Партизаны. Записки преемника Сталина

скачать книгу бесплатно

Наконец предложения и обоснования были разработаны, схемы изготовлены, мы почувствовали себя готовыми выступить по этому вопросу в ЦК ВКП(б).

22 ноября 1939 года мне было велено прибыть в Москву. В тот же день я был вызван к И. В. Сталину. Когда я вошел в его приемную в Кремле, там уже был Н. С. Хрущев, тоже с материалами и схемами. Он беседовал с помощником Сталина А. Н. Поскребышевым. И вот здесь, перед приемом, между мной и Хрущевым произошел драматический инцидент, определивший отношение Хрущева ко мне на долгие годы.

После того как я поздоровался, Хрущев спросил, подготовили ли мы свои предложения и в чем их суть. Как можно деликатнее я сказал, что мы подготовили предложения, но они не совпадают с теми, которые предлагает он.

Далее я пояснил, что мы предлагаем границу в соответствии с этнографическим уставом населения и что граница, по нашему мнению, должна пройти южнее Пинска, Лунинца, Кобрина, Барановичей и Бреста, так, чтобы эти города, включая и Беловежскую пущу, остались в составе Советской Белоруссии.

Хрущев вскипел и грубо спросил: «Кто вам состряпал эту чепуху, чем вы это можете обосновать?» Я ответил, что предложения, которые мы вносим, составил ЦК КПБ, и мы не считаем их чепухой и готовы привести обоснования на основе статистики и истории. Хрущев, в свою очередь, заявил, что украинские ученые имеют другую точку зрения, и высказал свои наметки границы. На это я заметил, что, мол, трудно предположить, чтобы их ученые могли обосновать такую границу, противоречащую понятиям этнографии, статистики и истории. Хрущев рассвирепел и стал кричать: «Ага, вы ученым не верите! Вы что, больше других знаете? А слышали ли вы о том, что, начиная со средних веков, на территориях, которые вы хотите включить в состав Белоруссии, жили и продолжают жить украинцы, что Наливайко, Богдан Хмельницкий и другие включали население этих территорий в свои войска, что исторические книги вовсе и не упоминают в связи с этими районами белорусов» и т. д. и т. п.

Я сказал, что меня беспокоит тон, каким он со мной разговаривает. Это ведь не наш личный вопрос. Если даже вопреки нашим предложениям эти районы включат в состав Украины, то ведь Украина советская, людям там будет неплохо. Однако я обязан защищать интересы Белоруссии и у меня есть для этого обоснованные данные.

В этот момент нас позвали к Сталину. Он сидел в кабинете один и на наше приветствие ответил: «Здорово, гетманы, ну, как с границей? Вы еще не передрались? Не начали войну? Не сосредоточили войска? Или договорились мирно?»

Потом предложил сесть и доложить свои варианты. Мы, то есть Хрущев и я, вытащили схемы, собираясь объяснить свои позиции.

Н. С. Хрущев

Первым докладывал Н. С. Хрущев. Он развернул на столе схемы, но, рассказывая, ни разу на них не сослался.

Сталин выслушал, поднялся, принес свою карту и попросил Хрущева показать на схеме, где пройдет граница.

Затем доложил я. Задав ряд вопросов, Сталин заявил: «Граница, которую предлагает товарищ Хрущев, совершенно неприемлема, ничем не обоснована. Ее не поймет общественное мнение. Невозможно сколько-нибудь серьезно говорить о том, что Брест и Беловежская пуща являются украинскими районами. Если принять такую границу, то западные области Белоруссии по существу исчезнут. Это была бы плохая национальная политика».

Потом, обращаясь к Хрущеву, чтобы несколько смягчить свое заявление, он заметил: «Скажите прямо, наверное, вы, выдвигая эти предложения, имели в виду другое; вам хотелось бы получить лес, его на Украине ведь не так много».

На это Хрущев ответил: «Да, товарищ Сталин, все дело в лесе, которым так богато Полесье, а у нас леса мало».

Это другое дело, – заметил Сталин, – это можно учесть. Белоруссия, – сказал он далее, – предлагает правильную, обоснованную границу. Объективность их предложения подчеркивается, в частности, и тем фактом, что они сами предлагают район Камень-Каширска отнести к Украине. Мы утвердим границу, в основном совпадающую с предложением т. Пономаренко, с поправкой в соответствии с желанием украинцев получить немного леса».

Он взял карту и прочертил линию границы, совпадающую с нашим предложением, но в одном месте сделал на зеленом массиве карты выгиб к северу и сказал: «Пусть этот район отойдет к Украине».

Н. С. Хрущев согласился, я тоже был доволен таким решением вопроса. После этого И. В. Сталин пригласил Хрущева и меня к себе обедать. По лицу, по настроению Никиты Сергеевича чувствовалось, что он остался недоволен таким исходом и эту историю надолго запомнит. Я не ошибся.

Путь «из варяг в греки»

На заседаниях в ЦК ВКП(б), во время частных бесед за обедом или ужином у Сталина в 1939 году стали проскальзывать мысли о желательном соединении Черного и Балтийского морей водной артерией.

Действительно, еще Петр Великий соединил шлюзами верховья Березины с Двиной и таким образом получил водный путь из Черного моря в Балтийское через Днепр – Березину, Двину. Существовали остатки и Днепро-Неманской водной системы, построенной тоже в петровское время. Она соединяла Черное и Балтийское моря через Днепр, Припять, Выгоновское озеро, реку Щару, Нёман.

В середине 1940 года в Белоруссию прибыл известный гидротехник Скачков. Следом вскоре пришло постановление Совета Народных Комиссаров СССР «О восстановлении Березинского водного пути, соединяющего Черное и Балтийское моря».

На Совнарком и ЦК Белоруссии возлагалось наблюдение за строительством, обеспечение рабочей силой, местными материалами и т. д.

Естественно, нас заинтересовал объем строительства, его характер, особенно то, какое экономическое значение будет иметь этот путь для развития народного хозяйства Белоруссии.

Пришлось изучать историю строительства Березинской системы, ознакомиться с проектами других соединительных путей. Было проведено несколько совещаний с местными и приезжими специалистами.

Потом я, хоть и с большим трудом, проехал по Березине от ее впадения в Днепр и до Двины, через Березинский канал, съездил на Щару и Выгоновское озеро, наконец, по литературе определил, где точно осуществлялся переход из Днепра в Двину варягами, греками и другими на пути «из варяг в греки». Постепенно вырисовалась сравнительная картина значения этих путей, я убедился: предлагавшие обновленный водный путь не учитывали некоторых важных факторов, вариант получался необоснованным ни в хозяйственном, ни в военном отношении.

После долгих размышлений в начале сентября 1940 года я послал И. В. Сталину и в Совет Народных Комиссаров СССР записку, носившую такое название: «О наивыгоднейшем варианте Днепро-Двинского пути». В ней я писал: «Изучение материалов о водном пути между Черным и Балтийским морями, через соединение рек Днепра и Западной Двины, привело в выводам, имеющим, на мой взгляд, серьезное государственное значение. Эти выводы считаю своим долгом доложить Вам.

Березинский водный путь, включающий реку Березину, Березинский канал и реку Уллу, соединяющий Днепр и Западную Двину, начал сооружаться в 1797 году и был закончен в 1804 году. Предназначался этот путь исключительно для сплава леса; для судоходства Березинская система была непригодна, более того, вследствие недостатка воды и заплывания каналов илом даже и сплав леса встречал большие затруднения. Поэтому система, несмотря на некоторые попытки восстановления, была постепенно заброшена и все сооружения пришли в негодность. У реки Березины очень низкие берега, небольшие радиусы закруглений, множество перекатов и небольшие глубины. Достичь судоходных глубин (порядка 1,1–1,2 метра) повышением уровня воды путем водопуска нельзя, так как подъем уровня реки на 40–50 сантиметров выше нормального приводит к выходу воды из берегов и затоплению огромного количества земель…

Для восстановления системы требуется произвести огромные землечерпательные работы на всем протяжении Березины; в многочисленных местах срезать берега для увеличения радиусов закруглений, заново сделать все плотины и шлюзы на каналах, устроить в верховьях реки водохранилища для питания канала. Ориентировочные подсчеты показывают, что для производства этих работ потребуется сумма порядка 350–400 млн. рублей. После таких огромных работ и вложений возможно судоходство для судов в 150–200 тонн.

Ясно, что такой водный путь между Черным и Балтийским морями экономически и стратегически не отвечает требованиям государства.

После сооружения Днепро-Березинской системы дальнейшие исследования сосредоточились на выборе иного пути для соединения Днепра и Западной Двины.

Со времени Петра I появилось много проектов этого пути. Наиболее заслуживающим внимания следует считать сооружение канала Орша – Витебск с использованием рек Оршицы и Лучесы. Длина его около 80–90 километров. Объем земляных работ – 15–18 миллионов кубометров.

Для повышения уровня воды в верховьях Днепра, а также питания канала сооружаются Оршанское и Дорогобужское водохранилища. Для создания судоходного режима на Западной Двине у Витебска сооружается плотина, у Велижа – водохранилище.

Стоимость работ и сооружений по этому варианту, включая стоимость затопления, – около 550–650 миллионов, то есть это на 200–250 миллионов рублей дороже Березинского соединения.

Несмотря на такую высокую стоимость вообще и в частности, осуществление этого проекта отвечает государственным интересам. По этому пути из Черного в Балтийское море и обратно смогут двигаться суда длиной до 70–90 метров, тоннажем 600–850 тонн. В дальнейшем его можно будет сделать еще более глубоководным.

В свое время русский генеральный штаб, морское министерство и министерство путей сообщения выступали против восстановления Березинской системы и горячо поддерживали проект Оршанско-Витебского соединения.

Генеральный и морской штабы имели в виду, кроме всего прочего, использовать этот водный путь для переброски военных судов Черноморского флота в тыл неприятельским военно-морским силам, действующим против Петербурга, или, в случае нужды, для усиления Черноморского флота за счет Балтийского.

В самом деле, расчетные данные по проводке судов с большой осадкой и существующий в этом деле опыт представляют серьезный интерес. Линейный корабль с 9,5-метровой осадкой вместе с боевым снаряжением может передвигаться специальном доке с осадкой в 4,8 метра. Эта глубина шлюза может быть достигнута подъемом воды при нормальной глубине шлюза 3,7 метра…

Таким образом, при осуществлении Оршанско-Витебского соединения становится возможным переход из моря в море легких крейсеров, миноносцев и подводных лодок. Это огромное преимущество варианта.

Другое его преимущество в том, что параллельно со строительством водного пути разрешается энергетическая проблема. На плотине Оршанского водохранилища и у Витебска могут быть построены гидроэлектростанции на 25–30 тысяч киловатт каждая. Для Белоруссии это имеет огромное значение. Надо облегчить зависимость ее промышленности от торфа. В годы с дождливым летом торф убирать не успевают, электроэнергия недовырабатывается, промышленность простаивает. Кроме того, торф, как это ни странно на первый взгляд, очень дорогое топливо. Условная тонна донецкого угля в котельной предприятия стоит 70–80 рублей, условная тонна торфа – 140–150 рублей.

Третье преимущество варианта состоит в том, что на магистральном водном пути будут лежать основные промышленные центры Белоруссии: Витебск, Орша, Могилев, Жлобин, Речица и даже Смоленск, так как Днепр становится судоходным до Смоленска, в то время как на Березине стоит один Борисов. Это важно не только для дальнейшего развития этих городов, но еще и потому, что водный путь будет иметь погрузочно-разгрузочные пункты, связанные с основными железнодорожными магистралями.

Строительство Оршанско-Витебского канала войдет в комплекс работ, связанных с проблемой Большого Днепра, и это имеет огромное значение. Так, например, устройство Дорогобужского и Оршанского водохранилищ, плотин и гидростанции у Орши запроектированы Укргидепом и являются частью основных мероприятий по увеличению баланса воды в Днепре.

Таким образом, наиболее отвечающим государственным интересам является вариант Оршанско-Витебского соединительного канала Черноморско-Балтийского водного пути.

Вношу предложение об образовании государственной комиссии для срочного рассмотрения этого вопроса и внесения предложений в правительство».

Записка была принята в ЦК и Правительстве благожелательно. Никакой комссии для подготовки вопроса не стали образовывать. Комиссии уже были и предложили они не лучший вариант.

Вопрос посчитали подготовленным и на той же неделе вышло постановление Правительства, которое так и называлось: «О наивыгоднейшем варианте Днепро-Двинского водного пути».

В работу был включен виднейший в СССР энергетик Жук. Он полностью одобрил высказанные положения с одним добавлением. В записке не учитывались работы на Двине в связи с ее порогами ниже Витебска. Это несколько удорожало путь, но не уменьшало его значения как наивыгоднейшего варианта.

Надвигающиеся события, а затем ситуация, сложившаяся после войны, сняли с повестки дня вопрос о сооружении этого пути.

На декаде в Москве

В 1940 году под Минском строилось искусственное озеро. Оно имело большое практическое значение, так как позволяло бы весной собирать и регулировать пропуск весенних вод, таким образом избегая затоплений низкой части города.

К этому озеру проявляли большой интерес минчане, особенно молодежь, так как купаться летом было негде. Многие учебные заведения, учреждения и предприятия после работы или в воскресенье выходили на строительство.

Проект озера, плотины и шлюза спроектировали инженеры Белгоспроекта на общественных началах. Работой руководил Минский горком КПБ во главе с его секретарем А. П. Матвеевым.

Строительство было несложным, шло успешно, и кто бы мог подумать, что вскоре оно получит всесоюзную известность, станет притчей во языцех и подвергнется обсуждению на Политбюро.

В 1940 году, во время декады белорусского искусства, после одного из спектаклей Белорусского оперного театра на сцене Большого театра, я сказал Сталину, что декада почему-то очень слабо освещается в газетах. Сталин тут же позвонил редактору «Правды» Ровинскому, сделал ему замечание и предложил освещать декаду так же, как и предыдущие, других республик. При этом он сказал, что вообще нельзя допускать, чтобы возникали по этому поводу жалобы.

На другой день в «Правде» появилась обстоятельная статья о постановках белорусских театров в Москве. Однако рассердившийся на белорусов Ровинский решил «осветить» и другие вопросы, касающиеся нашей республики. В том же номере он поместил статью под заголовком «Плоды неуемной фантазии», в которой подвергалось уничтожающей критике строительство Минского озера. Это была очень злая, исключительно тенденциозная статья, основанная на письме, поступившем в редакцию из Минска. Автор жаловался, что его привлекают к строительству озера как бы добровольно, но он считает, что имеет место принуждение со стороны общественных организаций. Строительство озера подавалось. как ненужное дело, предполагалось, что после озера в Минске, наверное, начнут воздвигать искусственные горы, а потом сажать пальмы и т. д.

В тот же вечер после спектакля, во время ужина, Сталин спросил: «Что это за озеро вы там устраиваете, почему принуждаете народ ходить на работы и в выходные дни работать на этом озере?»

Я ответил, что озеро делается исключительно на добровольных началах и ни о каком принуждении не может быть и речи. На это Сталин заметил: «Это вам кажется, что все идут добровольно. Вы ведь читали, что пишут в «Правду» из Минска. Видно, вокруг озера создали такой накал, что и не пошел бы в выходной копать, отдохнул бы, да как бы чего не вышло. Мы против привлечения трудящихся в выходные дни на всякие так называемые добровольные работы».

В это время Хрущев, обращаясь к Маленкову, но так, чтобы все слышали рассказал, как один киевский профессор жаловался ему на то, что когда он поехал в Минск в отпуск, то его и многих других пассажиров на Минском вокзале захватили и под конвоем отправили на это озеро, а отпустили оттуда только после того, как он проработал три дня. Он тотчас же уехал из Минска, боясь, чтобы его еще раз «добровольно» не отправили на озеро.

Сталин повернулся ко мне и говорит: «Вот, оказывается, до чего дело дошло, вам это известно или нет?»

Я сказал, что, очевидно, товарищ Хрущев шутит, хотя говорил он это с серьезным видом.

– Ну, а если это не шутка? – спросил Сталин.

– Тогда я попрошу назначить следствие, ибо здесь идет речь о преступлении, чем являлось бы устройство облав на вокзалах и, кроме того, я буду просить Хрущева назвать этого профессора, так как считаю это лучшим способом опровергнуть вымысел.

Обращаясь ко мне, Хрущев сказал на это: «Ну, что вы в бутылку лезете, ясно ведь, что я сказал это в шутку».

Сталин помолчал и рассудил: «Если это шутка, то уже легче, но шутка, я вам скажу, довольно неуместная».

Действительно, если кому и стало легче, так это мне. Я к этому времени уже знал, как строг был Сталин к разного рода перегибам, если они затрагивали интересы целых групп населения.

Вопрос о злосчастном озере на этом не закончился, и эпилог был неожиданным. Сталин спросил: «Кто секретарь Минского обкома партии? Его нужно наказать. Вы сами куда смотрите? Почему ЦК Белоруссии не видит, что делается в столице? И потом, скажите мне, кому понадобилось это озеро и почему оно устраивается без санкции руководства республики?»

В связи с прямым вопросом представлялась возможность внести ясность во все это дело, и я доложил:

«Совнарком и ЦК Белоруссии не только знают о строительстве, но и санкционировали его, причем, не как «плод неуемной фантазии», а как насущную необходимость, не говоря уже о его значении как места отдыха трудящихся.

Дело в том, что Минск пересекает небольшая река Свислочь. Она делит город на высокую и низкую части. Весной эта река становится полноводной и каждый год затопляет почти всю низкую часть города. Убытки исчисляются миллионами, население терпит большой ущерб, каждый год образовываются комиссии по борьбе с наводнением и его последствиями. А летом эту речку можно перейти вброд. Умные люди предложили: чтобы избегать наводнений, надо устроить перед городом водохранилище, чтобы можно было регулировать спуск весенних вод.

Эта мысль оказалась весьма практичной и потому, что река под самым городом протекает по длинной и широкой ложбине и для образования водохранилища необходимы только плотина и шлюз. Никаких земляных работ по образованию озера не требуется, выражение «копают озеро» не отвечает действительности. Земляные работы связаны только с устройством плотины и приведением в культурный вид берегов.

Естественно, возможность купаться и отдыхать у озера – дополнительный мотив для его устройства. Оттого и приветствует это строительство молодежь. Она, главным образом, и работает в свободное время по 3–4 часа в неделю. Странно, что, не попытавшись разобраться, «Правда» публикует статью, наполненную всякой чушью об «альпах», «пальмах» и т. д.

Я теперь прямо не знаю, что делать: прекратить это нужное дело жаль, а средств его завершение у нас нет».

На этом, собственно, разговор и закончился. Стали говорить на другие темы. Но в конце ужина Сталин возвратился к вопросу об озере. Он сказал, обращаясь к сидевшим за столом: «Выходит, действительно, это озеро далеко не плод фантазии. Его строительство надо закончить. Но не следует продолжать строительство общественным способом». И далее, обращаясь ко мне: «Подсчитайте вместе с Вознесенским, сколько необходимо денег и какие материалы, мы отпустим эти средства, чтобы спасти вас от потопа, а киевских профессоров от неприятностей».