скачать книгу бесплатно
– У вас все лицо разбито, – тихо произнесла девушка.
Он снова кивнул, потому что знал это, кровь из рассеченной брови заливала распухший глаз. Были разбиты губы, саднило скулу и челюсть.
– Как вы решились против троих? – спросила она. – Они такие накачанные.
Он пожал плечами.
– И куда теперь? – продолжала допрашивать девушка.
Он снова пожал плечами и наконец выговорил:
– Домой на Васильевский.
– Так это через весь город. В метро не пустят, да и ни один таксист вас такого не возьмет. Давайте зайдем ко мне, умоетесь, в себя придете и тогда поедете…
Он не запомнил ее адреса, хотя память у него должна была быть профессиональной. Помнил, как она смачивала его раны какой-то влажной салфеткой, потом они пили кофе, о чем-то говорили. Он начал клевать носом и пришел в себя только ночью в постели.
Рядом в темноте лежала девушка.
Сергей почти протрезвел, голова еще немного гудела, и вдруг ему захотелось выговориться… Начал что-то говорить, рассказывал про свою работу, про жену, которая его бросила и которая изменяла ему постоянно, а он об этом не знал, не догадывался даже, а, когда на это намекали ее подружки, просто уходил, чтобы не ссориться с ними и с Ларисой. Он рассказывал и вдруг почувствовал, что она гладит его по плечу, успокаивая, взглянул на ее лицо, подумал, что показалось, и потрогал ладонью ее щеки: девушка тихо плакала. И тогда он приблизился к ней…
Он не запомнил адреса, а может, и не хотел запоминать. Он даже не помнил ее лица…
Потому что сначала был пьян в дупель, а потом была кромешная мгла, в которой не было ничего, кроме ее голоса и тихих стонов…
Не помнил ее совсем, только в тумане памяти растворялась худенькая фигурка, тихий голос, светлые волосы и совсем мягкие губы. Он ушел утром до рассвета, даже не пытаясь заснуть.
Выбрался из кровати, сняв со своей груди ее руку, оделся и, держа в руках кроссовки, осторожно вышел на лестничную площадку, там обулся и спустился вниз, не вызывая лифта, чтобы ее не разбудить.
Так и не узнав, на каком этаже он был, на седьмом или на девятом, но ему казалось, что он спускается с неба.
Он не мог представить ее лица, и даже имя не мог вспомнить.
Сначала ему казалось, что ее звали Лида, потом почему-то вспоминал о ней как о Люде. Даже собирался вернуться. Адрес не важен – он отыскал бы… Опер как-никак.
Но как раз в этот день все и завертелось. Не надо было ехать на службу, а он рванул как раз туда, потому что, заехав домой, чтобы сменить окровавленную куртку и брюки, наверняка опоздал бы к привычным для себя восьми тридцати.
Приехал и попал под раздачу.
Отговориться, объяснить, что попал в аварию, было невозможно, потому что дежурная служба уже знала все.
Дело в том, что он обронил в том треклятом баре удостоверение, и теперь история выглядела так, будто перебравший сверх меры оперативный сотрудник напал на троих молодых людей без всякой причины и зверски избил их, в результате чего все трое оказались в больнице.
Даже полковник Коптев по такому событию прибыл на службу к девяти часам, а не к одиннадцати, как обычно.
Начали служебное расследование.
Свидетелей не было, разве что бармен, который сказал, что ничего не видел. Якобы вышел в туалет, вернулся, а в зале уже драка. Едва не возбудили уголовное дело, но главк не позволил.
Естественно, его вызвали в городское управление. Сначала ругали, потом журили, затем покачали головами и сказали, что им жаль терять такого перспективного сотрудника.
– Зачем в драку ввязался? – спросил генерал.
– Так они к девушкам пристали, те звали на помощь, – ответил Ерохин, – я же писал в объяснительной.
– Поговорил бы с ними, в конце концов, вызвал бы наряд.
– Не успел, они стали сразу молотить.
– Ладно, – сказал генерал, – повезло тебе, считай, – все трое мастера по вольной борьбе – на соревнованиях здесь были. Ну, все равно пострадал ты за дело. Короче, если нужна будет работа по специальности, обратись в агентство «ВЕРА» к Бережной, если слышал про такую. У них, по слухам, хорошо дела идут, и оклады не в пример нашим.
Странно было слышать про мизерные полицейские оклады от генерала, Ерохин не придал тогда этому значения.
К никакой Бережной он, естественно, сразу не поехал. Была мысль отыскать Лиду-Люду, но все завертелось так стремительно.
Развод, увольнение. Потом, после очередной пьянки, вспомнил телефон бывшей сокурсницы и пригласил к себе. Вызвал просто поговорить, но та просто так говорить не умела и как-то все это затянулось.
А потом уже ехать к той девушке не было смелости, словно он предал ее, предал память о той ночи, когда почти освободился от всего того, что его мучило и заставляло страдать.
К Бережной он съездил потом, конечно, но выскочил из ее офиса как ошпаренный, увидев то, что, по его убеждениям, никак не походило на пропотевшие ментовские будни…
И вот теперь в субботний вечер он сидит на скамеечке неподалеку от своего бывшего отдела. Видит светящиеся окна дежурки, окна кабинета дежурного следователя, окна своего отдела. Во дворе стоят служебные машины и еще иномарки, судя по всему, машины сотрудников.
Неожиданно захотелось вернуться сейчас туда, встретиться со старыми друзьями, от которых когда-то отказался сам, а они и не звонят теперь.
Можно просто открыть дверь, войти, обнять всех и объявить: «Вот я и вернулся!» Но, во-первых, это вряд ли кого обрадует. Его забыли давно, а те, кто и остался на службе, наверняка ушли на повышение, а новые люди не знают его и отмахнутся, как от назойливой мухи.
Надо что-то делать. Необходимо самому узнать, кто застрелил Акопа, и сотрудника ГИБДД, за что все-таки убили молодого человека, тело которого сбросили с причала заброшенного и разрушенного судоремонтного заводика. Надо этим делом заняться. Может, и жизнь станет тогда осмысленнее и спокойнее.
Ерохин поднялся и направился в сторону своего дома, точнее, в сторону дома тетки: идти-то всего минут двадцать. Но, не пройдя и половины пути, он повернулся и через темные дворы побрел к домику, где в своем подвальчике обитал Калоша. Еще сегодня утром он проснулся у себя дома, потом туда пришел Акоп – так начался день, который обоим не принес ничего хорошего. Да и у самого Ерохина день не задался. Его уволили… А может, это и лучше, что уволили. Он мент, а не охранник.
Вход в мастерскую сапожника был огорожен желтой лентой, дверь была закрыта и опечатана. Делать тут было нечего.
Сергей пошел вдоль дома, и сразу наткнулся на ту самую женщину, которую уже видел здесь сразу после того, как обнаружил убитого Акопа.
Похоже, и она его узнала. Поймав его взгляд, отшатнулась.
– А что здесь произошло? – спросил он весело, как будто только что размышлял о чем-то очень смешном.
– Так это… убили тут армянина, который обувь всему дому ремонтировал. Так вы же…
– Так я же ему обувь в ремонт сдал. Я приходил утром – закрыто было… Сейчас гляжу: ленточка. А кто убил-то? Нашли убийцу?
– Так сбежал он. Искать-то будут и найдут.
– Так кого искать?
– Да Лешу, который здесь жил. Дворник. Тихий такой с виду, а вон каким оказался. Он ведь уголовник, как только теперь выяснилось, в тюрьме долго сидел. А мы-то ему доверяли. Что-то с Акопом, видать, не поделили. И он его прикончил.
– Ужас, – покачал головой Ерохин, – а как мне ботинки свои получить? Дорогая обувь. «Оксфорд» называется. Светло-бежевые такие.
– Я уж не знаю. Вам теперь в полицию надо… А знаете что? Обратитесь-ка лучше к нашему участковому.
– Кто у вас теперь?
– Тот же, что и был. Он лет двадцать на участке.
– Тарасенко, что ли? А разве он не на пенсии?
– А что ему на пенсии делать? У нас тут место тихое. За пять лет в нашем доме всего второе убийство. Да как-то и не верится, что Леша это сделал, но ведь он в тюрьме сидел.
– Да он не за убийство сидел, – произнес Ерохин, – я сам из полиции, знаю точно. Он ведь известным бизнесменом был. Но ни особняков, ни яхт… Все для народа. Поставлял на строительство кольцевой дороги щебень и песок, а подрядчики и городские чиновники рассчитались с ним фальшивыми векселями. Он пошел их в банк на деньги обменивать, там его и скрутили. Сделали нищим и в тюрьму на восемь лет. А чиновники эти теперь жируют на его деньги и радуются. Особняки себе строят, яхты покупают…
– Правда? – не поверила старушка.
– Истинный крест, – перекрестился Ерохин, – это я вам как оперативный сотрудник говорю. Прокуратура, судьи, адвокаты – все знали, что Калошин не виновен, а все равно упрятали.
– А может, и его теперь, как Акопа? – шепнула старушка.
Сергей пожал плечами.
А старушка его внимательно осматривала, потом махнула рукой и приблизилась, переходя на шепот:
– Ну, ты не очень-то на полицейского похож, скорее на милиционера, а потому я тебе вот что скажу. И пусть меня за такие слова тоже сажают. Революцию надо делать, можно даже без КПСС. Выберет народ нового Ленина… А лучше – такого, как Сталин, и всех этих чиновников к ногтю…
– Лучше к стенке.
– Можно и туда. Но сначала – отобрать у них то, что они нахапали. Яхты у них, говоришь. А мой дед – сорок шесть лет трудового стажа, все мечтает себе лодку надувную купить. А надувать-то ее уже нечем. Воздуха народу не хватает. А так выдадут ему реквизированную яхту Абрамовича – и лови себе рыбку на здоровье, большую и маленькую.
Глава пятая
Несмотря на выходной, участковый Тарасенко находился в помещении опорного пункта.
– О-о, – сказал он, увидев Ерохина, – сколько лет. Ты проходи. Я тут один, а одному сам знаешь… Слышал, что у меня на участке случилось сегодня?
– Местные жители уже просветили.
Участковый вышел из-за стола и пожал руку гостя.
– Твои коллеги с ходу решили это дело на Калошу повесить, но ты ведь знаешь, что он не из таких, чтобы вот так вот… И потом, откуда у него пистолет… Хотя по нынешним временам – это не проблема. Но он исчез – так что удобнее всего на него списать. Типа того, что дело раскрыто. Убийца выявлен, но скрылся от справедливого наказания. А его, может, и нет уже. Убили и вон в речку скинули – до нее, сам знаешь, полкилометра не будет. Тут, кстати, нашли одно тело. Молодой мужик лет тридцати – тридцати пяти. Со следами удушения. Ему удавку сзади накинули и того самого – затянули.
Участковый вернулся к столу, за которым сидел, и показал рукой гостю на второй стул.
– Присаживайся. Давно с приятным человеком не общался.
– Что-нибудь выяснили про утопленника? – спросил Ерохин.
– Его дактилоскопировали. Районный эксперт Сафонов приезжал. Подполковник уже. А раньше был просто Юрка. Смотрит на тело и восхищается: дескать, какой красавчик, а даже мне смотреть на утопленника противно. Он дней десять в воде пролежал. Если бы груз к нему привязали, вообще бы не нашли.
– Вывод? – спросил Ерохин.
– В каком смысле? – не понял участковый.
– Раз груз не привязали, значит, не профессионалы. Убит где-то неподалеку. Скорее всего, в машине. Он сидел на переднем пассажирском, а кто-то сзади накинул, и все. Водитель помог. Чтобы не ехать с трупом, тут же от него избавились. А груз не привязали, потому что таким образом прежде не избавлялись от тел. Но убивали до этого точно. Так что тебя трясти будут на предмет проживающих на твоей территории уголовников, рецидивистов, отбывавших срок по сто пятой.
– Упаси боже, это мне надо будет всех проверять: кто, где и когда находился. Но ведь ясно, что глухарь дело. И с сапожником – тоже глухо. Ты с ним, кстати, был знаком?
– Я у него ботинки купил. Деньги отдал, обещал зайти и забрать, а времени не было. Сегодня…
– Какие ботинки?
– Светло-бежевые, английские. Модель называется «Оксфорд».
– Точно были такие. Сколько заплатил?
– Десять тысяч.
– Не хило живешь. Туфельки за десять кусков носишь.
– Да это я к свадьбе готовлюсь. Не к своей, приятель пригласил.
– Жаль, а я уж решил, что ты женишься. Про твой первый брак меня тогда еще просветили. Мол, женился на красивой, а она такая оказалась… Пока муж на дежурствах да на оперативных мероприятиях…
– Проехали!
Участковый наклонился и достал из-под стола начатую бутылку водки. Потом выдвинул ящик и вынул из него открытую банку бычков в томате и четвертинку круглого черного хлеба.
– Давай Лешу Калошина помянем. Светлый был человек.
– Я вообще-то не пью вовсе. Но пригубить могу. Но только не за упокой, а за здравие. Мы же не знаем, что с ним и где он. Калоша ведь человек тертый. Он ситуацию в полсекунды просекает. Сколько всего выстрелов было в подвале?
– Два, и все в Акопа.
– То есть две гильзы всего. И другой крови нет. Я думаю, что наш приятель Калошин в этот момент отсутствовал, а может, и видел автомобиль, поэтому не спешил, а когда услышал выстрелы, то и вовсе слинял. Где-то прячется сейчас.
– Дай бог, – сказал Тарасенко, наполняя две рюмки: себе – полную, а гостю до половины.
– За здравие Калоши, – произнес Тарасенко и выпил залпом.
Сергей пригубил и поставил рюмку на стол.
– Во сколько убили Акопа?
– Эксперты сказали: от часу до двух.
– Тогда это точно не Калошин. Он в это время находился в кафе «Казимир». В моем обществе, кстати. Леша сдает туда рыбу, которую ловит, а я пил пиво. Сотрудники могут подтвердить. Обслуживала нас молоденькая официантка-брюнетка. Имени не знаю.
– Знакомое место. Жители прозвали это кафе «Козий мир», потому что там часто девчонки веселые собираются. Рядом ведь факультет педагогического. Но официантку эту я тоже знаю. Значит, и у Калоши, и у тебя алиби имеется. За это надо выпить.
