скачать книгу бесплатно
– Ты? – удивился Сергей. – В спиритическом сеансе? Ты же реалистом всегда был.
– Был, – кивнул Толя, давая понять, что на подробности он не расщедрится.
Интересная у нас получилась компания – живая ведьма-неуч, мёртвая ведьма-утопленница, два реалиста, по воле судьбы поступившиеся своими принципами, и наивная девочка, которую ненадолго избавили от инстинкта самосохранения. А ещё домовой, дворовой, кикимора, перевёртыши, леший, моховики и лесавки в зимней спячке, водяной и нявки. Дурдом на гастролях. Марфы нам для полноты безумия только и не хватало. И где-то по периметру вокруг урочища, строя коварные планы, бегает злющая сатанистка Антонида.
– Мне казалось, что Марфа жаждет упокоения, – заметила я, убрала письмо обратно в контейнер, чтобы кто-нибудь случайным прикосновением не уничтожил это «сокровище», и настежь открыла входную дверь, впустив в дом прохладный осенний воздух.
Строить теории относительно мотивов, целей и намерений тех, кого уже нет в живых, надоело до чёртиков. Ну правда, сколько можно-то? Я уже сто раз меняла своё мнение относительно того, почему Марфа выбрала именно меня. Последней версией было моё доброе сердце и надежда на то, что мне можно доверить защиту леса. А теперь что? Снова думать о причинах? Нет уж. Достало. Не хочу. И ещё одна мёртвая ведьма с собственническими замашками мне здесь точно не нужна.
– А ведь всё одно к одному, – сощурилась Белена, проигнорировав выражение решимости, прилипшее к моему лицу. – Ну-ка, Нефёд, вспомни, часто ли ты Марфе сны намурлыкивал?
– Шиш тебе! – фыркнул домовой, приглаживая торчащую во все стороны шёрстку. – Я жадинам ничего не должен.
– А если по шее дам? – пригрозила ведьма.
– А у меня её нет, – язвительно огрызнулся Нефёд и показал Белене язык, предусмотрительно юркнув за спину Власова, сидевшего на кровати.
– Думаешь, Марфа могла знать о том, что здесь начнётся такое? – спросил Толя у Белены. – Я говорил Эльке о вещих снах, но она сказала, что это вряд ли возможно.
– Марфу лес этот не заботил никогда, – ответила ведьма. – Она своим могуществом кичилась, а до всего остального ей дела не было. Видать, удумала и после смерти здесь всем заправлять. Если знала заведомо, какую силу наша Элька получит, то и придумать всё так могла, чтобы отдать малость, а обратно забрать намного больше. В болоте-то лежать она не захотела, на кладбище ей надо было, причём без отпевания. Болотных-то всех Элька сожгла, а прах Марфы остался нетронутым. Смекаешь, к чему веду?
– Не очень, – признался Власов.
– Если Марфа заберёт лес у Эльки, Тося получит дырку от бублика, – пояснила Белена.
– У меня сейчас паранойя начнётся, – раздражённо пробормотала я. – Ну допустим, я из любопытства дочитала бы заговор до конца. Дальше что? Марфа материализуется из воздуха и начнёт требовать, чтобы я вернула ей дар и владения? Она ведь уже даже не ведьма.
– Зато она здесь, – подал голос Сергей. – Чокнутая шаманка за рекой, а жадный призрак у нас под боком будет. У кого больше шансов тебе навредить?
– А почему нельзя просто отдать этой Марфе то, что она попросит? – спросила Женька, ни к кому конкретно не обращаясь. – Эля станет простым человеком и сможет уйти отсюда, а злодейки потом пусть сами между собой разбираются.
– Эля умрёт, – возразила Белена. – Колдовской дар часть души занимает, его нельзя просто вынуть и отдать. Мы тебя, милочка, этим утром зачем в реке топили? Душа по частям не делится, она целиком выходит.
– Можно, – настал мой черёд возражать. – Моим врождённым даром изначально была пустота, ты сама это говорила. И если я отдам Марфе всё, чем эта пустота заполнена, со мной ничего не случится. Стану просто опять никому не нужной неудачницей, как раньше было.
У Белены аргументов против этого утверждения не нашлось, потому что я была права. Тосю мне не победить – это и ослу было бы понятно. И Тося церемониться со мной не будет, это не в её правилах. А с Марфой можно договориться. Вот и ещё одна версия того, почему она выбрала именно меня – мне можно жизнь сохранить при передаче колдовского наследия. Марфа хоть и была при жизни стервой, и мужа своего первого мёртвой водой отравила, и потом злодействовала немало, но даже у таких людей есть чувство благодарности – я помогла ей, а она поможет мне.
– Нет, – сурово сдвинув брови, отрезала Белена. – Даже не думай. Ты потеряешь всё.
– Я спасу себя, своего ребёнка и всех, кто здесь находится, – упрямо возразила я.
– А если не спасёшь? Мы ведь не знаем, кого призывает это письмо. А если не Марфу? Вылезет с того света Дьявол, и пиши пропало. Антонида, кстати, и просто из вредности тебя наказать может за то, что ты ей жизнь усложняешь.
– Ну тогда давайте просто ждать у моря погоды, подъедать припасы Семёныча и готовиться к катастрофе, – вздохнула я устало. – А если после грядущего Апокалипсиса кто-нибудь из нас выживет, то сможет сделать вывод о том, стоило мне воспользоваться единственным вероятным шансом на спасение или нет.
– Вы меня пугаете, – сообщила нам Женька. – Я на улицу пойду.
– Я тоже, пожалуй, свежим воздухом подышу, – пробормотал Сергей и удрал вслед за девочкой.
Нефёд и Фрося тоже незаметно ретировались, чтобы не принимать на себя ответственность за последствия человеческих решений. В доме остались только я, Власов и Белена. И Батон, который сыто развалился на полу рядом с тёплой печкой, полностью довольный жизнью. Белена многозначительно молчала – она своё мнение уже высказала и менять его не собиралась. Власов молчал угрюмо – он не разбирался в магии, но понимал, что всё плохо. А я молчала, потому что снова переоценивала ценности.
Ещё совсем недавно у меня не было ничего, кроме долгов и одиночества. Я жила скучно и предсказуемо, но у меня всегда была уверенность в том, что завтрашний день обязательно наступит. Потом я приехала сюда, и всё перевернулось с ног на голову. Конечно же, мне не нравилось, что мои однообразные дни в мгновение ока наполнились опасностью, загадками, задачами и ответственностью. Я об этом не просила. Это слишком сложно, слишком сказочно и слишком не по мне. Но я привыкла. Освоилась. Научилась мириться с существованием того, многое из чего не понимаю до сих пор. Моя жизнь наконец-то обрела смысл. И у меня появилась новая, самая большая ценность – мой сын. Он появится на свет обычным ребёнком. Будет плакать, когда потеряется соска, будет пачкать пелёнки и памперсы, будет совать в рот всё, до чего сможет дотянуться, и называть меня мамой. В нём моё будущее. Ради этого будущего в настоящем я готова на любые подвиги. Не ради себя, не во благо волшебного леса, даже не ради Власова, который для меня тоже очень важен – я должна жить для сына. Я должна жить. А Тося меня убьёт.
– Пройдусь до омута, – известила я своих молчаливых собеседников, встала из-за стола и потянулась к железной коробке с письмом.
– А это зачем берёшь? – хмуро сдвинула брови Белена.
– При мне оно целее будет, – ответила я, намекая на то, что нежить или простые смертные могут уничтожить лист с заговором одним прикосновением, а мне это не с руки.
– Дурочка упёртая, – проворчала ведьма и отвернулась.
Ну и пусть. Белена слишком много на себя берёт. Да, она старше меня на триста лет. Да, она гораздо опытнее в плане магии. Да, она желает мне только добра, но защищает-то свои интересы, а не мои. Она всегда недолюбливала Марфу, потому что та не проявляла должного уважения к лесу и к старшим. Если заговором можно вернуть мёртвую ведьму с того света, между ними снова начнутся конфликты. Белена принадлежит этой земле, она обязана подчиняться воле хозяина. Я не требую от неё подчинения, потому что безмерно благодарна за помощь и заботу, но Марфа не будет столь щедра. Белена просто не хочет становиться покорной рабыней новой хозяйки. Ей нравится свобода.
Власов вызвался сопровождать меня на прогулку. Я в ответ улыбнулась и пообещала показать ему полянку, на которой хотела построить свой собственный дом. На улице к нам присоединились ещё и Сергей с Женькой. Я молчала, они ни о чём меня не спрашивали, но чувствовалось, что им не по себе. Особенно Власову, для которого наивысшей ценностью с недавних пор стала я.
– Какое красивое дерево! – восхищённо уставилась Женька на мощные ветви волшебного дуба, когда мы дошли до конца деревни.
– Его раньше здесь не было, он только летом вырос, – похвастался своей осведомлённостью Сергей.
– Да ну! – не поверила Женька. – Я такие в заповеднике видела, но поменьше. Этому дубу лет триста.
Ветер шевельнул голые ветки деревьев, спугнув птиц. Откуда-то примчались составить нам компанию игривые перевёртыши – рыжими лисичками. Женька нисколько не испугалась, хотя лисы тоже похожи на собак. «Жаль, что Фрося заставит её забыть это всё», – подумала я не без грусти. У девочки тоже непростая судьба. Женька ведь могла умереть. Должна была умереть. И я. И Власов. И Сергей.
У меня внутри всё сжалось и похолодело. Руки и спина покрылись пупырышками «гусиной» кожи. Я остановилась и с ужасом посмотрела на Власова.
– Нас пятеро.
– В смысле? – непонимающе нахмурился он.
Женька и Сергей тоже навострили уши, но мне было уже всё равно, услышат они страшную правду или нет.
– В моём кошмаре были нарисованные кровью круги и пентаграмма в центре, – начала объяснять я. – Сейчас вокруг этого леса два магических барьера. Внутренний круг состоит из природной магии этого места. Точнее, это не круг, а просто граница заповедной земли. А с внешней стороны находится то, что во сне разрушило мою защиту. Это не кольца. Это две противоположные по силе магии. Одна внутри другой. Жизнь, окружённая смертью. И в центре этой жизни находимся мы. Женька должна была утонуть два года назад, но тогда перевёртыши уговорили водяного отдать её душу.
– Это вроде бы была не её душа, – неуверенно напомнил мне Власов.
– Да без разницы. Она должна была умереть, понимаешь? И Серёжа должен был умереть, потому что деревянной пулей ему порвало внутренности. Водяной вытащил его и Виталика из омута, а я исцелила от ран. И я должна была умереть от руки Демида.
– Три, – с мрачным выражением лица подытожил Сергей. – Палыч четвёртый? А кто пятый?
Мы дружно уставились на Власова.
– Я свинкой болел, – нервно дёрнув щекой, сообщил он. – Били меня в молодости часто, но не критично, а от этой заразы я реально чуть не загнулся.
– Нет, – покачала я головой. – Ты вообще ни при чём. Мы все должны были умереть здесь, в этом лесу. Я забрала у смерти троих – Мирона, Виталика и Серёжу. А потом магия этого леса отняла у неё ещё и нашего с тобой нерождённого сына.
– Шесть, – насчитала Женька. – Я, Сергей, ты и твой ребёнок уже здесь. Если приедут дядя Мирон или другой, будет пять. А если ребёнок не в счёт, потому что он ещё не родился, то нужно, чтобы приехали оба.
– И что потом? – зло поинтересовался Серёжа. – Мы все умрём? Слушайте, я на это не подписывался. Палыч, ты же мастер разруливать проблемы…
– Не такие, – строго посмотрел на него Власов. – Я только один способ могу предложить, но Элю он не устраивает.
– Да, не устраивает, – начала я раздражаться. – Вам её не убить, понимаешь? Вы даже ни один из здешних мостов перейти не сможете. Если я права, то ей нужно, чтобы мы все оставались здесь. Через Карпуниных она добилась того, что сюда вернулась Женя. Серёжа здесь по моей вине, это я сказала тебе его привезти, но так или иначе он всё равно приехал бы в этот лес. И Мирон с Виталиком приедут.
– Дядя Мирон обещал меня здесь проведать и привезти вещи, – подтвердила Женька.
– А это всё тебе интуиция подсказывает или бурная фантазия? – продолжал наседать на меня Сергей, потому что испугался.
– Не истери, – одёрнул его Власов и посмотрел на меня. – Позвонить Карпунину, чтобы не совался сюда?
– Без толку, – покачала я головой. – Надо ломать систему изнутри, а у нас есть только мои догадки. Если я ошибаюсь, то могу навредить ещё больше. Можно вызвать Марфу, можно разбудить землю, поднять всю нежить… Нежити здесь, кстати, очень много, и клятой Антониде это может быть только на руку. Толя, я не знаю, что делать.
– Для начала успокойся, – предложил он, обнял меня и уткнулся носом в мою макушку.
Я не видела Женьку и Сергея, но чувствовала, что они тоже нервничают. От Серёжи разило паникой, а Женя волновалась потому, что должна была бояться, но не боялась. Её истерзанный колдовством разум не понимал, почему нет страха, когда он должен быть.
Уже смеркалось. Осенью в лесу темнеет быстро, и мне в тот момент казалось, что если я не придумаю что-нибудь немедленно, то дневного света больше никогда не увижу. Будто бы в ответ на эти мои невесёлые мысли на другом краю деревни ярко засияли автомобильные фары. Звука двигателя не было слышно – далеко, да и ветер шумел высоко в соснах.
– Это Мирон, – упавшим голосом произнёс Власов. – Левая фара тусклая, я говорил ему, что надо лампочку заменить.
Я обречённо закрыла глаза и вздохнула. Если считать малыша у меня под сердцем, то нас теперь пятеро.
– С ним Виталя, – сообщил Сергей, когда после первого хлопка двери послышался второй.
«Значит, ребёнок не в счёт», – подумала я и вспомнила про свечи. По углам пентаграммы в моём кошмаре горели пять свечей. Углы прорезали внутренний кровавый круг и упирались во внешний, и свечи стояли именно в этих точках соприкосновения. В каждом луче пятиконечной звезды имелся уродливый символ – я не знала значений, поэтому даже строить догадки не пыталась. А в центре был символ смерти.
Магия крови не только тёмная, но и очень сложная. И тяжёлая. Она отнимает силу. Сколько я после кладбищенского ритуала без способностей маялась? Неделю? Две? А Тося пользуется таким колдовством постоянно. Не убивает же она людей налево и направо, чтобы восполнить утраченное, правильно? Либо она за счёт нежити восстанавливается, которой везде полно, либо по кладбищам шастает. А в моём лесу всего в избытке – тут и кладбище имеется, и моховиков тьма тьмущая, и нявки ещё в реке в большом количестве. Всё, что будет потрачено на сложный ритуал, эта ведьма вернёт извне. Да ещё и бонус от тёмных сил получит за то, что вернула смерти отнятое. Смерть неизбежна. Она всегда забирает своё. Может и подождать, но рано или поздно все свечи догорают.
Нас пятеро. Пять свечей. Пять лучей остроконечной звезды. Пять символов в сложном заклятии, назначение которого я не понимала. Мы все должны были умереть в этом лесу, но не умерли. Но если Тося меня убьёт, то как она получит мой дар и мой лес?
От умственных усилий у меня началась мигрень. Боль пронзила висок, заставив меня поморщиться, но внутренняя целительная сила оперативно устранила этот раздражитель.
– С ними какая-то баба, – щурясь, пробормотал Сергей. – Они в дом пошли.
– Не баба, а женщина, – автоматически поправил его Власов и заглянул мне в лицо. – Может, тебе лучше сейчас исчезнуть?
– Нет, – упрямо возразила я и вздохнула. – Охотиться на убегающую добычу веселее. Я ей такое удовольствие доставлять не собираюсь.
– Думаешь, Мирон сюда эту ведьму привёз? – удивился он.
– Тося сюда не пройдёт, – отрицательно покачала я головой. – Лес её не пустит.
– Тогда кто это может быть?
– Она толстая, – сообщила Женька, переминаясь с ноги на ногу, потому что замёрзла.
– Давайте возвращаться, – решила я. – Заодно и познакомимся.
– Ты же хотела к реке сходить, – напомнил мне Власов.
Глупый. Даже в такой безвыходной ситуации пытается удержать меня подальше от вероятных проблем.
– Река никуда не денется, – улыбнулась ему я.
Хотела, чтобы это прозвучало успокаивающе, но получилось нервно. Ну и ладно. Уж кто-кто, а Власов моё настроение с одного взгляда понимает. Даже если бы я растянула улыбку во всё лицо, он не поверил бы в её искренность. Вздохнул, коснулся лёгким поцелуем моих губ, взял меня под руку и молча зашагал рядом со мной обратно к дому. Сергей тоже предложил руку Женьке, но в ответ получил высокомерное «Отстань!» – с характером девочка, оказывается.
Припаркованная рядом с авто Власова машина действительно принадлежала Мирону, хотя в вечернем полумраке её шоколадный цвет казался тёмно-коричневым. Присутствия чужой магии я не почувствовала – значит, женщина, которая приехала с Карпуниным и Виталиком, самая обычная. Гости ждали нас в доме, где было тепло, но нежить предусмотрительно попряталась. Нефёд свернулся пушистой кошкой на кровати и старательно делал вид, что люди его не интересуют, а Белена просто вернулась в естественное состояние бесплотного духа, и видела её теперь только я. Виталик и пухлая незнакомка лет сорока пяти сидели за столом, а Мирон с интересом разглядывал горы книг, высившиеся во всех углах комнаты.
– Привет! – небрежно бросил он Власову, который вошёл в помещение первым и инстинктивно определил меня за свою надёжную спину. – А Женька где?
– Тут я! – с крыльца подала голос девочка. – У меня куртка за гвоздь зацепилась.
– Отцепляйся давай и иди смотри, кого я тебе привёз! – крикнул Мирон и наконец-то посмотрел через плечо Власова на меня. – Привет, Эль.
А я смотрела на женщину. Она сразу же отвела взгляд, потому что узнала меня. Мы встречались раньше. Это госпожа Ершова – мать мальчика, через которого Фрося два года назад передала Женьке убийственный шепоток. Постоянная клиентка покойной Клавдии Ильиничны – ягодки, грибочки, травки, настоечки и всё такое. Она не поздоровалась со мной. И в ней не было ни капли магии – чувствовалась только растерянность, как будто эта женщина не понимала, зачем приехала.
– Женя, оставайся там, где стоишь, – громко и твёрдо произнесла я. – Это не к тебе гостья, а ко мне.
Глава 77. Вестница зла
Женька не ушла. Она ещё и Сергея обругала, когда он попытался вывести её обратно на улицу. Во-первых, девочка замёрзла, и ей нужно в тёплое помещение. Во-вторых, Мирон ведь сказал, что гостья приехала к ней, так почему она должна… Короче, моё предостережение пропало впустую.
Гостью звали Ирина. Тётя Ира. Пухленькая миловидная женщина с болезненным цветом лица. Парламентёр. Посланник зла. На похоронах Клавдии Ильиничны именно она наводила смуту предположениями о том, что старушка умерла не своей смертью. Тогда Мирон её урезонил, а теперь вот притащил в Лесное якобы порадовать племянницу.
– Женечка, здравствуй, – фальшиво улыбнулась Ирина, глядя мимо меня на бывшую подружку своего сына. – Как ты себя чувствуешь?
Женечка не ответила, потому что растерялась. Два года назад, когда с этой девочкой по воле Назара произошло несчастье, Ирина запретила своему отпрыску общаться с чокнутой дочерью Артура Карпунина, а сейчас почему-то начала демонстрировать интерес. Я бы тоже на месте Женьки не поняла, с чего вдруг мать несостоявшегося жениха сменила гнев на милость.
– Не хочешь со мной разговаривать? – равнодушно произнесла гостья, снова обращаясь к Женьке. – Ну и ладно. Ты мне никогда не нравилась.
– А повежливее нельзя? – подал голос Сергей.
«Ого! Как быстро Женька себе защитника нашла!» – мысленно восхитилась я, продолжая сверлить Ершову изучающим взглядом. Ни капли магии. Совсем ничего. Даже шепоток кикиморы при желании можно распознать визуально, но эта женщина с точки зрения сверхъестественных сил была совершенно чиста. Я даже посмотрела на неё так, как Белена меня учила распознавать подмену души – тоже ничего. Гипноз? Или она изначально была как-то связана с Антонидой? Ну если только так. Другого объяснения у меня не нашлось.
– Зачем вы приехали? – сухо осведомился Власов, глядя на Мирона. – Я же сказал утром, что с Евгенией всё в порядке.
– А я у тебя разрешения спрашивать должен? – нахмурился Карпунин. – Палыч, ты в последнее время слишком много на себя берёшь. Думаешь, если трахаешь ведьму, то всё можно?
– Рот закрой, – посоветовал ему Толя.
– Перестаньте, – раздражённо попросила я. – Нам сейчас только перессориться не хватало.
Мирон, значит, в курсе наших с Власовым отношений. И узнал он об этом не от Власова – скорее всего, Виталик доложил. Виталик, кстати, хмуро помалкивал и старался ни с кем не встречаться взглядом. Меня смущало то, что он всегда носит при себе оружие – а если ему внушили всех нас убить? Я же не знаю, что у этой треклятой Тоси на уме.
Неприятная обстановка, напряжённая. У Карпунина неожиданно проснулась ревность, хотя он женат и сам от меня отказался. Власову не понравилось поведение Карпунина. Виталик нервничает. Серёжа не понимает, чью сторону он должен занять в случае открытого конфликта. Женька наконец-то начала отходить от вмешательства кикиморы в её сознание и по-настоящему испугалась, но вида подавать не хочет – побледнела только ещё больше. Я злюсь. А госпожа Ершова смотрит на это всё с лёгкой тенью улыбки на губах и молчит. Столько негатива, аж дышать тяжело стало, а ведь ещё даже пяти минут не прошло с тех пор, как мы вошли в дом. Что дальше-то будет? Кровавая бойня?
– Вы все такие глупые, – насмешливо произнесла Ирина, расслабленно откинувшись на спинку стула. – Антонида была права, когда сказала, что обычные жизненные обстоятельства и простые человеческие чувства сами сделают большую часть работы. Что здесь у нас? Любовный треугольник, вынужденное предательство, сломанные судьбы, искалеченные души, ревность, недоверие, обиды, ложь… Вас даже направлять на этом пути не пришлось, вы сами к этому пришли.
– А, у нас сегодня заседание клуба анонимных смертников, – язвительно усмехнулась я, сняла куртку, встала перед Власовым, позволив ему обнять меня со спины и посмотрела на Мирона. – Карпунин, ты уже в курсе, что ты приговорён? А Виталик?
