скачать книгу бесплатно
Действительно, – хмыкнул офицер, – если не сейчас, то скорее всего никогда. Что ж, раз вы пришли сюда добровольно, то я расскажу вам о себе. Но есть одно условие, соблюдение которого я вправе потребовать…
– И какое же оно?
– Не спрашивайте меня ни о чём. Если я о чём-то промолчу, значит, так тому и быть. Но не беспокойтесь: необходимую для полноценного жизнеописания информацию я вам дам.
– Хорошо, я согласен.
– Тогда предлагаю начать без промедления.
Маршал Полевой расправил складки на штанах и прокашлялся, готовясь к обстоятельному рассказу.
Газетчик включил диктофон и замер в ожидании.
– Моё детство ничем не отличалось от детства миллионов детей. Я родился в столичном пригороде и там преспокойно рос в окружении любящих родителей и многочисленных друзей. Лет до пятнадцати меня всё устраивало, и я даже не задумывался о будущем: настолько хорош был окружающий меня мирок, где все уважали и любили друг друга, а редкие ссоры неизменно заканчивались примирением. Война разрушила это простое человеческое счастье, забрав одних на фронт и озлобив оставшихся. Где-то через пару лет после начала активной фазы боевых действий я заехал домой, просто чтобы посмотреть на родные края. Поначалу я не узнал улицу, на которой жил восемнадцать лет! Я ведь изучил там каждую колдобину, с закрытыми глазами мог перечислить дома соседей, но тогда растерялся. Мир потускнел: яркие краски сошли на нет, осталась только всепоглощающая серость. С чем бы это сравнить? Быть может, с упадком, даже распадом. Представьте, что всё вокруг вас обращается в пепел и рассыпается прямо на глазах. Так вот, именно такой представилась мне новая реальность, в которой не было места счастью, в которой не могло существовать светлое детство. В которой не мог существовать я.
Понимаю, вы удивлены моим словам. Я же маршал Немезида – так меня прозвал какой-то остроумный человек. Многие полагают, что я кровавый тиран, узурпировавший власть, сумасшедший фанатик, мечтающий уничтожить мир. Что ж, если им так удобно считать, то пусть зубоскалят, даже не стану им отвечать.
Но я отклонился от темы. В общем, с пятнадцати лет я стал задумываться о своём призвании. Выбор был непростой: мне нравилось всё и ничего. Знакомая для подростков ситуация: они мечутся от одной крайности к другой, не находя себе места. В конце концов, кто-то обретает цель жизни, кто-то остаётся за бортом. Мне повезло набрести на симулятор настоящего истребителя! Это не был просто аттракцион, как те, что стоят в парках развлечений, – нет, сложнейшая машина, способная выбить у тебя из-под ног опору и отправить на небеса! Вот в её-то кабине я и понял, для чего был рождён. Я страстно возжелал получить крылья и воспарить наверх, к облакам, к звёздам, луне и солнцу. Гражданская авиация, очевидно, не могла удовлетворить мои запросы, поэтому после недолгих размышлений я принял окончательное решение – воздушный флот.
Поступить оказалось несложно: военные, наоборот, радовались притоку желающих. Это было связано с невероятным бумом промышленности, приведшим к перепроизводству даже таких дорогих машин, как истребители и бомбардировщики. Крылатые хищники пылились в ангарах, ожидая своих хозяев, пока те протирали штаны за партами. Одним из них был и я, курсант воздушной академии. И уверяю вас, что я смиренно принимал все эти объёмные технические курсы, мечтая лишь об одном: рассекать воздух на самолёте.
Месяцы интенсивной подготовки летели один за другим. Вот мы тренируемся в симуляторах, миг – и я за штурвалом учебного судна. Ещё вспышка – я трясущимися руками застёгиваю шлем перед первым полётом на сияющем в лучах утреннего солнца истребителе.
Воздушный флот Демократического Блока – огромное образование, поэтому и авиация была разная. Но все курсанты мечтали, разумеется, о стратегических силах. Самые быстрые машины, невероятные трюки, завораживающая высота, новейшие виды вооружения. А какие там были пилоты! Их прозвали синими ангелами по цвету мундира. Заметьте, что у остальных лётчиков было стандартное зелёное сукно, и только избранные появлялись на парадах и смотрах в лазурной форме. Не правда ли красиво?
Как и все, я мечтал попасть в стратегическую авиацию, и мне почти удалось. Почти…
Узник на время умолк, рассматривая свои руки. Пальцы расслабленно лежали на коленях, гибкие и сильные.
– Во время последнего испытания мне доверили новейшую модель, только-только с завода. Я забрался в кабину и завёл двигатель. Проверил показания приборов, получил разрешение на взлёт, вырулил на полосу и начал разгон. Взлетел без малейших отклонений от известного мне распорядка, убрал шасси. Всё было хорошо, я ориентировался в небе, как рыба в воде. В программу полёта входило нечто вроде штопора. Иными словами, я должен был начать резкое снижение, а затем выровнять самолёт на заданной высоте. Нелегко для исполнения, однако у меня был немалый опыт подобных манёвров, поэтому я уверенно устремился к земле. Поначалу ничто не предвещало беды: я быстро снижался, готовясь потянуть руль на себя. Наконец я взглянул на индикатор высоты и начал выравнивать самолёт. И что вы думаете? Никакой реакции! Я потянул в два раза сильнее, слегка приглушил двигатель, но нос всё равно уткнулся в приближающиеся с каждой минутой поля. Тогда я попытался хоть как-то поменять направление, замедлив падение, но штурвал превратился в бесполезную игрушку в руках. Я просто падал, не имея возможности повлиять на ситуацию! Вот тогда-то я действительно испугался. Не провала и не наказания, а за свою жизнь! Покрылся испариной и с ужасом смотрел на землю, столько лет носившую меня, а теперь угрожавшую предавшему её пасынку.
Не один год после этого я вскакивал по ночам в ужасе от надвигающейся тверди! Бывали дни, когда я не мог заставить себя посмотреть в окно. И всё же я преодолел свой страх. А тогда я катапультировался и намертво вцепился в тросы парашюта. Самолёт рухнул в чистом поле и взорвался с оглушительным звуком, сотрясшим воздух даже на той высоте, откуда я плавно спускался. Что касается меня, то я отделался испугом, но каким – двух слов не мог связать, когда меня нашли.
Началось тягостное расследование. Промышленные круги не хотели верить в изъяны в собственной продукции, поэтому они дружно обвинили меня в неумелом управлении. Штабные инструкторы, недолго думая, поддержали их, после чего я лишился возможности подняться в небо. При распределении меня засунули в штаб, куда отправляли самых невезучих курсантов, а я, безусловно, выделялся даже среди них.
Так, в звании лейтенанта я очутился в душном кабинете, хотя и при штабе стратегических сил – это был прощальный подарок от руководства академии. Потянулись долгие годы рутины за столом, в который я отныне устремил свой взгляд вместо чистого неба. Иногда я всё же поднимал глаза и смотрел на взлётную полосу, а потом украдкой вверх – и вытеснял боль. Мне казалось, что кипучая деятельность в штабе поможет мне забыться, но по ночам я продолжал летать либо снова падал не в состоянии управлять машиной. Да, это было непростое время…
В дверь постучал один из автоматчиков – время подходило к концу.
– Спасибо за рассказ, – поблагодарил журналист, нехотя покидая камеру. – Я убедился в том, что не зря решил написать о вашей жизни. До свидания!
Маршал проводил гостя до выхода из своей темницы и с понимающим видом пригласил навестить его в любое время. Репортёр пообещал непременно воспользоваться предложением.
Идя по коридору, мужчина размышлял о своём отношении к этому необычному человеку. С одной стороны, он был прекрасно осведомлён о военных операциях и воздушных налётах, которыми командовал прославленный флотоводец, с другой – только что перед ним был отнюдь не злодей мирового масштаба, не павший ангел, даже не герой. Нет, самым удивительным было то, что газетчик увидел перед собой обычного человека, не обременённого званиями, наградами и эпитетами. Такого же человека, как он сам, как его соседи, коллеги и прохожие на улице. Впечатление от последней встречи резко контрастировало с недавним прошлым маршала Немезиды, оно не увязывалось в цельную картину, что ставило опытного публициста в тупик. И потому, не сомневался он, необходимо выслушать заключённого до конца, а заодно навести кое-какие справки. «Возможно, я нахожусь на пороге невероятных открытий», – думал он про себя.
Стряхнув нахлынувшие мысли, репортёр вспомнил о текущих делах в редакции и посмотрел на свои часы: они показывали без семи минут полдень. Журналист ускорил шаг к выходу из тюрьмы, боясь опоздать на совещание у начальника.
4
Пригородный воздух пронизывала сырость. Серые дома громоздились по бокам прямой улицы, унылые и безразличные к людям, снующим меж ними. Небо было затянуто свинцовыми облаками, неподвижными и тяжёлыми. Из-за них было непонятно, ни где находится солнце, ни есть ли оно вообще над этим проклятым миром. Сплошное оцепенение овладело миром, и только маленький автомобильчик нарушал мертвенный покой. Но вот и он замер на обочине, из него появился журналист. Его шляпа была надвинута так низко, что взгляд утыкался в асфальт, не дерзая открывать для себя бескрайние горизонты руин.
Человек поёжился от внезапного порыва ветра и пошёл к ближайшему зданию, над входом в которое висела табличка «Воздушная академия». Сразу за массивной стеклянной дверью его встретил учтивый мужчина в гражданской одежде. Выправка, впрочем, сразу давала знать, что перед репортёром стоит военный. Он представился как старший инструктор Рудольф.
– Как я понял, вы пишете книгу об одном из моих подопечных? – осторожно уточнил работник академии, приглашая своего гостя наверх, в кабинет.
– Да, об Алексее Полевом, – кивнул газетчик, следуя за инструктором.
Они молча поднялись на второй этаж и, пройдя короткий коридор, остановились около лакированной двери тёмного цвета. Над скважиной замка журналист увидел нарисованный ромб алого цвета. Его спутник достал из кармана изящный ключ с точно таким же изображением и открыл дверь.
– Я решил, что кабинет – лучшее место для нашего разговора, – пояснил владелец, пропуская посетителя вперёд.
Они зашли внутрь, и, пока инструктор обходил стол, чтобы занять своё кресло, намётанный глаз публициста успел окинуть взглядом всё помещение. Оно было небольшое, однако довольно вместительное. Над массивным бюро с множеством ящичков висел постер к неизвестному ему фильму: на нём парочка элегантно одетых героев пробиралась через фантастические декорации с нарисованными на занавесках глазами в окружении безликих людей. Автор плаката не удосужился указать ни название фильма, ни даже имена актёров, поэтому работник газеты перешёл к следующей стене: её почти полностью занимало большое окно, по бокам которого струились шторы изумрудного цвета. Журналисту они почему-то напомнили знамёна, как в историческом музее. Наконец, справа от него до самого потолка тянулись книжные полки. Названия на корешках немного удивили репортёра, считавшего, что здесь будет только техническая литература: «Гелиополь», «Метрополис», «Процесс», «Ярмарка тщеславия», «Доктор Мабузе», «Портрет Дориана Грэя», «Дублинские рассказы». Впрочем, по большей части здесь действительно встречались специализированные издания справочников и учебных пособий. Дальнейшие наблюдения были прерваны голосом хозяина этого странного рабочего места.
– Итак, я готов ответить на ваши вопросы, но сразу же оговорю свои условия: никаких упоминаний моего имени и должности. Не хочу, чтобы меня ассоциировали с не самым успешным курсантом, приобретшим столь печальную репутацию.
– А вы сами как относитесь к действиям маршала?
Заметив настороженный взгляд инструктора, журналист тут же добавил:
– Это никуда не войдёт, вопрос из чистого любопытства.
– Хорошо, – расслабился тот, – полагаюсь на ваше слово и уважаемое имя вашего издания. Как кадровый офицер армии Демократического Блока я считаю маршала Полевого преступником и изменником. Он предал наши идеалы свободы, призвав к неподчинению правительству. К счастью, большая часть солдат не последовала за ним, чего нельзя сказать о лётчиках стратегической авиации. Их следует судить вместе с командиром, который посмел выступить против своей страны, пусть некоторые здесь думают иначе. Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство?
– Более чем, – кивнул гость и продолжил беседу. – Я прилетел сюда, к истокам, чтобы разузнать подробности аварии, из-за которой будущий маршал был определён в штаб. Вы курировали его выпуск, поэтому наверняка знаете больше, чем кто бы то ни было. Я был бы признателен вам, сэр, если бы вы пролили свет на обстоятельства того события.
– Хм, я уже и позабыл про то, что он разбил новенькую машину. Да, было дело. Только не вижу, что в этом интересного.
– И всё же?
– Если вы настаиваете, то я, конечно, расскажу, но, на мой взгляд, этот постыдный эпизод не заслуживает вашего внимания. Итак, в качестве выпускного экзамена курсантам академии предлагалось выполнить определённый набор манёвров на современных истребителях, поставленных на вооружение в нашей армии. Это стандартная процедура, через которую проходят все будущие лётчики. В зависимости от качества выполнения упражнений комиссия на земле распределяет выпускников по частям. Самых нерасторопных отправляют в штаб, где они становятся адъютантами и просто клерками. Герой же вашей книги умудрился и вовсе разбить машину, что по сей день является небывалым событием для нашей академии. Сам он, до смерти напуганный, заявил, что отказал руль или что-то в этом роде, однако мы как более опытные авиаторы прекрасно понимали, что вероятность его собственной ошибки значительно выше. В общем, единогласным решением мы списали его на землю.
– Скажите, какую ошибку допустил пилот? Неужели он просто не смог справиться с управлением?
Офицер горько усмехнулся и окинул взглядом полки с книгами.
– Нет, в это я не верю. Скорее он заблокировал руль, а потом забыл об этом, запаниковал и выпрыгнул из кабины. Зачем он это сделал, понятия не имею – очень странное поведение для человека, хорошо знакомого с устройством самолётов. Однако, как я уже отметил ранее, вероятность такого развития событий выше, чем технический недостаток.
– Понимаю, – согласился журналист. – А как бы вы охарактеризовали маршала Полевого вообще? Не проявлял ли он непослушание, излишнюю инициативу во время обучения? Иными словами, можно ли было предугадать в нём лидера и бунтовщика?
– Нет, конечно! – взмахнул руками инструктор. – Если бы не было войны, он бы так и служил в штабе. Никаких маршальских званий и самостоятельности он бы не видал и в помине. Скажу больше: Полевой и сам не смог бы предсказать свою стремительную карьеру. Штабные служащие редко добиваются значительных успехов, особенно в мирное время. Чтобы появился маршал Немезида, так вы его, кажется, называете, необходимы были исключительные обстоятельства.
Разговор был прерван треском телефона.
– Прошу прощения, я должен ответить, – извинился хозяин и поднял трубку.
– Слушаю… Да, я один, говори… А что будет двадцатого, то есть двадцать первого? … Нет, не знаю, мне никто не сообщал… Хорошо, в семнадцатой аудитории, в три часа… Ещё раз, пожалуйста… Да, я так и сказал: в семнадцатой… Ладно, встретимся за обедом… В двенадцать… До свидания.
Офицер положил трубку и кивком головы предложил вернуться к беседе.
– Наверное, вы правы. Тем не менее, как бы вы описали его характер во время учёбы здесь? – сказал посетитель.
Пожилой преподаватель вздохнул, закрыл глаза и принялся усиленно восстанавливать в памяти прошлое. Через некоторое время он поднял веки и просветлённым взглядом посмотрел на собеседника.
– Непросто отбросить недавние события и вспомнить, каким был этот несчастный мир тридцать с лишним лет назад, – заговорил он наконец. – Тогда Алексей казался мне смышлёным парнем, влюблённым в небо, покладистым, вежливым и даже добродушным. Ни серьёзных нарушений, ни оскорбительных высказываний – психологически он вполне подходил для службы в авиации. Если бы не глупо заваленный экзамен, быть бы ему хорошим пилотом. Стратегические силы не обещаю, но остальные дороги были открыты. По достижении определённого возраста перешёл бы в штаб и дослужился бы до генерала. Увы, судьбе было угодно повести молодого человека тернистыми путями, закинув на самую вершину и свергнув в глубочайшую бездну. Скажи мне об этом кто-нибудь тогда, отмахнулся бы или принял бы за шутку.
– А сейчас? – вкрадчиво спросил репортёр.
– Сейчас? – переадресовал вопрос куда-то вдаль военный. – Сейчас я стал с подозрением относиться к мелочам. Боюсь пропустить такого маньяка во второй раз. Вы далеко не первый, кто задаёт мне подобные вопросы: мои коллеги часто интересуются, неужели я ничего не замечал столько лет. Нет, я был слеп, и сомневаюсь, что даже самый опытный психолог определил бы какие-то отклонения. Но довольно об этом, – с раздражением оборвал он себя.
Они обсудили ещё несколько второстепенных вопросов, прежде чем газетчик встал и поблагодарил хозяина кабинета за помощь. Тот любезно вызвался проводить гостя до выхода и также поднялся со своего кресла. В холле на стене висел большой экран, по которому как раз передавали новости. Спускавшиеся по лестнице люди замедлили шаг и стали прислушиваться к словам корреспондента.
«Дамы и господа, прямо сейчас мы начинаем трансляцию прямиком из сердца Федерации, где проходит суд над военным преступником и изменником маршалом авиации Алексеем Полевым, известным как маршал Немезида. На этих кадрах вы можете видеть обвиняемого и его защитника…»
Журналист поднял голову и присмотрелся к крупной картинке. Неизвестно, повлияло ли так качество камеры или искажения при передаче сигнала, но он заметил, что лицо подсудимого приобрело нездоровую желтизну. Моргнув, он убедился, что видение не пропало, и обратился к своему спутнику:
– Вам не показалось, что маршал нездоров?
Инструктор помедлил с ответом, а потом произнёс:
– Не вижу никаких изменений с прошлого заседания.
Подумав ещё, он добавил:
– Когда-то я гордился тем, что воспитал такого ученика. Вся страна верила в него, в его непобедимость и удачу… Мы верили в то, что выиграем, а во что верил он?
Этот вопрос был задан в пустоту, так как ни говоривший, ни его гость не знали ответа. На этом их встреча закончилась.
5
– На чём мы остановились в прошлый раз? – осведомился заключённый.
– Вы рассказывали о штабной рутине, которая пришлась вам не по вкусу.
– Ах да, значит, я ещё не дошёл… – обмолвился маршал и ухватился за нить повествования. – То, о чём я собираюсь поведать вам дальше, я не рассказал бы даже под угрозой смерти. Это слишком личное, настолько, что я долго боролся с собой перед вашим приходом. В конце концов, я решил открыть вам душу только потому, что это единственный способ сохранить память о ней. Если я не сделаю этого, то никто не узнает о её прекрасной жизни и подвигах.
Он перевёл дыхание, словно готовясь разгласить страшную тайну, а затем продолжил.
– Я имею в виду лучшую лётчицу во всём воздушном флоте и мою жену Алисию Сафирину. Я познакомился с ней в период работы в штабе. Рутина поглотила меня так, что я видел небо лишь во снах да украдкой из окна офиса. Алисия была всего на пару лет младше меня. Впервые мы встретились там же, в ненавидимом мною офисе, куда она время от времени заходила по разным делам. И каждый раз она привносила в его удушливую атмосферу свежесть и молодость, какой-то необычайно лёгкий ветерок, повсюду следующий за ней. Собственно говоря, долгое время наше знакомство ограничивалось лишь этим, хотя сейчас, задним числом, я понимаю, что она нравилась мне уже тогда. Алисия служила в стратегических силах, и вскоре после нашего знакомства получила в командование эскадрилью, с которой и связала всю дальнейшую жизнь.
В дверь постучали, и на пороге появилась высокая стройная девушка. Она была одета в мундир пыльного синего цвета – полевую форму лётчиков. Голубые глаза приглушённого цвета ясного летнего неба сообщали миру радость и вдохновение, русые волосы растрепались от ветра на аэродроме, а беззаботная улыбка молодости освещала лицо ангела, спустившегося с небес. На плечах в свете утреннего солнца играли золочёные погоны лейтенанта.
Каждый раз, когда она появлялась в нашей душной пещере, я ощущал себя воскресшим.
Два молодых офицера, стоявших по центру кабинета, одновременно подняли глаза и кивнули ей.
– Добрый день, лейтенант! – дружелюбно сказал один из них. – Заходите, прошу вас.
– Благодарю вас, капитан! – звонким голосом откликнулась девушка и быстро перешагнула порог.
Каждое её движение излучало энергию, сравнимую лишь с той, что получала планета от Солнца. Приблизившись к серым работникам штаба, она по-строевому вытянулась и попросила выдать справку, при этом тепло улыбнувшись приветствовавшему её офицеру.
– Уже месяц пытаюсь получить разрешение съездить к друзьям на выходные. Сегодня с утра узнала, что бумага наконец готова.
– Давайте поищем. Напомните вашу фамилию, – будничным тоном спросил капитан, начав рыться в столе ещё до того, как получил ответ.
– Сафирина, лейтенант Сафирина, первый полк, девятая эскадрилья.
Через минуту мужчина достал файл и протянул лётчице документ. Его товарищ всё это время делал вид, что занимается своими делами и не обращает внимания на посетительницу.
– Пожалуйста, удачной вам поездки! – пожелал капитан.
– Спасибо большое! Обещаю не разглашать военную тайну, – сострила девушка и пошла к выходу.
Я не мог видеть её спину, видеть, как она удаляется, оставляя меня один на один с невыносимым настоящим. Ужасная пытка для узника, обречённого гнить в темнице после ослепительного луча дневного света.
В этот момент сзади послышался рёв взлетающего истребителя. Через плечо лейтенант успела заметить, как дёрнулся её собеседник. Повернувшись к нему, она застала того полностью поглощённым зрелищем. Привыкшая к полётам, офицер не поняла причину столь острой реакции и, подойдя поближе, тихо спросила:
– Почему вы так смотрите туда?
Погружённый в себя человек с трудом освободился от захвативших его грёз и с печалью в голосе ответил:
– Хочу быть там, в кабине…
С выражением удивления в голосе девушка вкрадчиво поинтересовалась:
– Что же вам помешало?
Капитан отвёл глаза куда-то в сторону и выдавил из себя, что это долгая и неинтересная история.
– Так давайте я зайду к вам вечером, и вы расскажете мне её, – неожиданно предложила она. – Где вы живёте? – продолжила лётчица, не дожидаясь согласия.
Штабной работник назвал номер блока и покраснел. Чтобы скрыть смущение, он стал перебирать пальцами бумаги на столе, хотя они и так лежали на своих местах.
– Совсем недалеко от меня! – обрадовалась девушка. – Я зайду к вам в половине восьмого, если вы не против. Я же правильно запомнила вашу фамилию: Полевой?
– Всё верно, – сокрушённо признал её собеседник и ещё яростнее принялся перекладывать предметы на столе.
– Тогда до встречи, капитан!
– До свидания! – неловко попрощался молодой человек.
Лейтенант покинула кабинет, оставив его в растерянности. Из этого состояния коллегу вывел невольный свидетель разговора. Он слегка пихнул товарища в бок и с ехидной улыбкой сказал:
– Чего ты так смутился? В первый раз что ли позвали на свидание?
– Вообще-то да, в первый… – нехотя отозвался тот.
И правда, я умудрился дожить до погон капитана, ни разу не пригласив никого на свидание. То ли стеснялся, то ли считал, что у меня есть дела поважнее. И вот мне самому предлагают встретиться, удивительно!
