прямо возле Центрального парка. Я всегда хотела попасть туда после того, как посмотрела мамин старый любимый сериал «Друзья». Ritz-Carlton – это самое элегантное, шикарное место, которое только можно представить. Папа сказал, что у нас с Логаном будут отдельные комнаты, нам не нужно даже делиться. Мама с папой возьмут сьют, чтобы нам было где расслабиться после дня шоппинга на Пятой авеню, которая появляется буквально в каждом девчачьем фильме. Я правда не могу дождаться!
Вчера действительно был самый идеальный день в моей жизни. Папе быстро наскучило сидеть и думать о том, как мы потратим деньги, ему хотелось выбраться из дома и на самом деле их потратить. Мама еще раз позвонила в лотерейную компанию и, когда они точно, однозначно, дважды, трижды подтвердили, что мы выиграли, она сказала, что мы можем поехать на поезде в Лондон и пойти в большой Topshop на Оксфорд-стрит.
Знаете, она все равно купила билет по семейной скидке. Папа подшутил над ней из-за этого.
– Нет смысла тратить деньги зря, – сухо ответила она.
В Topshop я просто разошлась. Папа сказал, что я могу купить там что захочу. Все что угодно.
– Мы можем себе позволить вообще все, – посмеялся он. Я примерила чуть ли не тысячу разных вещей. Мы сообщили консультанту, что выиграли в лотерею. Когда мы убедили ее, что не шутим, она сказала, что я могу брать с собой в примерочную сколько угодно вещей, хотя стандартный лимит – восемь. Я даже не помню, что купила в итоге. Кучу спортивной одежды от Ivy Park, очень миленькую маленькую квадратную сумочку, серьги, кепку с леопардовым принтом, несколько сарафанов, шорт, ворох футболок. Я сбилась со счета. Скорее всего, больше двадцати. Может, тридцать. Я не совсем понимаю, куда буду все это носить, но, полагаю, мы теперь будем ходить по более изысканным заведениям, так что у меня будет возможность нарядиться. Логан сделал то же самое в Topman. Он купил одну и ту же футболку в четырех разных цветах, потому что не мог решить, какая ему нравится больше.
