скачать книгу бесплатно
– Хорошо.
– Я люблю тебя.
– И я тебя.
Девушка отключила коммуникатор, но осталась сидеть перед ним, задумчиво разглядывая свое отражение в почерневшем экране.
– Твой старик? – Джим подплыл к Петре.
– Нет, отец.
– Я это и имел в виду.
Девушка холодно посмотрела на инструктора.
– Мой старик – это Дед. А звонил отец. Теперь все понятно?
Звонок сильно испортил ей настроение.
– Деда ты любишь больше?
Взгляд Петры чуть потеплел.
– Дед умный… – И снова лед. – А отец женился на матери из-за денег.
– Извини.
– Ничего. – Девушка подлетела к бару, выбрала маленький «бокал» с водкой, выпила, швырнула опустевшую емкость в утилизатор и подмигнула Джиму: – Вернемся к твоим трюкам?
* * *
Анклав: Москва
Территория: Сити
«Подсолнух», начало рабочего дня
Поспать никому не удалось
В свое время, выбирая, как будет выглядеть штаб-квартира «Науком», директорат корпорации отверг этот проект. Предложение архитектора Власова выглядело довольно романтичным, мягко говоря, странным и, казалось, совсем не отражало внутреннюю суть крупнейшего в мире производителя оружия. Длиннющий, цилиндрической формы небоскреб, оснащенный небольшими «листьями» вертолетных площадок, венчался потрясающим круглым «цветком», расположенным под небольшим углом к зданию и придающим ему сходство с подсолнухом. Власов не зря считался сумасшедшим. До того, как его навсегда закрыли в соответствующей клинике, он успел построить всего четыре комплекса, и штаб-квартира «Науком» была самой бредовой по замыслу и самой красивой по исполнению. Президент корпорации, Игорь Александрович Холодов, лично настоял именно на этом проекте, и невероятный «Подсолнух» украсил Сити, сразу же став одной из достопримечательностей Анклава. Даже сейчас, когда архитектурные находки Анклавов перестали удивлять, находились люди, специально приезжающие в Москву, чтобы полюбоваться на грандиозный, тянущийся к Солнцу цветок.
Разумеется, кабинет Холодова располагался на самом верху штаб-квартиры, венчал собой строение и площадью соответствовал небольшому футбольному полю. Но в этом не было хвастовства: Игорь Александрович, мужчина крупный, широкий в кости, недолюбливал тесные пространства.
– Значит, атака будет в ближайшие дни? – Холодов подвел черту под изложенными Кауфманом новостями.
– В ближайшие, – подтвердил Макс. – Думаю, в течение двух-трех суток.
– Поднебесники нашли ломщика, не испугавшегося твоей репутации? – усмехнулся Старович.
Геннадий Старович, третий и последний участник совещания, являлся директором Финансового департамента «Науком» и контролировал колоссальные средства корпорации. Стратегия, тактика и база. Три человека, собравшиеся в кабинете президента, были не просто сослуживцами или компаньонами. Это был коллективный ум неофициального и не имеющего права на жизнь объединения Московский Клуб, мощного союза транснациональных корпораций. Положение об Анклавах сурово запрещало создание подобных групп, за чем помимо всего прочего обязан был следить местный директор СБА…
– Завербовали, – поправил финансиста Мертвый. – Тао взял Чайку год назад и предложил простой выбор: вербовка или китайская каторга. После кратковременной экскурсии в тюрьму Чайка принял правильное решение.
– Я не очень разбираюсь в этих вещах, – пробурчал Холодов. – Чайка – хороший ломщик?
– Великий. Он наследил во многих Анклавах.
– Я не помню, чтобы у нас были с ним проблемы.
– Он избегал связанных с Москвой контрактов после одной старой истории, – скупо ответил Кауфман. – Но, поверьте мне на слово: Чайка хорош.
– Ты с ним справишься? – осведомился президент «Науком».
– Постараюсь, – улыбнулся Мертвый. – Собственно, это моя работа.
– И как ты найдешь этого Чайку?
В отличие от Холодова Старовичу нечасто приходилось погружаться в проблемы безопасности, а потому вопрос финансового гения «Науком» прозвучал странно. Для опытных людей, разумеется.
– Гена, я не буду никого искать, – любезно ответил Кауфман. – Придут ломать сеть – повяжу.
– А если не придут?
– Не повяжу.
– Так просто?
– В Анклаве живет сорок миллионов человек, – вздохнул Макс. – Я знаю, что ломщик едет, я знаю, кто едет, но я понятия не имею, когда он появится, откуда и как выглядит. У Чайки новое лицо, новые документы, новая «балалайка». Я пытаюсь контролировать тех его друзей, о которых мне известно, но это далеко не все его связи. Разумеется, у меня есть кое-какие планы… наработки, которые позволяют мне чувствовать себя уверенно, но брать Чайку я буду во время атаки.
– Ты даже не знаешь, когда она будет.
– В ближайшие дни, – пожал плечами Мертвый.
– И не знаешь, откуда…
– Только изнутри! – В этом вопросе Кауфман был категоричен. – Сломать внутреннюю сеть снаружи невозможно, так что атака пойдет с корпоративных территорий: Сити, Университет, Колыма или Царское Село. Сейчас мы пытаемся просчитать, откуда именно.
– Гена, хватит лезть в вопросы, в которых не разбираешься, – мягко улыбнулся Холодов. – Расскажи, лучше, что творится на биржах.
– У меня все ОК, – уверенно, почти не раздумывая, ответил Старович. Чувствовалось, что он взялся за хорошо знакомую тему, о которой мог говорить часами. – С тех пор как прошла утечка из Воронежа, Фадеев непрерывно играет на повышение. Он скупает все акции «МосТех», которые появляются на торгах. Его фонды кажутся неистощимыми.
– Все его фонды пришли из «Hong-Kong Free Bank», – буркнул Мертвый. – За Фадеевым стоят поднебесники.
– Но никто не может этого доказать. Даже ты.
Кауфман молча развел руками. Положение об Анклавах жестко запрещало государствам приобретать акции корпораций. Последний связанный с этим запретом скандал случился семь лет назад с «NDC», и с тех пор это правило выполнялось скрупулезно: транснациональные монстры тщательно заботились о своей независимости.
– Никто, кроме китайцев, не дал бы Фадееву такие деньги, – повторил Кауфман. – Индусы играют честно, а штатники Роману не доверяют.
– Я был лучшего мнения о Фадееве, – кивнул Холодов. – Брать деньги у Народной республики – моветон.
– Я что-то не понимаю, – развел руками Геннадий. – Если китайцы собираются ломать «МосТех», зачем им вкладывать миллиарды в покупку его акций?
– Народная республика желает получить разработку Воронежской лаборатории любой ценой, – терпеливо объяснил Кауфман. Старович был человеком цифр, математических схем, он не очень хорошо разбирался в интригах, и Макс привык, что некоторые вещи компаньону приходится объяснять по нескольку раз. – Или поднебесники купят «МосТех» через Фадеева, который отдаст им информацию. Или сломают сеть и возьмут разработки сами. Первый вариант ненадежен после старого скандала с покупкой «NDC». СБА уже задает вопросы Фадееву относительно источников его финансирования, но пока Роман отбивается. На втором пути стою я и все структуры безопасности Анклава Москва. Каждый путь может закончиться неудачей, поэтому поднебесники решили пойти по обоим. Бюджет Народной республики это позволяет.
– Сложно, – буркнул Геннадий. – Неэффективно. Нужно сосредоточиться на результате и просчитать оптимальный путь его достижения.
– Нужно просто сосредоточиться на результате, просчитать, какие дивиденды он принесет, и станет понятно, что экономить по дороге не следует.
– Может, ты и прав, – после некоторого раздумья согласился Старович.
– В общем, кашу мы заварили знатную, – подвел итог Холодов. – Расхлебаем?
– Расхлебаем, – уверенно бросил Мертвый.
– И Чинча не помешает? Мне кажется, твой заместитель слишком лоялен к Цюриху и лично к Моратти.
– Это его работа, – улыбнулся Кауфман. – Эдди Чинча приглядывает за мной.
– Так не помешает?
– Нет.
* * *
Анклав: Москва
Территория: Сити
«Пирамидом», примерно девять утра
Обидно, когда тебе не доверяют полностью, но что делать?
Грег даже успел немного отдохнуть, если трехчасовой гипносон в казарме безов можно назвать отдыхом. Кауфман предупреждал Слоновски, что день у того будет насыщенным, а потому, проснувшись и приведя себя в порядок, Грег сразу же отправился на самую вершину «Пирамидома», в странный, с наклонными стенами и сумрачным светом кабинет директора СБА. Легко миновав приемную – «вечный» секретарь Кауфмана, холодная и неприступная Ядвига Сигизмундовна лишь кивнула Слоновски, – Грег поднялся на уровень вверх, вошел в кабинет и недовольно замер: в кресле Мертвого развалился Мишенька Щеглов. Дознаватель положил ноги на письменный стол и изучал ногти на руках с таким видом, словно именно от этого зависела безопасность всего Анклава.
– А где шеф?
– Где-то шляется. – Мишенька зевнул. – В чем дело?
– Он говорил, что есть серьезная задача на сегодня.
– Если есть задача, значит, ты никуда от нее не денешься. Хочешь кофе? – Квадратные стекла очков блеснули. – Ты, я смотрю, ухитрился поспать?
– Да так… гипносон.
– Ну, хоть что-то.
Слоновски поджал губы. Он признавал за Мертвым право знать все, видеть человека насквозь, но то, что такой же способностью обладал Щеглов, Грега раздражало. Мишенька, подобно Кауфману, блестяще читал по лицу и глазам, по тембру голоса и тону, каким произнесена фраза. Он читал по мелким деталям больше, чем некоторые могли найти в подробнейшем досье, и по двум-трем жестам мог определить, что человек ел на завтрак и сколько наличных у него в бумажнике. Макс никогда не говорил, что Щеглов – лучший работник московского филиала СБА, не ставил его в пример и не противопоставлял другим безам. Тем не менее Грег знал, что дознаватель имеет полный доступ в компьютер Мертвого, вплоть до права электронной подписи шефа, и во время отлучек Кауфмана именно Мишенька, а не Эдди Чинча, назначенный из Цюриха заместитель директора СБА, оставался «на хозяйстве». Более того, кабинет Чинчи находился тремя уровнями ниже, на этаже второстепенных служб, что лучше всего показывало отношение Кауфмана к навязанному заместителю.
– Так будешь кофе?
– Нет.
– Как хочешь. – Мишенька вернулся к созерцанию ногтей.
– Слушай… – Грег помялся. – Я думал, меня на разбор потащат: мы ведь семь «поплавков» взяли…
Очки вновь блеснули.
– Расследование завершено, – спокойно сообщил дознаватель. – Курьер, к сожалению, мертв. Дело закрыто.
– А Бобры?
– Бобры ни при чем. Они просто пустили парня переночевать.
– И не знали, что у него в контейнере?
– У них был сломан наноскоп.
Странное задание и не менее странное его окончание. Грег покрутил головой:
– А шеф об этом знает?
– Конечно, – махнул рукой Мишенька. – Это дело лишний раз покажет Цюриху, что в Москве блюдут права человека, даже самые идиотские. – Дознаватель улыбнулся. – А то считается, что у нас тут концлагерь какой-то, право слово. Тебе и Марату благодарность по самую макушку, Лауре… ну, ей и так было весело. «Поплавки» – в утилизацию, Бобры – на свободу. Курьер прибыл из Анклава Рио. Сейчас разгребу самые важные дела и отпишу им, чтобы приняли меры по поиску изготовителя. Хочешь посмотреть?
– Не, я лучше пойду, – буркнул Слоновски.
– Как знаешь. – Щеглов опять зевнул.
Грег подошел к дверям, но остановился, обернулся и с улыбкой проворчал:
– Иногда мне кажется, что филиалом командуешь ты, а не шеф.
– Думаешь, мне стоит поговорить с доктором о повышении жалованья?
* * *
Россия, Санкт-Петербург
Терминал «Анклав», сильный ветер с залива
Все нервничают
Терминал «Анклав» был не только самым современным из столичных вокзалов, но и самым охраняемым. Правда, за второй пункт следовало отдать должное федеральным властям. Построившие терминал корпорации и пальцем не пошевелили, чтобы защитить его больше, чем того требовала разумная предосторожность: видеокамеры, оптимальное число охранников, поддерживающих порядок, вот, собственно, и все. Трехметровую стену вокруг терминала оплатило правительство, оно же расщедрилось на колючую проволоку сверху, электронную систему слежения и патрульных с собаками. Двое ворот: для пассажиров и транспорта, на обоих – стационарные наноскопы. У каждого проходящего в обязательном порядке сканируется «балалайка», сведения пересылаются в указанный в билете пункт назначения, вход провожающим запрещен.
Анклавы притягивали, манили. На независимых территориях не существовало воинской повинности и подоходного налога, были запрещены политические партии и организации. Всем правительствам планеты приходилось прилагать массу усилий, чтобы подотчетное население не сбежало под крыло корпораций, и в этом отношении меры, принимаемые в России, были куда либеральнее, чем в том же Китае, закрывающем Анклав Гонконг. Но тем не менее жесткими. Движение курсирующих между Питером и Москвой «суперсобак» регламентировалось инструкцией МВД. Первые три километра железнодорожного полотна контролировались не менее тщательно, чем сам терминал, и именно на них пилотам предписывалось выводить поезда на крейсерскую скорость. Затем шла магистраль, на которой убравшие колеса и вставшие на электромагнитную подушку «суперсобаки» останавливались только в случае крайней необходимости или в результате катастрофы. Инструкция звучала весьма жестко, но пилоты, как правило, тянули с набором скорости и выходили из трехкилометровой зоны еще на колесах. И не только потому, что контрабандисты с удовольствием приплачивали железнодорожникам за это маленькое нарушение. Помимо грузов Консорциума на «суперсобаку» прыгали «блохи» – люди, готовые рискнуть, прорваться к полотну под пулями федералов и провисеть полтора часа под брюхом несущегося на бешеной скорости экспресса. Люди, которые по-настоящему хотели в Анклав. Именно ради них пилоты, начиная ускорение, притормаживали за пределами охраняемой зоны, давая возможность «блохам» оседлать вагоны. А поскольку федералы не знали, где именно будет ловить своих паразитов следующая «суперсобака», им приходилось патрулировать не менее десяти километров эстакады. В свое время было выдвинуто предложение наглухо закрыть не трех-, а двадцатикилометровую зону, но благоразумие и щедрые подношения Консорциума сделали свое дело: идея заглохла. Игра в кошки-мышки продолжалась.
– Пора! – шепнул себе Илья и со всех ног бросился к почти остановившемуся поезду.
