скачать книгу бесплатно
– Именно так ты и делал?
– Да. Я сам вытащил себя из ада. Справился и двинулся дальше. Ты тоже на это способна.
У меня не было сил остановиться. Я хватаю Криса за футболку и тянусь к нему, застыв в миллиметре от его губ. Я хочу ощутить его рот, попробовать на вкус, дышать одним воздухом с ним. Чувствую, как он напрягается, но не отстраняется.
Мы оба не двигаемся.
Я уверена, что в комнате жарко.
Наконец я решаюсь и практически касаюсь его губ. Отпускаю футболку и кончиками пальцев веду выше, пока не достигаю гладкой, нежной кожи на его шее. Я знала, что она именно такая. Крис нежно отвечает на поцелуй, и я расслабляюсь еще больше. Его язык касается моего, и я вздрагиваю. Атмосфера в комнате наэлектризована моими эмоциями и пылкой, непреодолимой страстью к этому человеку.
Никогда не думала, что медленный поцелуй может быть таким страстным. Крис не лапает меня и не засовывает язык мне в рот. Я не могу ошибиться, что он чувствует то же, что и я. Ведь не могу же?
Нет, потому что Крис начинает медленно гладить меня по руке. Он убирает наушники, оставляя только нас и тишину. Его прикосновение так сильно на меня влияет, что я вынуждена прервать поцелуй и отдышаться. Я впиваюсь пальцами в его кожу, наблюдая, как он смотрит, трогает, изучает меня. И стараюсь не морщиться, когда он проводит пальцами по шраму на моей руке. Я забыла, что на мне лишь футболка. Такое со мной впервые, потому что я никогда не забываю об этом. Но Крис касается шрама так, словно его и нет, как будто моей вины и прошлого сейчас не существует.
Он добирается до плеча и не останавливается. Я закрываю глаза, когда Крис проводит над грудью, и ахаю, почувствовав первое прикосновение к ней. Крис опускает руку и скользит под футболку, под лифчик, и прижимает ладонь. Его дыхание становится прерывистым.
О боже, я сейчас закричу.
Другой рукой он поглаживает нижнюю часть спины, и это сводит меня с ума. Так неторопливо. Он такой уверенный. Слегка толкает меня назад, чтобы заглянуть в глаза. Каждая частичка моего тела пылает. Мне нравится, как он смотрит, когда ласкает меня. На его лице намек на улыбку и… удивление? Я замечаю смущение, он явно не ожидал такого развития событий. Если раньше я сомневалась, то теперь знаю, что он чувствует ту же связь, что возникла еще у озера. Всепоглощающее понимание, магнетическое притяжение. По крайней мере, я хочу, чтобы он это чувствовал.
Обеими руками я отвожу его темные волосы от лица, пропускаю их сквозь пальцы и скольжу по плечам. Я не тороплюсь, потому что хочу впитать каждую секунду нашей близости, каждую черточку его лица. Красивый изгиб его бровей, тень от щетины на щеках, как он покусывает губу, пока я наблюдаю за ним. Более того, я вижу все наши сходства и различия; у нас обоих прошлое полно боли, но Крис пережил его, и я тоже хочу. Сейчас же я сдавшаяся неудачница, но в нем вижу возможность спасения.
Поэтому для меня его прикосновения значат нечто больше, чем просто физическое влечение.
Крис накрывает ладонями мою грудь и медленно поглаживает большими пальцами. Сжимает пальцами сосок, и я запрокидываю голову назад, оказавшись не готова к болезненному желанию между ног. Я выгибаю спину, подставляя грудь и жаждая большего. Еще секунду Крис дразнит мой сосок, но потом убирает руку. Я почти всхлипываю, но он снова наклоняется ко мне и целует. На этот раз сильнее. Его поцелуй словно дарит вечность, исцеляет и решает все проблемы.
Уверена, никто другой не смог бы так меня поцеловать.
Я могла бы вечно вдыхать его аромат.
Могла бы вечно влюбляться.
Невозможно отрицать, что я явно изголодалась по физическому и сексуальному контакту. Но это все еще не объясняет, почему так отчаянно хочется сорвать одежду с этого парня, после того как шарахалась от всех остальных. Никогда еще я так не заводилась. Я двигаюсь к самому краю кровати, хватаю Криса за талию и притягиваю ближе. Он крепко обнимает меня, прижимаясь между ног. Я таю от нашего поцелуя, его язык идеален. Не могу насытиться им, хочется сильнее сжать его, хочется большего. Хочется всего. Это бессмысленно. Я едва его знаю и никогда за все три года не слыла шлюхой в кампусе. Физически и эмоционально это самое интимное мгновение в моей жизни.
Поразительно, но сейчас я в этом уверена. Крис проник в ту маленькую часть меня, которая все еще ищет надежду. И удовольствие.
Крис движется губами к моей шее, его дыхание опаляет. Ему приходится отстраниться, чтобы я смогла стянуть через голову его футболку.
Гребаный ад, он прекрасен.
Я касаюсь его груди. У него идеальный пресс, который я уже видела тогда, на озере. Крис подтянутый, решительный и совершенно бесподобный. И теперь я прикасаюсь к нему. Загипнотизированная его телом, провожу по линиям его грудных мышц, скольжу пальцами по его соскам, вниз к прессу и едва заметной дорожке волос, спускающейся к линии джинсов. А потом повторяю все снова. Я могу делать это часами. Крис тихонько стонет. Я не чувствую неуверенности в себе и не боюсь касаться его. Мною движет интуиция. Кажется, что даже простые прикосновения способны утолить мою жажду. Он пленил меня.
Я наклоняюсь и провожу губами по его груди, целуя и касаясь языком его кожи. Крис гладит меня по волосам, пока я пробую на вкус его тело. А потом вновь поднимаюсь к его губам. Крис, не теряя ни секунды, завладевает моим ртом. Я откидываюсь на кровать, и он придавливает меня всем своим весом. Мы прижимаемся бедрами, пока он прокладывает дорожку из поцелуев от моего рта к груди, по футболке и ниже к животу.
– Кристофер, – я шепчу его имя, снова и снова, стоит остановиться, но я не могу. Чувствую такое облегчение, что нашла его.
Он снова ложится на меня и страстно целует, сильнее прижимаясь между ног. Я чувствую, как он возбужден, как сильно хочет меня.
Но потом, без предупреждения, Крис приподнимается на руках и пытается отдышаться. Он прижимается ко мне щекой, и я чувствую, как теряю его. Не знаю, что сделала неправильно, но он явно не хочет продолжать. Меня убивает эта внезапная стена, дистанция между нами. Что бы ни происходило несколько минут назад – оно исчезло.
Крис легонько целует меня в щеку и шепчет:
– Я не… Не думаю, что это хорошая идея.
– Ох. Ладно. – Я понятия не имею, что сказать и почему так произошло. А еще, почему он не отстраняется и дрожит. Поэтому я спрашиваю: – Крис. Почему ты дрожишь?
– Я не дрожу, – отвечает он. Однако это так.
Я глажу его руки, желая прикасаться к нему так долго, сколько он мне позволит. Он зарывается носом в изгиб моей шеи, успокаивая дыхание. Я так смущена.
Он приподнимается на руках.
– Мне правда нужно заниматься. В понедельник крупный тест по геологии.
Я отворачиваюсь от него.
– Конечно. У меня тоже куча дел.
Следующие несколько минут отвратительны. Ужасно неловкая сцена, когда мы выпутываемся из объятий друг друга; я бормочу идиотское спасибо за помощь с музыкой, а Крис с виноватым видом натягивает футболку, заставляя меня чувствовать себя еще хуже.
После глупого небрежного прощания я выбегаю из комнаты, прежде чем Крис успевает сказать что-нибудь еще. Путь до моей комнаты непростительно долог. В голове крутится мысль о пути позора. Захлопываю за собой дверь и падаю на кровать.
Я всхлипываю. Что ж, черт, от меня определенно пахнет не очень. Это первая проблема. Может, его оттолкнул запах? Когда я шла к нему, то не собиралась стягивать с него футболку. Я перекатываюсь на бок и опускаю руку на пол. Несколько пролетов ниже Кристофер, наверное, учит про скучные слои земли или что-нибудь подобное, а я лежу здесь в полной растерянности.
Но, проклятье, это было горячо. Пусть даже я не знала, почему он остановился и что я сделала не так.
Эта сцена все равно вызывала улыбку на губах.
Двадцать первое июля
– Я собираюсь к воде, – кричит Блайт в глубину дома и облокачивается на деревянные перила. Даже деревья не могут полностью скрыть невероятный вид на океанскую бухту, вода сверкает в полуденном свете. И Блайт любит соленый запах воздуха, особенно сильный сейчас, во время отлива. Младший брат Джеймс постоянно морщит нос, а она, наоборот, с удовольствием глубоко вдыхает.
– Давай, повеселись на кладбище моллюсков, – кричит Джеймс. Так он называет отлив. Неоднократные объяснения Блайт, что запах не имеет ничего общего с умирающими моллюсками и что на самом деле с ними все в порядке и они живы, не изменили его отношение. И не смогли объяснить ее любовь к ним.
Блайт считает, что причина его кислого отношения кроется в том, что именно она выбрала дом из распечатанного родителями списка.
Но разве это повод для злости? В конце концов, это же всего на две недели. Через четырнадцать дней семья Блайт наконец-то сможет переехать в свой новый летний домик в Бар-Харборе, где нынешние владельцы собирали вещи дольше, чем ожидалось. Задержка была неожиданностью и поставила родителей Блайт в неловкое положение: в середине лета практически невозможно отыскать жилье поблизости от популярного Бар-Харбора. Так они и оказались в Чилфорде, в двух часах езды к югу, в старом доме под названием «В паре шагов».
К счастью, он оказался прекрасной заменой загородному дому в Бар-Харборе, и они сразу же поселились в нем.
Каникулы у Блайт всегда веселые и жизнерадостные, но она знает, что так далеко не во всех семьях. Она также понимает, что все благодаря ее родителям. Они соблюдают волшебную грань между участием в ее жизни и предоставлением свободы и пространства. К тому же у нее замечательный брат. Им бы стоит больше ругаться, учитывая, что ей семнадцать, а ему пятнадцать, но нет. Он уравновешенный, дисциплинированный и рассудительный. Блайт этого очень не хватает. Но под холодной оболочкой он добрый. По-настоящему, искренне добрый. И удивительно скромный, хотя и лучший футболист в Массачусетсе. Определенно из них двоих она более легкомысленная и веселая, но Джеймс, кажется, ценит ее за это. Они хорошая пара.
– Эй, Джеймс! Джейми! – зовет она. – Дохлые моллюски хотят с тобой поздороваться! Пойдем со мной на пляж!
– Что? Господи, да перестань ты орать, ненормальная. – Ее брат распахивает сетчатую дверь и упирает руки в бока. – Мы же на отдыхе. Тихие разговоры, спокойные движения, – он слегка улыбается, и искорки в его глазах говорят, что брат определенно в хорошем настроении.
– Пойдем плавать! День идеальный, ни облачка. Неподалеку есть док, можно доплыть до него.
– Я только что съел огромный бутерброд. Потом, хорошо? Мне придется отрабатывать три килограмма наеденного. – Он похлопывает себя по мускулистому прессу. Блайт знает, что он симпатичный парень, но до сих пор избегает почти непрерывных телефонных звонков и общий интерес со стороны чуть ли не падающих к нему под ноги девчонок. Но футбол у него на первом месте. – Но тебе не стоит одной так далеко плавать, – продолжает он. – Возьми лодку, а я отсюда за тобой понаблюдаю.
– Ладно, мистер Ответственность. Можешь спасти меня, если начну тонуть. Я не суперзвезда футбола, но плаваю достаточно хорошо. – Это правда. Она хороший пловец. Возможно, ее параметры и движения не подходят под стандарты команды по плаванию, но она способна справиться даже с бурными водами океана. Вообще, кажется, что во время плавания все физические недостатки не имеют значения. В воде Блайт чувствует себя сильной, но больше всего ей нравится само ощущение держаться на поверхности. Ничто не сравнится с тем, как тебя движут и убаюкивают волны океана. Просто нужно осознавать его мощь. «Никогда не забывай, – однажды сказал ей отец, – течение, приливы, волны… Они хитрее тебя. Они здесь главные. Твоя работа слушать. Никогда не прекращай их слышать».
Ее отец был прав. И Блайт всегда внимала тому, что говорила ей вода.
– Ладно, ладно, оставайся. Я скоро вернусь. Хочешь на ужин моллюсков и лобстеров? Я видела по дороге палатку с морепродуктами. Можем приготовить для мамы с папой!
– Давай, – говорит он, улыбаясь. – Повеселись.
Дорожка от дома к берегу проходит под высокими вечнозелеными деревьями и обсажена раскидистыми папоротниками. Блайт нравится, как листья щекочут ноги, а каменистая дорога замедляет спуск к воде. Ей вообще здесь не хочется никуда торопиться. Этот отпуск в штате Мэн окажется затишьем перед бурей. Осенью ее ждут заявки на поступление в колледж, выпускной класс в старшей школе: экзамены, анкеты, собеседования… Сплошные нервы. Очевидно, что на первом месте у нее стоит Мэттьюс. Помимо простой истины, что это замечательный колледж, там, к тому же, встретились ее родители. Блайт не хочется идти в популярный университет, где она потеряется в море студентов. Студенческие вечеринки и хаос в кампусе ее не привлекают. Мэттьюс для нее идеален. Должен быть. Даже сейчас на ней старая потертая футболка с надписью «Мэттьюс». Бледно-голубые буквы постирались во многих местах, а красный фон стал больше похож на розовый, но Блайт плевать на это. Она ее любимая. Конечно, зимы в Висконсине – отстой, но красивый кампус и интересные профессора компенсируют это. Блайт претит указывать в анкете, что оба ее родителя учились там же, потому что хочет самостоятельно заслужить хорошее мнение о себе. Но если это поможет поступлению, то она не станет отказываться от возможности. Будет вынуждена использовать связи родителей.
Мысль о предстоящей работе еще больше укрепляет ее решимость наслаждаться каждой минутой лета. Что довольно легко, так как у дома есть свой участок пляжа. Блайт гораздо больше нравится этот усеянный ракушками берег и холодная бурная вода, чем идеальный песок и теплая прозрачная вода тропических курортов.
Мэн кажется ей настоящим и гораздо менее претенциозным. Валуны в морских водорослях, покрытые ракушками приливные бассейны и всепроникающий соленый воздух – вот что делает Мэн особенным.
Она подходит к концу узкого пирса и бросает свои вещи в привязанную старую лодку. Набрасывает все еще влажный оранжевый спасательный жилет и с легкостью гребет к квадратному плавучему доку, который качается на волнах. Лодка весело подпрыгивает на воде. Блайт нравится находиться среди людей, но одиночество она любит не меньше, а потому ее привлекает уединенность этого маленького плавучего островка посреди бухты. Через несколько минут она добирается до него и укладывается на полотенце. В половину четвертого солнце все еще в разгаре, но от воды веет легкой прохладой. Под одеждой у Блайт купальник, но сначала ей хотелось погреться на солнышке, прежде чем нырнуть в Атлантику. Она сбрасывает кроссовки и снимает шорты, но футболку оставляет.
Ложится на живот и кладет голову на скрещенные перед собой руки. Это звук. Ох, тихий плеск волн о док гипнотизирует, а жар от солнечных лучей на ногах приятно смягчается океанским бризом. Блаженство. Док качается под ней, и Блайт отдается воле океана, непредсказуемому ритму воды и своим мечтам.
Прошли минуты, а может, и часы, когда что-то начинает беспокоить Блайт, хотя она и не понимает, что именно. Она оглядывается. Лодка все еще привязана к доку. Ничего не случилось. Блайт качает головой. Обводит взглядом правую сторону пляжа и дома. Какие-то стоят позади и сильно скрыты деревьями, а какие-то видны как на ладони. Забавно, думает она, как крошечные и местами обветшавшие дома ютятся рядом с явно более богатыми особняками, почти дворцами.
Движение спереди на противоположном берегу привлекает ее внимание. Кто-то медленно бредет по кромке воды. Блайт подпирает подбородок руками. С такого расстояния трудно разглядеть, но она догадывается, что это парень примерно ее возраста. Высокий, из-под кепки выглядывают черные волосы. На нем коричневые шорты Карго и больше ничего. В каждой руке у него по ведру. Блайт наблюдает, как он медленно бредет по песку, с трудом делает несколько шагов в океан по густой грязи после отлива, а затем опустошает наполненные водой ведра. Он останавливается на мгновение, запрокидывает голову и замирает. Может, наслаждается замечательным днем? Или что-нибудь еще.
Парень наклоняется и наполняет водой каждое металлическое ведро. Медленно выпрямляется и, явно уставший, бредет обратно вдоль берега.
Он немного отставляет руки в стороны, чтобы ведра не били его по ногам. Когда доходит до какой-то воображаемой линии, снова возвращается в воду и опустошает ведра. Блайт минут десять зачарованно наблюдает, как он повторяет свой ритуал снова и снова. Что, ради всего святого, он делает? Может быть, у него какое-то навязчивое расстройство, которое требует повторений обыденных действий снова и снова, пока не почувствует удовлетворение? Хотя едва ли подобное занятие можно назвать обыденным. Полные ведра тяжелые даже для человека с таким спортивным телосложением, а без остановки таскать их туда-сюда должно сильно выматывать. Возможно, это какое-то физическое упражнение? Должно быть, он так же повернут на спорте, как и ее брат. Она продолжает наблюдать.
Прошло еще около двадцати минут. Его ритм не меняется, а вот физическое изнеможение уже явно заметно. Ему должно быть больно. Блайт встает и прикрывает ладонью глаза от солнца.
Еще десять минут.
«Прекрати, – шепчет она, – ты должен остановиться. Это уже слишком».
Кто знает, сколько он так делал до того, как она заметила. Сумасшествие. Но парень сосредоточенно продолжает свое скучное занятие. Даже когда спотыкается и проливает половину ведра.
«Господи, прекрати! – тихо умоляет она. – Поставь ведра на землю. Ты скоро в обморок упадешь. Что, черт подери, ты делаешь?»
Наконец он останавливается и поворачивается к ней спиной, глядя в сторону деревьев. Обалдеть! Его спина сильно обгорела на солнце. Даже на расстоянии видно, как сильно. Должна ужасно болеть, или скоро будет. Некоторое время он продолжает смотреть на деревья, склонив голову набок. Ищет что-то? Или кого-то? Он бросает ведра и наклоняется, упираясь ладонями в колени. Вероятно, пытается отдышаться. Парень снова делает несколько шагов в воду и, кажется, качает головой.
Когда он поднимает взгляд, то замечает Блайт. Наверное, ей следовало бы смутиться, ведь ее застали за разглядыванием незнакомца, но ей не стыдно. Лишь убирает от глаз руку и остается на месте. Парень смотрит прямо на нее. Его усталость, печаль, безнадежность – все передается по воде к Блайт и разрывает ей сердце. Что-то здесь крайне неправильно.
Она поднимает руку и неуверенно машет ему. Он тоже машет в ответ.
Блайт складывает ладони рупором возле рта.
– Привет!
– И тебе привет!
– Ты… в порядке?
Он кладет руки на пояс и бросает быстрый взгляд в сторону, прежде чем ответить. Он кричит в ответ:
– Да. Все нормально.
– Что ты делаешь? – Она пытается изобразить скорее любопытство, чем беспокойство. – С ведрами. Это тренировка такая или что?
Ей видно, как он смеется.
– Вроде того, – кричит он в ответ.
– У тебя сильный ожог от солнца. Стоит надеть футболку.
– Все нормально.
– Не думаю. Спина ужасная.
– Со мной все будет нормально. Даю слово.
– Это твой дом? Пожалуйста, сходи за футболкой.
Он оглядывается.
– Я не могу. Не должен… Не могу разговаривать. Но со мной все будет в порядке.
Блайт хмурится.
– Я дам тебе свою. Могу на лодке привезти. – Она приседает на корточки и начинает отвязывать лодку, но парень ее останавливает:
– Нет! Не делай этого! – Тревога в его голосе пугает и беспокоит. Он снова озирается, а потом поворачивается к ней. – Просто… не надо. Прости. Мне очень жаль.
– Не извиняйся. – Блайт встает и чувствует, как колотится сердце.
Они стоят молча. Она не может отвести от него глаз. От парня волнами исходят отчаяние и сильная усталость. Блайт боится пошевелиться, боится, что он упадет на колени, если она отвернется. Поэтому она продолжает молча поддерживать его. Что бы ни происходило, это не навсегда. Все будет хорошо. У тебя все будет в порядке. Она кивает ему. Я здесь. Я рядом.
Наконец он кричит:
– Мне нужно продолжать.
Блайт какое-то время не способна издать ни звука. Она не хочет, чтобы он продолжал. Не понимает, что происходит, но все это кажется ей странным. Опасным.
Она кивает.
– Как скажешь. Я останусь с тобой.
– Ты не должна.
– А я останусь. Мне так хочется.
