скачать книгу бесплатно
– Дам, если пообещаешь слушаться беспрекословно!
– Ну, ясен пень! Буду!
Они поехали с Ритой по магазинам, чтобы купить ей необходимые вещи для похода. Виктор написал ей список, по которому она должна всё собрать.
Он тщательно готовился к этому походу! Ему не приходилось ходить по тайге с женщинами, но он уже настроился на эту поездку и не мог себе отказать в такой малости, как побродить по тайге и показать Рите какая она, настоящая тайга с её неповторимым воздухом, её мощью и её непредсказуемостью.
Наконец настал час отъезда. Виктор вынес из квартиры рюкзак, карабин, уложил всё в багажник, сел за руль. Ключ на старт! Пока двигатель урчал-прогревался, ещё раз мысленно пробежался по списку, все ли взял. Проверил в кармане документы, быстро перебрал в уме: патроны, спички, топор, фонарик, палатка, вроде ничего не забыл. Машина прогрелась, и Виктор поехал к Рите. Она ждала его, стоя у окна. Виктор зашёл в квартиру, взял её рюкзак, пересмотрел все вещи и убедился, что Рита ничего не забыла, потом проверил, как она одета, обнял её, поцеловал, и, улыбнувшись, закинул рюкзак Риты себе на плечо. Они вышли из квартиры и отправились в путешествие навстречу своей судьбе.
Глава III
В притаёжном посёлке, в охотхозяйстве получили разрешение и поехали к местному жителю Никитичу. Виктор с другом Гошей всегда останавливались у него, когда приезжали на охоту. Дом у Никитича был большой, а жил он один уже не первый год, поэтому он всегда был рад постояльцам. Никитич научил их обрабатывать шкурки соболей. Гоша быстро овладел этой наукой и не доверял обработку шкурок Виктору. Гоша всегда сдавал шкурки сам и знал точно, сколько денег получит за пушнину. Некоторым неопытным охотникам просто не терпелось вывернуть пересохшую шкурку мехом наружу, чтобы прикинуть, на какую сумму она «потянет», шкурка ломалась и теряла свой товарный вид. Многие были охотники-любители, они не знали, что шкурку надо подержать на морозе, а потом занести в помещение и выворачивать. Вначале Виктор с Гошей тоже так делали, пока Никитич их не научил всяким тонкостям.
Виктор с Ритой остались ночевать у Никитича. Он подошёл к Виктору, достал папиросы, закурил, пыхнул дымом пару раз и сказал:
– Витёк, а хошь, я тебе чё-то покажу?
– Ну, давай, Никитич, показывай!
– Пойдёмте со мной! – Никитич махнул им рукой, и пошёл по тропинке в конец огорода.
Он привёл их на большую поляну, остановился, повёл рукой и гордо сказал:
– Видел, какой у меня рассадник?
Виктор окинул взглядом посадки молодого кедрача.
– Никитич, а тебе это зачем? У тебя тайга можно сказать за огородом, а ты его весь засадил кедрачом! Ему ещё расти, и расти, пока первая шишка появится! Ты, Никитич, сколько лет запланировал прожить?
– Ничё, Витёк! Сам не доживу, внукам достанутся. А мне здоровье уже не позволяет по тайге бродить. Старею.
– Это, Никитич, потому, что ты бобылём живёшь!
– Не знаю, Витёк, я один привык жить.
– Ты же ещё не старый, тебе бы хозяйку в дом, молодую!
– Да есть у меня женщина, иногда навещаю её. Ладно, пойдёмте ужинать, да спать, завтра утром рано вставать.
За ужином Виктор с Ритой сидели сонные. Никитич посмотрел на них, встал из-за стола и проводил своих гостей в их комнату, вышел и закрыл за собой дверь.
Сонное настроение у Виктора мигом улетучилось, а тело наполнилось прежней упругостью, здоровым желанием незамедлительно обхватить Риту, прижать к себе, насытиться её молодым упругим телом с красивыми изгибами, выпуклостями и другими соблазнительными местами. Рита быстро разделась и нырнула под тёплое одеяло. Виктор скинул с себя одежду и оглядел себя со всех сторон.
– Рита! Я где-то вычитал, что учёные доказали удивительную вещь. Оказывается, в каждом из нас, хомо сапиенсов, живёт до десяти процентов неандертальца! Я вот смотрю на себя и думаю, в каком месте во мне начинается неандерталец? Как ты думаешь?
– Стесняюсь сказать! – хохотнула Рита.
– Добрая ты у меня, девочка! – расцвел широкой довольной улыбкой Виктор, – но женщины всё-таки интереснее и разнообразнее, хотя в них тоже десять процентов неандерталок. Кстати! У моего друга Гоши недавно был случай: пришла молодая негритянка, за какой-то деталью для машины. Мы их по старинке зовём неграми, я так и не смог понять главного: страна Нигерия есть, а негров, хоть обыщись, ну нигде нет…
– Любимый! – перебила его Рита, – мы сегодня будем философствовать или ты уже ляжешь, и мы начнём искать, в каком месте в тебе неандерталец?
Рита лежала перед ним совершенно голая, слегка прикрыв себя одеялом, из-под которого было видно, где начинается соблазнительный треугольничек. Она томно провела рукой по груди, потом медленно по животу и переместила руку на бедро. Виктор быстро прыгнул к ней в кровать, обхватил её, прижал к себе и тяжело задышал в ухо.
– Рита… сладкая моя…какая же ты красивая… я соскучился…
Волосы у Риты распущены, глаза горят, губы трепещут в ожидании поцелуя. Он целовал её с чувством, крепким поцелуем, как вино двадцатилетней выдержки. Виктор придвинулся ближе, она ощутила тепло его бедра. По телу прошла волна легкого блаженства. Он гладил её с трепетом, с каким человек берёт в руки святыню. Рука его медленно спустилась вниз по бедру, снова устремилась вверх. Медленно, плавно, завораживающе. Возбуждение усилилось, когда его рука мягко легла на живот, нежно прошлась по нему круговым движением и переместилась ниже. Потемневшие от страсти глаза, смотрели на неё с любовью и нежностью.
– Сладкая моя, любимая! – Виктор прильнул к её губам.
Она кончиками пальцев коснулась его груди, зарылась лицом в тёмные завитки волос. Он что-то прошептал ей на ушко, покрывая поцелуями её шею и лицо…
Уставшие, они быстро уснули. Ночь пролетела незаметно. Рита проснулась от того, что Виктор нежно взял в ладонь её грудь, потрогал пальцем вишенку на груди, после чего Ритин организм моментально отозвался на его ласки, она шевельнулась, с закрытыми глазами, накрыла ладонью его руку, потянулась к Виктору. Он понял, что можно… Она тонула в его объятиях и чувственности. Он целовал её, словно утверждая своё право собственника, целовал её долгими, страстными поцелуями. Он целовал её за умение удивлять, за то ощущение чуда, которое происходило каждый раз, когда он слышал сладостный стон, что ласкал его мужскую гордость. Он любил её всю, со всеми её достоинствами и недостатками. В такие минуты он чувствовал себя абсолютно счастливым. Виктор осторожно накрыл её своим телом. Рита ощутила его жар, их возбуждение достигло неведомой силы, исчезло ощущение реальности. Трепеща от сладостных ощущений, Олеся обхватила Виктора за шею и прильнула к его губам. Он, простонав, зашептал:
– Рита, ты чудо, сокровище моё!
Они лежали, обнявшись, и тяжело дыша.
– Ритка, как же мне хорошо с тобой! – он расцвел широкой довольной улыбкой.
Рита лежала, молча, с закрытыми глазами и с улыбкой на губах, положив руку ему на грудь, привычно наматывая на пальчик чёрные колечки волос. Раздался стук в дверь, Никитич крикнул:
– Молодёжь! Подъём! Пора ехать!
Они встали, завтрак их уже ждал на столе. Рита с Виктором сели завтракать, а Никитич, получив оплату вперёд, пошёл прогревать свой УАЗик. Они позавтракали, вышли на улицу, загрузились в машину к Никитичу и он поскакал по разбитой лесовозами дороге в тайгу. По просьбе Виктора Никитич вёз их в зимовье. Рита кувыркалась по салону и ругалась, как мужик. Виктору было смешно и они с Никитичем потешались над ней. Плохо ли, хорошо, но в тайгу к зимовью они всё-таки добрались. Никитич высадил их, задерживаться не стал, развернулся и отправился домой, а Виктор с Ритой, набросив на себя рюкзаки, пошли к избушке. Вокруг неё кругом рассыпана шелуха, видимо заготовители кедровой шишки совсем недавно отсюда уехали.
Оказавшись посреди безбрежного моря тайги, Рита почувствовала себя неуютно, как будто со всех сторон ей угрожала опасность. Она прислушивалась к каждому шороху и старалась от Виктора не отходить. Он, увидев её испуганное лицо, взял за плечи и, заглянув в глаза, прошептал:
– Да ты боишься, девочка моя!
– Конечно, боюсь! Я же первый раз в тайге! – Рита пожала плечами.
– Не бойся! Я тебя в обиду никому не дам! Сейчас зайдём в избушку, разведём огонь, согреемся, и все страхи пройдут! В первый раз всегда бывает страшно!
Виктор открыл щеколду, в зимовьях замков не бывает, и распахнул дверь. Они зашли в избушку, там было холодно, Рита покрутилась, осмотрелась.
– Это чья избушка? – поинтересовалась она.
– Общая! В ней охотники отдыхают, сборщики кедровой шишки, сейчас мы тут поселимся.
– Мы здесь жить будем?
– Нет! Мы сегодня переночуем, а завтра пойдём в тайгу, и ночевать будем в палатке.
– А мы в палатке не замёрзнем, ведь почти зима?
– Я тебя согрею, девочка моя! – Виктор подошёл и обнял её, она прижалась к нему, ей было уютно и спокойно в его объятиях. Они постояли минутку, потом Виктор отстранился, снимая рюкзак, пошёл к полатям, поставил рюкзак и занялся печкой. Рита поставила свой рюкзак на стул и стала наблюдать, как Виктор разводит огонь в печке.
Он поджёг лежавшие там дрова, достал котелок и, решив экономить воду, вышел на улицу набил котелок снегом, вернулся и поставил на печку таять, чтобы вскипятить и заварить чай.
Когда закипела вода, Виктор заварил чай и разлив его по кружкам, положил в котелок кругляшек замороженных щей, которыми их снабдил Никитич, разогрел их и разлил по чашкам, достал ложки и пригласил Риту к столу. В избушке стало тепло, они сняли куртки и шапки. Он достал фляжку с коньяком и они, сделав по глотку, стали есть. Для Риты это было как приключение, она никогда не была в тайге и в зимовье, всё это видела только в кино, глаза у неё блестели от предвкушения чего-то необычного и интересного. Она посмотрела на Виктора и улыбнулась.
– А, почему ты со мной пошёл в тайгу, а не с Олесей?
– Я даже не буду говорить «угадай с трёх раз», потому что ответ ты и сама знаешь! Я тебя люблю! Мне неделя без тебя – целая вечность!
– А, если не секрет, зачем женился?
– Затмение нашло! – фыркнув, с усмешкой сказал он.
После ужина Виктор вышел на улицу, вымыл снегом котелок и набил в него снега на утро. Рита захотела прогуляться вокруг избушки. Они вышли, постояли, посмотрели на кедры, которые вершинами упирались в небо. Виктор показал Рите следы соболя, который здесь пробежал недавно. Вспомнил рассказ одного охотника, с которым они с Гошей пересеклись здесь.
– Нам с Гошей тут однажды охотник рассказал историю о лосихе. Охотник стал замечать, что к его избушке приходит каждый день лосиха. Постоит и нехотя уходит. Охотник видел, что лосиха слегка прихрамывает. Время шло, охотник и лосиха привыкли друг к другу. Стала лосиха подходить к избушке ближе. Стоит, смотрит своими огромными, печальными глазами и вздыхает. Привык охотник к ней, придёт с охоты и глазами ищет лосиху, ждёт. К тому времени она уже у него с руки хлеб ела. Закончился сезон охоты, охотник стал собираться домой, радовался, что скоро родных увидит, а сердце болело и в мозгах, как гвоздь, застряла мысль, как он лосиху одну оставит. Дома, как-то ночью собаки подняли шум. Вышел охотник за ворота и глазам своим не поверил. Стоит перед ним лосиха и смотрит на него своими бездонными глазами. Охотник остолбенел. Его избушка, в которой он жил в сезон охоты от деревни была за сотню километров. Как лосиха нашла дорогу? Зачем пришла? Лосиха мимо охотника прошла в открытые ворота и, не обращая внимания, на лающих собак, улеглась на охапку соломы. Охотник заметил, что лосиха прихрамывать стала сильнее. Утром он отвёл лосиху к ветеринару, он осмотрел ногу лосихи и обнаружил затянувшуюся старую рану. Внутри раны находилась пуля, которая доставляла ей нестерпимую боль при ходьбе. Ветеринар пулю вытащил, вскоре нога у лосихи зажила, но уходить от охотника она не захотела.
– Вить! Неужели это реальная история, а не охотничья байка? – поинтересовалась Рита, – это же у рыбаков есть байка: рыбак показывает, какой длины поймал рыбу, аж рук не хватает, а свяжи ему руки, два кулака вместе сожмёт и покажет, с какими огромными глазами была рыбина. – Рита засмеялась.
– За достоверность не ручаюсь, но чего только в жизни не бывает. Лосихе нужна была помощь, вот она и прибилась к человеку, а потом привыкла. Пойдём в избушку, холодно уже.
Пока было в избушке тепло, они постелили на нары спальники, разделись и легли. Ночь в зимовье под лесным пологом в таинственном мраке глухой тайги, с причудливыми отблесками печного огня на бревенчатых стенах Рите показалась сказочной. Виктор повернулся к ней, обнял, прижал к себе и стал целовать осторожно и нежно, потом все горячее, руки гладили её горячее тело, задерживаясь на больших округлостях груди. Она ему отвечала, поцелуи были такими жаркими и страстными, что ей хотелось, чтобы эти минуты продолжались как можно дольше. Наконец их тела сплелись, и Рита на гребне волны наивысшего наслаждения вдруг подумала, что её муж так не умеет любить, как Виктор. Немного отдышавшись и отдохнув, Виктор сказал:
– Рита! Нам надо забраться в спальники, ночью будет холодно голым спать, оденься во что-нибудь.
Виктор встал, подбросил дров в печку, надел тёплое бельё и залез в свой спальник.
Утром они встали, позавтракали, заготовили дрова, набили их в печку и оставили рядом целую охапку. Надели рюкзаки и отправились вглубь тайги. Виктор свой охотничий карабин держал наготове. Они медленно продвигались, иногда обходя завалы бурелома, иногда лезли по ним, рискуя переломать ноги. Рита стойко переносила все тяготы перехода, только ругалась:
– Стародубцев! Мать твою в тайгу! Я думала мы как в лесу походим, на природу полюбуемся, а тут такие завалы, хрен полюбуешься, башку бы не сломать!
– Ритка! Ты чего ругаешься, как грузчик? Мы же никуда не спешим, можем остановиться и полюбоваться природой!
– Ладно, Стародубцев, не бери в голову! Иди вперёд, я рядом!
В этот день им не повезло и обещанной Рите зайчатины им попробовать не удалось, обошлись своими запасами. На поляне развели костёр, поужинали, потом сидели у костра и смотрели на огонь. Трещит костёр, освещая стволы дремлющих исполинов, искорки-звёздочки стремительно улетают в чёрную высь. Виктор налил ещё чаю, сделал несколько глотков и сказал:
– Мне Илья Исаевич, твой заботливый папа сказал, что за счастье я должен бороться. Вот я с тех пор об этом думаю и никак не пойму: с кем мне бороться за своё счастье?!
– Ой, я тебя умоляю! Если ты счастлив, то постарайся просто сохранить то, что имеешь!
– А, если, то, что я имею, всё время пытается от меня ускользнуть, тогда что делать?
– Тогда либо попытайся удержать, либо смирись с потерей! Memento mori – помни, что смертен, и радуйся жизни, – сказала Рита, обхватив почти горячую кружку с чаем двумя руками, глядя на огонь.
– Да ты философ! – Виктор посмотрел на Риту, приподняв бровь вверх.
– Я, может, не очень умная, но что не дура, я это точно знаю! – хохотнула Рита.
Они услышали жуткие завывания. Рита оглянулась, испуганно посмотрела на Виктора и прошептала:
– Это неприкаянные души тут бродят, затерявшиеся в тайге? И что они ищут? Дорогу домой или кого бы сожрать?
– Думаю, что это волки, но они боятся огня и к нам не подойдут, а медведей нет, они все уже по берлогам спят.
– Чёт мне страшно!
– И это мне говоришь ты, которая так рвалась в тайгу? Не бойся, у нас есть карабин! Давай устраиваться на ночлег.
Виктор устроил уютное непродуваемое гнёздышко под небольшим разлапистым деревом, недалеко от которого горел костёр, и тепло от него ощущалось в их спальном месте. Пошёл снег, сначала медленно кружились снежинки, а потом он стал падать всё гуще и гуще. Ветви кедров задерживали полёт снежинок. Проверив ещё раз снаряжение, карабин и патроны, стали укладываться спать. Виктор карабин положил рядом с собой. Рита долго ворочалась, вздыхала, прислушивалась к ночным таёжным звукам, потом обхватив Виктора рукой, прошептала:
– Я что-то не могу заснуть.
– Это нормально, зло всегда не дремлет! – хмыкнув, сказал Виктор.
– Гад ты, Стародубцев! Чтоб ты жил на одну зарплату! – Рита прижалась к Виктору и уткнулась носом в его спальник.
– Так я уже! Только и её не всегда вовремя платят!
Он лежал, вспоминал, как однажды они с Гошей приезжали сюда на охоту. Шёл Виктор, задумавшись и вдруг, как будто кто-то его толкнул в бок, он остановился, осмотрелся, поднял глаза вверх, а там, на толстой ветке, под которой Виктор должен был пройти, лежит рысь. А рысь нападает всегда сверху, но тут произошло замешательство, рысь спрыгнула с дерева и большими прыжками унеслась в чащу. Надо за Ритой присматривать, думал он, чтобы такая зеленоглазая киса не свалилась ей на голову.
А снег всё шёл и шёл, падая хлопьями, шипел в костре. Сон всё-таки сморил Риту, Виктор придвинулся ближе к мирно сопящей Рите и тоже уснул.
Встали с рассветом. Было тихо, ничто не нарушало безмолвия: кругом голубоватый снег ещё не освещённый солнцем, на деревьях снежные шапки. Тайга без конца и края. Никогда тайга не отпускала охотника с пустыми руками. После прошедшего ночью снега звериных следов не было видно. На многие километры раскинулась величавая, бесконечная чёрно-синяя тайга, слегка прикрытая за ночь снегом.
В следующие два дня они видели много заячьих следов, но ни одного зайца не подстрелили. Рита возмущалась:
– Стародубцев! Что это за охота? Где зайцы? Где обещанное «пострелять»?
– Радость моя! Ты почему такая кровожадная? Ходи, наслаждайся природой, дыши свежим воздухом, он полезен для твоего цвета лица! – успокаивал её Виктор.
– И что? Для этого я должна была тащиться в такую даль?
– Не переживай! Будут тебе зайцы!
Третий день они шли по тайге не спеша, особых планов у них на эту поездку не было. Шли по навигатору, цель была дойти до избушки лесника. Там Виктор планировал переночевать, а на следующий день возвращаться назад к зимовью. День клонился к вечеру, надо было искать место для ночёвки. Виктор увидел речку и решил остановиться недалеко от неё на полянке в окружении низкого кустарника. Только свернули к полянке, как Рита, шедшая позади Виктора, дурным голосом закричала:
– Волки!! Витя-я-я-я, волки!!
Виктор обернулся. Два матёрых волка неслись прямо на них. Он удивился, потому что волки почти никогда не охотятся на людей. Рита быстро пробежала вперёд и остановилась перед Виктором. Виктор развернулся, сорвал с плеча карабин, вскинул и прицелился. Передний волк остановился в тридцати метрах от них, почти боком к Виктору. Виктор мгновенно выстрелил, волк, взвизгнув, подпрыгнул и скачками понёсся прочь, другой пустился за ним. Волки исчезли в небольшом овражке, заросшем мелким кустарником. Виктор, повернувшись к Рите, сказал:
– Стой здесь, я сейчас! – и кинулся к оврагу, вслед за волками.
– Я не останусь здесь одна!! – закричала Рита и побежала следом за ним, но увидев волка, остановилась за кустами.
В глубине оврага, один волк лежал на боку, по-видимому, уже мёртвый, а другой лежал рядом с ним, положив морду на лапы. Увидев Виктора, волк нехотя поднялся и потрусил прочь. Отбежав метров на пятьдесят, волк сел на склоне у раскидистого куста. Виктор подошёл к волку, лежавшему на склоне оврага, убедившись, что волк точно издох, он, устроившись за кустами недалеко от убитого волка, стал ждать, когда отбежавший матёрый подойдёт к своей подруге. Но волк выл низким и протяжным голосом, перебегал с места на место, но не приближался. Виктору ждать надоело, он выстрелил, волк сделал прыжок в сторону и скрылся. Тут из-за кустов высунулась испуганная мордашка Риты, она осмотрелась и, оценив обстановку, как безопасную, выдвинулась из-за куста, подошла и присела рядом с Виктором около убитого волка.
Все это время Виктор был как в забытьи, но вдруг опомнился и пришёл в восторг от своей неожиданной добычи. Только настоящие охотники способны оценить радость Виктора. И какой волк, вернее волчица! Матёрая, огромная, правда, старая! Виктор сказал, показывая на волчицу:
– Они на нас хотели напасть, потому что старые, им уже не под силу завалить крупное животное, да и за зайцами уже не угнаться. Видишь, какая у волчицы шкура облезлая? Кстати, шкуру надо с неё снять, нам на ночёвках пригодится.
Рита помогла Виктору подвесить волчицу к ветке дерева и Виктор, достав из-за голенища берцев охотничий нож, стал снимать с волчицы шкуру. Он долго провозился, потому что первый раз этим занимался, опыта не было, но всё-таки справился. Он видел, как это делают опытные охотники. Когда, наконец, Виктор управился с этим нелёгким делом, он очистил шкуру, как смог поскоблил ножом мездру, свернул и привязал к Ритиному рюкзаку.
