скачать книгу бесплатно
– Вы че! – вскричал посетитель. – Так это мое. Я с рук купил недавно. Сто тыщ дал. Последние деньги вложил.
– Так нажимать кнопку? – спросила Елизавета Петровна.
Мужчина сделал шаг назад, а потом быстро развернулся и бросился из комнаты.
– В списке украденных вещей часов много, но похожие не числятся, – продолжила Сухомлинова, – хотя я еще не весь список просмотрела.
– Потом посмотрите, а пока пусть они у вас постоят. Вернее, походят. Повесим их на стенку, заведем. Пусть себе тикают. Если они не краденые, то я подарю их кому-нибудь. Хотя бы тебе.
– Мне не надо.
– Значит, надо думать, кому их преподнести. А тебе в любом случае премия за сегодняшний день. Часы эти всяко сто тысяч рублей стоят. Десятка из них – твоя. Деньги тебе нужны?
Елизавета Петровна помялась, а потом кивнула, чувствуя, что краснеет от стыда, словно только что она согласилась стать соучастницей какого-то преступления.
– Видишь, какая прибыльная у тебя работа, – напомнил бывший сокурсник, – так что бросай то грязное дело.
– Так я же сказала вам, что уволилась вчера.
– Не вам, а тебе, – напомнил Охотников, доставая из кармана бумажник.
В этот день посетителей было, как никогда, много. Особо ценного среди вещей, принесенных на оценку, не было. Разве что двойной дублон. Помня о том, что монеты особенно интересуют начальство, Сухомлинова набрала номер Юрия Ивановича, но телефон того находился вне зоны. Вскоре Охотников перезвонил сам и, узнав о золотой монете, сказал, что можно принять ее, чтобы выставить на торги.
К концу дня поток людей, пытающихся продать старинные вещи, иссяк. Елизавета Петровна еще раз позвонила начальнику и доложила, что нынешний день был чрезвычайно плодотворным.
– А я в тебе не сомневался, – спокойно ответил Юрий Иванович, – ты однозначно приносишь удачу. Если так пойдет, надо будет увеличить тебе оклад и, может быть, положить тебе процент с продаж. Так, глядишь, и разбогатеешь через год-другой.
После чего он сообщил, что в офисе его сегодня не будет, он заскочил к приятелю на дачу, потому что последние теплые деньки надо использовать. Он еще что-то сказал, но последние слова пролетели мимо ее сознания. Елизавета Петровна поняла, что теперь есть надежда на хорошего адвоката. То есть надежда, что у нее хватит средств, чтобы нанять опытного и честного человека, а не пройдоху. Только как отличить хорошего адвоката от плохого, Сухомлинова не знала. Хотелось бы, чтобы кто-то, кому можно доверять, посоветовал ей, но в кругу ее знакомых таких опытных людей не было. Да и круг был весьма ограничен. И вдруг ее осенило! Она вспомнила подругу, которую не видела уже очень давно. А когда они виделись в последний раз, та сообщила, что ее дочь, которую Елизавета Петровна знала еще девочкой-подростком, теперь следователь и что она раскрыла серию убийств, которые совершал маньяк. Потом Веру показывали по телевидению, она даже давала интервью, которое Сухомлинова смотрела внимательно, не веря, что эта девушка в форме, с таким знакомым лицом – та самая тихая Верочка.
Она набрала в поисковике «Вера Бережная», и тут же пришли ссылки. Как оказалось, теперь дочь подруги вовсе не следователь. У нее теперь частная фирма, которая называется «Восточно-Европейское Розыскное Агентство», или просто «ВЕРА». Предприятие, судя по отзывам, преуспевающее. И оно, помимо всего прочего, оказывает и юридические услуги, предоставляет опытных адвокатов и налоговых консультантов. Елизавета тут же позвонила дочери и сообщила, что появилась возможность решить все проблемы. Стала рассказывать о Бережной, но дочь тут же перебила ее:
– Мама, ты что, с луны свалилась? Я про Веру давно знаю. Тоже думала на эту тему, но ты знаешь, сколько ее услуги стоят? К ней разные олигархи в очередь стоят, а тут мы со своими мелочами.
Глава восьмая
Вечером за ужином она сообщила дочери, что теперь будет работать только в аукционном доме, где ей прибавили зарплату и даже намекнули, что смогут выплачивать процент с продаж. Рассказала и о том, что уже подала заявление об увольнении начальнику ТСЖ, который обещал помочь ей в решении вопроса, связанного с возможностью видеться с Федечкой.
– Мама! – не выдержала Аня. – Мне не нужна возможность видеться с сыном раз в неделю. Я хочу видеть его постоянно. Хочу, чтобы он жил с нами! И потом, кто этот твой начальник? Господь Бог?
– Нет, он не Бог, конечно, но он бывший подполковник полиции, с большими связями.
– Ты сама подумай: кто он и кто Федор Степанович! Первеев его проглотит и не подавится… Он таких…
Дочь замолчала, а потом посмотрела на Сухомлинову круглыми глазами.
– Мама, – почему-то она перешла на шепот, – фамилия твоего бывшего начальника не Тарасов случайно?
– Тарасевич, – подтвердила Елизавета Петровна, – а в чем дело?
Дочь молчала, а потом вздохнула:
– Я сегодня криминальные новости слушала. Не слушала, просто телик работал, а там сказали, что застрелен директор ТСЖ Тарасов… то есть Тарасевич, который до выхода на пенсию служил в полиции.
– Это, наверное, какое-то совпадение, – не поверила Сухомлинова, – за что его убивать? Наверное, сказали про Тарасова, а потом…
Дочь покачала головой:
– Сказали «Тарасевич». Директор товарищества собственников на Васильевском острове. Но я дальше не слушала. Ты же знаешь, не люблю такие новости, когда убивают кого-то. Просто выключила телевизор. Но если ты хочешь, можешь посмотреть, выпуск скоро повторят. Такой видеорепортаж они будут постоянно гонять, словно издеваются над всеми нами.
Дочь осталась на кухне, а Елизавета Петровна пошла в комнату и включила городской канал. Ждать пришлось почти час. Наконец начались местные новости, и прозвучала главная тема дня: убийство на Васильевском острове. Как оказалось, Александра Витальевича застрелили, когда он выехал из двора в узкий Тучков переулок, перед поворотом в сторону площади Сахарова в него выстрелили дважды через стекло машины. В переулке есть камеры видеонаблюдения, но ни на одной из них момент покушения не запечатлен, так как преступник выбрал единственное место, не попадающее в обзор камер. И сам он не попал. Скорее всего, киллер хорошо изучил местность и ушел через проходные дворы. Так сказал представитель следственного комитета.
– Мама! – крикнула с кухни Аня. – Твой телефон звонит.
Сухомлинова успела схватить аппарат и ответить.
– Елизавета Петровна, – обратился к ней незнакомый и очень вкрадчивый голос, – вас беспокоит майор юстиции Егоров. Я хотел бы встретиться с вами и поговорить.
– На какую тему? – не поняла Сухомлинова.
– А вы разве не знаете, что случилось с вашим директором?
– Слышала, но я там уже не работаю.
– Я видел ваше заявление, но видел и то, что оно не подписано. А потому нет приказа о вашем увольнении. Значит, вы по-прежнему являетесь сотрудником управляющей компании. Так что подъезжайте завтра на работу.
– Завтра не моя смена, – попыталась возразить Сухомлинова.
– То есть вы отказываетесь сотрудничать со следствием? – так же вкрадчиво обратился к ней майор юстиции Егоров.
– Я готова сотрудничать, только не знаю, чем могу помочь.
– Ну, как чем? Вы были одной из последних, кто общался с убитым. Причем вы общались достаточно близко. Вы были у него в гостях, выпивали. Провели в квартире Тарасевича более часа.
– Разве? – не поверила Сухомлинова. – А я думала, что недолго была. Зашла и почти сразу вышла. Раз, и всё…
Следователь молчал, а потом прокашлялся в трубку и продолжил:
– Мы и это обсудим. Так что жду вас завтра на вашем рабочем месте в девять тридцать.
– У меня другая работа – более важная и ответственная.
– Ровно в девять тридцать, – повторил следователь и добавил: – Попрошу не опаздывать.
И тут же пошли гудки.
Елизавета Петровна не знала, что ей делать, но понимала, надо предупредить начальство. Она набрала номер Охотникова, а когда тот ответил, спросила:
– Вы всё еще за городом?
– Как раз в бане сидим с приятелем. А что такое?
– Я завтра утром задержусь на какое-то время.
Юрий Иванович молчал, а потому Сухомлинова спросила осторожно:
– Вы телевизор не смотрели сегодня?
– Упаси боже, – ответил ее начальник, – я вообще его не смотрю. А что случилось?
– Дело в том, что Тарасевича сегодня утром застрелили.
И снова бывший сокурсник молчал.
– Алле, – осторожно попыталась вернуть его Елизавета Петровна.
– Я слышу, – ответил тот, – просто пытаюсь осмыслить известие. Как, где, когда и за что могли убить председателя ТСЖ? В голове не укладывается. И что полиция говорит?
– Я не знаю. Меня как раз завтра на допрос вызвали.
– А вас-то за что?! Ну ладно, можете задержаться, я попрошу кого-нибудь вас подменить на пару часиков. А вы там тоже не только отвечайте, но и расспросите, как и за что с ним расправились так жестоко.
Глава девятая
Она подошла к своему стеклянному скворечнику и заглянула внутрь. Там сидела ее сменщица Нина Николаевна, выглядевшая очень взволнованной.
– Вас еще не допрашивали? – обратилась к ней Сухомлинова.
Та в ответ перекрестилась.
– А меня вызвал какой-то майор, застращал и приказал явиться сюда без опозданий.
– Я вас не стращал, – произнес за ее спиной мужской голос, – я просто выполняю свою работу, а ваша гражданская обязанность оказывать посильную помощь следствию.
Очевидно, он прятался за углом, на площадке перед лифтами, и вышел, услышав ее голос. Подошел неслышно и неожиданно, как любая неприятность. Майор юстиции Егоров оказался невысоким и невзрачным на вид, но голос его не соответствовал внешности – он был уверенным и твердым.
– Сейчас мы с вами поднимемся в квартиру гражданина Тарасевича, и вы мне расскажете, о чем вчера говорили со своим начальником.
В квартире работали эксперты. Дверцы шкафов и полок были приоткрыты и смазаны каким-то черным порошком.
– Посмотрите внимательно, – обратился к Сухомлиновой следователь, – что изменилось с тех пор, как вы покинули помещение.
– Вы серьезно? – удивилась Елизавета Петровна. – Изменилось здесь все. Вчера все здесь было прибрано, а теперь как будто Мамай прошел. На столе вчера стояли две бутылки: одна с шампанским, полная более чем наполовину, и французский коньяк, из которой Александр Витальевич выпил всего граммов сто пятьдесят. И постель была аккуратно застелена, а сейчас белье сползло на пол.
– Обе бутылки мы нашли пустыми в мусорном пакете, – обиделся следователь, – а постель мы обнаружили именно в таком виде. Вы просто посмотрите, что пропало – может, картины или какие-то другие ценные вещи.
Сухомлинова подошла к стене и посмотрела на полотна.
– Всё на месте, – сказала она, – а если вас интересует, чем мы тут занимались, то скажу, что я пришла для того, чтобы подать заявление об увольнении. Александр Витальевич предложил поужинать с ним. Но я выпила лишь неполный бокал, а потом еще глоток. Ничего не ела. После чего ушла. Но до того как сесть за стол, мы рассматривали картины и говорили о живописи. Ведь я дипломированный искусствовед, если вы не знаете.
Следователь кивнул, а потом попросил записать все, что она сообщила, на бумаге и по возможности с подробностями, которые она может вспомнить.
Елизавета Петровна села за стол, на тот же самый стул, на котором сидела накануне, придвинула к себе листок бумаги и изложила все кратко, потому что подробности ей вспоминать не хотелось. А когда закончила и протянула лист следователю, Егоров сказал, что сейчас эксперт-криминалист возьмет ее отпечатки пальцев.
– Пара минут, – пообещал он, – и вы сможете ехать на свою новую, очень ответственную работу.
Отпечатки взяли, перемазав ее пальцы черным порошком.
– Я могу вымыть руки? – спросила Елизавета Петровна.
Следователь кивнул. Сухомлинова, не оставляя сумочку в комнате, прошла с ней в ванную комнату, закрыла за собой дверь, начала мыть руки. Взгляд ее упал на узкую стиральную машину. Не выключая воду, она подошла к ней, наклонила машину и подняла резиновой коврик. Увидев край голубой ученической тетради, вытащила ее, согнула в трубочку и спрятала в свою сумку.
Когда выходила из ванной комнаты, едва не столкнулась с майором юстиции, который заглянул за плечо Елизаветы Петровны, словно рассчитывал обнаружить там еще кого-то.
– Вы должны расписаться под одним документом.
– Каким?
– Вы предупреждаетесь о том, что вам запрещено покидать город на время следствия.
– А если вы год будете расследовать?
– Тем не менее, – без всяких эмоций на лице произнес следователь.
– Сыну Тарасевича сообщили?
Следователь обернулся к скучающему эксперту, как будто ожидал ответа именно от него. А тот, уходя от ответственности, начал смотреть по сторонам.
– Прикажут – позвоню, – спокойно ответил майор юстиции.
Он достал из кармана мобильный телефон, набрал номер, но, увидев, что Сухомлинова направляется к двери, махнул ей рукой, призывая задержаться. Он разговаривал негромко, потом что-то записал на листке бумаги. Еще раз махнул рукой, но теперь уже подзывая к себе Елизавету Петровну. Протянул ей листок, на котором был записан номер телефона.
– Позвоните сами. Имя сына Тарасевича знаете?
– А почему именно я? – удивилась Сухомлинова. – Я – посторонний ему человек.
– А я тем более, – ответил следователь, – я по вечерам с убитым шампанское не пил. Просто прошу вас позвонить и сообщить. По опыту знаю, что неприятные известия лучше выслушивать от женщины – у женщин в голосе больше сочувствия.
– Ага, – обрадовался неизвестно чему слышавший их разговор один из экспертов, – в прошлом году, когда мне жена сказала, что хочет развестись, потому что у нее другой, в ее голосе было столько сочувствия!
Но Егоров даже головы к нему не повернул.
– Считайте, что это моя личная просьба, – сказал он Сухомлиновой.
И она набрала номер. Долго никто не отвечал, а потом заспанный мужской голос спросил хрипло:
– Это кто?
– Меня зовут Елизавета Петровна, – назвала себя Сухомлинова, – я работаю вместе с вашим папой. Вернее, работала. Дело в том, что… – Она вдохнула, решаясь наконец сообщить печальную новость любящему сыну: – Дима, произошла ужасная трагедия: вашего папу убили.
