скачать книгу бесплатно
И ответила на жаркий поцелуй Ангелины.
– Какой кадр!
Ангелина сбросила блузку, бюстгальтер и шорты. Кристина последовала её примеру и теперь на девушках оставались только трусики.
– Кажется, мы зря не брали их с собой раньше, – пробормотал Бочка, завинчивая на опустевшей бутылке пробку. Оставлять её здесь он не собирался. – Я уже забыл об усталости.
Впрочем, сейчас они с Шумахером готовы были позабыть обо всём на свете – слишком уж горячей получалась фотосессия.
– Мы – ведьмы!
– Да! – поддержал девушек Шумахер.
Но остался на месте, не мешая Ангелине и Кристине резвиться. Остался, несмотря на то, что позы и движения «ведьм» становились всё более призывными. Не откровенно зовущими, но обещающими – девушки знали, как реагируют на них спутники, и давно позабыли о смущении.
– Ночь! Кладбище! Череп! – провозгласила Ангелина.
Она присела перед извивающейся под неслышную музыку подругой, провела руками по бёдрам и стала медленно стягивать трусики.
– Я – ведьма! – воскликнула Кристина, обеими руками поднимая над собой череп. – Вы сделали меня такой! И теперь трепещите!
Шумахер продолжал фотографировать, а Бочка почувствовал, что оставаться сторонним наблюдателем ему осталось недолго – не выдержит. Он медленно, не желая торопиться, расстегнул на рубашке пуговицу, затем ещё одну, понял, что замечен – Ангелина ему улыбнулась и провела языком по губам, расстегнул следующую…
И вздрогнул, услышав изумлённый возглас:
– Что вы здесь делаете?!
«Развлекаться» они приехали на старое и довольно большое кладбище, на территорию проникли через пролом в заборе, могилу выбрали на дальнем краю и надеялись остаться незамеченными. Но, видимо, слишком увлеклись, и громкие голоса, а также вспышки фотоаппарата привлекли внимание местного работника. Или же сторож чересчур хорошо относился к своим обязанностям и не пренебрегал ночными обходами. Но как бы там ни было, старик ошибся, решив, что одного его появления будет достаточно, чтобы хулиганы ретировались. И если девушки среагировали «как положено»: Кристина взвизгнула, Ангелина выругалась, обе похватали одежду и поспешили спрятаться за могилами, то их спутники, убедившись, что сторож явился один, повели себя совсем не так, как застигнутые на месте преступления вандалы.
А может, именно так…
– Вали отсюда, дед! – рявкнул Шумахер. – Такую кайфушку обломал, скотина!
– Что я сделал? – растерялся сторож.
– Проваливай! – Шумахер поднял с земли выроненный девушками череп и показал его старику: – Убирайся, пока я и тебе башку не оторвал, придурку!
– Да что… да вы… – До сторожа только сейчас дошло, что «весёлая» компания не только фотографировалась среди могил, но вскрыла одну из них. И вид развороченного захоронения заставил старика рассвирепеть. – Да что вы такое творите?
Дикость происходящего привела сторожа в неистовство, и он, не помня себя, бросился на Шумахера. Девушки завизжали. Но если Кристина крикнула:
– Не надо!
То Ангелина завопила:
– Дай ему!
И радостно запрыгала, когда Шумахер дал – хладнокровно встретил старика прямым левой, не позволив приблизиться и схватить себя. Удар получился жёстким, нокаутирующим. Пропустив его, сторож даже не вскрикнул – мешком осел, несколько мгновений, покачиваясь, постоял на коленях, а затем навзничь упал на землю. А подскочивший Шумахер несколько раз ударил его ногой:
– Скотина! Сволочь! Всё испортил!
– Оставь его, – буркнул Бочка.
Но Шумахер не услышал или наплевал – продолжил избивать пребывающего без сознания старика до тех пор, пока друг его не оттащил.
– Оставь!
– Он всё испортил!
– Это его работа.
– Так пусть не работает! – Шумахер поправил сбившуюся рубашку и выругался. – Я его на следующий раз учу, старого подонка! Чтобы больше не смел нам мешать!
– В следующий раз он полицию вызовет. – Бочка помолчал: – Если, конечно, останется на такой опасной работе.
Шумахер ударил старика ещё раз, плюнул в него, развернулся и молча пошёл к пролому, через который они влезли на кладбище. У машины задержался, велел девчонкам лезть в салон, а сам взял Бочку за рукав и негромко спросил:
– Может, вернёмся?
– И сбросим его в могилу? – хмыкнул тот. – Прикинь, старик очнётся и увидит, что лежит в яме…
– Сначала лопатой врежем. Так, чтобы не очнулся.
То, что Шумахер говорит серьёзно, Бочка понял мгновенно. Вздрогнул, отрицательно покачал головой, открыл багажник, положил в него лопату и демонстративно захлопнул крышку.
– Что не так? – раздражённо спросил Шумахер.
– Сейчас мы – хулиганы, – ответил Бочка, не глядя на друга. – А если забьём его до смерти, то полицейские начнут кладбища пасти и нас конкретно искать.
– Затаимся на время.
– Зачем отказывать себе в удовольствиях? – Бочка выдал нервный смешок и кивнул на девушек: – И не забывай о свидетелях. Они ведь не дуры, всё поймут… Нам это надо?
Последний аргумент стал для Шумахера решающим. Он пробурчал что-то неразборчивое, но явно недовольное, дёрнул плечом, показав, что согласен, и пошёл к водительскому месту:
– Поехали ко мне. Дача как раз пустая, зависнем на пару дней.
И бросил Бочке череп.
11 лет назад, август
Я всегда любил читать исторические романы.
Даже в детстве и юности, когда мы читаем особенно много и читаем очень разное.
В то время многие мои сверстники увлекались фэнтези, героями меча и магии, бесстрашно нападающими на драконов и побеждающими их… Сейчас я говорю о тех сверстниках, которые читали, а не погрузились в компьютерные игры – их привлекала яркость волшебного мира, определённо выигрывающая при сравнении с обыденностью реальной жизни. Я тоже не прошёл мимо этого литературного направления, однако сильного впечатления оно на меня не произвело. Не могло произвести, поскольку предложенная авторами условность оказалась слишком сказочной и мне приходилось заставлять себя принять её. А где есть усилие, там нет плавности вхождения в авторский мир, и по этой причине фэнтези не смогло меня увлечь. К тому же магия, которая в небольших количествах украшает книгу, для многих писателей превратилась в костыль, которым они подпирают своё неумение выстроить сюжет. Или же с её помощью они скрывают своё дремучее невежество. Исторические книги – совсем другое дело, поскольку описываемые в них события имели место быть. Всё это действительно происходило. Писатели, безусловно, приукрашивают или усиливают некоторые эпизоды, в противном случае они не были бы писателями, однако не способны изменить главного – это было. Женщины гибнущего Владимира действительно пытались спастись в Успенском соборе – и умерли в нём. Женщины Вайнсберга действительно вынесли своих мужей на плечах, а Конрад III их не тронул – потому что дал слово. И оставленная Москва действительно горела, а Наполеон смотрел на неё и понимал, что он пришёл – но не завоевал.
Настоящее.
Я всегда ставил его выше любого вымысла, не умея и не желая сопереживать выдуманным героям. Ведь в реальности, которая кажется обыденной, происходило и происходит множество вещей, достойных толстого, умного романа. Это я знаю точно.
И тогда же, в детстве, меня заинтересовал вопрос, ответ на который я, в силу недостаточного опыта, не смог отыскать сам: почему прижатые к стене воины, находящиеся в крайне невыгодном, не грозящем смертью, а гарантирующим смерть положении, начинали драться с ещё большим ожесточением?
Да, некоторые сдавались, история знает и такие примеры, но ни один из этих случаев не стал образцом для подражания. Сложившие оружие спасли свои жизни, но героями не стали, не могли стать. Они просто выжили, отказались сражаться в безвыходной ситуации, выбрали самый логичный путь, но что помешало другим поступить так же? Почему капитан Руднев повёл «Варяг» в безнадёжное сражение против японской эскадры? Почему Беляев, капитан канонерской лодки «Кореец», отправился в прорыв вместе с «Варягом», хотя у «Корейца», в отличие от быстрого крейсера, не было даже мизерных шансов на удачу? Почему защитники Брестской крепости умирали от жажды и ран, но продолжали сражаться в полном окружении?
Почему?
Я спросил у отца и услышал неожиданный ответ:
«Гордость».
Неожиданный, потому что в те годы я ещё не знал, насколько важным является для человека это чувство. Для настоящего человека.
«Гордость?» – переспросил я.
«Гордость» – подтвердил отец.
«Но ведь плен – это возможность спастись. Какая может быть гордость, когда на кону – жизнь?»
«Гордость – это и есть жизнь, сын. И только она даёт человеку надежду».
«А если надежды нет?»
«Надежда есть всегда. До тех пор, пока ты сам определяешь свою судьбу, сам принимаешь решения – у тебя есть надежда. Отдав себя в чужие руки, ты можешь рассчитывать только на милость. А если враг твой дикий и подлый, знающий только ненависть и злобу, то милость его станет для тебя унижением и пыткой. Надежда всегда впереди, и чем выше твоя голова, тем дальше ты видишь…»
Надежда.
Она не умирает последней – она есть всегда. А умирают те, кто перестаёт верить. Перестаёт надеяться. Ведь что бы мы ни делали, к чему бы ни стремились – нас ведёт надежда.
Пусть даже на несбыточное.
///
То лето выдалось в Иркутске жарким. Дождливым, но жарким. В июле температура частенько забегала за тридцать градусов, и лишь начавшиеся в конце месяца грозы принесли старому городу долгожданную и очень приятную свежесть. Август обещал стать таким же, однако его первые дни выдались прохладными, намекающими, что осень не за горами, и сегодняшние плюс двадцать четыре воспринимались с радостью, позволив вновь одеться легко. Но поскольку предстояла поездка на Байкал, да ещё с ночёвками, то собирающиеся на площади Кирова ребята о тёплых вещах не забыли, и их рюкзаки были достаточно объёмными.
А шорты – короткими.
Именно такие выбрала первая пришедшая к месту встречи участница экспедиции – очень короткие джинсовые шорты, с торчащими карманами. Они идеально сочетались с белыми кроссовками и белой футболкой и прекрасно смотрелись на длинноногой загорелой девушке, роскошные чёрные волосы которой были собраны в большой хвост. Из-за него, а другую причёску девушка делала редко, её пытались прозвать Кобылой – в девятом классе, когда она перешла в другую школу. Завистливые одноклассницы принялись взахлёб обсуждать, что хвост называется «конским», надеясь, что к симпатичной новенькой приклеится обидная кличка, но потерпели неудачу, поскольку мальчики, бывшие основной целью этих заходов, сказали, что во-первых, причёска новенькой идёт; во-вторых, завистницы и сами раньше не брезговали собирать волосы на затылке, ну, у кого было что собирать; и мальчики стали звать новенькую так, как её звали чуть ли ни с детского сада – Зеброй, к чему девушка давно привыкла и не обижалась. Бессмысленно обижаться, имея фамилию Зеберг. Только нервы тратить.
Зебра приехала к месту встречи раньше всех и, когда на небольшой парковке остановился «Mitsubishi Pajero», быстро допила газировку, бросила банку в урну и улыбнулась вышедшему из машины Доктору:
– Привет!
– Привет! – Они обменялись быстрым дружеским поцелуем. – Я думал, что буду первым.
– А я думала, что ты будешь с Риной.
– Я хотел, но она отказалась, – вздохнул молодой человек, открывая дверь багажника и укладывая рюкзак Зебры рядом со своим. – Как ты дотащила такую тяжесть?
– Я хрупкая только на вид.
– На вид ты изящная, а не хрупкая.
– Это комплимент?
– Разумеется. Причём очень искренний.
Искренний, но без всякого намёка на флирт – обычный, дружеский комплимент, слегка поднимающий настроение, но абсолютно ничего не значащий.
Доктор захлопнул дверцу, и они с Зеброй вернулись в тень – сидеть в машине не хотелось, лучше уж стоять на лёгком и очень приятном утреннем ветерке. Тем более, путь предстоял не близкий, насидеться успеют.
– Почему Рина не поехала с тобой? – вернулась к теме девушка.
– Не сказала, – коротко ответил Доктор.
– Она…
– Да, в последнее время она немного… – Молодой человек выдержал коротенькую паузу. – Немного не такая, как обычно.
В голосе прозвучал очень лёгкий, едва ощутимый укор, который Зебра без труда уловила. Она прекрасно считывала интонации и настроение Доктора.
– Да… понятно… – В короткий ответ трудно вложить большую грусть, но у девушки получилось. – Извини, что заговорила об этом.
– Всё в порядке. – Доктор достал из нагрудного кармана рубашки пачку сигарет и предложил Зебре.
– Спасибо. – Она прикурила от своей зажигалки, глубоко затянулась и тихо сказала: – Я приехала первой, надеясь поговорить с тобой наедине.
– Я догадывался, что нам потребуется кое-что обсудить, – в тон ей ответил Доктор. – Поэтому тоже приехал задолго до времени.
– Ты шутишь? – удивилась Зебра.
– Нет.
– Ты знал, что я приеду раньше? Я ведь не говорила.
– Тебе не нужно говорить.
Он читал Зебру так же легко, как она – его. Они понимали друг друга с полуслова, как настоящие друзья, хотя познакомились меньше года назад.
Познакомились благодаря Рине.
– Спасибо. – Короткая, в одну затяжку, пауза. – Тебя тоже это напрягает?
И снова без уточнений – они не требовались.
– Напрягает, но так хочет Рина. – Тон Доктора не оставлял сомнений в том, что он, так же, как и девушка, не в восторге от происходящего.
– А ты? – Зебра посмотрела мужчине в глаза. – Что думаешь ты?
