Сапоговские рулады

скачать книгу бесплатно


А так хотелось разгореться,

Хотелось в полный голос спеть,

Увы, судьба заставила матроса

Пустою тарою греметь

Одна отрада- здесь собраться,

Забыть суетные дела,

Раздумий грузом обменяться,

С Какашиным попить вина!

Наливай, Севастьяныч, дружище! – растроганный Родион набулькал водки, которую, чокнувшись, синхронно выпили. Действительность не баловала яркими впечатлениями, а потому вирши Сидоркина воспринимались, как белое пятно на чёрной собаке. Пойти в нашем захолустье никуда не хотелось, да и некуда, один способ отвлечься от прозы жизни- собраться на кухне и всласть поговорить. Это развлечение на Руси приобрело национальный характер. Закусили, чем Бог послал: окорочком, селёдочкой, колбаской. Картошку сварил хозяин, грибы солёненькие здесь всегда водились- не изысканная трапеза, но вполне на уровне. Работа в торговле позволяла экспромтом соорудить стол без хлопот. К своему хобби автор относился снисходительно, сочинял исключительно для узкого круга друзей, а они с благодарностью внимали и поднимали тосты в честь сочинителя. Обсуждения протекали в товарищеской атмосфере, все радовались возможности побеседовать на тему, далёкую от повседневных забот и тягот. Но действительность упрямо не отпускала и разговоры не заметно сворачивали в русло «текущего момента». – Молодец, Алексей, живописал технологию приёмки бутылок, а доставку грузов сможешь? – Попробую, Шура, – и «капвторанг» удалился в комнату- творить.

– Помню первый раз поехал за субпродуктами, – экспедитор наполнил свою рюмку и под впечатлением воспоминаний, с обречённостью запрокинул белобрысую голову и одним махом проглотил водку. – О субпродуктах никакого понятия, никого не знаю. Смотрю загружают, по моему разумению, что-то не съедобное. Это что? – Спрашиваю – Субпродукты! – Припёр я их полную фуру, а ваша предшественница, Сергей Ильич, казалась интеллигентной, обозвала меня мудаком в погонах.– А чего ты привёз? – Полюбопытствовал Какашин. Шмелёв, под влиянием выпитого оскорбил тихого, обходительного хозяина нашей пирушки. – Этому грузу можно дать твою фамилию, хотя, – нашёл силы исправиться Шура, – насколько она соответствует ему, настолько ты не соответствуешь ей. А привёз я хвосты и уши. Что у нас за народ! Так и норовит объегорить- Вот и Алексей, – я прервал причитания экспедитора. Сидоркин, глядя в листочек, прочёл с выражением:

Народ стоит, кошель сжимая,

Взгляд вперив в тёмный горизонт

Старушка внучку охраняя,

Над бантиком раскрыла зонт

Но вот со стороны столицы,

Плюя на адскую грозу

Быстрее самой быстрой птицы

Везёт, кормилец колбасу.

Пусть нет уже сейчас заслонов

И белых нет и нет зелёных,

Но верьте мне каких препонов

Пришлось преодолеть ему!

Солдата скромного труда

Не всяк поймёт во всём масштабе,

Но за съедобные дела

Господь узрит его в параде!

Не понимает, что творит,

Но в этом святость и сидит!

Напоминает он Христа

С его хлебами у креста.

Компания оживилась. Я предложил выпить за славные дела добытчиков еды и посожелел о невозможности введения всенародного выходного дня экспедитора. – Было бы справедливо, – возразил Шмелёв. —Шура тебя, как доменную печь нельзя останавливать, подвоз пищи процесс непрерывный, его прервать может только гибель героя. – Не издевайтесь, поднимем бокалы за милейшего Родиона, он больше всех заслуживает внимания. Люблю тебя, Севастьяныч, будь здоров, дорогой! -Мы с Сидоркиным присоединись к экспедитору. Передумав обижаться, осушил и Какашин.

Раскрасневшийся мастер охлаждения продуктов, обычно молчаливо внимавший собеседникам, вдруг подал голос. – Я иногда задумываюсь- почему люди такие варвары? Животные умнее! – Извини, – вклинился Шмелёв, – зверьё по сравнению с хомо выглядит джентльменом. Я слыхал о горных баранах, которые в битве за овцу дерутся по правилам. Представляете? Один баран становится на краю обрыва, другой со всей дури врезается ему в башку. И так по очереди. Заметьте, стоящий на краю не отскакивает в сторону, что сделал бы сапиенс. И добавил- после вас, баран! – Александр, займись закуской, дай договорить Родиону, – поэтическая натура моряка противилась беспардонным, правда, не лишенным истины взглядам прямолинейного экспедитора. Какашин, прожевал грибок и продолжал, – мне думается- человек особый продукт природы или чего-то другого, а чего- сам не понимаю. Дело в том, что он не вписываемся в её организм. Значит мы тут инородцы. Или паразиты? Пришельцы с другой планеты, которых высадили, как преступников, на необитаемую в те времена Землю? – Какашин с непривычки подолгу находиться в центре внимания покрылся росинками пота и мне стало его жалко. Родион вытер влажный лоб цветастой тряпкой, заменившей ему платок.

Может на самом деле, Землю приспособили под космическую тюрьму, а мы преступники, осуждённые на разные сроки заключения? Смерть и есть освобождение? – Я решил подлить масла в огонь полемики. – Если про острог верно, мы сидим в особо режимном, согласился Шура. – Наши фантазии в незнании и попытке хоть как-то объяснить неведомое, -посерьёзневший Сидоркин потёр чело, подёрнутое философской рябью. Мы, участники существующей системы, ограничены её правилами и живём по её законам, оставаясь индивидуалистами. Государства возникают и исчезают. Законное при царе Горохе карается смертью при политбюро. Любая система обречена и палачом становится её мятущийся представитель. Человек одинок. Где желанная гармония между личностью и обществом- не известно. Люди противоречивы. Не могут друг без друга, но и в толпе тошно. Парадокс- в обществе жить не нравится, а без него скучно! Представь, Родион, – все почему-то обращались к давно замолчавшему Какашину, – Земля вдруг обезлюдела. Всё твоё! И променяешь ты это, Родион, на одного представителя рода человеческого, желательно противоположного пола. —И начнёт канитель сначала. Адам, Родион- какая разница. Будут все Какашины! – встрял ядовитый Шура. – Погоди, – отмахнулся Сидоркин, – когда люди преодолеют конфликт между я и мы никому не ведомо. Удивительное в самом человеке. В его стремлении к свободе и, заметь, Севастьяныч, в рамках, именно в рамках общества, что само по себе парадоксально. Противостояние бесконечное- собственная баба стремится взнуздать, чего уж говорить о других. —

Раздался звонок в дверь. Моряк замер с открытым ртом, все испуганно притихли. – Вспомнил! -Шмелёв торопливо налил стопку, предположив, что она последняя. – Пойду открою, – Какашин был храбрым человеком. Из прихожей раздались отнюдь не до боли знакомые голоса жен присутствующих. – Родион Севастьяныч, пусть у вас Верочка побудет, я за молоком выскочу. – О чём речь, Ниночка, – хозяин предпочёл женам друзей Верочку. Он вернулся с кругленькой, весёлой девочкой. —Соседка за дочкой присмотреть попросила, иди в комнату, дитятко. Компания оживилась, как свойственно людям счастливо избежавшим опасность, связанную с жертвами. Шмелёв, позабыл о страхах и уже разливал. Выпили с особым удовольствием и активно занялись закуской.

К нам пришла заметно поскучневшая Верочка, подтверждая теорию Сидоркина о свободе индивидуума, лишенной смысла вне общества. Ей хотелось находиться в коллективе и внимания с его стороны, но мы налегли на закуску, не замечая маленького человека. Обиженная детка решила напомнить о своём присутствии, – дядя Родя, мы вчея с мамой были у бабушки и мне попая в рот пушинка от шайфа и меня выйвало! -намекнула начинающая дама на наше обжорство. – Какое нежное горлышко, – сделал комплимент Какашин. —Пьявда, знаете, как дъяло! – Мы очумело уставились на малышку. Молчаливую сцену нарушил практичный экспедитор, – на вот бутерброд с колбаской, он без пушинки, иди кушай в комнату.– -Ядно, а как тебя звать? – Дядя Саша. —Я пошья, буду там пьятаться, а когда кьикну, ты иди искать, – и, топая толстенькими ножками, девочка убежала. —Вот ведь, маленькая баба, а закрутила, запутала- о чём говорили забыл. Выйвало её, понимаешь. – Это ребёнок! -, заступился Какашин, так и не познавший отцовства.– Кричит! Иди ищи. – Шура отправился на поиски, прерванные возвращением Ниночки. Она увела упирающуюся девочку, обнаруженную в постели Родиона Севастьныча, благоразумно приготовленную загодя для отхода ко сну. Наши посиделки заканчивались далеко за полночь. -Ваше словоблудие ничего не стоит, – нащупал утраченную нить беседы Шмелёв, пропитанный диссидентским ядом. – Пляшите не от той печки. Ваша пляска начинается от человека, а нас в лупу разглядывать надо. – Он разлил остатки водки, чем и завершил мероприятие. Разошлись по домам, оставив Какашину заваленный объедками стол.

Глава5. Шеф удивлял неожиданностью решений.

Следующий день в магазине был санитарным. Предстояло всё перемыть, протереть, заглянуть в каждый угол и навести идеальный порядок. Женщины переодевались в старые халаты, вооружались вёдрами, тряпками, делили территорию на зоны уборки и по-домашнему принялись за работу. Я занялся исследованием всевозможных закутков, которые могли остаться незамеченными. Начал с женской гардеробной- обычно люди не обращают внимания на происходящее под их собственным носом и устремляются в заманчивую даль. Особенно удивляют рыбаки. Часто мне приходилось наблюдать смешную ситуацию на железно дорожной станции: чужие вылезают из вагона ловить нашу рыбу, местные садятся на ещё не остывшие от задов коллег места и едут обратно ловить ихнюю.

Обследование закончилось неожиданно быстро. Придирчиво отмечая элементы беспорядка, я вдруг набрёл на Дарью Леонидовну и с откровением скажу- исправлять такую девку только портить. Она стояла перед зеркалом в одних белых трусиках и не смутившись уставилась на меня, не пытаясь прикрыться. Вобразите мои ощущения /лучше всего это бы сделал зверёк, загипнотизированный удавом/ при виде её смуглого тела. Возбуждающие линии бёдер, обтянутые тонким хлопком, с ярко выраженной затемнённой выпуклостью посередине, стройные нежные ноги, узкая талия и бесстыже обнаженная красивая грудь с восхитительными сосками возмутили моё мужское естество. – Хожу, проверяю, – произнести большее фантазии не хватило. – Ну, и как впечатление? – поинтересовалась девушка. С ужасом почувствовав, что в штанах мне стало тесно, спиной извинился и оставил помещение, а нём частичку административной спеси.

В мужскую раздевальню я идти не рискнул из боязни застать Василича в неглиже. Потянуло на воздух.

Во дворе возились грузчики: Алелюхин ремонтировал ящики, женщины под началом Ивана углубились в недра сарая, где хранились мешки, прочая тара и ютились бездомные кошки. Ольга Васильевна с Колупановой занимались очисткой окрестностей от скверны, к ним и я счёл за благо присоединиться. Не требующее большого воображения занятие охладило пыл и усмирило плоть. —Здравствуйте, дамы, – подошёл начальник, а господина я уведу. —Борис Евгеньевич, куда же вы, поговорите с нами, – защебетали мои заместители, всем своим видом показывая исключительную преданность и любовь. Глядя на женщин, можно было только удивляться- как они переносят даже кратковременную разлуку с руководством!? – Спешу, товарищи, в другой раз, – Осетров жестом пригласил меня следовать за собой и направился к магазину. В кабинете патрон тактично сел за приставной столик, подчеркнув, что он в гостях. – Вот лисицы, а за глаза зовут лысым Борисом, – Начальник равнодушно констатировал дамскую двуликость. – Неси пиво скорее и к нему чего-нибудь. Голова сегодня не того. – Польщённый доверием, нарезал колбаску, сыр, ветчину и поставил несколько бутылок «будвара». – Не то, давай наше, без консервантов. – Заменил на «жигулёвское», наполнил хрустальную кружку, в которую с жадностью впился Борис Евгеньевич и тут же осушив вторую, стал неторопливо закусывать. – Поддержи начальство, так сказать, для соучастия. – После «вчерашнего» выпил с не меньшим энтузиазмом, хотя до этого на работе спиртным не баловался, дабы не вводить в соблазн подчинённых. Свежая, ароматная ветчина возбуждала аппетит, равно, как и вид запотевших бутылок и мы с начальством рассиделись. Внезапно в дверях возникла Непряхина, – может вам креветочек отварить? – с видом гостеприимной, всё понимающей хозяйки предложила вездесущая «сметанница». —Завершаем. Вы там, поруководите, Ольга Васильевна, а я с директором ещё поговорю, -не совсем любезно отделался от неё Осетров. – Да, Серёга, чуть не забыл, вечером в головном Орсе гуляем с ночёвкой на юбилее конторы, традиция. Кого возьмём? – Я в недоумении пожал плечами. Безаппеляционный тон шефа, ехать или не ехать, выбора мне не давал, это следовало из самого предложения. – Прихвати алкоголя, еды на столах будет много. – Всё наше командование будет, заодно и познакомишься. —

Начальник, похоже, задался целью подготовить из меня себе замену, раскрывая, как бы между прочим, нюансы руководящего труда, оставаясь в прежнем положении отъезжающего. – Всё понял, кроме одного. Кто ещё поедет? От состава зависит количество и качество напитков-. Борис Евгеньевич начал задумчиво перечислять претендентов. – Ну, комсомол, профсоюз. «Партия» занедужила- в больнице лежит, сегодня навестил. Зама моего – Маргариту, на такие мероприятия брать опасно: завтра весь свет узнает какая она хорошая, а мы с тобой забулдыги. Ещё и мужа потянет- типа препаскуднейшего. Едем вчетвером- подвёл черту патрон.

Я сообщил жене о предстоящей командировке и пригласил Ольгу Васильевну- при всей своей вздорности язык за зубами она держать умела. —Сделаю, Сергей Ильич, – по-военному ответила советская женщина- чай не для американцев! – Через пятнадцать минут передо мной стояли две коробки с коньяком, пивом и закуской. Прикинул- тянет на сумму! – У меня на эту снедь деньжонок не хватит. – От многого немножко, не вор…. —Не продолжайте! Магазин оставляю в ваших надёжных руках. Кстати, завтра смену Колупановой передаёте, надеюсь всё удачно пройдёт? – я глазами показал на коробки. – Не сомневайтесь, будьте спокойны! – Ольга исчезла за дверью. Судя по её решительному затылку, с непоколебимой верой восполнить утраченное.

Я стал ожидать вызова к начальнику с некоторым волнением: секретарем комсомола была Дарья. Перспектива оказаться с ней вместе в обстановке, благоприятствующей сближению, вызывала смятение и двойственное чувство запретного плода, который хочется съесть, впишись в вожделенную мякоть, но мораль не дозволяет. Положившись на обстоятельства предоставил событиям развиваться своим ходом.

По призыву Бориса Евгеньевича, собрались в конторе. Я, Дашка и председатель месткома, товаровед Маленкова Галина Аркадьевна- тридцати с небольшим лет дама, закалённая на нелёгком профсоюзном поприще, но не утратившая привлекательности. Шеф умел подбирать приятных работников, исключение составляла Маргарита Сидоровна /она была чьей-то, родственницей/, но обладала феноменальной усидчивостью и «тянула» всю документацию, а возиться с бумажками Осетров терпеть не мог. – Выезжаем без помпы в столовую «Заходи- гостем будешь!», ожидаете на конечной остановке автобуса точно в три часа, – скомандовал патрон. Девушки удалились готовитья к празднику.

Чего они мужьям скажут? – меня мучили сомнения. – Ты этим голову не забивай. Женщины в таких делах народ изощрённый, порукой тому опыт рода человеческого. Если баба хочет, препятствовать ей пустые хлопоты. Так мир устроен- самка выбирает, самцы добиваются благосклонности. Хотя, внешне большинство представителей сильного пола в дикой природе на много привлекательней, а самочки серенькие, скромные- стоят в сторонке, косят глазками и наблюдают за дракой красавцев, из которых шерсть клочьями летит. У наших самок способы определения достоинств самцов, слава Богу, не такие варварские. Кстати, у тебя костюмчик поприличнее имеется? – К сожалению, он у меня один, не нажил. Ничего, Серёга, не спеши, всё со временем придёт, а пока подберём, что нибудь из моего гардероба. Только не обижайся, поехали ко мне. Шеф удивлял неожиданностью решений и быстротой их исполнения.