скачать книгу бесплатно
Голосок вскочил с постели, быстренько переоделся и выглянул в окно. Во дворе больницы гуляли больные. До земли было не очень-то и близко, однако прямо под окном располагался козырёк крыши. – Была не была, – прошептал Голосок неизвестно кому и осторожно спрыгнул вниз. Теперь до земли было рукой подать. Совершив ещё один прыжок, Голосок, не обращая внимания на вовсю глазевших на него коротышек в больничных пижамах, которые, как по команде, повернули головы в его сторону, проворно добежал до опрятного больничного забора, молниеносно вскарабкался на него, спустился с другой стороны и дал стрекача, успев подумать: «Ну их всех с их непонятной полицией!»
Выбежав на дорогу, по которой неслись машины, Голосок благоразумно остановился. Ему просто-таки жизненно необходимо было попасть на противоположную сторону, но сейчас это казалось почти невозможным! И, как назло, ни один коротышка не перебегал дорогу, но все, как один, шли в одну и ту же сторону и после этого исчезали, будто проваливались под землю. Голоску стало интересно: куда же деваются коротышки?
Чтобы выяснить, в чём тут секрет, он пошёл вслед за однообразно спешащими коротышками и шёл до тех пор, пока не увидел каменную лестницу, ведущую под землю. Голосок мужественно последовал за всеми в тёмный подземный коридор, и – о, чудо! Пройдя некоторое количество шагов, он увидел ещё одну лестницу, которая выходила из-под земли наверх!
– Подайте сантик! – раздалось у него прямо под носом. Перед ним, у бетонной стены, стоял какой-то замухрышка и протягивал Голоску замызганную ладошку.
– А зачем? – заинтересовался Голосок необычным коротышкой.
– На пропитание, – невозмутимо ответил тот.
– А как это – на пропитание? – не понял Голосок.
– Чтобы я купил себе чего-нибудь покушать, – с удивлением объяснил тот и на всякий случай опасливо сжал ладошку, в которой уже поблёскивали круглые металлические штучки, которые так озадачили Голоска в первый вечер.
– А что ты вообще тут делаешь?
– Как что, не видишь, что ли? Стою в подземном переходе.
– А зачем?
– Попрошайничаю, – несколько развязно ответил коротышка, и, видя, что Голосок интересуется данным вопросом от чистого сердца, доверительно добавил:
– Место тут, видишь ли, хлебное, коротышки всё больше сердобольные. Да и полицейских не видно. Клянчи, сколько хочешь!
– А почему ты попрошайничаешь?
– А что делать-то? – замухрышка вздохнул. – Голод не тётка, пирожок не даст. Опять же занятие вполне честное и благородное. Я бы сказал, одно из самых благородных занятий для честных коротышек. Так-то, брат. Только ты тут не стой, это мой подземный переход. Ты иди, а? Не мешай работать! – и он, нахохлившись, сунул руки в карманы курточки.
И тут Голоска осенила блестящая идея. Поболтавшись некоторое время по городу, он присмотрел себе ещё один подземный переход, сиротливо притулился к бетонной стене и, замирая от стыда, негромко произнёс, обращаясь к идущим мимо коротышкам:
– Подайте сантик! На пропитание…
Какая-то упитанная коротышка тут же остановилась, порылась в ридикюле и сунула ему монетку.
– Спасибо… – опустил глаза Голосок и покраснел.
– На здоровье, – ответила упитанная коротышка и ушла восвояси.
– Эй, ты, доходяга! – окликнул его кто-то. Голосок оглянулся. Прямо на него неприязненно смотрел худосочный коротышка с взлохмаченными волосами и длинным унылым носом, на котором поблёскивали очки с тёмными стёклами. Он был в изрядно поношенном чёрном фраке и синих потёртых штанишках. Под воротником белой сатиновой рубашки у него была пришпилена потрёпанная бархатная бабочка, а в руках он гордо держал футляр из-под скрипки.
– Здравствуйте, – вежливо приветствовал его Голосок.
– Здесь стоять нельзя, здесь моё место! Вот доказательство! – колко глянул худосочный в ответ на приветствие, громко щёлкнул замочком на футляре, и, приоткрыв его, начал что– то искать внутри, время от времени бросая сердитые взгляды в сторону Голоска. Это продолжалось так долго, что Голоску стало неудобно из-за того, что он доставляет совершенно постороннему коротышке столько хлопот.
– Простите, я не знал, что здесь нельзя стоять, – смутился он, видя, как ожесточённо роется незнакомец в своём футляре. – Не беспокойтесь, я вам и так верю. Просто, видите ли, я думал, что это ничейная улица.
Коротышка ещё немного пошарил внутри футляра, но так ничего оттуда и не вынул. Снисходительно взглянув в сторону Голоска, он покровительственно произнёс:
– Ладно уж, постой, так и быть. Только отойди подальше!
– Хорошо, – кротко кивнул Голосок и отодвинулся на несколько шагов.
Коротышка вынул из футляра скрипку, любовно протёр её тряпочкой, достал смычок, выпрямился и запиликал какую-то красивую незнакомую мелодию. Голосок страшно удивился: музыкант вовсе обходился без нот! Все музыканты, которых он видел в своей жизни, играли по нотам, даже Гусля, самый лучший музыкант Цветочного города. Ведь невозможно же играть без нот, и даже как-то не совсем прилично! Но он не стал ничего говорить вслух, тем более, что музыка, которую он слышал, захватывала его всё больше и больше. Она была то весёлой, то грустной, то смешной и шутливой, то бесконечно печальной… У Голоска даже слёзы на глаза наворачивались.
Возле музыканта останавливались спешащие коротышки, чтобы хоть несколько минут послушать, как хорошо он играет. Некоторые из них бросали сантики в распахнутый футляр, который лежал у ног музыканта. Большинство же задумчиво смотрели на него, кивали головами в такт музыке и, совершенно расчувствовавшись, говорили:
– Спасибо, голубчик, какая восхитительная музыка!
Голоску стало даже слегка завидно. Особенно задело его то, что музыкант вовсе не спешил раскланиваться и посылать воздушные поцелуи в публику. Чаще всего он с достоинством склонял голову, если в его футляре оказывался очередной сантик, а если же какой-нибудь коротышка говорил ему очередное спасибо, он тихо бормотал себе под нос:
– Спасибо в карман не положишь… – и после этого даже не удостаивал его взглядом.
– Да… Спасибо в карман не положишь, – грустно повторял за ним Голосок и с надеждой смотрел на свою безнадежно пустую ладошку.
Незаметно наступил вечер. Коротышки появлялись всё реже и реже, наконец подземный переход совсем опустел. Музыкант сосчитал монетки, ссыпал их в карман, спрятал скрипку и смычок, щёлкнул замочком на футляре и, наконец, посмотрел в сторону Голоска.
Что, дружище, никакого улова?
– Никакого… – вздохнул Голосок.
– Не повезло тебе. Ну, не горюй. Если хочешь, присоединяйся ко мне, я угощу тебя отменным ужином!
– Я не голоден, – соврал Голосок, и у него отчаянно засосало под ложечкой.
– Отменный ужин это, брат, не столько для желудка, сколько для души, – назидательно произнёс музыкант. – И потом… Мы же так и не познакомились! Будем знакомы. Меня зовут Смычок.
– А меня Голосок…
Они пожали друг другу руки и пошли в ближайшее ночное кафе, где им предстояло съесть по великолепной розовой сосиске с кисло-сладким яблочным соком и крошечной булочкой. Пока Голосок с наслаждением уплетал эту заманчиво пахнущую розовую вкуснятину, которую он впервые увидел в том злополучном кафе, Смычок рассказывал ему историю своей жизни. До недавнего времени он вместе со своей скрипкой играл в огромном оркестре. Каждое утро он ходил на репетиции, а каждый вечер выступал в огромном филармоническом зале. Но был у него не то что бы недостаток, но очень вредная привычка, от которой он никак не мог избавиться. Смычок наступал всем на ноги. Поскольку его за глаза признавали лучшей первой скрипкой на Луне, все мирились с его вредной привычкой, потому что поделать с этим было ничего нельзя.
Однажды, по очередной несчастливой случайности, он наступил на ногу какому-то весьма и весьма важному коротышке, который сам, лично, зачем-то захотел подняться на сцену. То ли он и впрямь хотел поздравить музыкантов, то ли ему очень уж захотелось побыть в центре внимания, но с тех пор у Смычка началась чёрная жизненная полоса. Дело в том, что когда Смычок нечаянно наступил ему на ботинок, коротышка пискнул и, натужно улыбаясь, прошипел:
– Ах ты, неуклюжая скотина!
Тогда Смычок бросился к рассвирепевшему коротышке с дикими извинениями, но наступил ему на шнурок, который тут же развязался. Коротышка попробовал оттолкнуть Смычка, но сам наступил на злополучный собственный шнурок и растянулся прямо на сцене. Конечно, он тут же начал орать и ругать всех и вся, на чём свет стоит. От таких выражений вытянулись лица не только у музыкантов, но и у коротышек в партере.
– Меня скомпрометировали! Наступили на мою любимую мозоль! Я закрою вашу чёртову филармонию, я её по кирпичикам разнесу! – надрывался коротышка, брызгая слюной куда попало.
– Вы, простые смертные, не представляете себе, что такое настоящая музыка! – сокрушался Смычок, – Я сидел на месте первой скрипки, прямо напротив партера, в непосредственной близости от дирижёра! – при слове дирижёр Смычок благостно закатил глаза вверх и проникновенно понизил голос. – И вот, извольте, роковой итог! Чудовищная несправедливость! Меня вышвырнули на улицу, не заплатив даже выходного пособия! А всё из-за какого-то вздорного, скандального грубияна! Его зовут… – тут Смычок наклонился прямо к уху Голоска и зашептал: – Важнингс… Важ-нингс! Запомните это имя и никогда с ним не связывайтесь! Это очень важный чиновник!
– А что такое дирижёр? – живо поинтересовался Голосок, откусывая хрустящую булочку.
– О, это наиглавнейшее, первое лицо в оркестре!
– А почему у него наиглавнейшее лицо?
– Да потому что он, именно он, и только он делает музыкантам особые знаки. Сделал один знак – и полилась музыка, сделал другой знак – и музыка прекратилась. Махнул – и оркестр заиграл громче, взмахнул чуть-чуть иначе – и музыка утихла.
– А, ну так я тогда тоже дирижёр, – невозмутимо доедая сосиску, заявил Голосок, вспомнив, как послушно играли земные музыканты его удивительный, популярный до поры до времени шлягер.
– Ты? Дирижер? – искренне удивился Смычок.
– Ага, я ещё и песни сочинять умею, и петь тоже.
– Да ну? – изумился Смычок ещё больше. – А ну-ка, изобрази! Без подготовки! Раз, два, три!
И Голосок, разомлев от тепла и сытости, неожиданно для себя вдохновенно, во весь голос, жалобно запел, сочиняя на ходу безо всяких там нот:
«Спасибо в карман не положишь,
Спасибо в стака-а-н-н-не нальёшь,
Спасибо на хлеб не нама-а-жешь,
Куда со спасибом па-а-а-йдё-о-о-ошь?»
Пока Голосок пел, коротышки, ужинавшие в кафе, совершенно перестали жевать. А когда он закончил петь, даже немного похлопали в знак одобрения и благодарности за доставленное удовольствие.
– Ух ты! Вот это да! – пришёл Смычок в полный восторг, – Да ты знаешь, дружище, мы с тобой вместе такую музыку устроим! Да мы с тобой горы свернём! Мы в подземном переходе целый мешок сантиков заработаем!
Голосок от такой похвалы сначала зарделся, а затем просиял и, окончательно осмелев, громко сообщил:
– Это ещё что! У меня исключительно тонкий слух и выдающиеся музыкальные способности! Я на Земле я ещё и не такие песни сочинял!
– Где?
– На Земле… – пожал плечами Голосок.
– Это которая… там? – ткнул Смычок указательным пальцем куда-то вверх.
– Ну да, а где же ей ещё быть!
Музыкант быстро огляделся вокруг, изучающе посмотрел на Голоска и вполголоса сказал:
– Знаешь, давай пока никому не будем говорить, откуда ты взялся. – А почему? – изумился Голосок.
– Видишь ли, – замялся Смычок, – Тебя могут… м-м-м… как это сказать помягче… неправильно понять. Даже шею могут намылить. Так что, дружище, лучше тебе пока держать язык за зубами. Допивай свой сок, поживёшь пока у меня, а там разберёмся.
Голосок послушно допил сок, вытер рот салфеткой и пошёл вслед за Смычком к выходу.
Глава 12. ЗВЁЗДНАЯ ЖИЗНЬ ИЛИ КАК ГОЛОСКУ СО СМЫЧКОМ УЛЫБНУЛАСЬ НАСТОЯЩАЯ УДАЧА
Выйдя на улицу, коротышки направились к Смычку. Однако не прошли они и двадцати шагов, как услышали гудение автомобильного мотора, скрип тормозов, а затем окрик:
– А ну-ка, постойте!
– Бежим! – шепнул Смычок, но тут же споткнулся и чудом не упал на тротуар, так как чья-то уверенная рука схватила его за шкирку и вернула в вертикальное положение.
– Ой! – удивился Смычок. – Обо что это я споткнулся?
– О мою ногу, любезный! Я вам подножку дал, вот вы и споткнулись, – ответил Смычку нахально улыбающийся высокий белозубый коротышка в вызывающе элегантном белоснежном костюме. На ногах у него сверкали лакированные штиблеты, на шее болтался шёлковый галстук неимоверно яркой расцветки, а за его спиной, прижавшись к тротуару, стоял такой роскошный белый лимузин, что у Голоска от восхищения округлились глаза.
– А зачем же вы мне дали подножку? – неприязненно поинтересовался Смычок.
– А как же, если вы бежать от меня собрались! Ещё чуть-чуть, и я бы вас уже и не догнал бы! – ещё шире улыбнулся шикарный господин и щёлкнул пальцами в воздухе. Рядом с Голоском и Смычком, как будто материализовавшись из воздуха, возникли крепыши в чёрных костюмах. Их было четверо, они вежливо взяли обоих друзей под руки.
– Эй… Что вам от нас надо? – возмутился Смычок. – У нас страна свободная, сейчас как разорусь, как наскандалю, будете знать!
– Я вас в гости хочу пригласить, – невозмутимо откликнулся коротышка в белом. – Меня зовут… – тут он сделал эффектную паузу, тонко усмехнулся и встряхнул головой, отбросив модную чёлку со лба. – Меня зовут дон Мигель, министр иностранных дел и покровитель самых лучших лунных искусств… Поедемте, времени на раздумья у вас нет, да и выбора тоже.
Коротышки в чёрных костюмчиках ухватили друзей под руки и мягко усадили в машину. Сопротивляться было бесполезно. Поэтому, сжатые со всех сторон охранниками, коротышки притихли на заднем сиденье, ожидая, что будет дальше.
– Да не хмурьтесь вы так, как будто на вас напали похитители коротышек! – ободряюще бросил через плечо дон Мигель, который уселся на переднее сиденье рядом с водителем. – Никто не собирается вас кушать, пытать, затыкать вам кляп в рот и завязывать глаза. Приедем, чайку попьём, побеседуем.
– О чём нам с вами беседовать прикажете? – со злой иронией поинтересовался Смычок.
– Да будет вам на себя обиженный вид напускать! Вам у меня понравится. А беседовать мы с вами будем о вашем же будущем. А оно может быть получше того, что вы имеете сейчас. Или вас всё устраивает?
– Ну, не так чтобы очень… – замялся Смычок.
– Вот и чудненько, люблю договариваться с понимающими коротышками, – осклабился дон Мигель и легонько шлёпнул по плечу водителя, – Трогай… Поехали!
Бесшумно закрылись тёмные стёкла, машина вздрогнула и плавно тронулась с места.
«Красота какая…» – подумал Голосок, подпрыгнув на мягком кожаном сиденье, ласково погладил ладошкой обивку и стал смотреть в окно. Мимо проносились ярко освещённые улицы, кружились разноцветные фонари. Через некоторое время автомобиль дона Мигеля остановился на тихой улице перед ярко освещённым особняком, видневшимся среди деревьев за резной чугунной оградой. Ворота плавно разъехались в стороны, и через минуту двери лимузина распахнулись.
– Милости просим! – зычно сказал дон Мигель.
На крыльцо вышла опрятная симпатичная коротышка в белом накрахмаленном передничке и кокошнике.
– Шарлотка, приготовь гостям самый вкусный чай, который есть в этом доме. Поставь на стол самое вкусное варенье, и побольше. Испеки свой фирменный пирог с яблоками. У меня сегодня очень нужные гости! – хохотнул дон Мигель.
Коротышки поднялись по мраморной лестнице и вошли в переднюю. Пол в доме дона Мигеля блестел, пахло цветами, хотя цветов нигде не было видно.
– Эх, чистота-то какая… Придётся разуваться! – вздохнул Смычок и шёпотом добавил на ухо Голоску, – А я, как на грех, в дырявом носке!
– Шарлотка, принеси гостевые тапочки! – скомандовал дон Мигель, с улыбкой глядя на то, как Смычок топчется в прихожей, стесняясь разуться.
Через минуту Шарлотка принесла две пары одинаковых мягких тапочек с ярко-синими помпонами и, сделав книксен, вежливо сказала:
– Кушать подано, дон Мигель… Только пирог будет чуть позже…
Вскоре гости уже сидели, утопая в мягких кожаных креслах и угощались чаем, вкуснее которого им не приходилось пробовать никогда.
– Итак! – потирая руки, приступил к беседе хозяин дома. – Вы, насколько я понимаю, коротышки талантливые, но бестолковые.
– Почему же бестолковые? – с обидой возразил Смычок. Голосок помалкивал, полагаясь на друга, так как совершенно ничего не понимал.
