скачать книгу бесплатно
– В таком случае – выразил надежду Владислав – Мы можем надеяться встретить вас на турнире мистер Браун?
– Обязательно. Причем завтра же, на открытии.
– Простите, мы не представились. Это Григорий Гаров. Я Владислав Слонов. Мы из Советского Союза.
– Очень приятно, господа, – сказано было так, что стало понятно: радость Брауна испарилась. Холодок пробежал по лицу аптекаря. Объяснение могло быть, скорее всего, только одно: холодная война была в самом разгаре. Хорошо хоть только холодная, но после следующего вопроса Гриши холодок этот начал таять, а потом и вовсе испарился. Знакомство, пусть и заочное, сближает.
– Так ваш внук Макс Браун? – высказал предположение Гриша.
– Да. Вы его знаете? – ожил аптекарь.
– Видел его партии, но я думал он не англичанин.
– В мире все перемешалось. Его родители уехали жить за океан. И я оживаю раз в год, когда внук приезжает ко мне. Сегодня прилетел. Уже спит. – и указывая наверх объяснил – Там моя квартира, прямо над аптекой. Удобно, правда?
– Вы наверно давно аптекарь? – поинтересовался Владислав.
– Всю жизнь. Наверное, даже правильней сказать, несколько жизней. Так же как мой отец и дед. Мы Брауны все аптекари.
– Так ваши предки тоже работали здесь в этой самой аптеке?
Вопрос Слонова сильно смутил Брауна. Показалось, что прежде чем ответить, он задержал дыхание.
– Нет. Это было в другой части города, – он опять замолчал секунд на тридцать, а потом, хоть и трудно ему было это произносить, все же сказал: «Во время войны в наш дом попала бомба».
Глава 3
В которой выясняется, что некоторые люди верят в приметы.
– Владислав Сергеич, надо было ему что-нибудь подарить.
– Надо было. – согласился Слонов – Завтра придет на открытие, подарим.
– А что подарим? У меня кроме шахматной литературы ничего нет.
– Вот одну книгу и подаришь. – объяснил Владислав – Ему самому может и не к чему, а внуку сгодится. Хочешь сделать подарок дедушке – подари что-нибудь внуку.
– Ладно. – согласился Гриша – Что-нибудь придумаю.
– Вот и ладно.
Недалеко от аптеки сверкал витриной магазин. Через стекло хорошо были видны полки с фруктами и овощами. Пройти мимо было никак невозможно. Купили любимое лакомство советских людей – бананы и апельсины. На улице кушать сочли неудобным. Вернулись в гостиницу. Съели по паре бананов и разделили один апельсин. Будь они в Москве, съели бы все. А когда дефицита нет (ешь, сколько хочешь!), азарт исчезает, аппетит притупляется.
– Владислав Сергеевич, у меня печенье есть. Может чайку организуем?
– Нет Гриша. Давай попозже. А то уже темнеет. А нам бы хорошо дорогу проторить в турнирный зал.
– Но двадцать минут ничего не решат.
– Неужели без чая никак? Может, устал от ходьбы?
– Устал. Вернее не устал, а ногу натер. Мне бы посидеть чуть-чуть и пройдет.
– Гриша! Я ведь нормальный человек. Не надо передо мной сцену разыгрывать. Натер – покажи. Чего стесняться-то.
Гриша показал ногу. Оказалось, натер очень сильно. И как только терпел?
– И ты все время молчал? Да ты… жалко сейчас не война. Я б тебя в партизаны определил. С таким болевым порогом ты любые пытки вынесешь. Ну не переживай. Я знаю, как это поправить.
Говоря все это Слонов доставал из своей сумки сверток. Там были разложены в кармашках разные медицинские штучки: пластырь, бинт, йод, зеленка, пипетка. В общем, набор для оказания первой помощи. Минут через двадцать выяснилось, что Слонов оказывает помощь вполне профессионально. Гриша смог надеть ботинок и прошелся по комнате. Не сказать, чтоб с большим комфортом, но боли не было.
– Ну что, к походу готов?
– Да можно.
Когда вышли на улицу, стемнело совершенно. Само по себе это не страшно. Освещение городское работало исправно. А вот людей на улицах не стало. Их и днем было не много, а сейчас и вовсе никого. Типичная картина для провинциального города.
– И давно у тебя заболело?
– Еще в самолете. – нехотя ответил молодой шахматист – Нет раньше, в Шереметьево.
– И что ж ты молчал? – удивился Слонов – Думал с болячкой за границу не пускают?
Вопрос этот Гришу разозлил.
– Смеетесь надо мной?
– Не смеюсь, а шучу. А это совсем разные вещи. Так что не надо на меня обижаться. Григорий! Ты уже взрослый человек – обидами жизнь не выстроишь.
Довод оказался действенным. Гриша смягчился.
– А если скажу, смеяться не будете?
Слонов приложил руку к сердцу:
– Даю слово офиц… официальное слово.
– Меня отец так учит. Болит – терпи. Само должно зажить как на собаке.
Слова Гарова вызвали такое удивление, что Владиславу потребовалась остановка с папиросой, разумеется. Впоследствии Гриша будет говорить: «Есть автобусные остановки, а есть папиросные»
– А для чего тебя отец так учит? Чтобы научиться терпеть?
– Нет. Он говорит, что если я не буду обращать внимание на болячки, то буду хорошо чувствовать свой организм.
– Это конечно здорово чувствовать свой организм. Но есть болячки, приводящие к смерти. И без доктора не обойтись. Ну, или скажем без посторонней помощи.
– А папа мой говорит, что если чувствовать свой организм, то когда придет болячка, с которой самому не справиться – организм пошлет сигнал. Обязательно. И еще. Такая метода тренировки организма: хочешь, не хочешь, он вынужден заниматься саморегулированием.
– То есть самолечением?
– Ну, в общем да.
– Ты хочешь сказать, что если в организме не хватает какого-то вещества, он может сам его создать и доставить в нужную точку?
– Да. Папа считает, что если смолоду организм, если конечно он здоровый, приучать справляться самому, можно вообще про врачей позабыть. Если захотите, я вам много еще чего об этом порасскажу.
– Захочу. Обязательно захочу. То, что ты говоришь… Нечто подобное я слышал уже, но все же предпочел бы слушать не на ходу, а сидя в кресле, за чайком. Ну что, Григорий Григорьевич, а не пора ли нам уже найти турнирный зал и на сегодня дела закончить?
Вот чудеса: Слонов обратился по имени отчеству! Как к старшему. Значит, Гриша чем-то вызвал уважение. Было очень приятно.
Продолжили путь. Прошли квартал. До нужного поворота оставалось всего ничего. И тут дорогу им перебежала, кто бы вы думали? Ну конечно черная кошка! Красивая черная кошка с ярким белым пятном на боку. Не просто перебежала. Сначала она сидела, смотрела по сторонам, выставляла вперед лапку. Убирала. Опять выставляла. Как будто думала бежать – не бежать. И, когда друзья уже совсем с ней поравнялись, стрелой перелетела на другую сторону улицы. Они остановились как вкопанные. Глупо смотрели на свои ботинки, на кошку на другой стороне улицы, опять на ботинки, друг на друга.
– Да! Дела. Гриша, ну что ей не сиделось здесь? Что там лучше что ли?
– Мой папа говорит, что кошка чувствует опасность.
– От нас какая опасность? Кыс-кыс. Иди назад, мы тебя не тронем.
– А может она нас предупреждает: «Не ходите, там опасность!»
Глупо и стыдно. Идти надо. Время позднее. А перешагнуть боязно.
– Владислав Сергеевич, а вы в приметы верите?
– Нет. Не верю. Я же коммунист, какие приметы! Двадцатый век на дворе. А ты веришь?
– Я? Нет, я тоже не верю. Пойдем?
– Ага, пойдем – уверенно ответил Слонов. При этом оба продолжали стоять. Ступни вросли в асфальт, лишь головы глупо крутились по сторонам. Вслух не сказали, но оба ждали – вдруг кто-нибудь пересечет кошкину линию. Но, увы! Вечером в провинциальном городе ни прохожих, ни машин. Пришлось поворачивать назад и идти в обход. Получилось долго. Забрели даже на какую-то улочку без названия.
Глава 4
В которой появляется очень интересный человек.
Но тут на узкой улочке появился прохожий. Никуда не спешил. Гулял себе вечером, дышал полезным морским воздухом. Положив руки в карманы серого плаща, мерил неспешными шагами улицу. Лет ему было примерно пятьдесят-пятьдесят пять, щуплый, среднего роста, в больших роговых очках. Из под берета торчали совершенно седые волосы. Смотрел не прямо и не в сторону, а скорее сквозь пространство. Вот так Пушкин гулял по Александровскому саду, отрешался от всего и в голове у него рождались стихи. Знакомые удивлялись: «Странно себя ведет Александр Сергеевич. Проходит мимо, не здоровается. Смотрит на нас и не замечает как будто.»
– Добрый вечер, сэр. Извините нас за беспокойство. Не могли бы вы нам помочь?
Человек поднял голову и своим колючим взглядом пропорол Гарова и Слонова. Вдруг отчего-то взгляд смягчился, в глазах появились искорки, и незнакомец изрек нечто неожиданное:
– А я смотрю, вы гуляете без головных уборов?
– Нам не холодно.
– В приморском городе, в пятистах ярдах от берега очень опасно вечером без головного убора. Внезапный порыв ветра и отправитесь в больницу. Хотя откуда вам это знать – в Москве ведь нет моря, правда?
Это было уже слишком! Можно подумать, что у незнакомца в очки встроен миниатюрный рентгеновский аппарат, который вместо внутреннего строения показывает полное досье. Первым прервал немую сцену Гриша:
– Простите, сэр, неужели вы определили по акценту?
– Ну, нет. Английский ваш безупречен.
Гриша не унимался:
– Но как же вы узнали? На нас ведь не написано.
– Написано. Вот здесь, на вашей куртке. И даже очень четко написано, хоть и не крупно.
Даже наблюдательный Слонов поразился:
– Но ведь эти буквы можно принять за Болгарские или Сербские.
– Какая может быть Болгария, если здесь написано Москва.
Оба посмотрели на куртку. И действительно слева на белом фоне было написано «Фабрика Большевичка Москва»
– Так что я вас разочарую: никакой дедукции тут нет.
– А я уже подумал, что вы Шерлок Холмс – с улыбкой сказал Гриша.
– Нет. Я не Шерлок Холмс. Я Уотсон.
Грише показалось, что погружается в сказку, в параллельный мир:
– Доктор Уотсон?
Незнакомец усмехнулся слегка. Видимо этот вопрос ему уже задавали и не раз.
– Нет, просто Уотсон. Хотя, тоже немножко литератор.
– И вы по-русски умеете читать?
Уотсон с легкостью перешел на русский и сказанул такое, что у друзей рты от удивления открылись:
– А вас это удивляет господин… ох! Извините товарищ Гаров? А объясняется все просто. Сегодня в клубе Пауэр мне сказал, что из России приехали двое шахматистов. Но даже если б и не сказал, я бы все равно догадался.
– Догадались бы, как?
– Если не ошибаюсь, в июньском номере шахматного журнала «64» обзор юношеского фестиваля в Москве и на обложке ваше фото, кажется Гриша?
– Значит, вы имеете отношение к шахматам?
– Вы не наблюдательны господин Гаров. Или скорее у вас избирательная память. А это хорошо для коммерции, но не для шахмат. А не желаете ли по чашке чаю? Я живу здесь рядом. Разговаривать гораздо приятнее сидя в уютном кресле, за чашкой чая.
Опытный Слонов задал в ответ обязательный вопрос:
– Удобно ли это? У вас семья?
