Мужчины. Панк-рок о сексе на одну ночь

скачать книгу бесплатно

«Доброе утро. Пойдем завтракать?»

Мы встретились через час на углу в кафешке с круассанами, выпили прощальный кофе и горячий шоколад. Марко обнял меня и поцеловал в губы. Это было так естественно, как будто мы вместе несколько лет… Может быть, это правда. А может быть, все французы и правда прекрасно занимаются любовью. Как бы то ни было, уехав, он продолжал мне писать и даже прислал видео из школы, где теперь преподает. Я пересмотрела его пять раз и спустя месяц решила до него до-ехать.

Мне попались мальчишки из Израиля, которые как раз ехали в ту сторону на старом вэне. Вместе мы пересекли пролив на пароме, который высадил нас в городе Ла Пас. Дальше парни из Израиля ехали на юг, а мне нужно было на север.

Автобусы в Мексике – вечная рулетка. То не салон, а сказка: кожаные сиденья, водичка бесплатная, вай-фай, наушники, полный комфорт, то… То, что было в этот раз: разорванные сиденья, в туалете – ни бумаги, ни воды. На вопросы водитель ответил: «Это Мексика».

Всю дорогу автобус мотало с такой силой, что пару раз, находясь в туалете и натягивая штаны обратно, я вылетала в салон прямо так, со спущенными, пробив телом дверь.

Спустя сутки автобус остановился посреди ничего.

Вокруг горы и жилые конструкции из картона и палок. На этом фоне несколько перепачканных человек: женщины с детьми на руках и мужичок с лопатой. И вот, когда я уже было подумала, что дело труба, – за окном появился лучезарный Марко.

Следующие несколько недель я прожила на территории религиозной общины в пустыне, на берегу океана. Здесь располагались огромные плантации клубники. И пока переселенцы с юга страны трудились не покладая рук, их дети были оставлены без присмотра. Каждый день мы преподавали английский и играли с детками самого разного возраста. Нам выделили второй этаж заброшенного здания. Здесь была школьная доска, пара пластмассовых столов и с десяток старых стульев. Помню, предложила помыть полы, и тот мальчик, что постарше, принес откуда-то ведро грязной воды. Никакого водопровода здесь не было. Меня тогда поразило, как быстро эти дети полюбили нас, двух волонтеров из невообразимо далеких стран. Мы показывали точки на карте, откуда родом, и ребята не могли понять, как мы вообще оказались здесь. После занятий они играли в футбол сдутым мячом. Вокруг не было ничего, кроме пары таких же недостроенных конструкций.

На территории, где мы жили, было запрещено примерно все: пить алкоголь, курить сигареты, ходить в комнаты друг друга, так как мы мальчик и девочка. Мы, конечно, делали все три вещи, но с чувством особого трепета и абсолютного восторга. Из еды нам были предоставлены полки просроченных консервов из Америки, крупы и самые дешевые овощи. Чтобы помыться – воду грели в кастрюле. Чтобы постирать вещи – заливали ковшом воду в стиральной машине на улице. Чтобы поймать интернет – залезали на чердак со старыми виниловыми дисками, книгами на испанском и швейной машинкой.

Было чертовски холодно. Гоша набирал несметное количество насекомых за день, а потом залезал ко мне под одеяло. Я научилась чувствовать во время сна, что по мне ползет клещ, и ловить его до того, как он в меня вцепится. А потом заболела ковидом и еле передвигалась. И все-таки, по каким-то загадочным причинам, мы были счастливы. Наверное, именно потому, что у нас ни хрена не было. Такова она, блядская природа человека: мы не ценим ничего, что дается нам легко и остается надолго.

Бывало, я порывалась сбежать. Потом шла мыть посуду, вода оказывалась не ледяной, а просто прохладной, и все вдруг становилось не так страшно. Школьная смена заканчивалась днем, дальше мы были предоставлены самим себе.

Марко никогда не скучал. У него был Толстой с его «Войной и миром».

Я же прыгала вокруг него как ребенок, прося меня развлечь. Одно было наверняка: я его совершенно не понимала. Мне казалось, что раз он звал меня – между нами что-то будет. Декорации для романтической истории подходили как никогда. Мы в совершенно диких нам условиях проживаем уникальный, меняющий мировоззрение опыт, один на двоих.

Близость с людьми измеряется не количеством хорошего и плохого, прожитого вместе. Она измеряется силой эмоций, и больше ничем.

Он целовал меня в макушку. По-школьному заигрывал. Я писала ему письма на французском на вкладышах от винила – другой бумаги не было. Он – на английском и подкладывал их под дверь, прижав камнем. Один раз, когда простуда меня сравнительно отпустила, мы все-таки дошли до того, чтобы переспать, лежа в спальнике поверх заржавевшей сетки кровати из казенного учреждения 1990-х. Дачной классики, провисающей до пола. Даже при таких условиях все было очень здорово. Тут Марко остановился на середине и сказал, что продолжение будет в следующих сериях.

Но следующей серии так и не случилось.

Я опаздывала на работу, меня подвез мужчина. Это увидели жители общины. Оказалось, что по местным правилам нахождение свободной девушки в одном автомобиле с женатым мужчиной – несусветное преступление. Наш начальник, толстый и крайне неприятный кореец, был непреклонен. И меня прогнали. Я надеялась, что Марко либо отстоит меня, либо поедет со мной. В конце концов, поставь он вопрос ребром и скажи, если она, то и я, – у корейца не осталось бы выбора.

Но Марко остался. Это был еще один поступок, который я не поняла. Все это показалось мне событиями в стиле «а я тебя – нет». Но спустя пару лет, листая старенький блокнот, я остановлюсь на странице с неизвестным мне почерком. Это будет еще одно письмо от него с большим количеством любви и благодарности. Марко так и продолжит писать мне иногда в соцсетях, спрашивать, где я и как. Чужая душа – котенки.

Тем временем я продолжала проживать расставание. Меня накрывало волнами, и в той самой пустыне некуда было бежать от мыслей и чувств. Мне была не так обидна потеря конкретного человека, сколько тот факт, что нужно все начинать сначала. Я не хотела быть ничьей. Мне нравилась семейная жизнь. Нравилась забота о человеке, совместные мечты и планы.

Я призналась в своем страхе отцу. Что, если я так никогда и не встречу того самого человека? Папа сказал следующее: «Ты не можешь поменять реальность, но ты можешь поменять свое отношение к ней. Попроси у бога любимого человека. Обозначь, что хочешь. А потом добавь: “Но если у тебя на меня другие планы, если мне суждено прожить эту жизнь одной – помоги мне принять это со смирением”».

Подобное «суждено» было губительным. Вся моя жизнь спонсирована жаждой любить. И насколько тот совет был полезен, настолько и разрушителен. Мне было дико о таком просить, но я пересилила себя – и это случилось. Я действительно смирилась с тем, что не встречу того самого человека никогда.

И это привело меня к странному стилю жизни…

Привет, Марко!

Пока ты преподаешь детям в школе, я сижу в своей комнате и изучаю в зеркало язык. Когда ты последний раз внимательно рассматривал свой язык? Мне кажется, такие места, как эти, созданы для того, чтобы остановиться и заметить жизнь.

На самом деле язык я изучаю, потому что он, как все лицо, болит. Вдруг я вообще заболела ковидом? Тогда нам всем крышка. Могу еще и детей заразить. Хотя дети вроде не болеют? Но если не болеют, почему тогда закрыты школы?

Сказать, что мне хреново,?– это, конечно, ничего не сказать. Самое ужасное, что и собака вся в насекомых… И я не представляю, как спасать его от них. Если Карина уедет, мы с тобой останемся совсем вдвоем. Она сказала, что Кевин не хочет, чтобы сюда приезжали другие волонтеры.

Надеюсь, я выздоровею и адаптируюсь к погоде. Мне не хочется сдаваться. Детишки прекрасные, и это так здорово – заниматься с ними. Но все остальное пока, конечно, приводит в ужас. Я попросила у Кевина купить яйца с чувством, что просила черной икры.

Наверное, после десяти лет армии для тебя такая обстановка кажется родной? Говорят, солдаты никогда не возвращаются с войны. Расскажи, что тебя манит в такой работе? Видишь ли ты в ней романтику или это просто способ жить в путешествии?

И вообще, что делает тебя счастливым? Ты вчера, когда я задавала вопросы, сказал мне: «Их слишком много». Но что нам тут еще делать, кроме как узнавать друг друга?

Надеюсь, мы станем друзьями. А может быть, и нет. Мне сложно угадать, что ты чувствуешь, что думаешь. Я понятия не имею что. Ты рад, что я приехала? Мне вчера показалось, что я тебе не интересна. Ты так посмотрел задумчиво в сторону, когда я лежала голой на тебе, что стало страшно. Знаешь, ты первый парень, который мне понравился за многое время. Не знаю почему. Наверное, это все твои глаза. Они у тебя какие-то чрезмерно добрые. Бывают добрые грустные глаза. Вот у тебя такие. Тут тяжело и хочется уехать. Но каждый раз, когда ты смотришь на меня, я улыбаюсь как дурочка, и все проходит.

Холодно. Пойду перепишу теперь это все на французский. Наши попытки друг друга понять, словно метафора на то, как мир пытается сам себя познать.

Глава 7

Вальдемар

И вот спустя три месяца я вернулась в Москву.

В России началось сладкое долгожданное лето. Девчонки в сарафанах, рассветы на кухнях, студенты с вином у парапетов и обманное чувство, что «наверное, вообще не надо будет умирать». Какое это лето, если в нем нет романтики?

И снова «Тиндер». И снова свидания, на которые я никогда не умела ходить.

Моего избранника звали Вальдемар. Отец Вальдемара был африканцем, мама – русской.

Вышел двухметровый красавчик метис, который почему-то говорит на твоем языке без акцента. В России он смотрелся как скаковая лошадь с родословной среди деревенских исхудалых кляч. Мне казалось, я его выгуливаю. У нас не было ничего общего, кроме явного желания прикасаться друг к другу. Вальдемару было тридцать шесть. Он увлекался баскетболом, массажем и астрологией, а еще жил с мамой, бабушкой, сестрой, дочкой сестры и никогда в жизни не зарабатывал денег. Как такое возможно – я не поняла. А потом как поняла. Дело в том, что Вальдемар был профессиональным… жиголо. Находил состоятельных дам, задаривал их вниманием, комплиментами, таким сексом, который нравится именно им, а они обеспечивали Вальдемара в благодарность.

Кажется, это называется эскорт.

Мне предоставлялась возможность переспать с ним совершенно бесплатно. Ладно, я купила ему чизбургер. Но встретиться было негде. Я сама гостила у родителей. А секса хотелось. Более того, я понимала – будет вкусный секс, а я за тридцать лет успела стать гурманом.

– Мы могли бы пойти в отель,?– сказал Вальдемар.?– Правда, у меня нет на это средств.

У меня они были. Я решила, что эта история настолько уникальна, что обязана в нее ввязаться. Сняла номер. И парня. Парень пришел с огромным вибратором и ликером мамы в рюкзаке. Сам он не пил – это было мне, чтобы расслабиться. Я расслабилась заранее: мы провели веселый холостяцкий вечер с подругами в стендап-клубе, выпили по коктейлю. Затем я поведала о своем плане. Они сказали, что я дура.

«Значит, точно нужно идти»,?– подумала я.

Секс был как по заказу: со всеми предполагающимися составляющими.

Вальдемар с наслаждением отработал свою ночную смену, но не с большей отдачей, чем стриптизеры в «Эгоистке». Почему я знаю что-то о стриптизерах в московском клубе «Эгоистка»? Рада, что ты спросил.

Посещение данного заведения было приурочено ко дню рождения близкой подруги. Нас было трое. Я, она и ее знакомая, Зина. Зина нелегально продавала черную икру и спала с богатыми мужчинами, которые ее обеспечивают. В любовников она подбирала только «сильно женатых». «Сильно женатые» начинались от трех детей. Зина закручивала закулисный роман, а затем давила на чувство вины, мол, как же так, я тебя люблю, но не могу быть с тобой полноценно… Бу-бу-бу. И мужчины платили.

– То есть они просто проводят с тобой время и платят?

– Нет, конечно. Мы трахаемся. А потом они дают мне деньги.

– И сколько дают?

– Семьдесят. Не все платят деньгами. С некоторыми я езжу на отдых. Они все оплачивают, дарят подарки… И дают денег сверху.

Технически выходит, что Зина – проститутка. Но никто из нас, конечно, это так не назвал. Я назвала это «интересным образом мышления». В своем исключительно денежном отношении к мужчинам Зина звучала предельно уверенно. Копнув чуть глубже, я поняла, что ее история более чем классическая. Сначала бедность, потом парень, ради которого она воровала в продуктовом. Потом какой-то пацан, который разбил сердце.

Однако Зинин букет ко дню рождения был в пять раз больше моего. Пока мы с подругой пили «Ягер», заедая его апельсином, разрезанным пластиковым ножом, Зина качала попу в красном белье, затем надела на себя вечернее красное платье, накинула латексный плащ и заказала нам бизнес-такси. В целом была за ней какая-то правда. Просто эта правда не моя.

Роскошный автомобиль высадил нас у горящего пороком слова «ЭГОИСТКА» – главного клуба мужского стриптиза в Москве. Перед нами открылся лифт в мягкой красной обивке, с кожаной кушеткой! Кушеткой! И понес нас вниз, в преисподнюю… или рай, тут как поглядеть.

Следующий час я держалась ладонями за лицо. Мне казалось, что мы в Диснейленде для девочек. Танцоры сменяли друг друга… Моряки, игроки в гольф, уличные мальчишки, полицейские, воины… Все наши фантазии оживали на шатающихся от ритмичных движений декорациях. Девушек было крайне мало, и мальчики смотрели на нас, подмигивая. Мы, в свою очередь, единогласно выбрали самого красивого. Стройный, молодой, с длинными белыми волосами, собранными в хвост. Время летело незаметно. Быстрые ритмы музыки сменялись на спокойные, и тогда некоторые из танцоров выходили пригласить нас на медленный танец. Один из них, низенький, но мускулистый, мастерски закинул меня на руки и покрутил как принцессу.

Одиннадцать превратилось в час, час – в два, и я стала замечать, что самые красивые танцоры разместились рядом с девушками за соседним столиком. Девушки эти были не самой очаровательной внешности. Одна – в тельняшке, прикрывающей солидный живот, другая и вовсе на костылях, ее везде носил красавчик-танцор, а блондин, на которого мы засмотрелись, обнимал девушку в тельняшке. Я глянула в особенное crazy menu – меню услуг клуба.

«Романтический вечер с танцором 30 минут – от 2000 рублей».

Красавчики от девушек больше не отрывались, и я поняла: дамочки их купили. Это несоответствие было очевидно: шансы, что накаченный молодой блондин, больше смахивающий на жеребца в мужском обличие, нежели реального человека, заинтересовался этой морячкой близки к нулю. Я невольно вспоминала, как сидела точно так же рядом с клиентами в подпольных клубах Лос-Анджелеса и отыгрывала заинтересованность. Но на самом деле, в спектакль играют оба: работник делает вид, что клиент ему и правда нравится, а клиент делает вид, что это по-настоящему. Блондин встал и ушел с той дамой. В том же здании, что и клуб, были отельные номера, а в том же меню, где был «романтический вечер» имелась опция «уволить танцора», что означало его снять. Блондин вернулся через два часа, потрепанный и уставший. Во мне взыграло то, что играет в каждом мужчине, когда он впервые встречается с красивой проституткой. Мне захотелось его спасти. Сказать: «Ты еще такой молодой, давай уйдем отсюда! Я что-нибудь придумаю! Найду тебе классную работу…»

Шел пятый час, и сцена стала опускаться в… Бассейн. В нем осталось трое мужчин, которые приглашали желающих девушек присоединиться. Я решила, что хочу полноценного опыта и согласилась. Танцор по имени Артур принялся меня обрабатывать. Между сексуальными танцами и смолл-током он добавлял: «ну, точно нужно ко мне на массаж» или «ну, точно нужен приват». Артур в этом бизнесе двенадцать лет, он знает, как это делается.

– А ты откуда? – спрашивает.

Вопрос показался мне странным. Может, этот место отмечено в «Трип Эдвайзере», и сюда заходят только приезжие?

– Из Москвы. А ты?

– Из Калининграда.

Страйк.

– Я жила там…

– А?

– Я жила там!

– На какой улице?

На секунду всплывает картина. Наш с Романовым дом. Солнце заливает тротуар. Я иду из парка домой. Всегда одна. Мне неуютно от того факта, что мы живем с его бабушкой и братом. Как будто я каждый раз захожу в чужой дом.

– Я не помню.

Я и правда не помнила. Как не помнила всё, что лучше забыть. Слева от нас в бассейне сидел красавчик, который тоже исчезал куда-то (вернее, в кого-то) на всю ночь, и теперь просто чиллил. Другой красивый болтал с моей подругой, она подошла к бассейну и стала его поглаживать. А я задала Артуру единственный вопрос, который мне был интересен.