скачать книгу бесплатно
Как была за тридевять земель…
Как прошла огонь, воду и даже медные трубы…
Как каталась на Коньке-Горбунке, как попала к Кощею, как рубила головы змея, как сидела в подземелье, как искала огниво, как вырывала сердце из груди, чтоб найти дорогу…
Ты закроешь глаза, улыбнешься и уснешь.
Расскажу тебе сказку на ночь…
Только купи мне «Мальборо» за 50 рублей, захвати чего-нибудь покрепче…
И не спрашивай лишнего.
* * *
На следующее утро самолет забрал меня домой. Вернее, в то место, которое я привыкла называть домом. На деле это был ад и настоящее испытание. Родители встретили меня прямо в аэропорту. Светило солнце. Они смотрели на меня улыбаясь… Предполагалось, что я обрадуюсь, но улыбка с моего лица пропала уже на второй минуте… Тогда я впервые в своей жизни с ужасом осознала, что не знаю, кто я. Я понимаю, что сложно в это поверить, но за четыре месяца я разучилась говорить по-русски. Разучилась думать по-русски. Разучилась мириться с грязным воздухом, пробками, недовольными лицами, институтом, поездками в одну сторону в течение двух часов, сраными маршрутками, паршивой едой, дерьмовой погодой и тем фактом, что девять месяцев моей дальнейшей жизни будут практически одинаковыми.
Я вернулась совсем другой. Старая Даша попросту исчезла. А новая потерялась, ведь здесь ее никто не знал. Ей дали тело, декорации и условия игры старой Даши, и только новая Даша знала, что внутри-то теперь она, но что нужно играть роль и пытаться как-то соответствовать. На деле сердце ее было разбито, потому что было оно не здесь. А там, за океаном, куда теперь попасть не представлялось никакой возможности. Ей было с высокой колокольни плевать на все происходящее. У Даши был один смысл жизни, и звали его Дэниел.
Я просыпалась ночью и не могла понять, где нахожусь.
– What time is it? – говорила я Аллкашу, своей близкой подруге со времен школы.
Аллкашом мы ее прозвали не потому что она бухала (нам было двадцать, мы все бухали), а потому что Алла=Алка=Аллкаш.
– Ты опять говоришь по-английски, – отвечала она спросонья и снова отключалась.
Я превратилась в призрак человека, который не говорил ни о чем, кроме Дэниела. Мне было плевать, в чьи уши лить одну и ту же мелодию со всеми «мы же созданы друг для друга» мотивами. До тех пор, пока я ее рассказывала, я была в ней. Такая вот попытка остаться в моменте. А когда история заканчивалась, я искала новые уши и начинала все сначала. На вечеринках я напивалась и звонила в Штаты. Один раз он даже ответил. Его утробный, не похожий ни на какие окружающие меня здесь звуки голос был для меня каким-то лекарством от тоски.
Я поставила себе цель вернуться. Для этого я сдала свою однокомнатную квартирку в Балашихе за двадцатку, а сама переехала жить в двушку на «Выхино» с двумя пацанами из МГУ, где платила семерку, и параллельно с учебой подрабатывала оператором и рекрутером в «Гринпис» и преподавателем английского на дому. Квартирка была что надо: кажется, до нас в ней жила и откинулась какая-то бабушка, потому что воняло там ссаньем и, главное, плесенью. Хата гнила заживо. Грибок распространялся по стенам. Толчок постоянно ломался. Раковина и ванная текли так, что после мытья приходилось выносить целый таз воды. Окна на балконе были выбиты. Словом, атмосфера была что надо. Только заходя в другое помещение, я чувствовала, что все мои шмотки провоняли плесенью. Пацаны жили в большой комнате, а я спала на матрасе в маленькой. Парни эти вполне соответствовали квартире и моему состоянию. Они как будто были посланы мне, чисто чтобы добить. Жирные, страшные и вызывающие отвращение, вскоре они оба забросили учебу и начали гнить вместе с хатой. Кажется, вся долбоебская сторона души студента воплотилась в этих двух пацанах. Они считали смешным взболтать двухлитровую бутылку «Оболоня», приоткрыть крышку и пустить ее крутиться на моем полу, заливая матрас и вещи. Под Новый год, пока меня не было дома, кто-то из их друзей блеванул на мой «список дел на жизнь», который висел на стене, рыбным салатом. Рыбным салатом на мои мечты.
Мне, в общем-то, было похуй на все это, но моральное состояние угнетало жестко. Я стала катиться по наклонной, продолжая жить Дэниелом – вернее, тем, что от него осталось, то есть сообщениями на Фейсбуке. Писал он редко и всегда ночью по нашему времени. Поэтому каждую ночь я по три раза находила рукой ноутбук и перезагружала страницу в ожидании, что над значком письма появится красный квадратик. Если он появлялся, я перечитывала письмо по несколько раз, пока не запоминала наизусть, и снова засыпала, повторяя его во сне. Если поле писем было пусто (а никто, кроме Дэниела, мне тогда не писал), день был серым и бессмысленным.
Утром я ехала в институт на «Бауманской», оттуда – в офис «Гринпис» на «Белорусской», поздно вечером добиралась до «Выхино» и залпом пила водку «Столичная». Смешно, что, пока во всем мире ее считают высококачественной, в России ее пьют только бомжи.
Как-то я не ела шестнадцать дней. Я просто не знала, как бы еще поиздеваться над своим телом, чтобы физическое состояние соответствовало моральному. Какие ощущения, если весь твой рацион – это вода? В целом жить можно. Сначала сильно болит голова, потом боль проходит, но пропадают силы, а еще тебе постоянно холодно. Мне стало трудно подниматься на третий этаж, я забиралась на него, как на гору. Лежа в ванной, я смотрела на свое исхудавшее тело и не знала, что бы придумать еще. Под глазами появились большие синие круги. В целом я выглядела как труп.
Один раз, сидя с бутылкой той самой «Столичной» в руке, я созвонилась с Антонио. Впрочем, это было не один раз. Мы созванивались весь тот период. Я и представить не могу, как пережила бы это все, если бы не он. Он был одним из немногих свидетелей того, что Дэниел и правда произошел в моей жизни. Мы еще долго с ним созванивались, обсуждая все на свете. Его семья и друзья в Македонии поголовно знали, кто такая «Даша». Мы даже планировали, кто к кому приедет, пока в конце концов он не окунулся в серьезные отношения с девушкой, которая жутко ревновала меня к нему, и в итоге он принял решение вычеркнуть меня из своей жизни. Кто его знает, что бы вышло, встреться мы сейчас. Может быть, мы сошлись бы как ни в чем не бывало, бегали по городам и также танцевали босиком, напевая Фрэнка Синатру под дождем, а может, оказалось бы, что между нами давно нет ничего общего, кроме воспоминаний о том лете в Вирджинии. Со мной происходили и те, и другие случаи. Но второй исход событий так разочаровывал, что в конце концов я перестала рисковать и больше не гонялась за старыми встречами. Я стала прятать их, как семейные золотые украшения – на самую дальнюю полку, где никакой вор не найдет. Я больше не думаю о них и не вспоминаю каждый день, но знаю, где они хранятся. И эта мысль греет. Спустя семь лет я случайно наткнусь на его фотографию в Фейсбуке, с девушкой и коляской, и не найду ничего лучше, чем по-русски написать «ох, вау…». Он ответит мне в личные сообщения:
Antonio Grujovski
Вижу последние сообщения от тебя, и мне они не нравятся. Так же как и моя реакция
Настоящий мудак
Dasha
Немного
Так как дела, папаша?
Antonio Grujovski
Ты имеешь в виду много
У нее твое имя
Dasha
Что
Antonio Grujovski
У моей дочери
Ее зовут Даша
Он скажет мне, что женился на самой прекрасной женщине в мире. Но также скажет и то, что я была единственной, кто знала его настоящего. Приятная грусть – вот что испытываешь в такие моменты. Все вышло хорошо для нас обоих. Но отчего-то я плакала и не могла найти себе места весь день. Люди встречаются, люди влюбляются… люди женятся на других.
Дэниел продолжал мне везде мерещиться, и я пропиталась твердым чувством, что вселенная сговорилась каждодневно посылать все эти дурацкие совпадения и намеки на него. С наступлением весны он стал отвечать все реже и реже…
Тем временем моя жизнь в Выхино подошла к внезапному концу. Рано утром кто-то стал очень громко стучать в дверь, чуть ли не выламывая ее. Как только я открыла замок, в квартиру внеслись трое огромных мужиков в черном. Это был хозяин квартиры и какие-то его братки. Без каких-либо объяснений они прошли мимо меня, зашли в гостиную, стали вырывать из розеток шнуры всей техники и выносить ее из дома.
Выяснилось, что последние четыре месяца парни не платили за квартиру вообще.
– Я сейчас вынесу отсюда всю технику, сменю замок и запру квартиру до тех пор, пока не получу сто десять тысяч.
Кое-как я объяснила ему, что действительно этого не знала и что я тут ни при чем. Он смилостивился и ответил, что у меня есть два часа, чтобы собрать вещи и съехать. Дело было в конце апреля. Дэниел всё еще был в Штатах, но уже месяц как ничего не писал. Черт его знает, в чем была причина. Учитывая, что у него не было ни ноутбука, ни нормального телефона, он мог просто заработаться. Мы договаривались встретиться с ним либо в Штатах, либо в Англии. Визы оформляются долго, и мне не оставалось ничего другого, кроме как поставить на одну из этих стран и начать подготовку документов. Я поставила на Штаты и каким-то чудом получила туристическую визу. В тот день я пришла домой к бабушке и дедушке, в миллионный раз открыла Фейсбук, где окошко с письмами по-прежнему пустовало, и увидела в новостной ленте, что Дэниел отмечен в альбоме с девяноста пятью фотографиями под названием «Californiacated». Я открываю альбом и вижу, что всё, абсолютно всё, о чем мы мечтали, всё, что я представляла в снах… Как мы снимем тачку, закинем сверху два серфборда, поедем вдоль всего вест коуста, ночуя в дорожных мотельчиках, пропадая под звездами Тихого океана… Как мы расправим руки над просторами Великого каньона и сфотографируемся на фоне памятника моряку, целующему медсестру, в Сан-Диего… Всё это он сделал с другой.
Моё сердце сжалось. Дедушка за моей спиной продолжал увлеченно рассказывать о том, что посадил на даче целое поле картошки, пока я трескалась внутри на части. Вскоре бабушка с дедушкой уехали жить на дачу, я позвала в квартиру своих лучших подруг, Аллкаша и Элионор, и началась по-своему веселая и прекрасная пора. Вместе с теплом на улице пришло и тепло в сердце. Иногда люди хотят демонстративно покончить с собой, я же хотела демонстративно выжить. Я вдарила по спорту, правильному питанию и стала улыбаться пуще прежнего. Наворачивая круги по школьному стадиону, я представляла, как поеду покорять Америку, как буду кутить на лучших вечеринках, встречать безумных людей и катить, катить, катить через всю страну. Естественно, я представляла, что где-то там, по ту сторону Штатов, я, вся такая красивая, встречу Дэниела. Продумывала каждую деталь одежды, каждый кивок головы и бежала быстрее. Бег – крутая штука. На двадцатой минуте какой-то там гормон ударяет в голову, открывается то самое «второе дыхание», и начинаешь, как наркоман, кайфовать. Забавная наркоманская природа человека – нам вечно нужно на что-то подсесть.
Так я дотянула до мая и, сдав все экзамены досрочно, была готова вернуться в любимую страну.
Часть 2
Пересекая Штаты
Глава 1
Касабланка
Прощальная вечеринка прошла как надо. Такси в аэропорт приехало за мной в шесть тридцать утра. Свесив ноги с той самой крыши, где выходила замуж год назад, я наблюдала за тем, как оно подъезжает к дому бабушки. Мы играли песни на гитаре, приятель Леха как бешеный носился по крыше, играя с девчонками в догонялки, пока не споткнулся о провода и не разбил лицо в кровь, а мы компанией в двадцать человек орали в свежее майское небо «Никто не услышит». Ввалившись в квартиру, я поняла, что мой чемодан собран только наполовину, и стала в панике заталкивать туда все, что вижу. Схватив загранпаспорт в зубы, я взялась за ручку чемодана и осознала, что пьяна настолько, что не могу идти. Друзьям пришлось ехать со мной в аэропорт, просто чтобы меня в него занести. Первым же движением я снесла хромированные золотом оградительные столбики с красными бархатными канатами какого-то навороченного ресторана. Они упали с таким грохотом, что эхо разнеслось на весь терминал. Тут я вспомнила, что в самолет могут не пустить по причине явного алкогольного опьянения, и мне стало реально страшно. Но потом проблема стала серьезнее: самолет задержали на три часа, а я безумно хотела спать. Новым квестом стало просто не вырубиться. Я мысленно представляла, что вставила в глаза спички… Когда мы все-таки взлетели и добрались до пересадки в Касабланке, самолет в США уже улетел. Приключения начались. Ты можешь сколько угодно планировать путешествия, но товарищ случай всегда выкинет какой-нибудь джекпот, который ты продумать не мог.
Уж не знаю, кто так все порешил и кого надо благодарить, но всем пассажирам, которые опоздали на пересадку, как и я, предложили подождать следующего вылета в пятизвездочном отеле. Меня посадили в такси со студентами, которые летели в Штаты на свой первый Work&Travel. Я была голодная как зверь. И вот мы заходим в марокканский отель, расписанный узорами от пола до потолка, где за огромными столами нас уже ждут шампанское и горячий обед. Голова кружилась от недосыпа. И вот сижу я, попиваю шампанское, смеюсь со студентами, предвкушающими свои первые американские приключения, и думаю: «Это все хорошо, но, кажется, я летела куда-то еще…»
Все, что я запомнила в Касабланке, – это бесконечные рынки, где можно жить. Тут продавалось абсолютно все – от вареных улиток, которых продавец наваливает тебе в миску прямо на дороге, до специй и ламп Аладдина, которые нельзя фотографировать. Детишки бегают с мячом по узким проходам, завешанным одеждой, и лезут под ноги зевакам. Я так и не съела улитку на спор, но поспала полтора часа в своей огромной бесплатной комнате отеля, и нас снова отвезли в аэропорт. На этот раз самолет вылетел вовремя, и я опять оказалась дома, в Америке.
Глава 2
Нью-Йорк
Молодой, красивой и безумной, исполняя победный танец под песню Фрэнка Синатры «New York, New York», я ступила на территорию США по трапу самолета с одной простой целью: жечь! Начиналась моя самая сумасшедшая пора. Мне стукнуло 21, а значит, теперь мне официально можно было все. Миновав Манхэттен, я махнула в Бруклин, к тому веселому негру, который в прошлый раз не предупредил меня, что на вечеринку надо было идти в коктейльном платье и туфлях, а не в рваных тряпках и шлепанцах. Добрые люди довезли меня прямо до дома моего хоста, радостные как суки, что общаются с «русской девушкой Дашей из «Гринписа», а почему-то не с моделью, но «Гринпис» – это же пиздец как круто, так что сосите, модели». Нигде тебя не поддержат так, как в Америке!
Мой хост, дредастый негр, был парнем что надо. На полном чилле и похуе. За жилье я расплачивалась тем, что гуляла с его песиком и подбирала за питомцем какашки. Сначала было тяжело заставить себя взять в руку через пакет что-то теплое, что только что выдавило из задницы живое существо, но потом я привыкла. Вернувшись в Россию, я стала дивиться, что мы не подбираем за собаками дерьмо. За сбор какашек я получила шикарную квартиру со своей собственной комнатой и шестью мотоциклами в гараже, на которых мне перепадало кататься!
Дабы вести здоровый и экономный образ жизни, я привезла с собой из дома коробки геркулеса – это обеспечило мне завтрак на три месяца. Энергии от овсянки хватало на полдня, в обед я ела какой-нибудь салат, а вместо ужина у меня был алкоголь, которым меня угощали абсолютно каждую ночь. Не знаю, откуда он появлялся. Просто появлялся, и все.
У меня было всего три месяца студенческих каникул, за которые нужно было успеть пересечь Штаты. Поэтому я быстро сделала все, что можно и нужно сделать в Нью-Йорке: увидела Брайтон-Бич, обплевалась с притона русских эмигрантов, прошлась в коротком платье по Таймс-сквер, съездила на «ферри» на Стейтен-Айленд, попялилась на статую Свободы, которая, кстати, не такая уж и большая, увидела вживую картину Ван Гога «Звездная ночь», прошла раз десять туда-обратно по Бруклинскому мосту, поднялась на Эмпайр-стейт-билдинг ночью и заодно обняла его стену, провела вечер на Юнион-сквер, где собирается куча людей и творит самые разные чудачества, полазила по статуе Алисы в Центральном парке, попала на тематическую вечеринку и, конечно, закупилась миллионом лифчиков в Victoria’s Secret. Магазины одежды быстро стали моим вторым домом. Доброта продавщиц, низкие цены и огромный выбор превратили простую девочку из Балашихи в шопоголика. В надежде, что мне будет на что есть в августе, я уже в первый день приперлась домой с огромными сумками. Под все эти вещи пришлось купить еще и новый чемодан.
Моими сожителями по каучсерфингу на этот раз были девочка, которая общалась с далай-ламой, и мальчик, который путешествует уже 4 года без остановки с маленьким рюкзаком, куда умещаются только спальник и пара футболок. Я стала узнавать жизнь через истории людей, которых встречала в дороге. Мне не нужно было читать книги и путеводители – у меня были живые учебники каждый день, и мой мозг впитывал информацию жадно и без разбору.
Вскоре я переехала к другому прошлогоднему хосту, фотографу и оператору Марселю Либреросу, который затаскал меня по всем своим любимым местам в городе, а со вкусом у него все было в порядке. Пока мы гуляли, он попутно снимал видео со мной. Это был первый раз в моей жизни, когда меня снимали на профессиональную камеру. Ради красивых кадров мы даже прокатились на знаменитом желтом такси, а стоит оно, кстати, целое состояние. На Юнион-сквер в тот день стояло несколько подростков с плакатами «Free hugs». Черные мальчишки зазывали людей обнять их.
– Вперед, барышня! Это бесплатно! Никаких обязательств! Тебе не надо будет звонить мне завтра!
Я в ажиотаже подскочила к ним в коротком платье:
– А можно мне тоже?
– Что «тоже»?
– Постоять с плакатом?
– Девочка, да ты миллионную аудиторию соберешь! Конечно, можно!
Взяв плакат, я пошла гулять по площади. Далеко ходить не пришлось. Если темнокожих парнишек со спущенными штанами обнять готов был не каждый, то на меня полетели, как на мед! И так здорово это было – смотреть на улыбку человека, который поборол социальные рамки и, может быть, даже страх и делает шаг тебе навстречу. Как светятся любовью его глаза. Мне не хотелось прощаться с таким плакатом, и я попросила ребят подарить его мне. Они согласились и вручили мне в придачу значок с такой же надписью. Этот плакат и по сей день хранится у меня дома. Позже я узнала, что FREE HUGS – это целое движение, созданное австралийцем Хуанном Манном: он просто вышел на улицы Сиднея с такой табличкой и с тех пор стал возвращаться на площадь за новой порцией безвозмездной любви год за годом. В тот день я его хорошо поняла.
Глава 3
Вашингтон
С бутылкой рома «Малибу» – напитка, который с того момента я стала пить только в особенные моменты своей жизни, чтобы нести в этом вкусе праздник, – я упала в автобус и покатила через зеленые поля Америки. В Вашингтоне меня уже ждали новый хост Райан и его сосед Джош. Райан был ученым, он изучал птиц. Все дни напролет он проводил в клетках с птицами. Он изучал слух птиц. И оказалось, что с возрастом он не ухудшается. Их клетки в ушном отделе продолжают регенерироваться, а у людей – нет. С помощью этих знаний он хотел научиться восстанавливать слух у людей.
Я попала в Вашингтон в самое подходящее время, к Дню независимости, когда и без того серьезная столица страны была донельзя завешана флагами. Вашингтон показался мне довольно бездушным. Он как солидный мужчина в рубашке и пиджаке, работающий на не менее солидной работе, живущий в собственном доме с зеленой лужайкой и преданным псом. Народ приезжает сюда за властью, а из такой мотивации редко выходит что-то душевное. Я честно обошла все Капитолии и даже застала парад – это многолюдные шествия с воздушными шарами под марш. Но домашние вечеринки с красными стаканчиками и бирпонгом впечатлили меня больше. Ты же наверняка видел эту игру в фильмах: американцы расставляют стаканчики в форме треугольников на двух противоположных концах стола, делятся на две команды и по очереди кидают шарик для пинг-понга. Если попал в стакан противника, он его выпивает. Тот вечер мы закончили на крыше, наслаждаясь роскошным салютом. Пока в России приходится взламывать замки, чтобы попасть на крышу, в Америке на многих из них находятся бассейны, шезлонги и пальмы. И, пока я поверить не могла, что попала на такую крышу, для остальных это, конечно, было обычным делом. Может, действительно стоило треть жизни просидеть в России, чтобы теперь иметь возможность радоваться любой мелочи развитых стран? Удивительно, что в этом городе совсем нет людей. Не знаю почему – видно, не мне одной показалось, что здесь скучно. Вечером мы возвращались домой на метро, и по меркам Москвы вагон был практически пуст, а народ просто визжал с того, какая тут «давка», и ребята по приколу толкали друг друга в плечо. Мне захотелось затолкать их в наше метро часиков эдак в семь, взять попкорн и наблюдать за реакцией.
Райан помог мне составить маршрут через Штаты. Мы вместе отметили на карте самые интересные места, и дело было в шляпе. Я ему нравилась, и он мне, в общем-то, тоже. Но между нами встали его повышенная скромность и кривые зубы. Впрочем, через пять лет мы снова встретимся, и зубы у него будут ровные. Но тянуть меня к нему все равно не будет.
Проведя в Вашингтоне всего несколько дней, я отправилась в Вирджинию-Бич. Моя одногруппница Диана, девушка невероятной красоты и доброты, за которой всегда гонялись стаи парней, поехала туда по моей наводке и сейчас жила в том же отеле, что и я год назад. Диана была Рыбой, как и я, и в целом наши взгляды и стиль жизни были очень похожи. С одной только разницей: она никогда не была одна. Перед тем как бросить парня, она всегда находила следующего и вместо того, чтобы мучиться после расставаний, как это делала я, просто перешагивала с одного корабля на другой, ни о чем не парясь. Эта способность всегда меня удивляла. В любом случае Вирджиния была по пути, и я решила заехать туда – проведать родной город и своих друзей. Многие из тех, кто работал здесь в прошлом году, вернулись и на этот сезон. Когда я вышла из автобуса, над океаном зарядил огромный салют. Город приветствовал меня. Я так и застыла в немом удивлении, таращась в небо.
Глава 4
Virginia, bitch[10 - Вирджиния, сучка.]
Парень, у которого я должна была остаться по каучсерфингу в Вирджинии, меня прокатил. А значит, все последующие пять дней, что я здесь оставалась, мне приходилось придумывать, где заночевать. Я забросила вещи в наш отель к Дианке, а сама кантовалась, где могла. Ночевать у нее в комнате было запрещено. Если бы хозяева отеля это заметили, то выбросили бы нас обеих. В первую же ночь мы нажрались с ней в срань, орали русские песни и бегали по волнам до семи утра, а проснувшись, отмывали разрисованные маркерами ноги.
С утра я пошла к магазину, на парковке которого проработала все прошлое лето, встретилась с Иисусом и чуть не сдохла на радостях. Мой безумный «святой» завел себе 27-летнюю девушку и наслаждался жизнью, как прежде! Я сидела в своем любимом кресле, раскачивалась и курила марихуану… Как будто и не уезжала вообще. Все это время мыслями я и так была здесь, поэтому мне казалось, что теперь все на своих местах.
Вечером я опять была предоставлена самой себе. Прогуливаясь по набережной, я услышала свою любимую песню «Битлз» «Oh! Darling» из бара с верандой и не смогла пройти мимо. В кармане остался один бакс, поэтому я не пошла в сам бар, а уселась на лужайке у столиков за маленьким ограждением. Загадочный музыкант, чертовски похожий на молодого Миронова, одобрительно на меня посмотрел. Музыканты – тоже вечные цыгане: они не осудят за то, что ты не купил бокал дорогущего вина, чтобы их послушать. В перерыве мы с ним затрепались. Мне показалось, что я встретила родственную душу. Он спел мне «Creep», и мы окончательно разговорились. Он был потрясающим слушателем. Рассказываешь что-то, и он искренне восклицает: «Это же так круто!!!» И ты ему: «Я знаю!!!» Мы говорили о своих мечтах, и оказалось, что они совпадают. Я влюбилась в него с первого взгляда. Мне кажется, он чувствовал то же самое, потому что пристально смотрел на меня горящими глазами, но с какой-то онемевшей тоской и довольно скоро сказал: «Где же ты была? Я так долго тебя ждал. Я уехал бы с тобой прямо сейчас, но теперь я уже женат, и у меня скоро будет ребенок». Взаимность сделала мою грусть приятной. Мы оба не успели.
Когда Диана освободилась с работы, мы пошли гулять по набережной и познакомились с двумя мальчиками, которые жили в дорогом отеле прямо напротив океана. Они увидели нас с балкона и стали что-то кричать. В итоге спустились к нам с шикарными коктейлями в красных стаканчиках, как полагается, и предложили прогуляться. Загулявшись, я забыла придумать, где ночевать сегодня, и на этот раз вариантов как-то не предвиделось. В их отель я пойти не могла, потому что с ними в номере оставались какие-то девушки, и они были против. Эйрон, парень, с которым я сошлась по духу, не хотел бросать меня в беде и предложил переночевать нам вместе в его машине. Будучи парнем культурным, он, конечно, готов был предоставить всю тачку мне одной, но мне было стремно ночевать на парковке в одиночку. До семи утра мы сидели на этой парковке, целовались и встречали рассвет. Он гитарист, серфер, длинные черные волосы, сине-зеленые глаза, начитанный, с шикарным чувством юмора, не лишенный цинизма, с двумя любимыми фразами: «Черт возьми, да!» и «Надеюсь, в аду продают пиво». В двадцать с небольшим у него уже были свой дом, собака и три машины. Он увлекался какими-то непонятными то ли гонками на грузовиках, то ли черт его знает чем. Показывал мне видео, где в какой-то дикой грязи они месятся на тачках под крики зрителей на огромном ринге, но в чем суть, я все равно не поняла. Он хотел, чтобы я осталась с ним жить, и говорил, что его родители мне понравились бы, а я лишь смеялась и отвечала, что свобода мне важней. В то утро я изучила все версии того, чем можно заняться на передних сиденьях автомобиля. На заднем было бы удобней, но нам было так хорошо, что мы просто не могли оторваться друг от друга, чтобы перелезть назад. На следующий день он уезжал и готов был взять меня с собой в свой город в центре штата. Это был не прием по «кадрению» девочки, он действительно имел это в виду. Он расписывал мне картину совместной жизни, пока мы шли босиком по еще прохладному песку вдоль пляжа. И несмотря на то, что его предложение звучало здорово, я представила и «реальную» версию этой сказки для Золушки: как готовлю ему ужин, стираю запачканные в грязи футболки и жду на крыльце вместе с собакой, когда мой милый приедет домой со своих тачкосостязаний обратно в наш маленький город, где все друг друга знают. Пока он записывал мой номер телефона и предлагал места, где мы сможем встретиться, первый луч поднимающегося из океана солнца ударил мне в глаза. Мы стояли на той же самой улице, где я впервые поцеловалась с Дэниелом; цвет солнца был такой же добро-оранжевый и так же приятно согревал лицо. И в сотый раз в моей голове прозвучал предательский голос, ломающий всю эту картину своим приговором – «это не то».
Мы договорились с Эйроном, что встретимся на том же месте, где познакомились, на закате, но я, конечно, не пришла. Так началась длинная череда моих коротких связей, которыми я мстила всему миру за свое разбитое сердце. Всех мужчин моей жизни можно разделить на два типа: с одними я спала один раз и, как правило, тут же исчезала, с другими я встречалась годами и, даже расставшись, продолжала любить.
Следующий день был моим последним в Вирджиния-Бич. Дэйв пригласил меня на свой концерт, я прихватила Диану, и мы пошли в указанный бар. Дэйв познакомил меня со своими друзьями-музыкантами и с женой. Это была маленькая, пухленькая и несказанно добрая девушка, которая явно любила его больше жизни, и я не стала ревновать. Среди прочих за столиком сидел старик по имени Билли, который научил его играть еще ребенком. Билли пристально посмотрел мне в глаза из-под шляпы. Он ничего не сказал, лишь грустно улыбнулся. Но в тот миг мне показалось, что он знает о моей жизни что-то, чего не знаю я. В этой компании были самые волшебные люди, которые сразу полюбили меня просто так и, подобно всем, кого я встречала в пути, засыпали комплиментами… Они подарили мне свой альбом и барабанные палочки, расписавшись на каждой, и, захмелев от пива, не хотели отпускать, но в конце концов благословили на дорогу и сказали, что будут ждать, когда я вернусь. Позже я смогла объяснить себе их неоправданную любовь. Люди проводят здесь, в Вирджинии, довольно короткую жизнь. Не в том смысле, что у нее короткий срок, а в том, что дни их повторяются один за другим. Дэйв и через 10 лет будет играть в том же баре, ходить на рыбалку с друзьями на тот же пляж по выходным и изредка болтать с занесенными ветром в его город бродягами. Я была для них той самой загадочной бродягой с непредсказуемой судьбой, так отличающейся от их собственной. Я была мечтой, которую по тем или иным причинам они не могли осуществить.
Когда я пришла домой, алкоголь в магазинах уже не продавали, а напиться чертовски хотелось. Завтра я должна была уезжать. А значит, пора было сделать то, что я с болью в сердце откладывала.
– Эй! Есть кто на втором этаже? – крикнула я тем, кто теперь жил на нашем балконе. Оттуда сразу высунулся какой-то узкоглазый мальчишка и с недоумением уставился на меня. – Привет! Можно к вам залезть на минутку, посмотреть на закат?
– Он давно прошел…
– Тогда можно посмотреть туда, где он был?
– Э-э… Конечно. Сейчас, только ключи от входной двери найду.
– Не надо! Я поднимусь по пожарной!
– Там подниматься запрещено.
– Да, я знаю!
Я вмиг вбежала по железной лестнице, которая помнила все. Вот оно, зеленое колючее покрытие, которое так больно впечатывается в попу и долго сохнет после дождя. Вот крашенная в белый деревянная стена, на которую я облокачивалась, читая эсэмэски от Дэниела. Вот перила, на которые он сажал меня, чтобы удобнее было целоваться. Вот закат, который я уже никогда отсюда не увижу. Я отделалась от парнишки, ответив на пару его вопросов, и осталась стоять одна, всматриваясь в линию, где океан соединяется с пляжем. Я чувствовала себя актером сгоревшего театра. Спектакль окончился год назад, вся труппа уже давно раскидана по миру. Режиссер спился. И вот она я, стою одна среди выцветших декораций на покрытой пылью сцене. С тех пор у меня больше не возникало желания вернуться в те места, где было прожито что-то важное.
Я посидела еще чуть-чуть с Дианой на заднем дворе отеля. Она сказала, что все эти путешествия в одиночку оказались вовсе не ее штукой и что теперь она стала ценить дом. Мы выпили одну бутылку пива на двоих, обнялись и разошлись. В три ночи я села в автобус, направляющийся на запад. Теперь только на запад.
Глава 5
Нэшвилл
Я гнала на всех парах по прямой трассе из штата Вирджиния в Теннесси. Моей следующей остановкой был Нэшвилл. Райан сказал, что это главный музыкальный город всей страны, и был чертовски прав. Именно здесь зародился стиль кантри, а это означало, что куда ни плюнь – попадешь в гитариста. Здесь жил и умер Джонни Кэш, отец кантри. Мальчишки водят на его могилу девчонок на первом свидании и играют там свои песни. Я влюбилась в этот маленький утопический город моментально. Это было место моей мечты. Мне было плевать на его инфраструктуру, природу и цены в магазинах. Я влюбилась в мечтателей, покинувших родные края и приехавших сюда ради того, чтобы посвятить себя музыке.
Я приехала в Нэшвилл в 9 утра, поймала такси и добралась до парня по имени Шон, моего хоста, сдержанного мальчика моего роста с высоким голоском и милыми глазами. Мы сразу пошли купаться в бассейн отеля Marriot, пройдя без спросу. Позже я стала практиковать эту штуку во многих странах – обычно в отелях не проверяют наличие браслета на руке, иногда достаточно просто назвать номер любой комнаты – и велкам. Вечером мы прогулялись по городу и зашли в место под названием «Коко кафе». Это был белый деревянный домик, стоящий в стороне от остальных зданий, в небольшом саду. Он состоял из двух помещений со сценой и комнатой отдыха, барной стойкой, за которой продавали только чай, кофе и пиво, и огромной верандой, стены и потолок которой обвил многолетний плющ. Веранда была заставлена столами и стульями всех видов, включая кресла-качалки. Именно здесь и зависала вся музыкальная молодежь с утра до утра.
Мы с Шоном подсели за чужой столик, найдя свободные стулья, и уставились на сцену. Юные таланты выходили по очереди, отыгрывали несколько песен и звали следующего музыканта. Процесс напоминал детский утренник, где каждый получает свои пять минут славы, рассказывая стишок. Не сказать, что ребята были профессионалами, но что-то дельное у каждого из них все же выходило. После долговязого кудрявого мальчика в ковбойской шляпе (здесь очень любят ковбойскую атрибутику) на сцену поднялся симпатичный парень с черными торчащими вверх волосами и с огромными зелеными глазами навыкате. Выражение лица у него было что надо. Казалось, что как-то раз жизнь его сильно удивила, и лицо так и застыло в изумлении. Он был одет во все черное, как Джонни Кэш. Парень сыграл несколько шикарных песен. Мои глаза зажглись. На слова «а этот парень неплох» сосед по столику ответил, что может нас познакомить. Но я подошла к нему сама. Так я встретила Джастина – художника, гитариста, певца и крайне странного парнишку. У него была своя группа, и он был просто охуенен. Мы сразу подружились и все оставшиеся дни в Нэшвилле кутили вместе как неразлейвода.
Нэшвилл влюбился в меня моментально. Не знаю, в чем было дело, но за пять дней я подняла на уши всех юношей района. Уже после своего отъезда от Джастина я узнала, что, как только я продолжила путь, по городу поплыли байки о моих любовных похождениях. Каждый второй мальчик сочинял самые невероятные истории о том, чем мы с ним вдвоем занимались, и все они были неправдой. Я смогла объяснить такой ажиотаж только тем, что до центра Америки доезжает мало двадцатиоднолетних русских блондинок, которые сами по себе и «просто едут». Я была молодая, наивная, дерзкая и горела, как те самые римские свечи Керуака[11 - Цитата из книги «На дороге»: «Они приплясывали на улицах как заведённые, а я плёлся сзади, как всю жизнь плетусь за теми, кто мне интересен, потому что интересны мне одни безумцы, те, кто без ума от жизни, от разговоров, от желания быть спасённым, кто жаждет всего сразу, кто никогда не скучает и не говорит банальностей, кто лишь горит, горит, горит, как фантастические желтые римские свечи, которые пауками распускаются в звёздном небе, а в центре возникает голубая вспышка, и тогда все кричат: «Ого-о-о!»]. Его фамилию я, к слову, стала слышать на каждом углу. Все сравнивали меня с этим неизвестным мне тогда писателем, и я не могла понять почему.
– Так какие у тебя планы?
– У меня нет никаких конкретных планов. Я просто еду через всю Америку и делаю, что хочу.
– Да ты как Джек Керуак!
– Да нет же, я как я!
Я провела весь вечер с музыкантами. Мы сидели в большом кругу на веранде, курили самокрутки и слушали музыку. Еще совсем юные девочки играли на гитаре так, что я только диву давалась, как они своими маленькими пальчиками могут зажимать железные струны и брать «баррэ».
Растворяясь в мире музыки, не представляя, как и зачем мне покидать этот город, я вдруг заметила загадочного юношу в углу веранды. Высокий, статный, с острыми скулами, сочными губами, огромной копной кудрявых волос, собранных в тугой хвост, бархатной загорелой кожей, проступающим через футболку рельефом мышц и слишком сексуальным голосом – он раскачивался в кресле-качалке, задумчиво перебирая струны акустической гитары. Парень был просто слишком красив, чтобы быть правдой. Не помню других случаев в своей жизни, кроме этого, когда я сама подошла к мужчине и сказала:
