скачать книгу бесплатно
– А вы что, всех девушек нашего города знаете лично? – усмехнулся Францев.
– Карину Сорокину, – ответил адвокату Погудин, – если помните такую.
И мотнул головой в сторону дома Уманского.
– Как же, помню! – встрепенулся Куравин. – Миленькая такая. Заводная, я вам скажу, была. Подозреваемые уже есть? Кто-нибудь задержан?
Он открыл дверь и хотел выйти из автомобиля, но Францев остановил его:
– Проезжайте к себе, пока в вашей помощи никто не нуждается.
– Хорошо, если так. – Он посмотрел на Погудина и сказал: – Алексей, я сюда с ночевкой. Так что, если будет желание, заглядывайте ко мне вечерочком. Я привез бутылочку чудного виски. Четверть века выдержки. И так, я вам скажу, душу прочищает…
Погудин кивнул, «Мерседес» отъехал.
Только сейчас Кудеяров заметил стоявшую поодаль Вику Горелову. Скорее всего, она появилась здесь только что, но подходить ближе не рискнула. И он сам направился к девушке. Поздоровался и поинтересовался, успела ли она позавтракать. Свидетельница покачала головой.
– Тогда, может быть, зайдем куда-нибудь, выпьем по чашечке кофе. Вы кофе пьете?
Она кивнула.
– Какое место у вас поприличнее?
– В приличных местах кофе дорогой, а я знаю вполне уютное местечко: там неплохая кофемашина и чашечки не самые маленькие.
Девушка улыбнулась, но глядя не Павлу в глаза, а словно куда-то в сторону.
«Скромная какая», – пронеслось у него в голове.
А вслух Кудеяров произнес:
– Ну что же, пойдем, покажите мне ваше уютное местечко.
И растерялся, потому что это прозвучало двусмысленно. Но Вика, судя по всему, не заметила двусмысленности. И кивнула:
– Пойдемте.
Они шли, а Францев заинтересованно смотрел им вслед.
– Вы вчера не уточнили, как вы оказались на этом месте, – начал разговор Кудеяров, как только они отошли на несколько шагов.
– Разве? – удивилась Горелова. – Я шла к Лидии Степановне Друян – бывшему директору школы. Дело в том, что у нее по-прежнему хорошие связи, а с будущего учебного года в школе освобождается ставка социального педагога. То есть ставка уже сейчас свободна. И я хотела попросить Лидию Степановну посодействовать, потому что я и так много занимаюсь внеклассной работой.
– А что вы преподаете?
– Музыку. Ставка маленькая, разумеется. На жизнь не хватило бы. Но я иногда подменяю заболевших преподавателей по разным предметам. Мне добавляют часы к ставке, но все равно… А еще я руковожу местным хором. Сначала по протекции Лидии Степановны пошла туда аккомпаниатором, а теперь – руководитель. Но там тоже зарплата маленькая. Хотя если и там, и там считать, то мне вполне хватает. Вот только времени ни на что другое не остается.
– С убитой Сорокиной были знакомы?
Вика задумалась, а потом покачала головой:
– Только визуально. Ее сын Артем Сорокин мои уроки пропускал, но учитель физкультуры посоветовал мне не вызывать родителей и не ставить ему прогулы, потому что мальчик очень способный легкоатлет. И вообще Артем – очень замкнутый ребенок. Вероятно, то, что родители в разводе, на нем сказалось…
– Несчастный мальчик, – согласился Павел. – А вы с кем-то, кроме бывшего директора, из живущих на этой улице знакомы лично?
Вика вновь задумалась. Остановилась даже, но покачала головой и проговорила:
– А вот мы и пришли.
Она показала на крылечко перед дверью, над которой красовалась вывеска: «Кафе Романсеро».
– Хорошее название, – сказала Вика. – Только, к сожаленью, тут совсем другая музыка звучит. Испанских романсов мы не услышим.
– Я думаю, что просто заведение принадлежит некоему Романову, отсюда и название. Вроде местного ресторана «Мама Рома».
– Ой, а я и не подумала даже. На рынке тоже есть кафе, которое называется «Ромовая баба». Там хорошие пышки делают.
Они вошли внутрь кафе и направились к стойке.
– Выбирайте столик, – крикнула им буфетчица. – Официант к вам подойдет.
Буфетчица насухо протирала принесенные ей бокалы и стаканы и при это задумчиво смотрела на экран телевизора, где шла передача о пользе правильного питания.
Зал был пуст. Вика выбрала столик у окна.
– На чем мы остановились? – спросил Кудеяров.
– На романсеро, – прошептала девушка и смутилась.
Павел решил не напоминать о деле. Вика нравилась ему все больше и больше.
Подошла официантка, наверняка знакомая Гореловой, потому что подошедшая девушка вежливо поздоровалась с посетителем, а Вике кивнула:
– Привет!
– Мне капучино, – попросила Вика.
– А мне эспрессо, – заказал Кудеяров.
– А еще что? Есть пироги, пирожные.
Вика промолчала, но посмотрела на Павла.
– Есть очень свежие фисташковые пирожные, – предложила официантка.
Вика покачала головой, и Павел озвучил:
– Ничего больше.
Официантка отошла, а молодая учительница зажмурилась и прошептала:
– На самом деле так хочется.
– Девушка! – крикнул Павел официантке. – Два фисташковых, а потом еще четыре в пакетике с собой.
– Ужас какой! – испугалась Вика. – Четыре пирожных – это же смертельная доза сладкого.
– Ничего страшного. Мой прадедушка по материнской линии во времена нэпа учился в Ленинграде в морском военном училище. По его воспоминаниям, в одном кафе висело объявление, что каждый, кто съест двадцать пять пирожных, получит еще двадцать пять бесплатно и за съеденные может не платить. Мой предок решил накормить весь курс. Долго готовился. Пришел, но его хватило только на двенадцать….
– Какая прелесть! А мой прапрадедушка был историком. Должен был стать автором школьного учебника. Уже все написал и обратился в Академию наук, что пора вернуться к ломоносовскому пониманию истории, то есть отказаться от норманнской теории. Академики заклеймили его позором, лишили звания профессора. Его учебник вышел под редакцией другого человека. А дедушка поехал в холодные края…
– Печально, – вздохнул Кудеяров.
– Еще бы, – согласилась Вика. – Дедушка так и не вернулся из Сибири. Квартиру у нашей семьи отобрали. Книги и рукописи, которые он собирал долгие годы, отправили в Библиотеку имени Ленина, а все остальное – это уже небольшие неприятности.
– Вы одна живете?
Вика кивнула.
– С тех пор, как окончила школу. Поступила в педагогический институт, жила в общежитии. А мама оставалась здесь. Она вышла замуж и стеснялась того, что муж моложе ее на десять лет. А он сидел дома, не желал работать, то есть работал от случая к случаю… И потом еще…
Она замолчала.
– Я понимаю, – шепнул Паша. – Она боялась, что молодой муж обратит внимание на ее симпатичную дочь.
– Это действительно ужасно, но именно так она и думала. – Вика покраснела. – А он даже ко мне в общагу приезжал, пытался пригласить в ресторан или куда-нибудь еще… Даже рассказывать не хочется. Я из общежития съехала, чтобы он меня не нашел. Но потом он маму бросил, и она встретила достойного человека пенсионного возраста, небедного и верного. Они живут в Крыму, где у ее мужа и домик, и яхта.
– Хеппи-энд, – подытожил Кудеяров.
– И теперь у меня своя однокомнатная квартира и любимая работа….
– Но ведь этого…
Павел не успел договорить, потому что принесли кофе и пирожные.
Павел проводил Вику Горелову до ее дома, донес пакетик с пирожными, простился, потом, возвращаясь в опорный пункт, какое-то время думал о девушке. Вспоминал, как она застенчиво опускает глаза, как появляется румянец на ее щеках под его взглядом… И вдруг понял, что Вика на самом деле очень ловко перевела разговор, увернулась от ответа, когда он спрашивал о том, с кем из обитателей тихой улочки она знакома. Мысль эта сверлила мозг, и отделаться от нее никак не получалось.
«Она – скромна, застенчива, открыта и не умеет ничего скрывать», – убеждал себя Павел, удивляясь тому, что вспоминает об этом снова и снова, словно пытается заставить себя полюбить незнакомую ему еще сутки назад девушку.
В опорном пункте Францев беседовал с мужчиной в светлом льняном костюме. Когда вошел Кудеяров, показал на посетителя и произнес:
– А вот как раз тот самый Леонид Владимирович Уманский. Сам пришел, поговорить с нами.
– Оставь нас одних, – попросил Павел.
Францев вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь, потом слышно было, как щелк-нул замок входной двери. За окном промелькнула фуражка участкового.
– У вас есть что сообщить по факту убийства?
– По факту ничего сообщить не могу, – ответил Уманский, – но бывает так, что разрозненные и не связанные между собой события и факты помогают создать достаточно ясную картину. Дело в том, что врагов у несчастной Карины было больше, чем она сама могла представить. Я не говорю про завистливых женщин, которые считали, что она… Которые считали, что ей все достается слишком легко всем известным способом, которым сами они не могут добиться никаких благ… Я говорю о мужчинах – о тех, у кого есть убеждение, что даже за небольшое противодействие их воле надо жестко наказывать… Жестко или жестоко…
Он говорил, Кудеяров его внимательно разглядывал. Действительно, этому человеку не только на первый взгляд нельзя было дать больше сорока лет: темно-русые волосы, седины не заметно, не худ и не толст – крепкий мужчина среднего или слегка выше среднего роста. Грамотно излагает, уверен в себе.
– В этом городе лишь несколько человек могут позволить себе жестоко наказывать несчастных и слабых, зная, что в ответ ничего не прилетит, – произнес Уманский…
– Эти люди живут с вами на одной улице.
– Не только, есть и другие. Но те менее одиозные. Еще до моего знакомства с Кариной, вернее, перед самым нашим знакомством, у нее были проблемы с Кульком. Простите, с Василием Васильевичем Кульковым. Тот обвинил ее в краже волыны. Пистолета то есть. Незарегистрированное оружие пропало из его автомобиля. А в тот день, кроме Карины, в его «БМВ» никто не садился. Пистолета она не брала – мне она врать бы не стала, но предъява была, а потому надо было отвечать. Защитить ее было некому: вы, Павел Сергеевич, уже перевелись отсюда, а Коля Францев вряд ли бы стал бодаться с Кульком.
– Вы используете некоторые специфические слова… С криминалом сталкивались?
– Сталкивался, разумеется, как и многие, кто пережил девяностые. Но терок у меня с ними не было. Я никому не мешал, да и мне в тот мир глубоко влезать не хотелось. Но я продолжу. И тогда Карина обратилась за помощью к Ашимову. Тот разрулил ситуацию.
– Что-то попросил за услугу?
– Разумеется. Но не сексуальные услуги. Просто она поучаствовала в какой-то финансовой афере. Подробности она мне не рассказала, но там была сложная схема по отъятию средств у какого-то лоха.
– Может, ее убили именно за это?
– Наверняка нет. Да и лет прошло с того времени… Кроме того, претензий от пострадавшего, насколько мне известно, не поступало.
– Что-то еще за ней числится?
– По большому счету, ничего, за что так жестоко наказывают. Она не воровка, не аферистка, в пьяном состоянии ни на кого не бросалась с оскорблениями.
– Но кто из ваших соседей мог иметь на нее зуб, помимо Кулькова или Ашимова?
– Романов обвинял ее в каком-то мелком хищении. Не думаю, что она могла украсть из подсобки его ресторана или из кассы столько средств, чтобы он так взъелся.
– А он взъелся?
– Вроде того. Но это было такое мультипликационное кино, что можно было бы посмеяться, однако Карина и в тот раз очень испугалась. Но я этот вопрос решил. Поговорил с Дмитрием Даниловичем, и вопрос закрыли.
– Вот так запросто?
– Да. Предложил выплатить весь долг за несчастную девушку, но поставил условие, что если это разводка, то тогда он мне будет должен столько, что по гроб жизни не рассчитается. Дима посмеялся и сказал, что не хочет со мной ссориться, а потому прощает Карине должок. Происходило это в моем доме, я позвал Карину, и Романов сказал, что она ничего ему не должна.
– У вас всегда так легко получается убеждать людей?
– Некоторым людям не хотелось бы, чтобы окружающие знали, что они готовы на вранье ради копеечной прибыли.
– Согласен. Редко, но такое случается. Но теперь Погудин. У нее и с ним были… простите за вашу терминологию, терки?
– С ним ничего, но с женой его был конфликт. У жены Погудина с Кариной был совместный бизнес – магазинчик в помещении рынка. Карина была старшим партнером, а Марина, которая тогда еще не была Погудиной, младшим. Муж Карины, теперь уже бывший, работал механиком на сухогрузе. На лесовозе, если быть точным. Возил кругляк в Швецию. Брал с собой туда и контрабандную водку, не в огромных количествах, но и не две или три коробки. А оттуда тащил мешки с залежалым ширпотребом. Вот они здесь и сбывали все это через свой магазинчик. Как водится, партнерши переругались по поводу распределения прибыли. Марина тайно встретилась с Виктором и наврала ему с три короба про подругу: про то, что та ни одного мужика просто так мимо не пропускает, тратит на мужиков и на кабаки вырученные за товар деньги… Виктор избил жену, доверил Марине распродать все побыстрее и укатил навсегда, забыв и про ребенка. Потом Марина, оставшись на магазине одна, сообщила ему, что есть долг по аренде магазина, что прорвало трубу и товар погиб… Виктор приехал разбираться, а бывшая компаньонка Карины выставила против него ментов – подчиненных Погудина. На разборку притащили и Карину. И она сказала, что пусть подруга сама разбирается со своими любовниками. Погудин с Мариной тогда расстался, но как потом выяснилось, не навсегда. Однако Марина пообещала на той встрече, что Карине не жить… При случайных встречах на улицах или в магазине обе делали вид, будто незнакомы. Однажды сосед Куравин пригласил нас на свой юбилей. Погудины тоже были приглашены, но Марина вскоре в гневе ушла… Одна, без мужа.
– Это когда вы поразили изысканное общество исполнением танго?
– Все-то вам известно, гражданин следователь.
