скачать книгу бесплатно
– Да вы с ума сошли! Я помню настройки наизусть! – возмутился Свальд. – Чтобы из Столицы разглядеть в деталях Мельтские горы при мощности вашего прибора…
– Резкость в норме, – спокойно откликнулся маг. – Прошу!
Свальд побледнел как полотно, сжал губы и приник к окуляру.
Взору его открылись горы, четкие, ясные, молодые, какими они виделись, должно быть, на заре мироздания его предкам. Он зацепил взглядом язык остывающей лавы, готовый со временем обрасти панцирем ледника, распадок, обещающий превратиться в зеленое пастбище или суровый перевал, и даже тонкую струну водопада, натянутую от провала небольшой каверны до пропасти, терявшейся за нагромождением новорожденного базальта.
За частыми зубцами этих странных, невысоких гор виднелись далекие, будто заветная мечта, снежные вершины иной гряды, словно скол грани иной реальности, могучие великаны, готовые поспорить возрастом с самим Миром.
– Выходит, ваш телескоп мощнее моего, – с оттенком завистливой грусти признал Свальд, – он позволяет видеть дальше Мельт. Да кто бы мог подумать: он позволяет заглянуть за Мельты! Интересно, как? Особая система наведения?
– Не говорите ерунды, – насмешливо прищурился Эрей. – Те снежные вершины – это Мельты, стражи Инь-Чианя. Бабник, в Сельте образовалась горная гряда, хотите посмотреть?
– Еще бы, – любопытный Истерро жадно приник к телескопу. – Ух ты! Никогда такого не видел. Юное горное образование! Свежие склоны, неостывшие до конца потоки, мощный выброс камней и руд! Даже на глаз я чую разнополярные векторы, они не дают складке окончательно сформироваться. Невероятно! Сельта отныне богата рудой, это минус в общем раскладе сил, ибо Сельта падка на оружие.
Маг кивнул. Когда воинственная держава получает такой роскошный подарок, как молодая руда, дающая разум мечам, стоит готовиться к переделу земель. В такие моменты Эттивва-Разрушитель вспоминается особенно остро. Вкупе с последствиями его победного марша по Хвиро.
Княже, упаси от повторения!
– И если это Сельта, – снова подал голос монах, пританцовывая вокруг телескопа, – я знаю, что там за водопадик!
– Вот как? – Свальду удалось, наконец, оттеснить настырного собрата от окуляра. – И что же это, просветите нас, грешных?
Истерро от возмущения притопнул ногой, но быстро успокоился, вспомнив, что от гнева на скулах проступают омерзительные красные пятна:
– Если новая гряда выросла на плодородной равнине Хельд из легендарных скал Готтана, то водопад – не что иное, как истекающее в пропасть озеро Таньян, купальня при священном источнике Тан.
На долгое время в Башне воцарилась тишина, настолько полная, что казалось, будто воображаемый шум водопада приближается, грозя накрыть беспечных с головой. Потом подавленный Свальд сказал в пространство:
– Государыня собиралась провести у источника десять ритуальных дней в посте и покаянии, обращая мольбы к его чудодейственной Силе.
– Мы вернемся к этому вопросу позже, – сухо остановил Эрей.
– У вас нет сердца, друг мой!
– Мертвым оно ни к чему.
– Не ссорьтесь, – мягко попросил Истерро, – вы же сами сказали, у нас нет времени для ссор. Теперь, когда я ясно вижу цель, я попробую дотянуться телепатическим импульсом до источника. Возможно, кто-то из паломников остался жив, ведь недаром это место издревле считается святым, на нем лежат охранные заклятья.
– Да благословит Господь ваши усилия, настоятель! – от души помолился Свальд, осеняя Истерро Единой чертою. – Да сбудутся ваши чаяния!
– Ищите Викарда, – прозаично посоветовал маг, проявляя интерес к эксперименту. – Вам будет проще настроиться.
– А если он мертв? – едва выговорил монах, охрипнув от дурного предчувствия и суеверно творя охранный знак.
Маг дернул плечом и не ответил. То, что побратима нелегко сжить со светотени, он знал не понаслышке.
Истерро готовился долго и обстоятельно. Теперь неудивительно было, что прочие маги не сумели связаться с Императором: тот находился в стране, чьи внешние контуры претерпели столь значительные изменения, что телепатический сигнал, даже уСиленный амулетами и молитвами, искажался, постепенно теряясь в пространстве.
Светлый маг заварил себе укрепляющий сбор, воскурил лампадки с ароматическими маслами и благовониями, мало уместными в Черной башне, причастился облаткой, освященной в Венниссе.
– У вас есть какие-нибудь вещи побратима? – деловито спросил он расчихавшегося от благовоний Эрея.
Маг согласно кивнул и спустился в жилые комнаты. Вскоре он вернулся с охапкой всевозможных метательных образований, топоров и кривых ножей. Из общей груды выделялся сломанный посеребренный двуручник с оплавленной крестовиной: выглядел меч настолько мерзко, что у светлых тотчас испарилось природное любопытство. Все это богатство, составлявшее малый арсенал охотника за Тенью, Эрей свалил у ног оторопевшего монаха, добавил сверху мятую рубаху с солидной дырой, бочонок пива и грязнющую перчатку из буйволовой кожи, заскорузлую от крови.
– Выбирайте, – обозначил он дружелюбную улыбку.
– А что-нибудь более мирное? – жалобно попросил Истерро. – Носовой платочек? Булавку для плаща? Пару писем, наконец? Я не буду их читать, честное слово!
Эрей скептически выгнул бровь, но честно принялся вспоминать. Платочков побратим сроду не носил, предпочитая утираться плащом и рукавом. Булавки и прочие побрякушки презирал всей душой, писем не писал даже сородичам в Гардарике – не разменивал талант каллиграфа. Пару раз, правда, был пойман Столичной стражей за выведением на стенах храмов разных знаков, но мирными их назвать было трудно.
Истерро скривился и принялся копаться в груде металла с видом скорбным и обреченным, перебирая сокровища Викарда двумя пальцами через надушенный платок.
– Подождите, – остановил страдальца Темный, растирая переносицу. – Кажется, есть подходящая тряпица.
Бабник взглянул с надеждой почти безумной; маг прошел в кабинет, некоторое время молча и почтительно простоял у стола, скрестив руки особым образом, потом сложил ладони и склонился, коснувшись пальцами лба. Лишь после этого нехитрого ритуала он позволил себе снять со стены кусок бело-черного шелка. Бережно и торжественно, точно знамя, внес полотно в залу и протянул Истерро. На закрепленной в планках из двухсотлетнего дуба эмблеме проступал рисунок: поделенное надвое поле, в верхней части снежно-белое, в нижней – угольно-черное, и серебристо-серый остров посередине.
– Вы намерены взять это, настоятель? – при появлении Эрея Свальд вскочил на ноги и склонился в почтительном поклоне, копируя ладонями жест мага.
– Если эта вещь принадлежит Викарду, да! – чуть удивленно ответил монах, переводя взгляд с одного товарища на другого.
– Это эмблема монастыря, – тихо пояснил звездочет. – Школы Скалистого острова. Но принадлежит она, скорее, нашему темному собрату.
Эрей согласно кивнул.
– На белом поле изображен иероглиф Гуень, означающий кисть, искусство каллиграфии и в целом характеризующий просвещение и Свет. На черном поле обозначен иероглиф Мюрр – меч и темное начало разрушения. В соединении кисти и меча, Света и Тени, пути воина и каллиграфа кроется основная догма Школы, ее способ постигнуть истину. Отсюда серый цвет острова посередине, – все так же склоняясь в поклоне, пояснил звездочет. – Подобная эмблема – вещь крайне личная и выдается за особые заслуги перед Школой. Если решитесь взять ее в руки, повторите все мои жесты один за другим, после чего торжественно поклянитесь, что берете эмблему на время, для спасения одного из подмастерьев.
Истерро недоуменно посмотрел на Свальда, потом на Эрея и решительно спрятал руки за спину – от греха:
– Чем поможет мне символ, принадлежащий темному магу? – спросил он, не скрывая иронии. – Я ищу не темного мага.
Звездочет улыбнулся:
– Просто вы, любезный брат, до этого мгновения не были знакомы с подобными обычаями Инь-Чианя. Но я просвещу вас, я долго жил за Мельтами и, пожалуй, знаю о варварах больше любого из нашего Братства. Вот этот символ, – он едва уловимым почтительным жестом указал на серый остров, – клеймо, если хотите, тавро, коим награждают всех, достигших звания подмастерья и сдавших экзамен. Есть данный знак и у Викарда, но даже не в этом дело. Образ острова выжжен в сердце любого, прошедшего ученичество, даже наш темный друг не смог забыть о нем, хотя оставил монастырь, прервав обучение. Его побратим живет памятью о Школе так же, как и любой из послушников, находившихся в свите Ральта. Брат государыни является Мастером, и, уверен, сердце ее полно любви к монастырю. Нет лучшего способа призвать на помощь всех отроков, подмастерьев, Мастеров, нет иного способа, кроме как начертать в пространстве этот знак. Возьмите эмблему в руки, настоятель, проникнитесь любовью к Острову, пропитайте ей свою ауру и просто позовите. Все, кто увидит и услышит, тотчас поймут, что послушнику Шарно нужна помощь, а поняв, отзовутся.
Истерро нерешительно взглянул на Эрея, тот заметно сморщился при звуках былого, человеческого имени в сочетании со словом «помощь».
– Просто позовите Святогора, – посоветовал он монаху. – Нам только нашествия варваров сейчас не хватает.
Бабник не стал задавать лишних вопросов, и без них осознав, что получил в подарок истинное имя инь-чианина. Молча он повторил за звездочетом необходимые жесты и поклоны, слету ловя их глубинный смысл, потом поклялся именем Единого Бога и осторожно сжал в пальцах реликвию.
Свальд навел телескоп так, чтобы тот захватывал водопад, каверну и окрестные скалы.
Истерро огладил рукой черно-белый шелк, прижал к щеке, чуть улыбнулся и запел на древнем наречии. Иероглифы, начертанные на шелковом свитке, слабо вспыхнули, просыпаясь, потянулись к монаху, испытывая веру и право призывать на помощь, полыхнули Сильнее, получив подтверждение. Истерро, Голос Рудознатца, встал у телескопа так, что окуляр оказался на уровне глаз, и, сжимая левой рукой эмблему, правую простер к далеким юным горам.
– Оллайра ма данэг, Святогор! – воззвал он к пространству перед собой. – Оллайра! Оллайра э гессед, ма лэрро! Хэнт то даэрэ, хэнт иллио! Карап хи, карап э оллир! Именем Господа Единого, именем светотени, именами Света и Тьмы по отдельности призываю тебя, Святогор: услышь, узри и ответь мне!
В воздухе вспыхнул знак Острова, ярко, багровым пожаром озарив напряженные лица, насыщенным темным пламенем, отраженьем души Эрея. От Острова потянулись багряные ниточки, тоненькие ручейки, кровавые следы, ведущие в разные стороны, но больше – в сторону Мельт, творя нехитрую паутину, сплетаясь и сливаясь, разделяясь и снова сходясь, все гуще, все чаще. Пять таких тропинок метнулись и к юной горной гряде, к водопаду, к заветной каверне, повели, потянули, маня близкой целью; затем одна из дорожек вспыхнула зеленым пламенем, заиграла изумрудами, поймала светлую Силу монаха и влила ее под своды пещеры.
– Все послушники Школы живы, – спокойно, не повышая голоса, констатировал Эрей.
– Тише! – зашипел на него Свальд, опасаясь нарушить транс, но Истерро их не замечал: ухватил изумрудную нить, потянул, сжимая длинными пальцами, еще, еще…
И каверна надвинулась, поглощая, принимая нежданных гостей под непрочные своды.
– Слушай, ну что ты ко мне пристал? – услышали маги сердитый бас великана. – Какого рожна пытаешь вопросами?
Он сидел у самого входа в пещеру и деловито сдирал шкуру с барана, еще недавно жалко блеявшего среди скал, жертвенного барана, одного из десяти, привезенных в дар Хранителю озера, но избежавшего назначенной доли. Впрочем, выбора бедняге стерва-Судьба не оставила: вместо ножа жреца, знаменитого умением по потрохам узнавать участь не рожденного ребенка, баран попал под сюрикены воина, чтобы украсить скудный варварский обед.
Рядом вырисовывался некто пока неизвестный, вызвавшийся помогать, но лишь задающий вопрос за вопросом.
– Я должен знать, на кого смогу рассчитывать в данной ситуации! – ответил некто, и Эрей тотчас признал интонации юного Даго-и-Нора. – Я убедился, что ты предан государыне и помогаешь ей по мере сил, но даже здесь, среди своих сородичей, ты в стороне. В твоих жилах течет темная кровь, она слишком явно проступает, вот и сторонятся тебя соплеменники.
– Они сканваны, я гард. Прочувствуй разницу и отвали, – сгрубил разозленный Викард и сплюнул в сторонку.
– Ведь и Рандира сканванка, – подавил обиду гордый селт, – но ее ты почитаешь, слишком почитаешь, даже Ральт ухмыляется в усы!
– Ему-то что? – фыркнул Викард. – Он мне еще виру должен, собака старая, даром что вождь!
– Какую виру? – возмутился Эмберли, уставившись на великана. – При чем тут вира? Признайся, варвар: ты же любишь ее! Любишь государыню, вот и служишь ей верным псом!
– Ну вот, – хмыкнул Викард, окатывая тушу барана водой из святого источника, – свалил-таки с больной головы на здоровую. Давай лучше баранчика оттащим, разделать надо да в котел, жрать охота, в животе урчит, в голове стучит. Знаки всякие мерещатся.
– Святогор! – тихо позвал Истерро, и воздух в башне накалился, вступая в борьбу с пресветлым изумрудным сиянием. – Услышь меня, Святогор! Оллайра ма данэг! Оллайра!
Викард круто развернулся, роняя барана, и подозрительно осмотрел ближайшие скалы. Склонил упрямую голову, набычился, точно собрался кинуться в пропасть, и прошипел сквозь зубы:
– Оллайрен то, торриа. Кененг о? Слышу тебя, незнакомец. Кто ты?
Краем глаза Эрей увидел, как отшатнулся, едва не сверзившись в пропасть, Даго-и-Нор, но Викард исхитрился удержать влюбленного селта, швырнуть за спину, прикрывая от неведомого врага.
– Надо же! – не выдержав зловещего тона, хихикнул Истерро. – Шпарит на древнем наречии, точно недруга кроет по матушке! Загляденье, а не варвар!
– Бабник? – тотчас сориентировался инь-чианин, прикрывая глаза. – Значит, Бабник. Эмблемой завладел. Именем моим швыряется. Ну-ка, ну-ка…
Он чуть поднял голову, покрепче уперся в скалы ногами, точно стоял против сильного ветра, посмотрел вприщур, исподлобья, кратко и недобро, рывком поднял руку, касаясь огненного абриса перед собой. Могучая ладонь ушла в открывшийся чаропорт и цепко сжала запястье растерявшегося монаха. Хрустнули слабые кости, Истерро жалобно вскрикнул, а сквозь туман, сквозь натянутый купол взбесившегося воздуха уже проступало, надвигалось, пузырилось перекошенное от гнева лицо инь-чианина, рвался его яростный рык:
– Где побратим?
– Здесь, – спокойно ответил ему Эрей, кладя руку поверх мощных пальцев, грозивших расплющить кисть Светлого Бабника. – Все в порядке.
Пальцы Викарда разжались на краткий неуловимый миг, чтобы вцепиться в узкую ладонь брата по крови. Маг ответил рукопожатием:
– Здравствуй, Святогор.
– И тебе здоровья, – ветер принес далекий хрип; теперь, когда ярость потеряла питавшие ее соки, Берсерк, готовый прорваться в портал, слабел с ужасающей быстротой. – Дотянулся-таки…
Фраза угасла на полуслове, рука великана безвольно разжалась, уходя обратно, к пещере, к хозяину, рискнувшему прорвать все барьеры. Нечаянный портал, вскрытый мракоборцем, медленно затягивался, но маг успел наудачу швырнуть в него заготовленный бочонок пива.
– Вот и поговорили! – сдавленно сказал Истерро, приходя в себя от недавнего испуга и с неудовольствием осматривая налившийся синяк и отчетливые отпечатки пальцев по запястью.
– Как спросили, так и ответил, – дернул плечом Эрей, хмуря брови. – Телепаты, Княже!
Уловив неподдельную иронию, монах вспыхнул и сверкнул зелеными глазищами, но его прервал пораженный звездочет:
– А ведь правда, настоятель! Это был не телепатический, прямой контакт! Я даже не представлял, что подобное возможно, на таком расстоянии, без точных величин поиска, при невыясненных векторах. Какой редкий опыт, друг мой!
– И какой удачный! – буркнул Истерро, краснея то ли от стыда, то ли от нежданной похвалы, Эрей не разобрал. – А главное, не первый, ничему-то я, глупый, не учусь. Хоть снова на капище не сдернули, изверги, с пустым бокалом и без плаща! Ладно, уговорили: попробую еще раз.
На этот раз он не стал творить сложных пассов, сконцентрировался, сверкнув расширившимися зрачками, и разлившаяся в сумерках таинственная зелень накрыла его с головой. Эрей на всякий случай отошел подальше от купола Силы, нестерпимо светлого, чуждого, готового поглотить зазевавшуюся Тень. Не нравилось ему творимое в башне, даже летучие мыши и воронье покинули гнезда и с протестующими воплями носились в небе над Цитаделью, понося непривычный Свет и не доверяя ему.
– Он жив, – донеслось из зеленого тумана, и снова маг не понял: говорил ли Истерро, думал ли вслух. – Жив и уже хлещет пиво. Неубиваемая порода.
Монах ненадолго замолчал, потом заговорил снова:
– Государыня здорова, ежедневно плавает в источнике. Жрать нечего, запасы на исходе, Викард исхудал и ослаб. Хм… Ослаб, н-да… – чувствовалось, что Бабник вновь трет запястье. – Горы молодые, живности нет, промышляют чем могут. Сам он ищет дорожку вниз, но тамошние тропы не для бабы брюхатой. Боже Единый, простите, друзья мои! Чертова манера выражаться!
– Рандире незачем спускаться, – припечатал Эрей. – Источник дает ей силы, мощное скопление руд и камней защищает лучше любых талисманов.
– Советник прав! – подтвердил Свальд. – Чем дольше государыня останется у священного источника, тем крепче станет ее плод и благоприятнее возможные роды. При таких катализаторах благой исход беременности становится вполне возможен, об этом говорилось в составленном мною долговременном прогнозе. Остается решить вопрос с едой, но, полагаю, настоятель, для вас сейчас не составит труда внушить всем присутствующим в пещере воинам, что они вполне сыты и довольны скудным пайком? Пусть продержатся так дней десять, а там, я думаю, мы сумеем…
– Вождя не убейте, – равнодушно хмыкнул Эрей. – Стар он, много старше, чем кажется.
– Эмберли Даго-и-Нор также не обладает достаточным запасом… э… жировой прослойки, – поспешил внести коррективы звездочет. – Селты настоящие худышки рядом с варварами. Осторожнее с ним, настоятель!
– Я попробую, – грустно согласился Истерро. – Хотя это и превышает полномочия, данные мне Первосвященником.
– Пусть побратим спускается вниз! – приказал Эрей, прерывая излюбленный Светом процесс самокопания. – Там он уместнее.
– Я передал, – кротко оповестил монах, и нимб вокруг его чела угас, обрывая контакт. По лбу Истерро тек обильный пот, сутана посерела от сырости; он был бледен, а глаза сами собой закрывались, точно веки стали гранитными. Медленно, осторожно Бабник заваливался набок, израсходовав много больше, чем мог себе позволить.
– Красивая эмблема, правда? – спросил теряющего сознание мага Эрей.
Свальд, кинувшийся поддержать друга, с негодованием обернулся и выразительно постучал пальцем по лбу.
– Да, – слабо улыбнулся Истерро, с трудом поднимая левую руку, все еще сжимавшую старинный шелк. – Она прекрасна.
Он поднес знак Школы к самым глазам, силясь рассмотреть резьбу на планках, но потертые руны снова вдруг воссияли, заставляя прослезиться воспаленные глаза. Истерро моргнул раз, другой. Задышал ровнее, осмотрелся, с интересом прислушиваясь к ощущениям, точно Свет и слезы что-то стронули в его душе, омыли, очистили, придали желание жить. Потом с почтением взглянул на шелк в своих руках.
От кусочка ткани шел ощутимый поток Силы, нестабильной первобытной энергии, на ощупь он оказался живым и столь древним, что монах не удержал удивленного вскрика:
– А ведь его сотворили на Истинном Ю-Чине!
– На острове Шан-Фейн.
– Не может быть! Господь Ушедший! – снова вскрикнул пораженный монах, забывая об усталости и обретая былой румянец. – Выходит, он пережил Вторую Войну? Видел рождение и становление Эттиввы?
– Последнее вряд ли, – покачал головой изумленный метаморфозами звездочет. – Монахи острова Шан-Фейн перебрались в Хвиро, а затем в Инь-Чиань уже после Вмешательства Богов, когда Истинный Ю-Чинь покрылся первыми ледниками. Святой Эльбер истово верил, что сумеет предотвратить новое нашествие, привив к варварскому древу черенки просвещенной гуманности. Увы, варвары Инь-Чианя полагались лишь на оружие, отсюда и возникло столь странное обобщение, ставшее эмблемой монастыря, назвавшегося Школой боевых искусств. Вполне возможно, этот знак был начертан рукой самого Эльбера или его соратников, так что вы держите мощный артефакт, настоятель. Впрочем, я на вашем месте не отказался бы и от привычных способов поддерживать Силы, таких, как молитва и медитация.
