скачать книгу бесплатно
– Бегал слишком много, – усмехнулся Иван Андреевич, – видимо, ваш Карпов считал по старинке, что следователя ноги кормят.
Кудеяров не ответил сразу, он смотрел некоторое время на собеседника, а потом пожал зачем-то плечами и произнес негромко:
– Только между нами: Карпову пятьдесят три года, и у него обнаружили онкологию.
– Простите, но мы не знали, – попыталась оправдаться Виолетта и оглянулась на писателя.
– Павел, – произнес тот, – нам известно, что вы не последний человек в Главном управлении процессуального контроля.
При этих словах Виолетта удивленно вскинула брови, скорее всего, она не слышала совсем, в каком управлении работает Кудеяров, а хозяин дома продолжал:
– Неужели вы здесь по делам вашей службы и начальство отправило вас сюда, чтобы разобраться в обстоятельствах смерти, то есть в обстоятельствах убийства ничем не примечательной девушки?
– Жизнь любого человека важна. Убийца остается таковым независимо от того, кого он убил – банкира Панютина или Алену Ивановну.
– Какую Алену Ивановну? – не понял Карсавин и тут же сообразил. – Вы вспомнили старуху-процентщицу из романа Достоевского? Очень неудачное сравнение: поставили в один ряд какой-то пусть очень яркий, но все же выдуманный литературный персонаж и нашего друга, нашего соседа… Вон его дом за окошком виднеется.
За окном задувал ветер, швырявший по сторонам крупинки жесткого снега, от которых шарахались воробьи и синички.
Кудеяров поднялся, демонстрируя, что беседа окончена, но все же произнес:
– Достоевский так не считал.
– Так я не Достоевский, – усмехнулся писатель, – когда-то повезло, что опубликовали первый роман, а теперь старые книги мои расходятся со скрипом, а новые что-то не пишутся.
– У Марины остановитесь? – поинтересовалась Виолетта для того только, чтобы сменить неприятную для хозяина дома тему.
Следователь задумался, словно вспоминая, задавали ли этот вопрос ему совсем недавно, или не зная, как ответить на него, а потом молча покачал головой.
– Ну да, – согласилась женщина, – нашей Мариночки и не видно в последнее время.
– Она в Германии… вернее, в Европе, – сказал Павел и направился к выходу в сопровождении хозяина.
Вышли на крыльцо, и Карсавин протянул руку, прощаясь.
– Будет время, заскакивайте, – произнес он, поеживаясь, – я безвылазно дома, разве что в магазинчик отлучаюсь. – Он оглянулся и удивился: – Смотрите-ка: а снег-то всю землю покрыл – нежданно-негаданно. В тот вечер то же самое было.
Писатель вернулся в дом, и Виолетта бросилась к нему.
– Вот ведь кого к нам снова занесло, – шепнула она, как будто следователь все еще стоял на крыльце и мог услышать. – Теперь сиди и трясись, как бы чего не вышло.
– Тебе-то что переживать, – отмахнулся Карсавин.
– Так я за тебя переживаю, Ванечка! Вдруг он что пронюхал уже и начнет под тебя копать: не зря же Достоевского вспомнил. Там же тоже был какой-то дотошный следователь. Как его звали?
– Порфирий Петрович, – подсказал Иван Андреевич и поморщился, – все как-то не ко времени.
– Никто ничего не узнает, – еще тише произнесла его подруга, – а вообще, не надо было по молоденьким бегать. И кстати, твой рассказ про ее папу-поэта был очень неубедителен, как будто ты специально переводил разговор на другую тему. Я даже хотела поддержать тебя.
– Каким образом? – не понял Иван Андреевич.
– Вспомнила, как в нашей английской школе, в моем классе был мальчик из очень простой семьи: учился он плохо, но его не отчисляли, потому что он писал очень правильные стихи и выступал с ними в школьных концертах. Даже и сейчас кое-что помню:
Маленький Ленин сидит на холме
И к небу поднял свои очи.
И мысли родятся в евонном уме
О будущем и о рабочих.
– Ну что же – прекрасные стихи, – оценил Карсавин, – интересно, кем стал тот мальчик?
– В конце девяностых тот мальчик создал финансовую пирамиду, обманул несколько тысяч человек и сбежал с деньгами в Англию.
– Так вот, оказывается, зачем он в детстве пошел в английскую школу, а не как я – с филологическим уклоном.
Женщина посмотрела на него внимательно:
– Ваня, ты опять уходишь от темы. Ты не скажешь, так кто-нибудь другой ляпнет, что она к тебе шастала, как к себе домой.
– Если ты молчать будешь, никто не узнает.
Глава четвертая
Подойдя к двери своей квартиры, Францев уловил запах борща и сразу представил себе его в тарелке с разваренной говяжьей грудинкой и обжаренными кусочками копченого бекона – именно такой борщ ему всегда готовила жена. А еще будет тарелка пюре с большой котлетой, но не из фарша, а из мелко порубленного мяса с чесночком и зеленью… Николай достал из кармана ключ, представляя, как осторожно откроет дверь, войдет в коридор, прокрадется на кухню и обнимет жену, которая смотрит в окно, ожидая его. Он обнимет ее, а она…
И в этот самый момент в кармане необычайно громко зазвонил мобильный. Пришлось стремительно выхватывать аппарат и подносить к уху, даже не проверив, кто может беспокоить в такой ответственный момент.
– Это я, – прозвучал в трубке тихий женский голос.
– Ну, – так же шепотом ответил Николай, хотя не понимал, кто звонит.
– Это Алена Сорокина, – продолжила женщина, – у меня есть информация.
– Ну, – повторил Францев, которому показалось, что за дверью в квартире кто-то вышел в прихожую. А буфетчица из «Вертолета» продолжала:
– Хозяйка сегодня вышла в зал, и ей кто-то позвонил, и она сказала, что не может сейчас говорить.
– Это все? – удивился участковый.
– Нет, она еще сказала, что ее менты трясут и чтобы он сам решил вопрос с Артемом.
– Кто должен решить?
– Сережа Холодец. Ведь это он звонил.
– Откуда знаешь? Она назвала его по имени?
– Нет. Ну это и так ясно.
– А почему я должен тебе верить?
Открылась дверь квартиры, и на площадку выглянула Лена. Францев улыбнулся ей и шепнул:
– Я тебя люблю.
– Ой, – сказал голос в трубке, – а я вроде как замужем…
– Да я это не тебе. Все! Спасибо за информацию. Если еще что будет, то звони сразу.
Закончил разговор и повернулся к жене.
– Как же я люблю твой борщ!
– Ну-ну, – ответила Лена и махнула рукой, – заходи.
На столе уже стояла тарелка с борщом: очевидно, что жена все-таки углядела его в окошко и ждала, прислушиваясь.
– Алена Сорокина звонила, – сообщил Николай перед тем, как приступить к еде.
– И часто она тебе названивает? – поинтересовалась Лена.
– Да как появляется у нее достойная информация, так и сообщает. И не она одна – работа у меня такая, чтобы порядок везде был… А люди у нас наблюдательные.
– И болтливые, – добавила жена, – уже весь поселок говорит, что снова Кудеяров прибыл, чтобы расследовать убийство девушки из «Ингрии», потому что опять маньяк начал орудовать.
– Да какой маньяк! – возмутился Францев. – Вот всякий дурак талдычит то, в чем сам не разбирается. Там налицо бытовое убийство, только непонятно, кто его совершил. Всех знакомых погибшей проверяем…
– Долго будете проверять, знакомых у нее много было. Вообще она любила хвостом покрутить. Я сама видела, как она осенью в «Пятерочку» заскакивала с писателем. Она показывала, что купить, а он все в тележку складывал.
– Много чего накупил?
– Много – немного, а на хорошую цену. Она ему пальчиком на вино французское показала, он и взял бутылку, а там цена под тысячу, если не больше.
– Он человек не бедный и может себе это позволить.
– Я за ними в очереди на кассу стояла, когда он расплачивался. На одной карте у него не хватило средств, и он даже растерялся. Но потом достал другую. А эта стояла рядом – вся такая скромная из себя… И еще говорит ему: «Иван Иванович, купите мне еще шоколадку по акции, пожа-алуйста…»
– Он Иван Андреевич… Погоди, у него было две карты?
– А что в этом особенно: у меня тоже две, одна, правда, кредитная.
– Ничего, конечно, в этом нет. Так купил он ей шоколадку?
– Взял и шоколадку, и что-то еще по акции. Она сразу отошла к выходу. Так он еще купил эти… даже неловко говорить… Короче, купил еще презервативы. Быстро схватил так и спрятал потом в бумажник. Стыдно, наверное, ему было при всех это покупать. Зачем ему, ведь пожилой человек? Ему лет пятьдесят уже, наверное.
– Шестьдесят один год, – уточнил Николай, – но ведь любви, как говорят, все возрасты покорны.
– Да какая это любовь! – возмутилась Лена. – Я эту убитую не знала. Разве что видела с писателем тогда да до того еще пару раз – теперь и не упомню, но про нее всякое рассказывали. Официально она нигде не работала, а на что жила, спрашивается? Собаками торговала, но на это не проживешь особо – так, чтобы по кабакам разгуливать, а она ходила в «Вертолет» и в другие заведения. Там романы крутила. Мужики за нее платили, а уж как она потом…
– Борщ обалденный! – восхитился Францев. – Как и всегда, но сегодня он какой-то особенный.
– А я в него немного белых грибов добавила, – улыбнулась жена.
– А с кем она по кабакам шастала? – вернулся к теме участковый.
– Да я откуда знаю – мы ж туда не ходим. Но, по слухам, она крутила с Артемом Головкиным, который был любовником Варьки – хозяйки нынешнего «Вертолета». За что Варвара приказала Холодцу избить Артема.
– Я слышал про это. Но обоих молодцов я не знаю – они не местные.
– А ты у Марины на рынке спроси.
– У какой? Их там две: одна носками и трусами торгует, а вторая рассадой, цветами, грибами и фруктами из сада. И обе на контакт со мной не идут.
– Которая носками – это Марина Теплушка, а вторая Марина Гогольшвиндер. Первая переживает, что на нее мужчины не клюют, вторая говорит, что ей мужики не нужны вовсе, потому что в свое время она ими объелась. И теперь для Гогольшвиндер самое важное – это дочка и внучка.
– Надо же какая правильная! Непонятно только, зачем она в неурочное время на площади самогонкой торгует. А почему вдруг Гогольшвиндер?
– Так она сама так выражается, когда происходит что-то ей непонятное, так говорит: «Это просто Гогольшвиндер какой-то!» Они с Варварой-кабатчицей были подружками с детства. Но потом их пути разошлись: одна ушла в большой общепитовский бизнес, а вторая на рынке торгует чужим товаром. Да и самогонку она не сама гонит, ей дают под реализацию, как и рассаду. Ты-то сам чего ее не штрафуешь?
– Чтобы меня весь городок ненавидел?!
На этом разговор о служебных делах Николая был завершен, но, когда отобедав, Николай подошел к Лене и наклонился, чтобы поцеловать любимую жену, она вдруг отстранилась и произнесла с улыбкой, но достаточно серьезным тоном:
– Вот что я скажу тебе, любимый: привлекай-ка меня к оперативной деятельности. У меня времени много: я в декретном отпуске. Детей накормила, спать уложила и буду все анализировать. Я дедуктивный метод применять умею. Я в детстве очень любила детективную литературу: Шерлока Холмса всего прочитала, а потом и Агату Кристи, и про Перри Мейсона, и про патера Брауна… Всех уж и не упомню.
– Конечно, буду привлекать: я даже не предполагал, что ты специалист не только по борщам!
Францев шел по рынку вдоль рядов: народу почти не было, да и продавцы особой любовью к работе не отличались – многие из них отсутствовали. Но Марина, о которой говорила жена, стояла на привычном месте. Николай подошел и начал рассматривать выставленный ею товар: банки с маринованными грибами, консервированные патиссоны, помидоры, компоты, салаты, соленые огурцы и антоновские яблоки.
– Привет, Марина, или как тебе привычнее – Гогольшвиндер?
– Гогольшвиндер – это я для самых близких. А так я Марина Незамерзайка. Есть тут у нас еще одна Марина…
– Теплушка? – проявил осведомленность Францев. – Которая носками и трусами торгует? Что-то не видно ее сегодня.
– Как снег пошел, так она домой поспешила: рынок ведь неотапливаемый, и она тоже заранее не утеплилась. Вы, Николай Степанович, по какому вопросу ко мне?
– Да я побеседовать пришел. Начальство требует, чтобы я тебя привлек за незаконную продажу алкоголя.
– Штраф хотите мне выписать?
– Если бы хотел – давно выписал бы. Но кто-то на тебя кляузы клепает, вот меня и вызвали в РУВД, чтобы я тебя провел по первому пункту статьи сто семьдесят первой.
– А это что за фигня такая?
– Это тебе, Мариночка, не фигня, а федеральный закон. По этой статье наказание – триста тысяч рублей и ограничение свободы на полгода. Но и это еще ничего, а вдруг начальство потребует пришить тебе двести тридцать восьмую, а там до двух лет общего режима…
