скачать книгу бесплатно
Когда мама двигалась по дому, юбка с шорохом рассекала воздух, создавала маленький ветер, закручивалась и рисовала изящные вензеля позади неё. Это было похоже на след, который корабль оставляет на воде. Он некоторое время пульсировал и искрился в воздухе. Но, как и юбкины узоры, эти тайные знаки могли видеть только ползающие по полу младенцы, да ещё, пожалуй, молчаливые кошки. Остальные члены семьи только ощущали их незримое присутствие. Как лисьим хвостом, мама сметала всё ненужное и трудное, оставляя у домашних ощущение покоя и безопасности.
Вечером, когда круговерть домашних дел замедлялась, мама понимала, что пришла пора отправить дневную юбку на отдых и выбрать что-то другое – на смену собранности и активности бодрого дня должны прийти другие состояния. Например, мягкое просторное платье – оно нигде ничего не стягивало, создавало ощущение медленной текучести и свободы своего тела. После ванны маме хотелось закутаться в нежный махровый халат или в волшебный плед и немножечко посидеть в кресле без движения и без слов – мама чувствовала, как усталость целого дня отступает и растворяется в молчании. В зимние холодные вечера мама любила надеть уютную пижаму и пуховые носки, чтобы забраться с детьми под одеяло и читать добрые сказки на ночь…
Когда мама переодевалась, её настроение менялось. А вместе с этим перенастраивались и все домашние. Развешанная на спинке стула, колдовская юбка дожидалась следующего дня.
Волшебный плед
У одной мамы был волшебный плед. Он имел две стороны. Одна была – для всех, а другая – для себя.
Мама доставала его, когда ей необходимо было немного отдохнуть. Мягкий плед нежно обнимал маму за плечи, под ним было уютно и спокойно. Укутанная с ног до головы, она сидела где-нибудь в уголке дивана или в мягком кресле.
Мама не сразу поняла, что с обратной стороны это – плед-невидимка. Первое время – для эксперимента – она пыталась привлечь к себе внимание: завёрнутая в плед, становилась на пути у несущихся детей. Но они – вот чудо! – за полшага до неё внезапно останавливались в нерешительности, а потом, вспомнив о каком-нибудь неотложном деле, стремительно уносились прочь.
Открыв это замечательное свойство своего пледа, мама начала исчезать довольно часто, иногда – даже на полчаса в день! Сидела тихо в удобном кресле или молча стояла у окна. Она слышала и видела всё, что происходит, но никак себя не обнаруживала до тех пор, пока обстановка не требовала вмешательства. Задерживала дыхание, когда дети проходили вблизи: «мама, где ты? Почитай нам книжку! Давай в прятки поиграем! Нам скучно…» А когда они скрывались из виду, мама тихонько смеялась и грызла яблоко – ведь полчаса ещё не прошли.
Иногда она использовала плед, чтобы, не привлекая к себе внимания, разобраться, что происходит в детской. Мама тихонько подходила к раскрытой двери и смотрела, как они играют. Молча наблюдала, а потом уходила к себе, прятала плед в тайный ящик своего шкафа и, как ни в чём не бывало, принималась за домашние дела.
Если же вскоре после этого случалось вспыхнуть ссоре, и дети бежали к ней с криками «мама, это он, он первый начал!» – «нет, неправда, первый начал он!»… – мама не ругалась. Мама обнимала и утешала обоих. Она-то ведь знала, как было дело. А дети не знали про плед.
Иногда же мама проделывала вот что. Она переворачивала плед невидимой стороной к себе. Мягкая, пушистая, добрая она сидела на месте – дети усаживались рядом и прижимались к тёплому маминому боку. А она – обёрнутая стороной невидимости – ускользала в такие далёкие глубины своих мыслей и чувств, что невозможно даже представить себе эту даль. Соприкасалась с Неведомым и беседовала с Духами где-нибудь на краю Вселенной.
Дети же, убаюканные нежностью мягкого пледа, сидели рядом с мамой в полном ощущении покоя и безопасности. Глядя на её мечтательно прикрытые глаза, они как-то сами собой успокаивались и проникались маминым вселенским покоем.
Впрочем… Открою под конец один секрет. Этот плед мама связала сама. Из самой обыкновенной пряжи. Отчего же он получился таким волшебным? А кто его знает! Быть может, мамины пальцы умели творить чудеса. Или ей просто очень нужен был волшебный плед.
Да и так ли это важно на самом деле?..
Бельё в небесах
Когда мама развешивает после стирки бельё, я понимаю, что она немного колдунья.
Балконная дверь открыта, снаружи ветренный сухой день. Я лежу на полу. Сквозняк пахнет мокрым бельём, стиральным порошком и маминым фартуком. Ветер обдувает меня и ласково поглаживает мои волосы.
Я вижу мамины руки. Как ветки деревьев с листьями – они машут где-то высоко от меня, метут серый осенний небосклон детскими трусиками, маечками, футболками моими и брата, школьными блузками и крошечными платьицами моих сестёр.
Мама развешивает их в строгом порядке. И я думаю, на всё у неё есть своё объяснение. Вот рядышком – два цветных платья моих сестричек, они скреплены одной прищепкой посередине – чтобы шли по жизни дружно, крепко держась за руки. Она им говорит иногда: «девочки, живите дружно». Впрочем, с другого краю каждое платьице прихвачено ещё одной – собственной прищепкой. Это для того, чтобы у каждой из близняшек всё же было и своё личное счастье.
Школьные блузки старшей сестры повисают на плечиках, аккуратно расправленные. Их мама старательно застёгивает на несколько пуговиц – видимо, чтобы не унёс ветер. Она часто вздыхает – «ох, у тебя ветер в голове» и говорит сестре, чтоб та «не выставлялась» перед мальчиками. Сейчас я понимаю, что мама имеет в виду. Крючок каждой вешалки с этими блузками для надёжности ещё и прицеплен крепкой прищепкой к бельевой верёвке – я чувствую, что маме так не хочется выпускать мою сестру из родного дома, хочется подольше держать рядом с собой «умницу, красавицу, мамину помощницу».
Майки и трусы моего брата мама также развешивает очень внимательно и попарно, прицепляя трусы рядом с футболкой – чтобы «низ» и «верх» жили в ладу; временами она говорит ему «тебе не хватает цельности». Видимо, это колдовство – про его цельность.
Что же до меня, то мои вещи почему-то наоборот она развешивает в таком порядке: сначала достаёт из тазика все трусы, и располагает их друг за другом, от тёмных до самых светлых, а потом расправляет и вывешивает футболки – от светлого к тёмному. Я вижу, что это очень красиво. Она будто говорит мне этим узором: «пожалуйста, держи свои вещи в порядке, ведь это так здорово».
Место на бельевой верёвке закончилось. Жёлтый тазик опустел. Мама прижимает его к животу, поворачивается ко мне и её глаза улыбаются. На сером небе – нарядный узор из наших одежд. Ветер принимается пробовать его на прочность – но все элементы цветной мозаики сидят крепко, каждый на своём месте. Ветер крутит верёвку, как прыгалку – и бельё машет крыльями, пытаясь догнать осенних птиц.
Мама улыбается. Она поняла, что я разгадал её колдовство. Мы молчим. Мне хорошо и спокойно. Я чувствую, что все мы в её заботливых руках.
Крылья и перья
Моей Маме Наталье Ерашовой и всем женщинам моего Рода
…В сундуке мама хранила пух и перья. Копила их всю жизнь, сколько себя помнила. Сундук достался ей от бабушки, а та унаследовала его от прабабушки. А прежде неё, видимо, была прапрабабушка – далее след терялся в хитросплетениях линий женских судеб.
Каждая из прародительниц, по всей видимости, добавляла в сундук новые перья – они были такие разные! Больше всего, конечно, нежных, белых, со снежным хрустким узором. Встречались и сказочные, блестящие, перламутро-лазоревые – когда держишь такое перо в ладонях, кажется, что оно светится. Некоторые, напротив, были простенькие серые, ничем не примечательные, от них веяло теплом сеновала и домашним уютом. Были в сундуке и перья чёрные – какие-то демонические, вОроновы; они блестели так, что смотреть на них подолгу было страшновато.
Осознание того, что это её собственный сундук, наполняло маму тихим торжеством – у неё было не так много секретов и совсем мало вещей, о которых никто не знал.
С каждым новым ребёнком у мамы добавлялось перьев и пуха – незаметно от домашних она выщипывала их у себя на животе, едва те появлялись, и поскорее прятала в сундук. Она и сама не знала, зачем. Но совершенно точно понимала, что не хочет выглядеть наседкой – с перьями-то на животе что за жизнь?
Сундук пополнялся: дети росли и требовали всё новых забот и условий.
Мама так бы и не знала, зачем ей эти перья, если бы одним прекрасным днём не осталась дома совершенно одна и не решила вытащить свои сокровища на весеннюю просушку.
Мама уселась на крылечке – солнце промаслило его насквозь – перья блестели и от лёгкого ветерка слегка пошевеливались в открытом сундуке. Рассматривая их, мама вдруг вздумала сложить из них узор на полу – перья словно сами подсказывали путь. Волшебным образом они цеплялись одно за другое, создавая плотную материю с замысловатым узором…
…Наконец, крылья были готовы. Каждой пушинке, каждому перышку нашлось своё место. Ни одно из перьев не оказалось в мамином сундуке случайно…
Радость и благодарность переполняли маму, когда она впервые поднялась над землёй.
Одеяловы рукава
У одной мамы было одеяло с рукавами. Она его сшила сама – для себя любимой. Каждому своему ребёнку мама шила красивое одеяло из цветных лоскутков – а детей (впрочем, как и лоскутков) у неё было много.
Сначала она сшила пёстрое одеяльце своему первому ребёнку. И думала, что этим всё и закончится. Но не тут-то было! За ним родился второй, которому тоже потребовалось собственное красивое одеяльце. Потом родился третий, четвёртый, а потом ещё два малыша.
В один прекрасный день (точнее даже, однажды ночью) эта мама посмотрела, как сладко сопят ребята под своими цветными одеяльцами, и решила, что пришло время позаботиться о себе. Она достала большой мешок разноцветных тряпочек и целую ночь, в полной тишине и одиночестве, складывала дивный узор для своего собственного одеяла.
А так как мама любила иногда посидеть свежим вечером на балконе с чашкой чая или почитать любимую книжку, завернувшись в одеяло, то ей захотелось пришить к своему одеялу рукава. Во сне можно было просто укрываться этим одеялом – и рукава ничуть не мешали. Но если маме вдруг не спалось – а вылезать из кровати ой, как не хотелось – вот тут-то и приходили на помощь одеяловы рукава.
