banner banner banner
Из России в Индию. Пешком, под парусами и в седле: о 103-х путешественниках и 4-х великих навигаторах
Из России в Индию. Пешком, под парусами и в седле: о 103-х путешественниках и 4-х великих навигаторах
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Из России в Индию. Пешком, под парусами и в седле: о 103-х путешественниках и 4-х великих навигаторах

скачать книгу бесплатно

    Ю. Лисянский из письма

1799.Лейтенант русского флота Юрий Лисянский – будущий первый в России кругосветчик – по приказу своего адмиралтейства вступает на палубу британского корабля: начинается практика судовождения к берегам Индии!

Не по приказу. К Индии он плыл по великому дешевному велению. Сохранилась его запись с датой 5 января 1797 года и с именем посла России в Британии: «Прибыл в Лондон и явился к графу Семену Романовичу Воронцову. Желание, которое я имел идти в Восточную Индию, понравилось его сиятельству». Выделю следующие строки: «Он не токмо обещал мне исходатайствовать к тому случаю, но даже писать о моей охоте к государю императору». Замечу: так и случилось – Павел 1 одобрил замысел.

Ещё благородный знак особого отношения к далекой стране – пишет приятелю Крузенштейну: «Наконец-то мое желание совершилось, и несет меня к востоку со всею той радостию, какую только может ощутить человек, оставивший Европу, чтобы видеть Индию».

Догадался вести дневник. Лейтенант приметлив на местные обычаи и нравы, окаймленные – вот особенность! – присутствием британцев.

О том, как этот дневник знакомит с Индией я узнал в 2010 году по выходе книги «Русская Индия» Н. Непомнящего. Он вызволил его из архива литературы и искусств (РГАЛИ). Далее два адреса пера Лисянского с наиболее характерными особенностями узнавани новой страны.

Первый адрес: Мадрас. Впечатления первых минут: «1799 года генваря 6-го в 10 часов поутру увидели гору Поликат на W, к которой, подошедши к вечеру, мы положили якорь…

… Не успели мы стать на якорь у Мадраса, как пристал к кораблю индеец на катамаране с приказанием, чтобы не занимать места противу батарей и не принимать никого из европейцев к себе без повеления правительства.

Катамаран есть вещь весьма удивительная, это не что иное, как три четыреугольные бруса дерева, связанные вместе травяными веревками, два из коих равной величины, а третий немного боле половины. Голые индейцы сидят на оных и гребут разщепленною бамбуковою тростию. Они разной длины и поднимают от двух и до четырех человек. Гребцы сии, хотя весьма искусны, но при всем том часто опрокидываются и принуждены бывают ловить свои суда вплавь…»

Погляд военного моряка: «Рейд мадрасский совершенно открытый, большие корабли обыкновенно становятся в 2 или 2/1/2 милях от берегов, а малые суда гораздо ближе 5. Хотя оный защищается батареями, но неприятелю весьма легко напасть на внешние корабли, особливо когда флоту нет на рейде. Вход в оный весьма прост даже ночью».

Первые знакомства: «Я остановился с капитаном своим в довольно хорошем трактире, где не успели мы успокоиться, как принуждены были принимать людей толпами. Сапожники, портные, купцы и шуты разных родов то и дело что приходили; последние столь навязчивы были, что зачинали свои пустяки без всякой церемонии, и признаться, что в Европе дорого бы заплатили за эти штуки, которыя здесь не стоят почти ничего.

Прелестницы не прельстили: «К вечеру сцена переменилась, и мы окружены были разными партиями танцовщиц, которыя большею частиею были девочки молодые и весьма красивые. Каждая труппа приходила с двумя бандурщиками и уже почти неволею уходила; последняя же как красотою, так и богатым убором превозвышала прочих, она прибыла около десяти часов и, кажется, с другим намерением, нежели показать искусство своих ног. Девиц было точно такое же число, как нас, и оне употребляли все старание, дабы сделать свою пляску наипрелестнейшею, но без всякого успеха принуждены были возвратиться домой».

Первые визиты. «Читаем: «Я с капитаном занялся делать визиты, начиная от генерал-губернатора лорда Моринтона. Они все нас приняли ласково, и мы к вечеру званы были обедать на целую неделю вперед. Сие вышло к случаю, ибо армия уже вся выступила противу неприятеля.

…10-го был представлен к нейбобу Аркотскому. Старик принял меня на своем диване, он любопытствовал о месте моего рождения, но, кажется, не много понимал, что говорено ему было на сей предмет, хотя разумел англицкий язык весьма хорошо, он напоследок подарил мне булатную саблю.

Не всякому можно видеть сего человека, ибо он совершенно почти содержится под стражею у англичан подобно всем прочим владетелям восточной Индии, где эта нация поселилась».

Свадьба по новым и старым обычаям: «Нейбоб Аркотский на случай женитьбы старшего своего сына давал ужин всем знатным особам, к которому и я имел счастье быть приглашен. Генерал-губернатор и прочие вельможи прибыли со всем великолепием индейским и были встречены самим нейбобом в диванной. Около десяти часов вечера стол начался и кончился не прежде трех часов утра, в продолжение которого времени пушечная пальба и музыка гремели безпрерывно. Нейбоб сидел на возвышенном месте под балдахином с нами, лорд Морентон по правую, а лорд Кляйв по левую его сторону; дети же нейбобские имели особливое место, которое блистало драгоценными каменьями. По окончании ужина дан был знатный фейерверк, а потом индейский танец, который по множеству [танцорок] и новости заслуживал большого внимания. Оный составляло до пятидесяти богато убранных женщин. В 5-ть часов утра мы разъехались…»

Диковинные свадьбы так поразили, что появилась ещё одна запись: «Мы каждый вечер забавлялись здешними свадебными церемониями, которых в городу было великое множество. Сие время предвозвещено было по их религии счастливым, следовательно, каждый, кто имел сына или дочь у себя, старался их женить не теряя времени. Не успеет солнце опуститься за горизонт, как повсюду сделаются слышны трубы и барабаны, церемонии за церемонией протекает улицы, которые от факелов кажутся издали горящими. Бывши однажды приглашен на свадьбу к богатому купцу, мне хотелось узнать весь обряд оной, а потому я решился присутствовать с начала и до конца. В 6-ть часов вечера мы вышли из дому в таковой процессии. Сперва шла музыка, перед которою один трубил в предлинную трубу, потом ехал мальчик верхом в знатном азиатском уборе, оному последовали азиатские и европейские коляски, наполненные мальчиками и девочками от 4-х до 10-ти лет. После сего везен был жених с невестою верхом на лошади. Оне были убраны брилиантами с ног до головы, лошадь же вели два индейца, по бокам которой шло для церемонии по три человека с копьями и по одному, который держал по большой парасоли над женихом и невестою. За сею группою ехало несколько мальчиков на лошадях; они были одеты в разные европейские мундиры и представляли весьма смешную фигуру, а кольми паче когда проезжали толпу зрителей и снимали шляпы.

Каждая из ихних лошадей имела также двух провожатых, что с факелами, парасолями и другими принадлежностями составляло немаловажный вид. Мы посещали все улицы до 8-ми часов, а тогда прибыли в дом, назначенный для свадебного пиршества. Я принужден был дожидаться на улице, покудова обряд церковный женитьбы не кончился, ибо в продолжение оного людям другой религии присутствовать не позволяется, о чем хозяин при первой встрече извинился, а между тем представил меня молодым, которые тогда уже сидели под великолепною балдахинью, одетые в белое кисейное платье. Мальчику не было более 10-ти, а девочке около 6-ти лет. По здешнему обыкновению отцы всегда составляют партии и нередко женят детей 4-х или 5-ти летних, которые до пришествия в возраст живут порознь. По обе стороны балдахина было поставлено по корзине с кокосовыми орехами, подле которых сидело по человеку с бумагою.

К молодым подходили их знакомые по порядку и свидетельствовали свое почтение им, обмокнувши палец в большую чашу краски и потом дотронувшись лба жениха и невесты. После сего приветствия каждый давал подарок, состоящий из денег (которые тогда же и записывались в приход), и получал в обмен кокосовый орех. В продолжение сего публика забавлялась танцовщицами, которыя мне однако не понравились. Все их движения состояли в двух или трех выступках вперед и назад, что только производило шум побрякушек, которыми ноги их были покрыты. Я было позабыл упомянуть, что правые руки новобрачных были связаны тонким бумажным шнурком, которого конец висел на шее жениха, а сие и представляло священную связь замужества.

Здесь обыкновение, чтобы для свадеб строить временные строения перед домом отца жениха. Сие делается по достаткам, так что другие занимают великое пространство. Оные обыкновенно разделяются на 3 или 4 горницы, первые три бывают наполнены простым народом, а последняя остается для гостей почетных и фамилии хозяйской. Сия убирается лучше прочих, хотя и те увешаны коврами, цветами и разными фигурами, сделанными из фольги, что все вместе с люстрами, фонарями и музыкою походит более на игрище украшенное.

Приметы колониализма. Читаем: «Мадрас лежит при береге Коромандельском и принадлежит английской ост-ындской компании. Его разделить можно на европейский и индийский города, первый обнесен регулярною крепостью и наполнен каменными домами, где находятся также компанейские магазейны, а последний окружен невысоким валом, в котором, исключая нескольких европейцев, живут сами остынци /индийцы.-В. О./. Жилище их небольшие мазанки с галлереями на улицу, кои однако содержатся довольно чисто. Место сие называется черным городом и купно с их храмами делает неважную фигуру.

Европейцы здесь живут в удивительной роскоши, они на лето удаляются в свои загородные маленькие дворцы, а в городе бывают только по должностям от 10-ти часов утра до 5-ти вечера. Экипажи их так же великолепны, как и все прочее; кроме карет и фаэтонов все употребляют паланкины или род четыреугольного ящика около семи фут длиною и трех шириною, окруженного жалюзями. Сии покойные повозки обыкновенно носятся людьми, которые подпрягают себя под длинный шест, утвержденный на середине».

Что о местных жителях? Лисянским подмечено: «Они вообще роста довольно высокого, построены хорошо и имеют черты лиц приятные, а особливо женский пол, который, исключая темного цвета тела, не уступят много своим товарищам в Европе.

Бедная часть ходит совершенно почти нагая, кроме небольшого куска полотна, покрывающего наготу, богатые также одеваются в миткаль или кисею. Они также употребляют род юбок и корсетов с длинными рукавами, но все генерально носят на головах тюрбаны. Мущины бреют свои длинные волоса и оставляют токмо одну макушку и усы, а некоторые носят бороды; женщины же подкалывают свои косы, скручивая наверх.

Оба пола здесь весьма любят украшать себя разными побрякушками; они не только носят цепи или бусы на шее, перстни на пальцах и брыслеты на руках, но надевают толстые метальные кольца на ноги и имеют серьгу в носу от 3-х до 4-х дюймов в диаметре. Уши женщин вокруг увешаны украшениями, а у многих даже пальцы на ногах в перстнях, ибо оне ходят босые, а мущины только употребляют туфли, носки которых загибаются наверх».

Нет в свете народа, который мог бы сравниться с женту /? – В. О./ в разсуждении чистоты; можно сказать, что они не ложатся и не встают без обмывания всего тела. Люди сии также могут служить примером по скромности своей жизни, пища их состоит из сорочинского пшена и зелени, а питие из чистой воды; при всем том рабочий народ трудится не менее нашего».

Что особо поразило? Пишет: «Быстрота ума индейцев безподобная, ибо со всевозможною бережливостью редко кому удастся скрыть свою мысль от слуги или дебоша, а кольми паче от последнего, который безпрестанно смотрит в глаза и старается узнать, чем лучше может обмануть. Этот дворецкий не требует никакой платы, а довольствуется тем, что перепадет в его руки от покупок; удивительно видеть, с какой пылкостью народ сей в уме делает арифметику, у них в минуту тысячи множатся, слагаются и делятся».

Второй адрес: Бомбей. Дневник впечатляет своей дотошливостью: «Лежит на острове того же имени и обнесен довольно знатною крепостию, которая требует по крайней мере 5000 человек для защиты. В нем жительство имеет губернатор Малабарского берега и с советом вместе составляет третье правление английской компании в Индии. Внутри крепости жительство имеют европейцы, армяне и богатые персияне, бедный же народ живет в загородных местах, как то: в Манагале, Донгори, где также обитают женту и христиане, происшедшие от индейского поколения.

В Бомбее, как и во всех прочих местах Индии, есть род, называемый паярской (речь о низшей касте париев. – В. О). Оный составлен из тех, которые, принадлежавши особливым своим сектам, не выполняли их уложения, а потому были изгнаны. В таковом положении никто даже из родных их и не только из знакомых не должны с ними иметь дела. Паяры здесь обыкновенно занимаются торговлею, нередко составляют порядочные капитальцы».

Забота о гостях России в Индии. В дневниках четкие сведения навигационного характера. Излагает как нужно ориентироваться в индийских прибрежьях: мели, скалы, буруны и теченья…

И к тому же предупреждает, что индийский народ находится пол властью Британии: «Теперь и весь Майсур пал в руки англичан… Целая Индия склавствует ноне под оными» (уточню: «склавствовать» забытое слово из разряда властовать, господствовать).

И ещё о колонизаторах: «Европейские здешние жители, кажется, более расположены к нажитию».

Выделю: ни строчки в восхваление колонизаторов и их «цивилизионной миссии».

Замечу: Лисянский был отозван из Индии после разрыва дипломатических отношений меж Россией и Англией.

Глава 9. О трех предотвращённых экспедициях

Он новую в мечтах Европе цепь ковал

И к дальныи берегам возведши взор угрюмый…

    Из А. С. Пушкина («Наполеон на Эльбе»)

Могу только удивляться: пока мировое сообщество историков – даже России и Индии – почему-то не решаются определить-высказать четко, ясно и неопровержимо:

– наша страна, победив армаду Наполеона, прервала – и навсегда – намерения Франции вторгнуться в Индию с севера, навстречу англичанам.

Выходит, Россия в войне с Наполеоном спасла не только себя и не только Западную Европу.

Затем ещё одно такое же глобальной знаимости деяние нашей страны: пресекла захватнический поход гитлеровских войск в Индию.

И отметим, что не маневрами дипломатов. Кровью своих воинов!

Биография нашей страны начала XIX насыщена и другими интересными событиями. Я их сосредоточил в 4-х разделах.

Раздел 1. Павел I и атаман Платов: против Британии

Европа с 1788 года вся под облучением Франции – таков итог Великой французской революции и провозглашение Наполеона императором.

Россия: то война с этой страной, то мир. Что же Индия для нашей страны в такой череде?

Новый царь Павел 1 вступил на трон в 1796-м. Я уже сообщал о некотором его уже в юношестве интересе к Индии.

Итак, Индия! Это повился январский приказ царя по втором году своего правления атаману Войска Донского Василию Орлову двинуть казаков на Индию. С чего вдруг? Один из весьма приближенных к царю придворных выписал чего ради появилось это столь необычное – и первое в истории России – задание: «Англичане приготовлются сделать нападение флотом и войском на меня и союзников моих шведов и датчан. Я готов их принять, но нужно атаковать и там, где меньше всего ожидают».

Тут-то и обозначилась Индия! В приказе продолжение: «От нас ходу до Индии от Оренбурга месяца три, да от Вас туда месяц, итого четыре.

Поручаю всю сию экспедицию Вам и войску Вашему /…/ Пройдете вместе с артиллерией прямо через Бухару и Хиву на реку Индус и на заведения английские /…/».

В конце приказа шло: «Бог Вас благословит. Есмь Ваш благосклонный Павел».

В тот же день еще одно царево письмо атаману. С глобальными(!) наказами: «Индия, куда Вы назначаетесь, управляется одним главным владельцем и многими малыми. Англичане имеют у них свои заведения торговыя, приобретенныя или деньгами, или оружием, то и цель всё разорить, а угнетенных владельцев освободить и землю привесть России в ту же зависимость, в какой она у англичан, и торг обратить к нам.

Сие исполнение Вам поручаю, ваш благословенный Павел».

Итак, планируется война с Великобританией за Индию. Российский генерал Беннигсен в своих «Записях об Индии» подтвердил намерения царя, что надо остановить вторжение Англии в Индию с севера.

… С завистью (белой!) познавал я записки публициста Ник. Маркелова «В рассуждении завоевания Индии…»: сколько же здесь интересных подробностей («Новый мир», 2013,№ 9). Вот о предложении графа Валериана Зубова ещё Екатерине Великой установить прямую горговлю с Индией в том числе с задачей предотвращения вторжения Англии в эту страну. Вот желание Франции объединиться с Россией для похода на Индию с задачей «избавить от британского ига: открыть новые пути промышленности и торговле просвещенных европейских наций, в особенности Франции». Вот цитируется оценка Пушкина этим намерениям: «Химеричекий план Наполеона в рассуждении завоевания Индии» – поэт не хотел такого союзничества с Францией.

Воспоминания атамана. Жестко правдивы и живописны они под правдивым пером Матвея Платова: «Я, господа, при императоре Павле Петровиче доносу одного из сослуживцев своих сидел в Императорской крепости вместе с Алексеем Петровичем Ермоловым, Я был тогда в чине генерал-майора и заправлял донцами. Крепко грустил я в крепости, не зная, чем кончится моя участь. «Не грусти казак – атаманом будешь», – сказал мне Ермолов.

В одну ночь меня затребовали во дворец и ввели в кабинет государя пред которым я упал на колени. Государь велел мне встать и сказал: «Генерал Платов, вот тебе табакерка с моим портретом. Не понимая причин такой милости, я однако ж облобзал его царскую руку.

Государь продолжил: «Поезжай на Дон, собери полки и выступай в поход. Перед выступлением получишь маршрут, карту и узнаешь, куда идти, и тогда же пришли мне рапорт с надежным офицером об исполнении моего поручения. Ступай…»

Что дальше? Читсаем: «Поехал я на Дон, живо собрал 20 тысяч казачков, отслужил молебен и готовился потянуться в неизвестный путь, как получил, по обещанию государя, карту и приказ открыть путь в Индию /…/. Пока были мы в своих границах, донцы мои были веселы, и песни их раздавались беспрестанно. Полковники и офицеры старались узнать, куда я их веду, но я крепко хранил тайну.

В одно утро старшины и сотники объявили мне, что полки уж два дня без воды в войсках ропот, что казачки отказываются идти далее /…/

«Погодите до завтра детушки, – сказал я, – утром вынесу свой походный образ, отслужим молебен, и тогда скажу войску, куда мы идем». Печально пошел я в свой шатер и, на бурке лежа, так рассуждал: или свои меня убьют. Или Павел повесит за неисполнение приказания, Тут смерть и там смерть /…/

Так пролежал я целую ночь и не смыкал глаз. Стало светать. Вдруг полы шатра моего зашевелились, и лезет ко мне на четвереньках человек не человек, черт не черт, зверь не зверь. Он мычит каким-то хриплым голосом: «Воды… воды…» Я вскочил на ноги и подал несчастному несколько глотков, и тогда только он проговорил: «Павел скончался… Императором – Александр, и возвращайся на Дон!»

Итак. новый царь Александр 1 отменил затею своего отца.

А если бы не отменил?

Раздел 2. Кутузов и Наполеон: срыв похода в Индию

Франция-Индия-Россия. Такой причудливый треугольник – отнюдь не равнобедренный! – продолжает вычерчиваться императором Франции.

1812, май – приказ Наполеона. Он повелевал начинать войну с Россией. Доселе непобедимый император ничуть не сомневался в победе. Поистине так, что честолюбие – имперское – не знает границ. Одному из приближенных, графу Нарбонну, заявляет в эти дни давно выношенное: «Александр Македонский достиг Ганга, отправившись от такого же далекого пункта, как Москва… Предположите, что Москва взята, Россия повержена, царь помирился или погиб при каком-нибудь дворцовом заговоре, и скажите мне, разве невозможен тогда доступ к Гангу для армии французов…»

Знали ли в России о таких злодеянных сразу против двух народов намерениях Наполеона? Пусть ответят три наиавторитетных деятелей нашей истории: Денис Давыдов, Александр Пушкин и Лев Толстой.

Денис Давыдов (1784–1839), будущий герой войны с Наполеоном, поэт, друг Пушкина. Когда этот храбрейший из храбрейших воинов узнал об индийских вожделениях императора Франции, то заявил Кутузову: «Сложим головы за отечество, а это почетнее, нежели подохнуть на берегах Ганга от лихорадок Индии, куда загонит всех нас император французов». Грубовато, по-гусарски напрямую, но разве не справедливо повязал он одной историко-стратегической цепью Россию и Индию? Доложил о своих таковых «военно-геополитических» чувствах и Багратиону: «В Индии я пропаду без имени и за пользу чуждую России». Как оценены-то – с негодованием! – колониальные вожделения Наполеона.

Не отделался просто звонкой фразой. Знал, оказывается, о вторжении Англии в Индию. Я нашел в Военно-историческом архиве авторства Денисова заметки «Замечания об Индии». Шесть страниц рукописи. Плавные очертания букв свились в заглавие. Потом перо – гусиное – на скорости завершающего росчерка, брызнув по дуге черным созвездием мелких кляксочек, принялось за первую строку: «Бенгали есть самый богатый край Индии. Он лежит по обеим сторонам Ганга».

Затем принялся писать о коварстве англичан: они, войдя в Индию с торговыми целями, нарушили уговор «не строить укреплений и не нанимать войск».

Еще строчки – о сопротивлении индийцев, причем не только об их поражениях; отмечает и такое: «ставили англичан на край бегства». Наконец, пишет, что правитель Индии из династии Моголов все-таки был принужден – оружием – «признать привилегии Ост-Индской компании».


Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги
(всего 1 форматов)