скачать книгу бесплатно
История моей простой любви
Лилия Отик
Самое большое счастье героини – иметь семью и быть мамой. И хотя жизнь преподносит ей сюрпризы один за другим, она снова и снова делает шаги к своей мечте. За каждым испытанием стоит новое препятствие и новый выбор: идти дальше или отказаться? Перед людьми, решившими стать родителями, поднимается множество вопросов, на которые им надо ответить. Удастся ли ей достичь желаемого и принесёт ли исполнение мечты ожидаемое счастье?
Лилия Отик
История моей простой любви
Девушка из провинции
Девушка Прасковья из Подмосковья
С грустью и тоскою снова одна.
Девушка Прасковья из Подмосковья
За-за-занавескою плачет у окна,
На-на-на…
На-на-на-на.
UMA2RMAN
На окне не было занавесок. Там вообще ничего не было. Там были чистые белые подоконники, белоснежные стеклопакеты и чистые стёкла окон. Бледно-зелёные стены, простая, довольно удобная мебель в палате. За окном стояли голые деревья. За окном стоял март, холодный и прозрачный. Это был верхний этаж центрального роддома, отделение для патологий. Этаж, где детей не было.
И я не была из Подмосковья. До того, как переехала в большой красивый Город, я жила в Н-ске. Н-ск не был маленьким, но был провинциальным. От окраин и до центра, по всем возможным меркам он был провинциальным… И по тем же самым меркам я была провинциальной девушкой.
В тот год UMA2RMAN вышли на поверхность радиомира с «Девушкой Прасковьей». Её крутили по радио на всех частотах. Она казалась странной, прикольной, и вообще, многие не въезжали. Я же приняла её сразу! Заслышав вступление, крутила звук громче, если не могла танцевать, то пела в голос, если не могла петь в голос, мурлыкала про себя, покачиваясь в такт, притопывая и дёргая головой. Каким-то образом природа наградила меня особенностью: у меня всегда было чувство хита. Я определяю их с ходу. Если появляется новая песня и я вдруг начинаю мурлыкать её мелодию, судорожно стараюсь ухватить текст, а потом пою её реально сутками, то это каждый раз шлягер, минимум на год. Ещё эта моя особенность – причина того, что я не слушаю ничего фоном. Ну потому что бывают ведь вечные шлягеры. И вот так фоном вдруг освежишь в голове «Фантазию ре минор» Моцарта или Deep Purple – Smoke On The Water, и началось… Просыпаешься, засыпаешь, ешь, моешься, работаешь, а в голове вкруговую отдельные куски по пятнадцать раз подряд. Выматывает, конечно.
Но тогда я наслаждалась песней. Не конкретно текстом или мелодией, а ещё и ритмом, оттенками настроения…
За день до того, как я стояла у окна без занавесей, я снова была в этом здании, на этом же этаже. Мне делали УЗИ и в этот раз сразу, быстро, без проволочек определили вторую внематочную беременность. Тогда я очень тихо вышла из кабинета, села на стул и не знала, что дальше делать. Ну, то есть я знала, что поеду домой, что буду готовить ужин. Что через некоторое время снова буду ходить на работу, заниматься всякими разными делами. Но что делать со своей жизнью, этого я не знала.
И снова ты должна любовь свою распять… Всё дело в любви. Эта моя любовь была очень странной. Психологи говорят: материнский инстинкт. Ха! По мне, так инстинкт – это когда ты берёшь и вдруг делаешь, бац – и ты уже сделал, и не понял, как, почему и зачем! А у меня это была любовь. Я ждала это маленькое чудо, я думала о нём, я мечтала, могла долго разговаривать с ним, рассказывать, расспрашивать… Каждый раз, когда мой женский цикл сбивался, мне казалось, что я чувствую это чудо внутри себя, оно поднимается из небытия на поверхность – ко мне. И огромная нежность и счастье тоже поднимались на поверхность.
Но вчера мне сказали, что внутри меня ничего нет. Я поверила и поняла, что там темнота, которая мрак. И пустота. И в моей жизни тоже образовалась эта огромная бездушая пустота. И мне нужно было снова приехать сюда, чтобы и врачи выполнили свою часть работы и тоже убедились, что во мне совсем ничего не осталось.
Хотя в отличие от девушки Прасковьи, я-то не была одна. Я совсем не была одна! У меня был муж.
Последняя любовь чиста
В моей жизни, как и других в то время, был период Больших Перемен. Когда мир вокруг менялся быстрее, чем мы могли переварить. Большая страна дробилась на самостоятельные большие и маленькие, независимые официально государства. Большие заводы и небольшие учреждения закрывались, перекупались, разворовывались и приватизировались. И мы вдруг оказались в другой действительности – иногда в других странах или на других работах, с другими профессиями, с другими деньгами, с другими счетами за коммуналку, мы стали гордыми свидетелями Больших Перемен. Заканчивалась одна эпоха и начиналась совсем другая.
Мало того, мы были непосредственными участниками этой карусели. Карусель раскручивалась, куски действительности мелькали, не позволяя остановиться и понять, что и почему? Что делать и как? И после нескольких лет этого аттракциона меня выбросило в большой красивый Город. Почти нищую, потрёпанную, но без долгов. С отчаянной решимостью остановить эту круговерть и устроить для себя, здесь и сейчас, приличное место под солнцем.
* * *
Город настолько красивый, что, когда идёшь по старым улицам и поднимаешь глаза на эти архитектурные чудеса или вековые деревья парков, время останавливается. И в Городе была работа. И зарплата. И можно было оплатить коммуналку в Н-ске, оставить денег маме, а себе купить новую куртку и сапоги. Но начала я тогда с сумки. С красивой кожаной добротной сумки. Чтобы деньги носить (шутка)!
Умные психологи и коучи часто пишут, что надо уверенно и ясно себе представить, что ты хочешь. Вот так взять и придумать, и сразу всё случится. Или не сразу, но вот так всё легко. А у меня и была именно такая уверенность! Только не потому, что я себе захотела это представить, а потому, что другого варианта у меня не оставалось. И деталей не было. Был абсолютно чистый лист жизни, а всё, что было до этого, было вычеркнуто, вырвано и официально признано не имеющим никакого смысла.
В Городе на чистый лист жизни сами собой ложились новая работа и новые знакомые, новые маршруты, съёмные квартиры и еженедельные поездки в Н-ск к маме по выходным. Я много работала, отъедалась и одевалась. И от этой сытой жизни приходили новые странные желания.
Например – влюбиться. Чем не желание? Каждая девушка этого хочет! И чтобы обязательно взаимно.
Есть женщины, у которых в жизни всё красиво и правильно с самого начала: красота (или уверенность в таковой), ухаживания, выбор спутника, свадьба с белым платьем, кооператив (если повезёт, даже дом), два (или больше, или один) здоровых послушных ребёнка. Иногда даже так правильно: де-евочка и мальчик.
У меня однажды был брак (я бы назвала его гормональным). Были романы. Но намного больше было серого одиночества. Есть женщины, у которых, независимо от внешности или ума, в жизни очень-очень много одиночества. И если в молодости прилагаешь множество усилий, чтобы исправить это недоразумение, то с годами, а вернее, с неудачами, начинаешь принимать это состояние. Строить себе другие картины своей будущей жизни. Самостоятельной и независимой, в смысле одинокой.
Даже на моём чистом листе моя будущая семейная жизнь подразумевала вероятным партнёром скорее кошку. На крайний случай собаку. Лишь бы не соседей по коммунальной квартире. Но влюбиться последний раз хотелось!
* * *
Последняя любовь чиста, лети в мой сад, голубка… Песня Боярского мягко кружила в голове, я даже слышала шипенье головки проигрывателя по винилу пластинки. Откуда? Пластинки такой у меня не было. И вообще пластинок давно уже не было.
Но, видимо, психологи в чём-то правы.
Как мы влюбляемся? Какой он – этот первый миг? Вы замечали, часто мы влюбляемся вовсе не по первому впечатлению. Ни фигура, ни лицо, ни манеры, ничего особенного в том человеке не задевает.
С первого взгляда… Чтобы попасть в параллельные миры, нужен портал. Глаза в глаза… Она теряет туфельку, он (просто по своему воспитанию) наклоняется, подбирает её, любезно надевает ей на ногу, поднимает глаза…
* * *
Он помогал нам с компьютерами, всем в конторе, умный потому что. Залез под мой стол, перезапустил, высунулся и спросил, что на экране. Я опустила глаза…
Огромные глаза – это большие порталы. Туда затягивает даже тех, чьи вибрации на самом деле не настроены на обладателя таких огромных глаз. У меня и у моего любимого глазки маленькие и тёмные. Наши с ним шансы затянуть кого-то в своё измерение почти мизерные. Но вибрации наши оказались настолько в резонансе, что портал настроился мгновенно. Я заглянула, наверное, до самой его души. И там был виден огромный, абсолютно гармоничный для меня мир.
Лето
Счастье – это только лето
В ожидании весны.
Никольский Константин, из песни «Так бывает»
Вокруг плавало Лето. Со всеми своими тёплыми волнами, с зеленью и ароматами, щебетом птиц, с настроением, когда кажется, что жизнь прекрасна и так будет длиться вечно…
I was follen in love… Я провалилась в Лето и в свою влюблённость.
Наш роман не был страстным или особенно романтичным. Он был точно таким же, как это лето – тёплым, мягким, лёгким и нежным как летний ветерок. Когда утром замечаешь распустившийся цветок или шмеля на нём, а потом весь день этому радуешься. Когда солнце и жара погружают в слегка нереальное состояние – когда ощущаешь свою кожу, себя в себе и полный комфорт для себя в этом мире.
Но крышу от этого комфорта сносило! Не зря летом устраивают каникулы! Невозможно учиться, трудно работать, хочется ехать на море или уходить гулять в парк, или хотя бы просто плыть по течению, отпустив все возможные проблемы до других времён. Хочется сидеть в открытых кафе, напротив любимых глаз, и кормить с рук воробьёв хлебными крошками. Меня затягивало в Лето, в портал наших отношений, и собирались все силы для того, чтобы как-то оставаться в реальности.
Первой, главной реальностью была работа. Благо, это был тот ещё отлаженный до автоматизма мир, и через 15–20 минут за компьютером я осваивалась и попадала в нужный поток. Во-вторых, вне работы нужно было делать множество обыденных дел, таких как: закрывать дверь, уходя из дома, смотреть на светофоры или дорогу, покупать и готовить еду, есть, в конце концов! Вместо того, чтобы мечтать и быть в своих мечтах наяву.
Как-то раз, после выходных, мне пришлось ехать в согласующую контору в пригороде. Ехать на электричке (и это было во времена, когда в интернете не выкладывали расписания транспорта, просто потому, что интернет только развивался, да и был интернет только на работе). Расписания я не знала, спать я могла совсем немного, если не считать, что и бодрым моё мечтательное состояние никак нельзя было назвать. Поэтому приехала на вокзал заранее, нашла кассы, где работало пока только одно окошко. Организм отказывался воспринимать реальность, если она не была связана с моим прекрасным личным миром. Не хотел открывать рот, не хотел общаться с незнакомыми людьми, выдёргивая для этого себя из эйфории. Собравшись, дотащилась к окошку и, тщательно проговаривая слова, заказала билет на нужную станцию.
Кассир в окошке – молодая девушка, с умными глазами и взглядом, который отмечает всё, – в отличие от меня, существовала именно в этой реальности. И в этом реальном мире она явно скучала. Глаза у неё были настолько умные, что казалось непонятным, что она вообще делает в кассе? Ей бы мировые проблемы решать или как минимум ездить на согласования, а не сидеть в окошечке! Но жизнь есть жизнь. Сейчас она продавала билеты и от скуки рассматривала всех пассажиров.
Она продавала мне билет и рассматривала меня. Не назойливо, очень незаметно. Тактично. Тогда я спросила: во сколько же идёт эта электричка?
Девушка показала мне на что-то за моей спиной, терпеливо объяснив, что там есть расписание, проводила меня взглядом. Такую малахольную, вроде на наркоманку не похожую…
Электричка обещала быть через 20 минут. Я, страшно гордая собой за такую деловитость, – шутка ли, доехала до вокзала и билет купила! – решила продолжить делать что-то полезное. Подошла к мусорнику, вытряхнула мусор из сумки, перебрала бумажки и выбросила мусор из карманов. Окончательно гордая, проверила время – десять минут, пора на перрон. Сунула руку в карман, но билета там не было… Проверила сумку, снова проверила карманы – пусто. Вздохнула и заглянула в мусорник. Тот был чистый и практически пустой. Снова вздохнула, запустила в него руку и перебрала обрывки бумаг, но билета мой уплывающий мозг там не опознал. Время поджимало, я снова потащилась к окошечку.
Тщательно проговаривая слова, заказала билет на нужную станцию. Но девушка в кассе не просто так наблюдала мир, она наблюдала его с интересом.
– Вы его уже покупали, – констатировала она.
– Я его потеряла, – призналась я.
Девушка не сдавалась:
– Как можно здесь потерять билет?
– Я чистила сумку и теперь не могу его найти.
Она участливо наклонилась ближе к окошечку и тихо посоветовала:
– У нас вечером чистят мусорники, они сейчас пустые. Посмотрите там.
– Я уже смотрела. Там нет, – сдалась я, отвечая и сама осознавая, какая же я странная, беспомощная, неприспособленная к такой простой действительности…
Девушка продала мне новый билет. И когда я удалялась от кассы, то ощущала на себе её сочувствующий и удивлённый взгляд: как же живут такие вот малахольные? Как они справляются, как они себе на жизнь-то умудряются заработать?
Я и сама не знала, как существовать между двумя моими мирами. Но как лето всегда проходит, так и этот период не мог продолжаться вечно, и даже долго, а возможно, это вообще должен был быть только краткий миг моей жизни. Поэтому я не могла тратить его на то, чтобы думать как, а могла только стараться удержать как можно дольше таким, каким он был.
* * *
Мы встречались без огласки. Когда опускаешь глаза в другого человека, бывает, что портал создаётся между двумя людьми, не подходящими друг для друга по общепринятому социальному мнению. Разница не была заметна, но она существовала, и в очень неправильную сторону. Одно дело, когда мужчина старше женщины на четырнадцать лет, а другое – когда женщина старше партнёра лет на пять.
Мы часто недооцениваем это самое общественное мнение, а оно влияет, формирует, оно диктует и даже давит… Мои подруги периодически звали меня на тусовки, познакомиться с кем-то. Это не может быть серьёзно, говорили они. Его друзья вообще обо мне не слыхали. Даже моя мама говорила: девочка моя, не плачь, когда вы расстанетесь. Он тебе не пара.
Может быть, поэтому? Однажды он позвонил и трагичным голосом сообщил, что нам не стоит больше встречаться.
* * *
И лето продолжало плыть дальше, но для меня всё перевернулось вверх тормашкми, topsy turvy. Один из двух миров разбился вдребезги. Он потерял смысл, я умирала в том своём мире.
Но теперь реальный мир получил ко мне доступ, выхватил меня из рушащегося зазеркалья и стал держать как мог своими большими грубыми руками. У меня каждый день, каждый час, оказывается, могли быть цели и какой-то смысл. Надо было работать, надо было покупать продукты, готовить, что-то есть. Платить за съёмную квартиру и отчитываться перед хозяевами. Все маленькие и большие дела, которые нельзя было отложить, как могли старались тянуть меня из разбитого зазеркалья.
Да я и сама знала, что есть жизнь после расставания! Надо только переждать, и всё пройдёт! Собрать все силы, идти дальше шаг за шагом, выполнять обыденные реальные дела, и однажды они вытеснят старую боль и выметут осколки разрушенного мира почти до конца.
* * *
Суета обрела особый смысл. И вот когда она, эта спасительная суета, помогла мне выплыть уже на середину «пути возвращения», когда боль стала почти терпимой, что-то дёрнуло меня форсировать «процесс выздоровления». «Я позвоню и покажу, что мне безразлично, я смогу. А он скинет звонок или холодно ответит, и всё окончательно будет завершено», – подумала я. Кто-то будет недоумевать от такого поведения. А кому-то это так знакомо… Кого мы обманываем, когда решаемся на такие звонки? Зачем мы находим силы снова делать себе больно? Ведь после того, как чаще всего не ответят, эта мысль продолжает звучать как заезженная пластинка, снова и снова…
* * *
Я позвонила по какому-то бытовому техническому вопросу. А он примчался ко мне, и мы схватились за руки, и хочется сказать, что больше мы не расставались…
По крайней мере, до сих пор это действительно так.
Как в сказке
Потихоньку о наших отношениях узнали друзья и знакомые. Ещё однажды, в обыденных бытовых дебатах, он сказал, что «неправда ваша, не намерен я истратить ваши младые годы, а очень даже я и с порядочными намерениями». Поэтому мы выбрали день для ЗАГСА и заказали кафе на мини-компанию из нас и свидетелей. Всё было так хорошо, что даже странно. Без особых восторгов, а в лёгком недоумении. Мы даже не думали устраивать торжество.
Так я и сказала своей чудесной подруге, что не надо нам никакого торжества. Но джинсы я, конечно, сниму, когда мы поедем в мэрию. Зная мои финансы, а также отношение к нарядам и социальным устоям, моя подруга привела меня к себе домой, распахнула шкаф с выходными нарядами и выбрала мне платье. Как у принцессы, серебристо-серое, шуршащее… Башмачки я купила сама.
Свекровь плакала 2 дня… Прийти на свадьбу она отказалась, сославшись на самочувствие, а также на причёску, гардероб (и свою скорбь). Моя мама тоже отказалась приехать. Но она не плакала, она очень радовалась, просто стала оказывается, старенькая. И ей было трудно ехать из Н-ска, праздновать и так переживать.
Раз уж у меня появилось платье, то хотелось изобразить всё красиво (насколько возможно по нашему бюджету). Я придумала меню для фуршета в мэрии, приготовила скромный стол, заказала цветы – себе в букет, в причёску и в бутоньерку мужу. Держала диету, тренировалась ходить в башмачках на каблуках, а коварное платье, как назло, становилось всё теснее! И я ничего не могла поделать.
Так, получив такие разные благословения, мы с мужем расписались.
* * *
К нашему общему удивлению, друзья и коллеги дружно пришли в ЗАГС. Было много поздравлений и подарков. И дома, в первую официальную брачную ночь, сложив букеты в ванну, мы с мужем… залезли с ногами на диван читать поздравления и рассматривать подарки! А вы что подумали?! Мы перебирали имена тех, кто был рад за нас, смеялись, обсуждали, прямо как дети малые.
* * *
Семейная жизнь потекла своим чередом. Моя нервная система успокоилась. А в это время огромная энергия успокоившейся нервной системы смогла повернуться к другому: материнский инстинкт выплыл из тени и занял свой Алтарь.
Если уж мечты стали так быстро сбываться, то генератор мечтаний и не подумал снижать свои обороты. Я даже начала подозревать, что сама Любовь и Семья были только подготовкой к чему-то другому – главному. Как будто ты встаёшь на путь, думая, что он ведёт к цели за поворотом, но за поворотом путь идёт дальше, а потом ещё дальше. И ты не должен останавливаться, потому что цель пути меняется, но сам путь – это цель.
На самом деле инстинкт жил во мне уже давно. Ещё за год до свадьбы я решила, что готова иметь детей от этого человека, которого так люблю. Ну хотя бы одного ребёнка. У меня была работа, меня поддерживала мама. У меня даже была медицинская страховка! И казалось, что я смогу урвать кусочек счастья материнства и вынести его на своих плечах, пусть даже в одиночку.
Поэтому параллельно с нормальной жизнью я непроизвольно стала разрабатывать это сомнительное направление. Для начала я нашла себе гинеколога. Высокую красивую умнейшую женщину. В первый же визит я озвучила ей свою цель жизни – я хочу ребёнка! Я не замужем официально! Мне скоро 40 лет… Первые два факта моего нового врача не тронули от слова совсем. А вот возраст она поставила самым важным пунктом и профессионально и понятно расписала мне протокол возможных препаратов, процедур и сроки. Я поняла главное: времени у меня есть года три. Поэтому ум отключил напрочь пессимистическую часть здравого смысла и двинул меня в практическое русло.
До 25–30 лет мы предохраняемся изо всех сил. То есть когда вспоминаем про это (обычно задним числом) или отчаянно молимся: пожалуйста, пожалуйста, пусть пронесёт! Обзаведясь официальным партнёром, мы можем высчитывать, когда нам лучше поехать в отпуск, а когда вроде ничто не мешает испытать судьбу.
Когда женщина под сорок однажды понимает, что это её последняя возможность получить шанс (и вовсе не обязательно подарок) от судьбы… Это очень анекдотичный период в жизни семей, которым нужно (нужно, Карл!) заниматься сексом. Конечно, супруги любят друг друга, просто обожают! Но вот эта обязательность… Хочешь – не хочешь, устали – не устали, настроение, мероприятия, другие планы – всё не в счёт, потому что эти три дня в месяце – самые вероятные! И поэтому именно в эти три дня хочется гулять, смотреть фильмы до ночи, встречаться с друзьями, просто спать. Всё что угодно, кроме секса. И эти 3 дня пролетают мгновенно. И потом эти месяцы без результатов тоже пролетают быстро. А биологические часы тикают всё чётче и безвозвратнее. Кажется, я ощущала каждый час прожитой жизни: как поезд, который медленно проплывает мимо тебя и уже виден последний вагон…
Через 3 месяца я приходила на проверочное обследование. Моя врач мурлыкающим голосом интересовалась: как наши успехи? Я мялась, вздыхала и отвечала, что это дело очень непростое! «И что же в этом трудного?» – врач подпирала красивое лицо руками, её глаза прищуривались и становились лукавыми. Её чувство юмора начинало мысленно дорисовывать трудности исполнения супружеского долга, моё чувство юмора безошибочно ловило это её настроение, мы обе сдерживались, чтобы не прыскать со смеху. В эти минуты на приёме мне казалось странным: почему это могло быть таким непростым делом?! Но факт оставался фактом – домашнее задание снова не было выполнено. Так прошёл почти год.
Ох уж это платье
И тут, сразу после свадьбы, мой женский график стал давать сбой. Свадебное платье не зря казалось мне тесным. В моём теле всё было как-то не так. И раньше, чем тесты на беременность показали заветную синюю полоску, появилась боль. Ну боль и боль, мало ли боли приносит нам жизнь?
Моя гинеколог, сделав анализ, поздравила меня. Сердце остановилось в предвкушении! И мы пошли делать УЗИ.
Я ненавижу паузы. От врачей, от чиновников и от уполномоченных… Они никогда не сулят ничего хорошего.
Врач молчала. И водила, и водила по животу прибором, всматривалась в экран. Но того, что она хотела увидеть, не было. Ещё раз посчитав вероятные сроки, она расписала мне возможные шаги и ушла в отпуск.
Я осталась наблюдать и ждать одна.
На неделе боль даже затихала, за работой, за домашними рутинами, за общением с мужем. Но в выходные она становилась сильнее. И в следующие ещё сильнее. И однажды пришлось вызвать скорую и меня увезли в больницу.
