скачать книгу бесплатно
***
В подземелье темно и сыро, как и должно быть в логове нечистой силы. Неизменный фонарик на смартфоне осветил путь.
Допустим, Лютого прикончу, по спине пробежали мурашки, дожил, до чего жизнь довела меня. С ведьмой справиться сложнее будет. Вспомнил, о чём кот Байкал говорил, усмехнулся и прибавил шаг.
Увидел мерцающий свет впереди и выключил фонарик. Прижался к стене, вытаскивая из-за пояса плётку.
Паутина, свешивающаяся со свода потолка, словно занавес, укрыла меня. Волколак ходил по залу, освещённому факелами, жалуясь на судьбу. Стрига, раскинула карты, а я, рассматривая колдунью, удивился, где же видел её раньше. Думал, увижу сгорбленную старуху, а тут сидит молодая привлекательная женщина с копной густых вьющихся смоляных волос. Нестыковочка. Ведьма-то красотка.
– Чего стоишь? – послышался приятный голос Стриги. – Заходи, Перепёлкин. Чего время терять? Чую, что по наши души явился. Да только кишка тонка.
Ну, думаю, ладно, чего прятаться. Вышел в круг света. От люстры, утыканной свечами, на стенах прыгали причудливые образы. В правой руке плётку держал, постукивая по левой ладони. Говорю, мол, не уйти от правосудия тебе, ведьма.
Сын её, Лютый, как ощерится, уже в волка превращаться надумал. Стрига дала ему подзатыльник и говорит, что негоже такого красавчика сразу в фарш превращать. Волколак на половине превращения застыл, фыркнул, снова становясь человеком.
– Хочешь, погадаю тебе?
– Нет у меня времени, Стрига, судьба у тебя такая, идём сразу к ледяному колодцу или сопротивляться будешь?
– Конечно, буду, – ухмыльнулась ведьма, – нечистой силе положено выкручиваться.
– Договариваться не стану, – я осмотрелся, продолжая хлопать плёткой по ладони, – готовься к смерти, ведьма, – проговорил тихо, понимая, что на своей территории нечисти удобнее биться со мной.
– Угрожать мне вздумал?! – выкрикнула Стрига, поднимаясь из-за стола. Вставила руки в боки, и тут её лицо изменилось до неузнаваемости – рот растянулся до грудей, который повисли, будто из них воздух вышел. Глянула на волколака, и закричала: – Фас, Лютушка, порви красавчика на мяско рубленное, как раз котлеты «Пожарские» наготовлю!
Такого скорого поворота я не ожидал. Хоть и появилась сила богатырская, но что делать с ней не понимал ещё. Отпрыгнул в сторону от нападающего оборотня. Воспользовался плёткой, да не тут-то было – попадали лишь горшки с варевом, котлы, да утварь всякая.
– Недолго твоей силе по кровушке гулять, – рассмеялась ведьма, заскакивая на стол.
Бежать или ринуться в бой? Знать бы ещё как ведьму к колодцу притащить или расправиться на месте.
Стрига выпустила когти, приближалась, сверкая жёлтыми глазами. С другой стороны подбирался волколак, криво усмехаясь. Выхватил я тогда серебряный нож. Плётку за пояс сунул. Нечисть всё ближе, но нападать не торопилась.
Прыгнул Лютый первым, я выставил руку с ножом перед собой, зажмурился и закричал, как потерпевший во всё горло. Лезвие вонзилось волколаку в плечо, я рычу, пытаюсь опрокинуть недруга. Нож точно волшебный не обманул Кудеяр, сила в нём какая-то точно была. Упал зверь навзничь. Ведьма в мою сторону кинулась, тут плётка и пригодилась. Сам не понял, как получилось выхватить её из-за пояса и метнуть в сторону Стриги. Заарканив ведьму за горло, я притянул её к себе и говорю, что лучше сдастся по-хорошему.
– Погоди, Перепёлкин, не губи, – прохрипела она. – Открою тебе врата в мир твой. Только сведи нас с Кудеяром, это наши дела.
– Мне-то по барабану, – говорю. – Я героизмом не страдаю. Только вот Аринку жалко, зачем же её за волколака отдавать замуж. Он же оборотень?
Лицо ведьмы оскалилось. Лютый тяжело поднялся, хрипел, хотел кинжал вырвать из раны, но всякий раз отдёргивал лапу, словно рукоятка раскалённая до бела. Не выпуская плетки, я увернулся от его когтистой лапы, потащил за собой ведьму, слыша хрип Стриги. Петля затянулась.
Лютый снова рухнул на земляной пол, мохнатое тело затряслось. Клинок торчал из окровавленного плеча оборотня, а из раны повалил дым. Работает волшебное оружие промелькнула мысль. Волколак захлёбывался кровью, пока не затих. Ведьма вроде бы в отключке. Металлические хвосты плетки намертво стянули горло колдунье. Так быстро? Как же ледяной колодец, спрашивал себя, осматриваясь.
Склонился над оборотнем, вроде не дышит. Вырвал нож из его плеча и вытер о штаны. Приподнял крышку на котле, а там не варево, а словно портал какой-то. Крутится, завораживает и видны сквозь пузырьки зелья дома и улицы родного города. Я замотал головой, зажмурившись.
– Эй, слышишь, – прохрипела Стрига, подавая признаки жизни. – Крышку закрой. Последний шанс у тебя, Перепёлкин. Мне только пальцами щёлкнуть, и Арина будет здесь.
– Ну щёлкни! – бросил я, не веря ведьме.
Она, хватаясь за шею, пыталась освободиться от удавки, даже смерть Лютого её не особо тревожила. Прошипела какие-то слова, и её губы растянулись в дьявольской усмешке.
– Ты много не знаешь, Егор, этот мир живёт за счёт таких, как ты, залётных героев. Арина – моя дочь, зачем же мне женить её на брате. А вот Кудеяр положил глаз на её таланты и богатство, которое она могла принести ему.
– А как же её родители, как же история Кудеяра?
– Не знаю, что наплёл тебе этот бес. Гляжу, понравилась тебе дочка моя. Она сама не ведает, что я мать ей. Не знает, что каждый, кто коснётся её, сразу влюбится.
Стрига потянула за плётку, растягивая узел, рассказывая о слезах из горного хрусталя и жемчуга, о золотой пряже, об этом помнится Кудеяр и говорил вчера. Не превращал жителей деревни Кудеяр в камни.
– Ушли они в горы по велению мага, Перепёлкин. Тут понимаешь передел сфер влияния, а ты просто пешка в руках Кудеяра. – Она отбросила со лба длинные волосы, снова сделавшись молодой и красивой. Петля на шее всё ещё сдерживала ведьму, а я уже и не знал кому верить. Она вдруг выкрикнула волшебные слова, щёлкая пальцами. Я застыл, думая, нафига мне эта Санта-Барбара.
Арина появилась внезапно. Испуганно прижалась ко мне, видя поверженного оборотня и ведьму, которую я держал словно на поводке.
– Егор? Зачем я здесь?
– Да вот, познакомься с настоящей матушкой, – я мотнул головой в сторону Стриги. – А Кудеяр что? Так и ждёт меня в своей пещере?
– Возвращайся домой, – совсем по-доброму улыбнулась Стрига, мотнув головой в сторону котла, где я увидел портал. – Ничего не бойся, дочка, с Егором ты в безопасности. Он расскажет тебе правду.
– Правду? – приподняла брови Арина, и глаза её наполнились слезами. – Кому же мне верить? Кто мои родители?! Разве ты поверил ведьме? – Она повернулась ко мне, щёки пылают, в глазах молнии. Смотрю на неё и понимаю, что есть между Стригой и Ариной явное сходство – взгляд, мимика, даже гнев в глазах какой-то родственный.
Я глянул в закручивающийся спиралью портал. Мне-то что терять? Домой вернусь – хорошо. Крепко схватил Арину за руку, спрашивая, пойдёт ли со мной.
В голове звучал голос Стриги: «Последний шанс, Перепёлкин, последний шанс».
***
Я открыл глаза, в лицо пахнуло запахом осеннего леса.
Дом, милый дом. Я вернулся. Только что теперь делать с Ариной, пропел в мыслях паскудный голосок. Волшебство, оборотни, коты говорящие, кони – всё закрутилось в голове, отдавая болью в висках.
А было ли это или приснилось? Ощущая пальцами прохладную ладонь Арины, понял, что она рядом, и происходящее не сон. Дочка ведьмы? Влюбился, как сказала Стрига. Кто его знает, может и влюбился, засмеялся с ехидством внутренний голос. Девушка посмотрела на меня, а потом на занимающуюся зарю:
– Как странно, солнце встаёт на востоке.
– У меня дома так. Но, что если Кудеяр придёт сюда за тобой? – По коже пробежали мурашки.
– Мне тоже некоторые вещи показались подозрительными, – кивнула она, задержав взгляд голубых взгляд на моём лице. Вдруг заплакала, закрывая глаза руками, а когда оторвала ладони от щёк, я увидел, что они полны прозрачными переливающимися камушками. Горный хрусталь или что это, спрашивал себя.
Внезапно рядом словно пространство возмутилось. Арина сжала мою руку, и я прижал девушку к груди. Перед нами возник странный человек в длинном сером плаще с капюшоном. Его губы тронула улыбка, а на морщинистом лице заиграл свет.
– Вот ты и дома внучка Арина, – проговорил незнакомец тихим приятным голосом. – Сорок лет молчал после той бури на перекрёстке, который все теперь величают «Перекрёстком трёх повешенных», искал тебя, а теперь столько всего рассказать хочу.
Дома, промелькнула мысль. Надеюсь, я оказался в своём мире? Старик глянул на меня пронзительными синими глазами, они точь в точь, как у Арины – яркие, манящие и кивнул.
– Не переживай, Перепёлкин, и здесь живут волшебники. Ты вернулся домой.
Ирвин
Снегом засыпало улицы, а дома, словно усталые путники, укрытые белым покрывалом, пыхтели печными трубами, жались друг к другу, в ожидании тепла. До весны далеко, вздыхал тощий долговязый трубочист. На его носу веснушки рассыпались, а на плечах чёрного пальто сахарная пудра из снега. Веснушки рыжие, как и волосы юноши, снежинки, словно вырезанные умелой рукой волшебника – узорчатые. Если разглядеть их ближе, каждая неповторимая, как сказочный цветок зимнего сна.
Усталый парень сгорбился на крыше, поправляя узкую лесенку замёрзшими пальцами. Поднёс руки ко рту, подышал на покрасневшие от холода пальцы. Ух и холодно сегодня, поёжился он. Осталась последняя труба, но уже ночь на дворе. Парнишка проверил лестницу, осторожно спустился по скользкой крыше, спрыгнул на обледеневший тротуар, поскользнулся и неожиданно столкнулся с девушкой в белой шубке. Она вскрикнула. Видимо не каждый день на неё трубочисты падают, рассмеялся про себя парень. Богачка пронеслось в мыслях. Слава Богу, не испачкал её песцовый наряд. Незнакомка застыла, хлопая ресницами, спрашивая, ты с неба, что ли свалился.
Трубочист, улыбаясь, склонился в лёгком поклоне и приподнял край шляпы, проговорив, что он спустился со звёзд и обычно исполняет желания.
Щёчки девушки зарделись. Юноша сравнил их с яблочками, и в желудке даже заурчало, давно он не кушал яблок, груш, а тем более сочных персиков. Красавица с голубыми глазами и вздёрнутым носиком вдруг спросила его, не волшебник ли он. И трубочист ответил, снова кланяясь, конечно.
На улице между домами никого, лишь снег и тихий ветерок свидетели разговора. Утомлённая полётом и холодной погодой ворона нахохлилась и внимательно слушала диалог незнакомцев, и даже спрыгнув с фонарного столба, опустилась ниже, на спинку скамейки усыпанную снегом.
– Позвольте проводить вас до дома, – тихо проговорил трубочист. – Место безлюдное и что такая юная особа делает одна в поздний час на улице?
– А как вас зовут? – спросила она, – или у волшебников имя, покрыто тайной?
– Похоже, вы не верите, что я волшебник? – сузив глаза, спросил трубочист, назвавшись первым попавшимся на ум именем. Сложил руки лодочкой, взмахнул, и незнакомка ахнула, видя, как из его ладоней вылетел голубь. Правда, перепачканный сажей, но ночью все птицы серы. Ворона насмешливо каркнула. Голубь всё это время сидел за пазухой трубочиста и теперь с радостью полетел в тёплое гнёздышко на заброшенный чердак соседнего дома.
– Сегодня так холодно Вертер, – проговорила она. – Меня зовут Лиза.
– Красивое имя у вас, – он двинулся вперёд, оставляя на чистом незапятнанном покрывале из снега, следы. Сунул замёрзшие руки в карманы, а девушка шла за ним, ощущая, что этому человеку можно доверять. Не потому что он волшебник, а вероятно, просто фокусник, решила она. Рассмеялась про себя, зная, что он не заметил её улыбку.
Юноша остановился, развернулся на каблуках и протянул ей руку, говоря, что у него тёплые ладони, а вы наверняка замёрзли. Она кивнула и сжала его тёплые пальцы.
– Вы знаете, Вертер, что на Рождество все желания, загаданные от всего сердца, сбываются? – вдруг спросила Лиза.
Трубочист пожал плечами, понимая, что загадывать желания позволить себе может далеко не каждый бедняк. На короткие полчаса он и она станут равными, потому что им одиноко на пустынной улице и холодно. Руки его тёплые, пальцы её согрелись, но она не спешила высвободить руку из его ладони.
Они шли вместе по тротуару, а серая ворона, наблюдая, за ними, перелетела на другой фонарь. Ей стало любопытно, чем, в самом деле, закончится это странное знакомство дочери бургомистра и простого трубочиста.
Ничем хорошим, хрипло рассмеялся внутренний голосок в вороньей голове. Другой пропел, что нельзя быть настолько циничной и надо верить в лучшее. «Конечно, в лучшее, вчера так же молодой морячок объяснялся в любви графине и получил пулю в сердце, перед тем как подняться на трап корабля. Брат графини узнал кое-что…» Однако это другая история, перебил второй голос первый, и не «накаркай», старая. Ворона кивнула и перелетела на следующий фонарь. Огонь погас в нём и, сидя на кованой подставке, птица сливалась с темнотой.
– Мы почти уже пришли. – Лиза остановилась, в голосе её скользнули сожаление и тревога. Она вздохнула, хотела сказать что-то, но промолчала. Трубочист знал, что больше никогда не увидит маленькую принцессу. Спрашивал себя, а бывает ли любовь с первого взгляда и тут же отвечал, разве возможно иначе. Она говорила, что было бы здорово, снова встретиться. Парень улыбнулся, молчал, стараясь запомнить каждую чёрточку её лица, и сказал, что никакой он не волшебник, а простой трубочист. Лиза, кивнув ему, ответила, что ей известно это. Высвободила руку из его ладони, рассмеялась, показывая на испачканный в саже рукав белой шубки.
– Простите, – встревожился юноша, зачерпывая пригоршню снега, пытаясь оттереть чёрное пятно с меха.
– Это пустяки, – ответила Лиза, вдруг спрашивая, как его зовут на самом деле. – Я недавно читала книгу, она сейчас весьма популярна, – она прищурилась, склоняя голову набок. – «Вертер и его демоны».
– Ух, ты – изо рта юноши вырвался удивлённый возглас. – Я перечитывал её несколько раз. И знаете, моя сестрёнка и потом племянница всякий раз просили читать им на ночь эту историю. Так что мне отлично знаком сюжет.
– И вас правда зовут Вертер? – снова спросила Лиза, склонив голову на бок.
Трубочист сунул руки в карманы, не зная, как сказать ей, что у него на самом деле никогда не было имени, и каждый звал его, как тому вздумается. «Эй, мальчишка, тащи шомпол! Пацан, ты вон тощий какой, лезь в трубу первым. Как тебя там, Петри? Иди сюда, Дерти. Принеси воду, Кэртер.» Иной раз его просто звали трубочистом, и тот позабыл имя, что дали ему отец и мать. Не помнил он и родителей, оставивших его давным-давно. Мальчика воспитала женщина, приютившая но, так и не удосужившаяся наречь каким бы то ни было именем. Она давала ему кров и пищу, он смотрел за названной сестрой, дочерью тётки и двумя мальчишками, у которых родители каждое лето уезжали на рыбный промысел в бухту Иннал. Звала его просто сынок.
Когда парню исполнилось четырнадцать, сосед взял его к себе в помощники чистить от сажи дымоходы.
– У меня нет имени. – Трубочист устыдился этого факта, словно в этом его вина. Звали его по-разному, но никакое прозвище так и не прилипло.
– Разве так бывает? – удивилась Лиза, захлопав ресницами. Вместо ответа юноша пожал плечами и мотнул головой в сторону, словно за спиной девушки кто-то стоял. Она обернулась и увидела тень, приближающегося мужчины. – Это дворецкий. Наверняка отец уже заждался меня.
– Негоже говорить мне с вами, – юноша, краснея, отстранился, отступая в сторону, – чего подумать можно, глядя на вас и меня.
– Ничего плохого, – ответила Лиза, добавляя, что сможет постоять за себя и не зря выросла среди бойцов храма Мотанга.– Поэтому отец не боится отпускать меня одну по тёмному городу.
– Храм Мотанга? – присвистнул трубочист, – слышал о нём. Как же интересно. Но вам пора, Лиза.
– Мы можем встретиться завтра.
– Это вряд ли, – улыбнулся он, поглядывая на приближающегося дворецкого. – Завтра у меня работа в западном районе. На следующий день в восточном. А через три дня уезжаю с мастером в другой город.
– Но как же вы без имени? – не унималась Лиза.
Дворецкий настороженно смотрел в сторону трубочиста, хмурил кустистые брови, на полном лице скользнула тень недовольства. Он потирал озябшие руки. Мороз щипал уши, и слуга натянул плотнее картуз. Лиза кивнула мужчине и, повернувшись к трубочисту, проговорила тихим голосом, что очень хотела бы исполнить его желание.
Он ответил, что давно собирался понять, откуда он родом и кто его родители, но разве это возможно. В самом деле, рассмеялся юноша, говоря, что он не волшебник и не верит в чудеса.
– Вот возьмите на память. – Его предложение удивило её, когда он вытащил из-за пазухи маленькую книжечку с яркими картинками. – Это всё, что осталось от моих родителей, и я боюсь потерять эту драгоценность. Пусть пока она хранится у вас до нашей встречи. Я сам отыщу вас как-нибудь.
– Это очень важная вещь для вас. – Лиза не хотела забирать у трубочиста книжку, но он настоял, и девушка сдалась, потому что очень хотела встретиться снова.
Лиза, несмотря на жизнь, не обременённую заботами о хлебе насущном, понимала толк в сложных судьбах бедняков. Её семья занималась благотворительностью, и часто девушка помогала бездомным, устраивала обеды для прихожан церкви Святого Петра. Так же и сейчас, ей очень хотелось помочь трубочисту не просто узнать собственное имя, но и отыскать свои корни. Она решила, что это и стает её новогодним желанием, только как это сделать – работа непростая.
Они расстались. Дня не проходило, чтобы трубочист не думал о ней. Голубые глаза, светящиеся теплом и добротой, красиво очерченные губы, которые так и хотелось поцеловать. Он думал о девушке, ставшей для него мечтой, надеждой и богиней.
С того дня они больше не увиделись ни разу и всякий раз образы друг друга обрастали новыми историями, придуманными друг другом. Как поживает трубочист, назвавшийся Вертером, улыбаясь, размышляла Лиза. Искала ответы, но не находила их. Пока однажды на пороге её дома не очутилось письмо. Но обо всём с самого начала, потому что эта история по-настоящему невероятная и даже волшебная.
Серая ворона, если вернуться к любопытной птице не упустила случая подобрать блестящую заколку, слетевшую с шубы Лизы. Птица принесла украшение в гнездо, и всякий раз, рассматривая добытую драгоценность, вспоминала встречу таких близких и таких далёких людей. «У каждого человека есть имя, – рассуждала ворона, – отчего у этого юноши его нет. Это неправильно». Что-то подсказывало – его имя ключ ко всему.
Однажды, спустя несколько лет, птица принесла заколку в зимний сад королевского дворца. Положила её у ног чёрного ворона, её давнего друга, рассказывая историю, что довелось услышать в переулке накануне Рождества.
Чёрный ворон, важно прохаживаясь, туда-сюда говорил, что ворона старая сплетница и такая же заколка раньше принадлежала королеве. Не может быть, каркнула серая птица. А королевский ворон спорил, схватил заколку и понёсся к дворцовым окнам. Гостья недовольно раскрыла клюв, не хотелось потерять этакую драгоценность. Дружба дружбой, но сами понимаете. Так заколка с шубки Лизы оказалась во дворце, чем вызвала настоящий переполох. Дело в том, дорогой читатель, что королева, это украшение подарила матери Лизы в знак признательности после многих лет службы в соседнем государстве, где, несмотря на происки соседского короля, послу, которым в тот момент был отец Лизы, удалось предотвратить разгорающуюся войну.
Королева захотела встретиться с поданными, пригласила их во дворец, желая вернуть заколку. Узнав, что мать Лизы умерла несколько лет назад, правительница расстроилась и спросила девушку, как та потеряла такую драгоценность и даже не вспомнила о ней. Девушка рассказала о встрече с трубочистом и о том, что её очень расстроило не только бедственное положение парня, но и, что у того нет даже собственного имени.
– Нет имени? – удивилась королева. – Разве такое возможно?
– Простите Ваше Величество, я очень хотела отыскать, откуда он родом и кто его родители, но так и не смогла. У меня есть только вот это. – Лиза раскрыла сумочку и вынула оттуда маленькую книжечку с яркими картинками, протягивая королеве. – Трубочист дал мне её, говоря, что это последнее, что осталось у него от родителей, которых он даже не помнит. Семья, воспитывающая его, не рассказала ему, откуда он появился, да он особо и не расспрашивал. Когда ты беден, и каждый кусок хлеба даётся кровью и потом, времени на мечты и мысли о прошлом не остаётся.
На мгновение она с удивлением, а потом и с ужасом смотрела на королеву. Та побледнела, не выпуская маленькую книжицу из дрожащих рук. Дыхание перехватило, корсет стал тугим, словно впился под рёбра. Ей не хватало воздуха, а перед глазами вспыхнуло воспоминание, когда она с королём и новорождённым сыном попала в шторм на корабле. Как бесновались волны, как ревел ветер, и слёзы на лице смешались с солёными брызгами. Чудом, оставшись в живых, они оплакивали пропавшего сына, молясь морским Богам, которые забрали маленького Ирвина.
– Ирвин, – прошептали губы Лизы, кончики пальцев задрожали, а на глаза набежали слёзы. – Но как узнать, что это точно он?
– Эту книжку привёз отец из дальних странствий, пока ещё не взошёл на престол. Ирвин очень любил её и не расставался с ней. Не понимаю, как книга моего погибшего сына оказалась у трубочиста, – она свела брови, качала головой и не вытирала слёзы залившие лицо. – Надо отыскать этого юношу и поговорить с ним.
Минуло несколько дней. Королева приехала в город, где жило семейство Лизы. Посыльные расклеивали повсюду портреты безымянного трубочиста, глашатаи объявляли награду за информацию о нём, но город молчал, народ словно онемел, и только серая ворона знала, где найти юношу. Однако люди не понимают язык птиц.
За три года он стал другим.
Встреча с Лизой заставила его задуматься о том, как он живёт и в чём его истинное призвание. Оставаться трубочистом всю жизнь, как его наставник – увязнуть в бедности и не видеть просвета. Это как смотреть в черноту трубы, покрытую сажей, протискиваться сквозь её узкое чрево и не получать ничего кроме скудной жизни и будущего с закрытыми глазами. Однажды юноша пришёл с просьбой на одно из судов, что стояли в порту, ожидая отплытия в соседнюю страну.
Парень показался помощнику капитана смышлёным и его зачислили юнгой в экипаж. Море удивительно и прекрасно, твердил бывший трубочист, легко лазал по канатам, выполняя самую грязную работу, стремясь научиться многому.
