скачать книгу бесплатно
Но когда я оказался на привокзальной площади, то увидел, что огни в доме не горят. Я сходил к хозяину табачной лавки и купил сигарет моему мастеру. Чуть поодаль располагался летний кинотеатр «Гюнеш», с его сцены доносились голоса. Сквозь щелку в заборе я заглянул в сад кинотеатра, но среди зрителей Рыжеволосой Женщины не было.
У дороги, ведущей в казарму, на окраине городка был установлен шатер, вокруг которого висели театральные афиши. На афишах красовалась надпись «ТЕАТР НАЗИДАТЕЛЬНЫХ ИСТОРИЙ».
Когда я был маленький, на пустыре за Павильоном Лип работал луна-парк, а рядом с ним располагался такой же театр в шатре, но доходы оказались низкими, он не выдержал и закрылся. Должно быть, этот театр был таким же. Я немного побродил по улице. Публика из кинотеатра разошлась, передачи по телевизору закончились, улицы опустели, но в окнах дома на привокзальной площади свет так и не загорелся.
С чувством вины я побродил еще немного и вернулся домой. Когда я шагал вверх по дороге, ведущей к кладбищу, сердце мое сильно билось. Я чувствовал, что меня преследует безмолвный взгляд совы, караулящей жертву в кипарисовых ветвях.
Наверное, Рыжеволосая Женщина с семьей уехала из Онгёрена. А может быть, они все еще жили в городке, просто куда-нибудь на время ушли.
– Где ты пропадал? Я уже заволновался, – сказал Махмуд-уста.
Он немного вздремнул, настроение его улучшилось. Он выхватил у меня из рук пачку сигарет и тут же закурил.
– Что нового в городе?
– Ничего нового нет, – ответил я. – Только бродячий театр появился.
– Когда мы приехали, эти бесстыдники уже были, – сказал Махмуд-уста. – Они показывают танец живота и другие неприличные вещи солдатам. Такие театры ничем не отличаются от публичных домов. Не обращай на них внимания! Раз уж ты ходил в город, повидал людей, то сегодня вечером ты расскажи историю, маленький бей!
Я не ожидал такого поворота. И с чего он вдруг опять назвал меня «маленький бей»? Я задумался. Махмуд-уста меня воспитывает своими историями, а я должен его поразить. В голове у меня вертелись разные образы. Я начал рассказывать ему легенду про греческого царя Эдипа. Прошлым летом в книжном магазине «Дениз» мне попался краткий пересказ мифа.
– Эдип был сыном и наследником Лая, царя Фив, в Древней Греции. Еще когда был он во чреве матери, родители решили спросить жрицу о его будущем и услышали страшное предсказание…
После этого предложения я ненадолго замолчал и некоторое время смотрел на неясные тени в телевизоре Махмуда-усты.
– Согласно ужасному предсказанию, царевич Эдип в будущем должен был убить своего отца, жениться на собственной матери и занять отцовский трон. Лай, испугавшись пророчества, приказал, чтобы ребенка, как только он родится, унесли в лес и оставили там на погибель. Жизнь брошенного в лесу младенца Эдипа спасла служанка соседнего царя, нашедшая его под деревом. Эдипа, по виду которого было понятно, что он из благородной семьи, воспитали в соседней стране как принца, но, когда он вырос, он ощутил себя там чужим и почувствовал тоску. Он захотел узнать причину, отправился к жрице и спросил ее, что ждет его в будущем. Услышал он тот же ответ: Аллахом предначертано Эдипу, что тот убьет своего отца, займет его трон и женится на матери. Услышав это, Эдип пожелал избежать ужасной судьбы и немедленно уехал из страны. Сам того не подозревая, Эдип оказался на родине, в Фивах и, переходя мост, без всякой причины вступил в спор с каким-то стариком. На самом деле этот старик был его собственным отцом, царем Лаем.
Сцену о том, как отец и сын не узнаю?т друг друга и спорят, я рассказал, растягивая подробности, подобно тому как это делают в мелодрамах киностудии «Йешильчам».
– Спор перерос в драку, и Эдип в конце концов оказался сильнее, вытащил меч и убил отца с одного удара. Конечно же, он не знал, что убитый – его отец, – сказал я, глядя в глаза Махмуду-усте.
Мой мастер изумленно поднял брови, словно только что узнал плохую новость, и с грустным видом продолжал слушать меня.
– Никто не видел, как Эдип убил своего отца, и поэтому в Фивах его никто в этом не обвинял. – Я представил себе, что чувствуешь, когда убиваешь отца и за это не несешь наказания. – Кроме того, в городе случилось несчастье – там поселилось чудовище с женским лицом, телом льва, огромными крыльями. Чудовище загадывало всем проходящим мимо загадки, которые никто не мог разгадать, и убивало неудачников. Эдипу удалось отгадать загадки и убить чудовище, его объявили героем и новым царем Фив. Таким образом, Эдип, ни о чем не подозревая, женился на царице, то есть на собственной матери.
Последнюю фразу я произнес едва ли не шепотом и очень торопливо, словно не хотел, чтобы ее кто-то услышал. А потом повторил еще раз:
– Эдип женился на собственной матери.
После этого я добавил:
– У них родилось четверо детей. Вообще-то, я прочитал эту историю в одном книжном магазине.
Я сказал это, чтобы Махмуд-уста не решил, что я все это сам придумал.
Глядя на красный кончик сигареты моего мастера, я продолжал:
– Много лет спустя в город, в котором жили счастливо Эдип с женой и детьми, пришла чума. Все гибли от нее. Жители города спросили у жрецов, чем они прогневали богов. И боги ответили: «Если вы хотите избавиться от чумы, то найдите убийцу прежнего царя и изгоните его из города. В тот же день чума закончится». Эдип, который не знал, что убитый им на мосту старик был его отцом и бывшим царем Фив, немедленно приказал найти убийцу. Он сам бросился было на поиски, но в этот момент появился гонец из соседнего царства с известием, что правитель того самого царства умер. Поняв, что он считал своим отцом другого, Эдип расспросил свою жену, узнал историю ее первого сына и с ужасом убедился, что сыном является именно он, Эдип, что его вырастили приемные родители, а старик, которого он убил по дороге сюда, был его настоящим отцом и царем Фив.
Здесь я недолго помолчал. Когда Махмуд-уста по вечерам рассказывал всякие поучительные истории и легенды, то в самом важном месте он делал паузу. В его манере рассказывать я чувствовал словно бы предупреждение: «Смотри, как все может повернуться». Я подражал ему, поэтому завершил историю об Эдипе с милой грустной улыбкой:
– Поняв, что он женился на своей матери, Эдип сам себя ослепил, а затем навсегда ушел из города.
– То есть в конце концов все произошло так, как повелел Аллах, – сказал Махмуд-уста. – Никто не может избежать предначертанного свыше.
Меня поразило то, что Махмуд-уста сумел обнаружить в моем рассказе назидание о предначертанном человеку свыше.
– Да, когда Эдип себя наказал, чума закончилась и город был спасен.
– Зачем ты сейчас рассказал мне эту историю?
– Не знаю, – ответил я. Я почему-то чувствовал себя виноватым.
– Мне не понравилась твоя история, маленький бей, – сказал Махмуд-уста. – Что это была за книга?
– Это был сонник.
В тот момент я понял, что Махмуд-уста больше никогда не попросит меня рассказать ему историю.
10
Существовала определенная последовательность того, чем мы занимались в городе с Махмудом-устой. Прежде всего мы покупали сигареты – либо в табачной лавке, либо в бакалее, где постоянно работал телевизор. Затем заходили в скобяную лавку, которая не закрывалась допоздна, или в столярную мастерскую. Махмуд-уста подружился со столяром из Самсуна. Он присаживался на табуретку, которую тот ставил у порога, и выкуривал с ним сигарету, я ненадолго уходил на привокзальную площадь посмотреть на окна Рыжеволосой Женщины. Иногда мастерская столяра оказывалась закрытой, и тогда Махмуд-уста говорил: «Пойдем закажем себе чаю». Мы садились за одним из пустых столиков перед двустворчатой дверью кофейни «Румелия», расположенной на улочке, выходившей на площадь. Дома Рыжеволосой Женщины отсюда не было видно. Я то и дело, пользуясь каким-либо предлогом, вставал, шел до того места, откуда были видны ее окна, и, убедившись, что свет в окнах по-прежнему не горит, возвращался.
За те полчаса, что мы пили чай перед кофейней «Румелия», Махмуд-уста непременно подводил краткий итог работе, которую мы проделали за прошедший день.
– Скала очень твердая, но не беспокойся, я своего добьюсь, – сказал он в первый вечер после того, как мы на нее наткнулись.
На второй вечер, увидев, что я теряю терпение, он сказал:
– Ученик должен научиться доверять своему мастеру.
А на третий вечер мечтательно произнес:
– Если бы у нас был динамит, которым мы пользовались до военного переворота, то было бы проще. Но военные все запретили.
Однажды вечером Махмуд-уста, как добросердечный отец, даже сходил со мной в кинотеатр «Гюнеш». Когда мы вернулись к себе в палатку, он сказал:
– Через неделю я найду воду. Скажи завтра своей матери по телефону, пусть не беспокоится.
Но скала поддаваться не желала.
Однажды вечером, когда Махмуд-уста не пошел со мной в деревню, я пробрался к бродячему театру и прочитал то, что было написано на тряпичных афишах, натянутых над входом. «Месть Поэта, Рустам и Сухраб, Ферхат, Пробивающий Горы. Чудеса, Которых Вы Не Увидите По Телевизору». Особенное любопытство у меня вызвали чудеса, которые не показывают по телевизору. Входная плата составляла приблизительно пятую часть жалованья, выданного мне Махмудом-устой, для детей и студентов скидок не было. Правда, на самой большой афише красовалась надпись, которая гласила: «Военным большая скидка! По субботам и воскресеньям с 1:30 до 3».
Как-то раз мы сидели за чаем с Махмудом-устой, и я вновь сходил посмотреть на темные окна дома Рыжеволосой Женщины. А потом заглянул на «улицу столовых» и случайно встретил парня, которого тогда принял за брата Рыжеволосой Женщины, я решил идти за ним.
Парень вышел на привокзальную площадь, открыл дверь дома, на окна которого я ходил смотреть, и скрылся там. Мое сердце сильно забилось. Интересно, на каком этаже сейчас зажжется свет? Там ли была Рыжеволосая Женщина? Когда загорелся свет на втором этаже, я сильно заволновался. Но в то же время брат Рыжеволосой Женщины неожиданно показался на пороге дома и зашагал прямо ко мне. Я растерялся, запаниковал и заскочил в здание вокзала, где сел в углу на скамейку. В здании было тихо и прохладно.
Брат Рыжеволосой Женщины направлялся не к вокзалу, а к кофейне «Румелия». Я подумал, что если сейчас пойду следом за ним, то меня увидит Махмуд-уста, поэтому я пробежал по параллельной улице и притаился там за платаном. Когда парень задумчиво прошел мимо меня, я направился следом.
Брат Рыжеволосой Женщины дошел до окраины города и скрылся в шатре театра, освещенного желтым светом. Я бегом вернулся к своему мастеру.
– Где ты пропадал?
– Решил позвонить матери.
– Ты сильно скучаешь по матери?
– Да, сильно.
– Что говорит твоя мать? Ты сказал ей, что, как только мы пробьем скалу и найдем воду, самое большее через неделю ты вернешься домой?
– Сказал.
Я звонил матери с переговорного пункта на почте, которая была открыта до девяти вечера. Сотрудница почты записывала имя моей матери, затем звонила ей и спрашивала:
– Госпожа Асуман Челик, вам звонит Джем Челик из Онгёрен. Вы будете говорить?
– Буду, – взволнованно отвечала мать.
Присутствие сотрудницы почты, сознание того, что разговор стоит дорого, мешало нам общаться естественно, и поэтому мы спрашивали друг у друга одно и то же.
Неловкость, которая воцарялась между мной и матерью, в тот вечер установилась между мной и Махмудом-устой. Поднимаясь на холм и глядя на звезды, мы молчали. Казалось, кто-то из нас совершил проступок, и свидетелями этого проступка были бесчисленные звезды и цикады. Крик совы приветствовал нас с темных ветвей кипариса на кладбище.
Когда мы пришли в палатку, Махмуд-уста перед сном выкурил еще одну сигарету.
– Вот ты вчера рассказывал печальную историю про одного принца, – заговорил он. – Я сегодня обо всем этом думал. У меня тоже есть история о том, что предначертано судьбой.
Я не сразу сообразил, что он вспоминает миф о Эдипе.
– В стародавние времена жил да был один шехзаде[10 - Шехзаде – сын правителя, принц в Османской империи.], совсем как ты, – начал рассказывать Махмуд-уста. – Шехзаде был самым любимым сыном у своего отца-падишаха. Отец не мог надышаться на своего сына, и любой его каприз тут же исполнялся, а в честь его устраивали пышные угощения и балы. На одном из балов шехзаде понял, что мрачный человек с черной бородой, стоявший рядом с его отцом, – это ангел смерти Азраил. Шехзаде и Азраил встретились взглядами. Шехзаде заволновался и после бала сказал отцу, что один из гостей был Азраилом, а по его странному взгляду шехзаде понял, что тот пришел забрать его душу. Падишах испугался и сказал своему сыну: «Никому ничего не говори, езжай прямо в Иран, в Тебриз, и спрячься в тамошнем дворце. Шах Тебриза сейчас наш друг, он тебя никому не выдаст». И тотчас падишах отослал сына в Иран, а сразу после этого устроил еще один бал, на который пригласил мрачного Азраила, словно бы ничего не произошло. «О мой падишах, вашего сына шехзаде сегодня вечером нет во дворце», – озабоченно сказал Азраил. «Мой сын еще совсем молоденький, – ответил падишах. – Иншаллах, проживет еще долго. А ты почему о нем спрашиваешь?» – «Три дня назад Аллах всемогущий сказал мне отправиться в Иран, к шаху Тебриза, и там во дворце забрать душу вашего сына и наследника, – рассказал Азраил. – Поэтому, когда я вчера увидел вашего сына здесь, в Стамбуле, я удивился и в то же время очень обрадовался. А ваш сын заметил, что я странно на него смотрю». И с этими словами Азраил тотчас покинул дворец.
11
На следующий день около полудня, когда июльская жара здорово пекла нам затылки, Махмуд-уста сумел наконец, вложив все свои силы, на глубине десяти метров пробить скалу. Сначала мы обрадовались, но почти сразу убедились, что не сможем работать быстро. Куски разбитой скалы были тяжелыми – нам вдвоем с Али потребовалось очень много времени, чтобы вытащить несколько осколков.
После полудня Махмуд-уста велел поднять себя.
– Если я наверху буду с одним из вас вращать лебедку, то мы гораздо быстрее расчистим все внизу, – сказал он. – Пусть один из вас спустится, а я останусь здесь. Кто из вас пойдет?
И Али, и я – мы оба молчали.
– Пусть спустится Али, – сказал Махмуд-уста.
Мне понравилось, что Махмуд-уста бережет меня. Али поставил ногу в ведро, и мы, медленно вращая лебедку, опустили его в колодец. Сейчас мы были наверху вдвоем с мастером. Я испытывал к нему благодарность за то, что он не позволил мне спуститься, и переживал, уместно ли будет выразить эту благодарность глазами и выражением лица. Мне самому была неприятна такая подобострастность. Но я верил, что, если буду так себя вести, жизнь моя во время работы над колодцем станет легче и мы быстрее найдем воду. Вращая лебедку, мы с мастером не разговаривали, а прислушивались к звукам вокруг.
Цикады не смолкали. Я не обращал раньше внимания на этот звук днем, потому что его заглушали карканье ворон, свист стрижей, голоса незнакомых мне птиц, стук колес поездов, направлявшихся из Стамбула в Европу, доносившиеся издалека песни марширующих на жаре солдат.
Иногда мы переглядывались. Интересно, что думал обо мне Махмуд-уста? Мне бы очень хотелось, чтобы он любил и защищал меня. Но, когда взгляды наши встречались, я отводил глаза.
Иногда Махмуд-уста говорил: «Смотри, летит самолет!» Мы оба поднимали головы. Самолеты, отправлявшиеся из аэропорта в Йешилькёе, в течение двух минут набирали высоту, а затем прямо над нами делали разворот. Время от времени раздавался крик Али: «Тащи!» Мы, медленно вращая лебедку, со скрипом поднимали на поверхность очередной обломок и высыпали его в тележку.
Всякий раз, когда ведро оказывалось наверху, Махмуд-уста кричал Али, чтобы тот не трогал большие куски и хорошо проверял крепость ручки ведра.
Во время следующего визита хозяина участка Махмуд-уста рассказал ему, что никак не может ускорить работу – твердая скала плохо поддается. Но он не собирается сдаваться.
Хайри-бей платил Махмуду-усте за каждый пройденный метр. А кроме того, обещал нам большие деньги после того, как появится вода, и множество разных подарков. Эти правила оплаты были установлены тысячелетней традицией отношений между заказчиками колодцев и мастерами. Мастер должен проявлять особое внимание при выборе места, потому что если он выроет колодец там, где воды не найдется, то ему не заплатят. А если владелец участка настоит на рытье колодца в том месте, где воды не окажется, мастер все равно будет вознагражден. Некоторые мастера говорили хозяину: «Если ты хочешь, чтобы мы именно там вырыли колодец, тогда ты нам заплатишь за каждый метр», чем защищали себя от риска не найти воду. А другие после десяти метров увеличивали стоимость проходки.
Так как выгода и владельца участка, и мастера заключалась в том, чтобы найти воду, чаще всего они принимали решение вместе. Иногда владелец участка проявлял упрямство и настойчивость и заставлял рыть на том месте, где земля была плохой (слишком много камней, песка). Мастер слушался упрямца. Если он натыкался на скалу и скорость работы падала, то мог попросить деньги не за метр, а за день. Иногда владелец участка считал – воды не будет, но мастера, чувствуя, что вода скоро появится, настаивали на своем и просили еще несколько дней. Я чувствовал, что положение Махмуда-усты ближе к последнему варианту.
Вечером, после отъезда хозяина, мы с Махмудом-устой отправились в город. Улизнув от мастера, я побежал на «улицу столовых», где четыре дня назад встретил брата Рыжеволосой Женщины, и заглянул в витрину закусочной «Куртулуш», откуда тот тогда вышел. На витрине была полузадернутая тюлевая занавеска. Не увидев там парня, я открыл дверь и внимательно осмотрел полупустую закусочную, чтобы быть полностью уверенным – в пропитанном запахом ракы зале нет ни одного знакомого лица.
На следующий день пошла мягкая земля. Но не успел Махмуд-уста набрать прежнюю скорость, как наткнулся на новую скалу.
Мы сидели в кафе «Румелия» грустные и молчаливые. В какой-то момент я встал, не давая никаких объяснений, вышел на площадь и посмотрел на окна дома. Затем решил сходить на «улицу столовых». Я заглянул сквозь приоткрытые занавески внутрь «Куртулуша» и увидел, что за столом сидят Рыжеволосая Женщина, ее брат, мать и еще пятеро каких-то людей.
Я заволновался и, не сознавая, что делаю, вошел. Сидевшие за столом весело разговаривали и смеялись, не обращая на меня никакого внимания. Перед ними на столе стояли стаканчики ракы и бутылки с пивом. Рыжеволосая Женщина курила.
Один из официантов спросил меня:
– Ты кого-то ищешь?
Сидящие за столом повернулись и посмотрели на меня. Сбоку на стене висело большое зеркало, я все видел в нем. На мгновение наши взгляды с Рыжеволосой Женщиной встретились. На ее лице появилось то же самое нежное и на этот раз радостное выражение.
– Вечером после шести для солдат здесь закрыто, – напомнил официант.
– Я не солдат.
– Не достигшие восемнадцати лет тоже не допускаются. Если у тебя здесь есть знакомые, садись, а нет – не взыщи.
– Пусти его, – сказала Рыжеволосая Женщина.
На мгновение воцарилась тишина. Она смотрела на меня так, как смотрят на старого хорошего знакомого. Я взглянул на нее с любовью, но на этот раз она отвела взгляд.
Не говоря ничего официанту, я ретировался из закусочной и вернулся в кофейню «Румелия».
– Где ты был? – спросил Махмуд-уста. – Почему ты каждый вечер меня бросаешь и куда-то уходишь?
– Уста, эта новая скала очень расстроила меня, – сказал я. – А если конца ей не будет?
– Верь своему мастеру, слушай, что я говорю, и держи сердце чистым. Я найду там воду.
12
В течение последующих трех дней мы не смогли дойти до конца второй скалы, и я не встретил в городке Рыжеволосую Женщину. Я постоянно вспоминал ее нежный взгляд и полные губы. Она была высокой, статной и очень привлекательной. В течение дня Махмуд-уста и Али менялись местами, так что дело внизу понемногу двигалось и скала потихоньку поддавалась. Но все равно, работа шла очень медленно, а жара лишала нас сил.
Однажды вечером я дошагал до театрального шатра и встал в очередь. Однако человек, сидевший за столом, который заменял кассу, грубо сказал мне:
– Это представление не для тебя!
