скачать книгу бесплатно
В придорожном мотеле мне достался чистый и вполне аккуратный номер со свежим постельным бельём и телевизором, так что я завалилась в кровать, отложив всё на потом, и принялась бездумно щёлкать каналы, пытаясь уловить, что пропустила. Кажется, ничего особенного. Где-то идёт война, где-то проходят какие-то спортивные соревнования, кто-то что-то не так понял, случилась какая-то катастрофа. Но земля не перевернулась, а солнце не упало с небес.
Вдоволь належавшись, предприняла вторую попытку знакомства с новой собой. Я должна увидеть своё отражение, понять и принять себя.
Первое, на что упал взгляд, – это изменившаяся форма лица. Более округлая, женственная, даже нос заострился, приобретя какую-то хищную изюминку. Цвет глаз – насыщенная бирюза, в зависимости от освещения подвижный зрачок, меняющий форму, как у кошки. Мои волосы – чистое золото. Я превратилась в солнечную девочку с совершенно не солнечным нутром. Моя фигура, прежде костлявая и жилистая из-за тренировок охотников, утратила человеческую приземлённость, стала мягкой, но, в то же время, подтянутой. Даже кожа изменила плотность, налилась упругостью, неуловимой твёрдостью и крайне необычным цветом, если рассматривать вплотную.
Так было во всём. Если не всматриваться, я походила на девушку с картинки из глянцевого журнала. Но вблизи чувствуется, что я иная. Не человек. Но до чего же красивой я стала!
«Знаешь, почему вампиры притягивают взгляд? Они хищники. Это скорее не про внешность, а про совокупность звериных черт, перед которыми застывает трепетная лань. Примитивный гипноз – вот что превалирует в них. Вампиры тысячелетиями пестуют такую особенность своей внешности, оставляя потомство с более выразительными глазами, пухлыми губами и тем неуловимым, что магнитом притягивает людей. Но если постараться абстрагироваться, если напрячься, то можно увидеть их истинную натуру. Просто смотри глубже», – говорил когда-то Арду. Он лучше понимал природу монстров и хотел научить меня этому.
Так что, после минуты самолюбования, я ощутила в себе печать зверя, чувствуя, как под кожей бурлит огонь. Подвижные клыки, способные вытянуться от малейшего возбуждения. Расширившиеся ушные раковины. Во рту странные уплотнения – это эхолокация? То, что позволяет вампирам быстро перемещаться и видеть во тьме, как летучие мыши?
Мои глаза бликуют на свету, а тело невероятно сильное: сжав дверную ручку, сама не поняла, как отломила её.
Как к такому привыкнуть? Как обуздать бешеный калейдоскоп меняющегося настроения? И где мне раздобыть кровь?!
Все больницы и пункты сдачи крови под неусыпным наблюдением вампиров и Конгрегации. А пойти в вампирские столовые – всё равно что выставить себя на всеобщее обозрение. Боже, как же хорошо, что у меня есть время, чтобы подумать. Той крови, что месяцами вливал в меня Ян, хватит надолго, всё-таки вампиры питаются реже, чем люди.
– Не расстраивайся. Могло быть хуже, – прошептала самой себе, залезая в душ. Отмыть бы то, что случилось, но как?..
* * *
На первом автобусе я покинула Дивноград, направляясь в северную столицу, великий город Стальск, бывший Петроград, расположившийся на берегу альбатросского залива. Обдуваемый всеми ветрами, обычно промозглый и серый, летом город расцветал бесчисленными садами, посаженными почти три сотни лет назад. В хорошую погоду горожане купались в море, в плохую – пили крепкий кофе с коньяком и спорили о политике.
Здесь я прожила всего несколько месяцев, прежде чем меня отправили на Псарню. И теперь я начинаю догадываться, что обследования, проводимые по настоянию Птолемея, касались не моего здоровья, а моего состояния. Видимо, он хотел убедиться, что во мне нет ничего вампирского, прежде чем допустить до обучения.
Добравшись до Стальска, я сразу же направилась по известному адресу. Симпатичный район, обсаженный липами и сиренью, частная застройка из привлекательных двухэтажных домов с придворовой территорией, огороженной коваными заборами, увитыми плющом, и засаженной туями и прочими милыми декоративными деревьями и кустарником. Благолепие и тишина для представительных господ, чьё состояние давно перевалило за восемь, а то и девять нулей.
Благодаря своему высокому положению в Конгрегации, Птолемей мог позволить себе такой домик. Ручаюсь, он давненько не питался стряпнёй поварих вроде Марты, и не подсчитывал копейки, чтобы купить себе бельё или подстричь волосы.
Раньше бесило, что мой патрон никак не поддерживает меня, что приходится уничижительно выпрашивать деньги на всякие женские мелочи. Но после Псарни я успокоилась. Да, у нас были не самые простые отношения. Чего уж там, иногда мы ненавидели друг друга. Но он помог мне в минуту, когда мне больше всего требовалась помощь.
Именно из-за этого я и оказалась здесь, сидящая в ночи на старом дубе, ожидающая, когда Птолемей останется один. Потихоньку меня начинает одолевать голод. Прошло три дня с момента, как я последний раз питалась. И мне никак не удаётся придумать, что с этим делать. Свиная кровь на вкус как картон. Немного приглушает жажду, но не утоляет.
Как-то зайдя в уличный туалет, я заметила в зеркале, как побледнела кожа и клыки перестали убираться до линии с остальными зубами, отчего я уже несколько раз резала изнутри щёки. Мне придётся решить эту проблему, иначе я начну дичать. И это хуже, чем быть просто диким вампиром, охотящимся на людей. Это всё равно что стать упырём из фильма Носферату. Мерзкое создание, начисто лишённое разума и одержимое кровью. Совсем как настоящие оборотни.
Мысли о еде разбудили аппетит, и я допила остывшую кровь из термоса. Глянув на часы, как кошка спрыгнула с дуба, мягко приземлившись на газон территории Конгрегации. Прошло несколько часов с тех пор, как погас свет и дом погрузился во тьму.
Став дампиром, я не утратила навыки охотницы. Более того, воспоминания об этом доме помогли избежать расставленные ловушки, и я даже смогла найти запасной ключ от заднего входа, спрятанного нерадивой прислугой.
Крадучись поднявшись по лестнице на второй этаж, влезла в спальню. Полуночника Птолемея в ней не оказалось, но я знала, где искать. В конце концов, ближе меня у патрона никого не было. Я провела в комнате не дольше получаса, прежде чем направиться в кабинет приёмного отца. Почти сразу зажегся верхний свет, и на меня наставили дуло пистолета. Патрон ждал гостей. Но не меня.
– Здравствуй, Птолемей, – поднимая руки, говорю спокойно, разглядывая своего патрона, начальника и приёмного отца.
Птолемей Николау происходил из древнего рода охотников средиземноморского побережья. На территорию Руссии попал ещё в детстве после развода родителей. Воспитывался матерью, пока не достиг тринадцатилетнего возраста, по достижении которого детей отдают на Псарню.
Патрон никогда не был выдающимся охотником. Подкачала внешность. Низкий рост, крючковатый нос, мутные, серые глаза в очках, ещё и тросточка – последняя охота лишила Птолемея ноги до колена. Вот таким он и был. Невыразительным. Впалые щёки, а пальцы толстые. Выпирающий живот и лысина с парой волосинок сверху. От него иногда неприятно пахло – проблемы с желудком давали о себе знать. А ещё он прихлёбывал. И шумно сморкался.
Однако он очень умён. Птолемей брал не физической силой, а мозгами, так что после ранения занялся организацией операций против диких вампиров. Активно участвовал в международных переговорах. На деньги Конгрегации закончил университет международных отношений. Говорил на нескольких языках, включая вампирский – янтварь.
Он был хитрым и изворотливым, но преданным делу. Заседал в Совете Конгрегации, имел должность в правительстве Руссии. Словом, Птолемей – это та птица, что не видна на свету, но чьи интересы торчат из каждого мало-мальски важного для охотников дела.
Понять, почему именно он стал моим опекуном, сложно. Простое желание позаботиться о ребёнке, чьих родителей не уберегли, – неубедительно. Но на расспросы патрон всегда отмалчивался, говоря: «Я делаю это в память о Валериане. Он первым взял тебя под опеку, я продолжаю заботиться о тебе из-за него».
Сейчас, глядя в глаза отца, я окончательно убеждаюсь в правдивости слов Яна. Ложь. Всё ложь! От начала до конца моя история шита белыми нитками.
Глава 7. Подрезанный стебелёк
– Ты знал, – протянула я, прикусывая нижнюю губу и опуская руки.
Птолемей поставил пистолет на предохранитель и положил на стол. Грузно поднявшись, прихрамывая, он подошёл к бару, плеснул в стакан коньяка и шумно выпил, крякнув от удовольствия.
– Конечно, знал. Мы целенаправленно шли за твоими родителями по указке Шестиугольника и Конгрегации. Порочный союз. «Любовь вопреки всему», – Птолемей плеснул ещё коньяка и, вернувшись в кресло, поставил стакан себе на колено. Жёсткий взгляд и никаких компромиссов. Кажется, ему даже нравится говорить правду. – Твой отец, Кирилл, из соррентийского клана. Мать, Аделина, рядовая сотрудница его лаборатории. Когда она забеременела, на секретном совещании вышло постановление о ликвидации опасной пары. Для операции была выбрана дубрава Валериана.
– Где они? Вы убили их?
Я не понимала, что должна говорить или спрашивать. Даже кричать не хотелось, так как его слова пока не доходили до моего сознания. А вот понимание, что он никогда не был моим защитником, наоборот слишком сильно разгоралось в сердце, отчего неистово захотелось вцепиться ему в горло, настолько жажда и желание узнать всё сплелись воедино, выворачивая эмоции наружу. Во время трансформации у меня путались чувства. Я слышала глазами, видела через запахи, а через уши различала оттенки. Настоящая мешанина, в которой так легко утонуть.
Сейчас со мной происходит нечто подобное, так как я откуда-то знаю, что именно чувствует Птолемей. Знаю, что он мне не рад. Знаю, что он никогда меня не любил и не уважал, считая обузой, которую никак не удавалось сбросить с плеч. И точно знаю, что он не случайно отправил меня к Яну.
– Дампиры – проклятие для обоих видов. Бабы людского рода дохнут во время родов, а рождённые дети не выживают. Вампирши и вовсе неспособны зачать от человека. Ваш случай стал уникальным, Кирилл действительно любил Аделину, так что он самостоятельно провёл роды путем кесарева сечения на седьмом месяце беременности. Ты пила материнское молоко, когда пришли мы. Кирилл защищался до последнего, но был застрелен Валерианом. Аделину убил я, когда она пыталась остановить моего наставника, – холодно заговорил Птолемей. – Мы могли убить и тебя, ведь твоя смерть выгодна всем, но в голову Валериана пришла «удачная» мысль, ведь ты родилась человеком, – патрон скрипнул зубами, прикладываясь к стакану. – Тела твоих родителей сожгли. Тебя спрятали, а потом «случайно» обнаружили во время другой операции. Мой наставник хотел воспитать тебя настоящей охотницей, веря, что ты окажешься сильнее и способнее людей, – Птолемей фыркнул, видимо вспомнив, насколько удачной я оказалась. – Но умер прежде, чем стало ясно, что это не так.
– Скажем так, не дожил до момента, когда это оказалось правдой, – я горько усмехаюсь, вспоминая все свои неудачи и промашки на Псарне, а потом на охоте.
Я была неуклюжей, всё время ошибалась, плохо запоминала, что говорят. Словом, совсем не подходила. А теперь вот. Из охотника превратилась в хищника. Что за глупая драма!
– Да, ты изменилась. Удивительно, как Ян понял, что ты из себя представляешь? Что между вами произошло?
Сумрачно глядя на Птолемея, я проигнорировала его вопрос, так как сама не понимаю, что именно произошло между нами. Я до сих пор не понимаю, что чувствую к Яну. В одном углу ринга бушует ярость на вампира за убийство дубравы, а в другом… я не могу забыть, каким он был, когда я превращалась. Эта жгучая смесь выжигала мою ненависть, трансформируя её в нечто другое. И вопрос был только один – переступлю ли я черту.
Сейчас все эмоции сосредоточились на Птолемее. Он сидит такой в своём пёстром шёлковом халатике, коньячок попивает, пистолет на столике, как будто всё нормально, и он контролирует ситуацию. Как будто я в гости зашла о здоровье справиться. И глаза такие – ну вот нисколечко не боится! Будто я букашка, которую легко пришибить тапком.
А ведь когда-то я бежала к нему всякий раз, как навещал. Всё угодить пыталась, выслужиться, чтобы порадовать приёмного отца. И он, поначалу, тянулся ко мне. Поучал и обучал. И смотрел по-отечески. Но это быстро закончилось. Он, убедившись, что я ни на что не годна, вычеркнул меня из своей жизни. Больше не рассказывал истории, не лез с советами. Не звонил и не писал, потом спихнул на Арду. А тот явно не знал, что за наследие получил. Очередное беспризорное дитя, только и всего.
– Молчишь? Что говорить! Подобное тянется к подобному. Думаешь, не знаю, что ты из себя представляешь? Мне давали твою характеристику. Агрессивная, не идущая на контакт, провоцирующая конфликты. Не командный игрок. Плохо стреляешь. Непригодна для службы. Удивительно, что ты вообще сумела получить символ Коперника, – Птолемей облизывает мясистые губы, допивая коньяк и тяжело кашляя. – С возрастом ты становилась неуправляемой, пришлось принять меры.
– Арду.
Патрон скривился. Ему не понравилось, что я в курсе его операции по ликвидации опасной единицы.
– Помни, Дарья, ты стоишь в центре дерьма. Дампиры, как и дикие, вне закона. Тебе лучше исчезнуть с глаз долой. Не подымай ил со дна. Для всех дубрава Арду была вырезана дикими. Официально ты тоже мертва. Так что твоя мечта сбылась. Нужны деньги? Я дам, а потом ты покинешь Руссию и затеряешься где-нибудь подальше отсюда. Усекла?
Скрестив руки на груди, я выразительно ухмыляюсь, прислонившись к дверному косяку.
– Ты убил Арду за то, что он собирался раскрыть твои сделки с вампирами, да? Давно поговаривают, что Конгрегация прогнила. Что многие охотники не сторожи монстрам, а их прихлебатели. Как давно ты продался? Теперь тебя больше волнует, что хозяева скажут, чем правое дело охоты?
То, как сморщилось лицо патрона, было слишком уж очевидно: я попала в яблочко. Он напоминает лимон, что вот-вот взорвётся от жара моих ядовитых слов. Того и гляди – соком изгваздает, хотя Птолемей никогда не был гневливым. Но злости в нём предостаточно. Как хитрости. В этом я пошла в него.
– Простой план, – продолжила я, – убить Арду чужими руками. Подставить Яна, как неугодного соррентийскому клану. И меня прикончить, нужно же избавиться от неудачного проекта. Кто бы мог подумать, что Ян окажется умнее и обыграет тебя. Теперь я отправлюсь в Великоград к Севастьяну и всё расскажу.
Кажется, коньяк пошёл из ушей моего драгоценного опекуна, так громко расхохотался мужчина, проливая алкоголь на полы халата. Он даже покраснел от смеха, чем заворожил мой слух: участился пульс, а вены набухли так сочно, что я нервно сглотнула. И буквально на крошечную секундочку вместо человека увидела перед собой ту самую лань, что не подозревает о хищнике. Он показался чертовски сладким, вкусным, и я облизываюсь. Смех в глотке Птолемея застыл. Наставник внимательно оглядывает меня, замечая перемену.
– Тебя убьют и даже слушать не станут.
– Предлагаешь оставить твоё преступление без наказания?
– Осторожнее, девочка. Ты забываешься. Вспомни, кто оберегал тебя все эти годы…
– Ты отказался от этого, когда послал меня на смерть! – я закричала с такой силой, что он аж подпрыгнул, вновь хватаясь за пистолет, но слишком медленно, я уже нависаю над ним, отбрасывая оружие в сторону и хватая мужчину за грудки. – Знаешь, что он со мной делал? Он очаровал меня и заставил смотреть, как убивает мою дубраву, а потом принудил убить Арду! Слышишь? Я это сделала по его приказу! – я таскаю от стены до стены тряпочкой висевшего на моих руках Птолемея, и тот только успевает воздуха набрать в лёгкие, выпуская обратно при каждом моём ударе. – Он убил дюжину ни в чём не повинных людей. Убил охотников и вместо того, чтобы убить меня, заставил пить кровь, чтобы превратить в это! – мой крик почти достиг ультразвука. Я впиваюсь клыками в шею Птолемея, больше не в силах сдерживаться, настолько оглушительно застучало его сердце, настолько пьяняще разлился запах страха в воздухе.
Я успела отведать всего пару глотков, прежде чем меня ослепил яркий свет, что-то взорвалось слева и моё лицо обжёг горячий воздух.
– Целься в голову! – зазвучали голоса надо мной.
Ничего не видя, я ринулась в никуда, сбивая столик, наступая на стекло и чуть не снося книжный шкаф. Пули летели над головой, я пытаюсь уклониться, но вот мне попали в шею, потом задели плечо, а потом я вываливаюсь в окно и с каскадом битого стекла несусь к земле.
* * *
Как охарактеризовать итог моего мщения? Как назвать моё справедливое возмездие, когда я должна была или взять в заложники Птолемея до суда, или же прибить на месте? Ну… слово неудача слишком слабенькое. Фиаско тоже не тем отдаёт. Катастрофа? Ближе к истине.
Я ненавидела себя до зубного скрежета, когда пыталась вытащить пули из тела. Проклятие вампиров – всё быстро заживает, но пули наружу не выскальзывают. Вот досада – приходится скальпелем резать на живую плоть. Где ж я нормальное обезболивающее достану, да такое, чтобы на вампира подействовало? Тут банальная анестезия не сработает. Нужно что покрепче.
Вот и корёжилась до победного, а в голове всё словечки Птолемея крутились. И Яна.
Ну, в чём-то я, конечно, баба наивная. Мне казалось, что патрон будет честнее. Но он прав. Никто в Конгрегации дампиру не поверит. Моё слово против его. Исход очевиден. Но и к вампирам хода нет. Кто знает, что они сделают со мной, ведь у меня нет клана, нет защитника, никого нет. С дикарями или свободными вампирами разговор короткий. Клановцы вычищают свои угодья от левых ртов.
И я бы со всем этим дерьмом справилась, если бы не отрезвляющие слова Птолемея. Ты пила материнское молоко, когда пришли мы. Кирилл защищался до последнего, но был застрелен Валерианом. Аделину убил я, когда она пыталась остановить моего наставника.
Охотники убили моих родителей. Ян убил мою дубраву, хоть я и не считала их своей семьёй. Он силой принудил меня стать дампиром. Да, в какой-то момент, я сама поддалась зову крови, но именно он сделал это со мной. А я не могу выкинуть его из головы. Даже сейчас, лежа в окровавленной ванне, я вижу его рядом. Слышу его голос. Чувствую его внутри себя.
Я знаю, что вампиры подвержены страстям. Знаю, что сама от природы не сдержана и частенько иду на поводу своих эмоций. Именно они меня и подвели. Я не заметила, как Птолемей нажал кнопку тревоги. Не услышала шаги подмоги. Не убила его, пока был шанс. А ведь его смерть теперь видится перед глазами как конечная точка отмщения за всё, что со мной случилось. Будь живы родители – вся моя жизнь сложилась бы иначе. Отпусти меня Птолемей – и я бы никогда не обратилась в вампира. Прожила бы обычную жизнь человека. И, возможно, была бы счастлива.
Но вот она я. Знающая слишком многое о многих. По-хорошему, мне стоит бежать из города без оглядки. Забыть обо всём и спрятаться там, где не будут искать. Я бывшая охотница, я смогу устроиться в Сумеречном царстве. Но вот беда, секреты Птолемея слишком жгучие, чтобы оставить всё как есть. И во мне так много злости, чтобы отступить.
В зеркале отражается почти неземная красотка – крайний вид голодного монстра. И я отпускаю себя вместе с кровью, что стекает по водостоку. Вместе со звоном павших пуль. В моей голове зарождается набросок плана, как добиться желаемого.
* * *
Я выбрала неправильные угодья для охоты. Ночной парк казался идеальным вариантом, но мало того, что кроме подвыпившего мужичка, мне никто не встретился, так и он оказался охотником под прикрытием, а, в добавок, кроме меня, там орудовала ещё банда диких вампиров, на которых и была организована засада. Так что я влетела во всё это как лисица в курятник – с огоньком.
Охотник даже не понял, что происходит, когда на меня напали дикие с ором, что я влезла на их территорию. Когда подтянулась остальная дубрава и началась пальба, я поступила единственно правильным способом – легла на землю, руки завела за затылок. Эти ребята стреляют не серебряными пулями, а бронебойными, и прямо в голову, так размозжило главаря диких, что больше всех возмущался моему появлению.
Когда меня подняли на ноги и посветили в лицо, бородатый охотник удивлённо присвистнул.
– Гляньте, какая мелкая! Ты что, из дома сбежала? Чья будешь?
– Затылок посвети, метка там, – подсказывает блондин, параллельно вызывая отряд зачистки.
– Чисто, даже шрама нет, дикая от рождения.
Блондин заинтересовался. Подойдя ко мне, бесцеремонно полез в мой рот. Он внимательно осмотрел зубы, пока я пыталась деликатно ими клацать, выражая своё недовольство. И честно заслужил последующую отповедь, на что искренне удивился:
– Ты же из свободных, что выделываешься? За охоту знаешь, что с тобой будет? Суд и расстрел.
– А вы докажите, что я убийца, – возражаю в ответ, щурясь с усмешкой. Меня уже заковали в наручники и отвели к автозаку. – Слепки зубов, отпечатки пальцев. Проведите, так сказать, процедуру по уставу.
– Учёная какая! И где ж таких премудростей набралась-то? – меня звучно ударили по попе, загоняя внутрь и захлопывая следом дверь.
Бородач задержался у окошка, прикуривая сигарету, и, заметив мой взгляд, смилостивился, протягивая ту сквозь решётку.
– Ты особо не надейся. Кормить-то тебя никто не станет. Родных, чтоб жрачку из дома принести, у тебя нет. Стало быть, до суда свихнёшься и нападёшь. По глазам видно, что ты уже голодная до полусмерти. Вот и считай, сколько времени осталось. Думается мне, через денёк регресс начнётся, а там и до зверя дойдёт.
Я в две затяжки скурила сигарету, наслаждаясь вкусом табака.
– Может я и не из клана, но мне есть кому позвонить.
Контролируемый дурдом. Или полнейшая глупость? Мой план стоит того, чтобы так рисковать?..
Я вновь оказалась запертой в клетке. На этот раз настоящей, такую голыми руками не возьмёшь. Вернулся голод, а вместе с ним полная неопределённость. Больше всего страшило то, что охотники скоро проведут полный осмотр и найдут татуировку Коперника. Вот тогда пойдут настоящие вопросы. А когда сделают снимки в фас и профиль, снимут пальчики, сделают слепки зубов… счёт пойдёт на минуты.
Я лежу на кровати с жалким матрасом и пинаю стенку, разглядывая следы от когтей. Воздух здесь такой густой, плотный, весь в кровавых оттенках, смешивающихся с запахами отбеливателей и химии. Сколько раз тёрли полы, чтобы вытравить пытки и издевательства, что проводились в этой камере? Сколько раз вампиры бросались на эти двери, ломая пальцы и моля о пощаде?
Ну, во всяком случае, не думаю, что со мной обойдутся также. Сначала будет миллион вопросов, потом миллион ответов, потом разборки, а потом уже казнь. Это я сразу поняла по глазам Птолемея. Он не врал, говоря, что меня убьют. Почему-то никому не нравятся полукровки. Было бы понятно, обладай я силой героини из компьютерной игры, мочившей вампиров направо и налево, так ведь нет!
«Дампиры рулят!» – нацарапала позади кровати в тёмном углу.
Пусть следующие обитатели погадают, к чему это было написано. Меня злит, что вместо суперсилы, я обрела суперслабости. Острая реакция на изменения освещения, на шум, на запахи, а ещё быстрота идёт в паре с неуклюжестью: меня заносило как пьяную, тогда как другие вампиры двигались с волшебной лёгкостью. Только пистолеты обломали им весь кайф, позволив людям уничтожать чудовищ пулями крупного калибра.
– Ну ты даёшь, – скрипнула дверь, и на пороге появился бородач, с превеликим интересом уставившийся на меня. – Ты что из высшей знати, что ли? Шрам между ног пристроен, раз не приметили?
– Бери выше задницы, а то ты мало ей внимания уделил, – отвечаю равнодушно, переворачиваясь и прислоняясь спиной к стене. – Так что кому я там даю?
– На выход, принцесса! Амнистируют. Даже записи не будет, так что хоть по секрету скажи, кто ты такая, – он отодвигается, чтобы могла пройти, а я застряла напротив, почти интимно прислонившись к поджарому охотнику.
Очаровательно улыбаясь, громко шепчу:
– По секрету – я охотница под прикрытием. Клыки бутафорские, а вот символ Коперника на спине настоящий, – я подмигиваю ему и звучно чмокаю в щёку, а потом двигаюсь на выход.
Бородач не сразу опомнился, догоняя меня. Шутка ему не понравилась, но демонстрировать татуировку не стала. Пусть поломает голову.
Прямо у входа отделения Конгрегации меня ожидала машина с затонированными стёклами. Прислонившись к её дверце, стоит Олов, держа над головой зонт.
Ливень активно поливает улицу, но я застываю под его струями, наслаждаясь воздухом свободы. И пусть я почти что заключила сделку с дьяволом, счастье так и льётся наружу, как тот самый дождь. Так быстро выбраться из охотничьего сизо ещё никому не удавалось, но Ян сделал это.
Ожидавший меня вампир почти рычит от нетерпения. Вот ему августовский дождь в промозглом Стальске совсем не по душе. Короткие волосы стоят торчком, а светло-карие глаза так и пылают раздражением, пока он с прищуром смотрит, как я иду к машине.
Олов раскрывает передо мной дверь, а потом быстро садится в водительское кресло, и мы трогаемся с места.
– Без фокусов, дорогуша. Ты сама ему позвонила, – сухо говорит он.
