скачать книгу бесплатно
Этот разговор становился все тревожнее.
– Мы, девушки, должны поддерживать гигиену, а это важный ее пункт. Слышишь, девочка? А еще ей не повредит какое-нибудь небольшое украшение. Что-нибудь необычное, как считаешь?
Селеста услышала достаточно. Она опустила стакан и вылезла из осевшего под ее весом бобового кресла. Встав, она неаккуратным жестом схватила в охапку шоппер и коврик для йоги, который тут же стал неудобно покачиваться.
– Нет, я абсолютно ничего не слышу.
Она бросила на столик деньги и быстро зашагала вперед, но, пройдя мимо девушек, резко остановилась и развернулась к ним.
– Я не могу поверить в то, что я сделала. Как я могла согласиться, что полное удаление лобковых волос – каким угодно способом, не говоря уже о таком варварстве! – является необходимым условием для завоевания мужского интереса. Нет, нет и нет, я отказываюсь поддерживать идею, что женщина должна причинять какой-либо дискомфорт своему телу лишь потому, что в рамках нашей извращенной культуры мужчины привыкли ожидать от женщин отсутствия волос на теле. Или, что еще хуже, драгоценных камней на гениталиях!
Когда она выбегала из ресторана, до нее долетели слова:
– О. Господи. Боже. Она что, сказала слово «гениталии» на людях?
Теперь этот день для Селесты официально закончился. Она не вернется на горячую йогу и не продолжит идти по пути становления йогини. А еще, она не будет носить позвякивающие браслеты и пить отвратительные напитки.
И ни за что не станет делать бразильскую депиляцию.
Глава, в которой мы знакомимся с героем
Вместо того чтобы повернуть в сторону дома, Селеста припарковала машину на улице Маунт-Оберн, спряталась за солнечными очками и пошла по мощеным тротуарам куда глаза глядят. Площадь Гарвард-сквер, заключенная между территорией колледжа и рекой Чарльз, была тем местом, где она всегда ощущала себя комфортно. Селеста взяла флаер у какого-то человека, рекламировавшего парикмахерскую, а потом еще один у парня в обтягивающих ярко-голубых штанах, который искал вокалиста в свою группу. Смяв обе бумажки в комок, она сунула их в карман.
Селеста шла и шла, позволив себе ни о чем не думать, потому что иногда она могла позволить себя закрыться от мира. Инстинкты вели ее вперед, пока она не обнаружила, что сидит на скамейке лицом к реке. Это была ее скамейка. Именно сюда Селеста приходила в поисках утешения.
Это место было для нее источником бесконечной боли и в то же время глубокого исцеления. Однажды в середине зимы здесь произошла автокатастрофа, в которой погиб Финн. Не проходило и дня, чтобы Селеста о ней не вспоминала. Эрин тогда боролась с тяжелой депрессией, которая затуманивала ее разум. В тот день она села в машину, видимо, совершенно не понимая, что делает. Селеста возвращалась домой с урока фортепиано и стала очевидцем аварии, что потрясло ее до глубины души. Она увидела осколки стекла, разлетевшиеся по дороге и тротуару, погнутый капот и – самое страшное – тело брата, безжизненно лежавшее на оледенелом снегу. Он запрыгнул в машину в последний момент, надеясь остановить маму, и сидел на заднем сиденье без ремня безопасности.
Место гибели брата всегда внушало Селесте чувство безопасности. Здесь она словно возвращалось в ту пору своей жизни, когда все было проще. Когда она ощущала счастье. Она вздохнула. Селеста не знала, как ей дотянуть до конца этого года, а потом еще и пережить колледж.
Финн никогда не пасовал перед трудностями. Совсем наоборот. Он бросал себе вызов за вызовом и несся вперед на полной скорости – это было определяющее качество его характера. Он бы расстроился, узнав об ее отчаянии. Но стоило ей представить, что Финн рядом – помогает ей, ободряет, подталкивает к цели, – возможно, она смогла бы окончить школу и взяться за колледж.
Селеста приказала себе остановиться. Она понимала, что ступила на опасную территорию. Если она снова начала представлять, будто ее погибший брат стоит рядом с ней, дела ее были плохи. Она почти три года всюду носила с собой картонную фигуру Финна в полный рост, и за это время кое-что узнала о нарушениях поведения, вызванных сильным стрессом. Сейчас Картонный Финн, слава богу, тихонько лежал на чердаке в сложенном состоянии.
На голубое небо начали надвигаться облака, и Селеста вздрогнула от октябрьского ветра, подувшего с реки. Но, несмотря на это, она не двигалась с места, продолжая смотреть, как гребные лодки скользят по поверхности воды.
– Селеста?
Она подскочила на месте.
– Мэттью! Что ты тут делаешь?
Он присел рядом с ней.
– Да решил прогуляться по воде и совершить еще парочку старых добрых чудес. Обычные развлечения, знаешь ли.
– Разумеется. Только вот ветер крепчает. Я надеюсь, беспокойные воды не помешают тебе осуществить свой план.
Селеста сама услышала, как невесело прозвучали ее слова. Она слишком устала.
– Мне не нравится твой голос.
Мэтт внимательно посмотрел на нее. Селеста попыталась отвернуться, но он потянулся к ее лицу и, приподняв солнечные очки, стал ждать, пока она встретится с ним взглядом. Как же Селеста не любила, когда на его лице появлялись это беспокойство и явная тревога, не обернется ли ее состояние новой катастрофой. Мэтт неловко провел пальцами под ее глазами, а потом по ее щекам.
– Мэттью, прекрати сейчас же! Со мной все абсолютно нормально. – Она надеялась, что ее голос звучал убедительно. – Я, видимо, до сих пор потею после йоги.
– Не знал, что ты увлекаешься йогой.
– А я увлекаюсь. Или увлекалась. Видимо, йога все-таки не станет для меня полноценным образом жизни. А тебе совершенно невозможно уследить за всеми моими занятиями, – поспешно добавила она. – Сейчас у меня насыщенная пора жизни – и в социальном, и в академическом аспектах. На самом деле мне уже пора идти, потому что у меня еще много дел, а сейчас уже, наверное, четыре часа, если не больше.
Она встала.
– Тебя довезти до дома?
Мэтт склонил голову набок, и его глаза заслонила светло-каштановая челка. Селеста видела, что эта лавочка тоже вызывает у брата много эмоций. Они оба немного помолчали.
Наконец Мэтт ответил:
– Да, давай. Только сначала я куплю тебе чашку горячего шоколада. Договорились?
– Будь мне пять лет, эта инициатива показалась бы мне прекрасной.
– Тогда выберем другой напиток. – Мэтт встал и засунул руки в карманы. – Давай немного пообщаемся.
Селеста ответила не сразу. Ей было трудно отказать брату, и его присутствие уже немного ей помогало.
– Я с радостью приму твое приглашение.
Они молча прошли по улице Джона Кеннеди, а потом нырнули в шумную толпу, которая в любой выходной день заполняла Гарвард-сквер. Когда они подошли к витрине магазина «Любопытный Джордж», Селеста остановилась.
– Как же я раньше любила эти книги… – произнесла она.
– Пфф. А я всегда считал, что Человек в желтой шляпе – высокомерная скотина.
– Мэтти! – возмутилась Селеста. – Это не так! Он заботился о проказливой обезьянке. Естественно, что мог время от времени вспылить. Более того, он всегда приходил Джорджу на выручку.
– Если, говоря о заботе, ты имеешь в виду то, что он похитил обезьянку Джорджа, который жил счастливой жизнью с родителями, и нелегально увез его из джунглей, а потом попытался заточить в зоопарке, тогда да – Человек в желтой шляпе был блестящим примером заботливости. А где он вообще работает, этот человек? Готов поспорить, что в какой-нибудь преступной сфере. Иначе откуда у него деньги? И пафосные желтые машины? Зачем он подбирает шляпу под цвет машины? Или… машину под цвет шляпы? Что появилось у него раньше? – Мэтт покачал головой. – Так много вопросов…
Селеста шлепнула Мэтта по руке.
– Ты безнадежен.
– Похоже, к этому выводу приходят все.
Они перешли через дорогу на Брэттл-стрит, и Селеста спросила:
– Зачем ты так говоришь? Ты вовсе не безнадежен. Совершенно наоборот.
– Да просто так. Извини. Не обращай внимания.
Мэтт замедлил шаг, рассматривая витрины книжного магазина. Селеста тоже приостановилась, чтобы подождать его, и принялась разглядывать разношерстную толпу, наполнявшую площадь. Ей нравилось, что здесь все могли чувствовать себя легко и свободно, даже она. Тут не существовало никаких правил, и даже для самых чудаковатых чудаков находилось местечко. Взять хотя бы бездомного мужчину, который разъезжал по площади на моноцикле, зачитывая стихи из Библии – на него никто даже не взглянул. Скейтбордисты, профессора, хиппи, бизнесмены… На тебя не смотрели косо, какой бы индивидуальностью ты ни обладал и к какому стереотипу ни относился. Кембридж был для Селесты родным домом. Как же она уедет отсюда в следующем году? Возможно, ей стоит поступить в Гарвард и остаться здесь. Тогда ей и общежитие не понадобится.
Но тут мимо нее прошла компания студенток, которые улыбались и весело болтали между собой; на одной из них был гарвардский пиджак. И Селеста снова вспомнила, что даже в колледже – даже в Гарварде – ей не удастся избежать социальных условностей. Ведь студенчество – это не только учеба в замкнутом пространстве аудитории.
Занятия йогой не задались с самого начала, но нужно было придумать что-то другое. Селеста должна была кардинальным образом измениться, прежде чем поступать в один из университетов Лиги плюща.
– Слушай, – заговорил Мэтт. – На углу Черч-стрит есть одна чайная. Мне кажется, нам стоит попить чая.
– Я не люблю чай.
– Я тоже.
Мэтт стремительно зашагал сквозь толпу. Селеста ускорила шаг, чтобы не отстать.
– Тогда по какой причине нам следует пить чай?
– Потому что у тебя явно британские корни.
– Я полагаю, ты делаешь отсылку на особенности моей речи. – Она шмыгнула носом и повыше подняла голову. – Но это совсем не забавно.
– А по-моему, все-таки забавно. Моя сестренка явно родом из Викторианской эпохи.
– Человеку сложно изменить свои привычки.
– Тогда не изволишь ли испить со мною чая?
– Хорошо. Но я рассчитываю на то, что там будут подавать классическое английское песочное печенье и булочки с изюмом. Или даже шоколадный пудинг.
– Вот видишь! Говорил же, что тебе понравится чай!
– Ничего подобного. Скорее всего, мне нужно приготовиться к черствым лепешкам и безвкусному горячему напитку, так что вместо шикарного пиршества я буду наслаждаться общением с тобой.
– Тогда у тебя точно проблемы.
Они быстро дошли до чайной, и Мэтт придержал для Селесты дверь.
– После вас, миледи. Мне бы хотелось услышать, как вы съездили в Йель на прошлых выходных.
Грея руки о чашку с чаем, Селеста коротко пересказала брату свои впечатления от Йельского университета. Там был… Йель. Как он мог ей не понравиться? Красивая территория, образование высшего уровня, высочайшие требования, профессиональные, умнейшие преподаватели… В общем, все, что так любила Селеста. Или то, что ей полагалось любить?
– По твоему рассказу кажется, что тебе не очень там понравилось.
– Мне понравилось, – сухо отозвалась Селеста. Она изо всех сил старалась изобразить энтузиазм, но это давалось ей с трудом. – Я… я просто не хочу возлагать на этот колледж большие надежды, чтобы не расстраиваться, если меня не примут.
– Селеста, ты о чем? Тебя пригласили на собеседование. Ты точно поступишь.
– Но есть и другие варианты, которые стоит рассмотреть. Я работаю над таблицей, в которой тщательно сравниваю разные колледжи. Посмотрим, какой из них завоюет наивысший балл. Еще есть Дартмут. Гарвард… вот. Какие были еще кандидаты? Не помню. Дурацкие колледжи… – она осеклась.
– Что происходит? – Мэтт наклонился к ней поближе. – Кто ты и что ты сделала с моей сестрой?
– А? Ой… господи. – Селеста покачала головой и улыбнулась. – Не знаю, что сейчас на меня нашло. Все эти учебные заведения являются высококлассными. Я буду рада поступить в любое из них.
– Конечно, Гарвард – это Гарвард, но тебе не нужно оставаться дома. Поверь мне. Беги отсюда, пока можешь. – Мэтт подмигнул сестре. – Я правда не знаю, какой колледж подойдет тебе лучше, чем Йель. И он не очень далеко отсюда, так что я смогу приезжать в гости и позорить тебя перед друзьями. – Он легонько толкнул Селесту локтем.
– На самом деле, я буду рада, если ты сможешь приезжать, Мэттью.
Она не знала, что добавить. Йель, университет Пенсильвании, Принстон, Корнельский университет… Все они спутались в голове Селесты в большой университетский комок.
– Вероятно, поездка ко мне станет для тебя поводом расширить географию путешествий.
– И куда, разреши поинтересоваться, ты предлагаешь мне поехать?
– Почему бы тебе не исследовать нашу великую страну? Скажем, Западное побережье. В Калифорнии прекрасная погода стоит без преувеличения круглый год.
– Селеста… – предостерегающе начал Мэтт.
– Это всего лишь предложение. Я полагаю, что тебя особенно привлекает Лос-Анджелес.
– Чувствую, что ты собираешься завести очередной разговор о Джули, так что сразу попрошу тебя остановиться.
– Мы с Джули до сих пор обмениваемся е-мейлами, – сказала Селеста. – И эсэмэсками. Почему ты не хочешь последовать моему примеру?
Мэтт даже не пытался спрятать раздражение.
– Ты знаешь, что мы расстались. Следовательно, у нас нет причин присылать друг другу трогательные сообщения.
– Я и не утверждала, что ваше общение должно быть трогательным.
Мэтт скрестил руки на груди.
– О чем же мы, по-твоему, должны говорить? Болтать о повседневных глупостях? О погоде? Я буду писать: «Здесь, как всегда, холодно и ужасно», – а она ответит: «А у нас, как всегда, солнечно и прекрасно». Тебе такое понравится? Потому что мне – точно нет.
– Я не хотела опечалить тебя, Мэттью.
Селеста почувствовала себя ужасно. Она знала: Джули – больная тема для Мэтта. Тем не менее она не теряла надежду, что они восстановят отношения. Селесте очень нравилась пара, которую они образовывали, и она тяжело восприняла их расставание.
– Ты мог бы прислать ей свою фотографию в этой футболке. Она бы точно назвала ее «ботанской».
Мэтт опустил глаза и, к радости Селесты, нехотя улыбнулся.
– Видишь? Это бы ее посмешило. «Атом – жадина. Он не делится». Правда, забавная надпись? В общем, вы могли бы поддерживать дружеский диалог.
– А что потом? Все закончилось, Селеста. Закончилось уже давно.
– Но меня заботит то, что ты живешь в одиночестве и ни с кем не встречаешься. У тебя ведь не было девушки после Джули, так? Уже прошло два года, Мэттью. Это очень долго.
Мэтт бросил на нее злой взгляд.
Селеста тоже скучала по Джули. По Джули, которая ворвалась в их жизни, когда Селесте было тринадцать. По Джули, которая завоевала их сердца и помогла спастись от горя, охватившего их после смерти Финна, а потом парализовавшего их и мешавшего двигаться дальше. Эта боль едва ли не уничтожила всю семью Селесты, но Джули своим присутствием один за другим развязала узелки, которые удерживали их на месте. И за это время Мэтт в нее влюбился. Безумно влюбился. Но потом все закончилось.
