скачать книгу бесплатно
Кладбище майских жуков
Михаил Ортус
Молодой парень Кирилл переживает непростой этап жизни. Школьные будни. Дружеские встречи. Однажды, он встречает Катю и случайно становится её спасителем-героем.Книга будет интересна тем, кто умеет сохранить цвет былых картин пережитых когда-то эмоций. Возможно, здесь нужен талант – улавливать в «уходящем навсегда» ценность прожитого, пусть и незначительного.
Кладбище майских жуков
Михаил Ортус
Посвящается семье, друзьям и юности
Редактор-корректор Елизавета Дмитриевна Евдокимова
Дизайнер обложки Михаил Михайлович Ежеля
© Михаил Ортус, 2022
© Михаил Михайлович Ежеля, дизайн обложки, 2022
ISBN 978-5-0056-1281-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1
Вечер. Железнодорожные пути, стальные, белые полосы, упирающиеся в горизонт, камни под ногами и смолистый запах тысячи дорог.
Кирилл, парень семнадцати лет, жил в Туле. Каждую весну он с родителями отправлялся в деревню, на дачу. Кирилла частенько укачивало в машине, и потому он полюбил электрички. Родители должны были приехать в субботу, а он своим ходом отправился в пятницу. Брел по железной дороге.
Отгремел последний звонок, солнце лучами стучало в окна затхлых кабинетов. От чего становилось душно, и подобно утомившимся мухам, начинало клонить в сон. К счастью, уроки подошли к концу, и на ближайшие пару дней можно забыть о суффиксах, корнях и валентной связи.
Двор школы. Ручейки. Старая ветровка пахла маминой едой, так как провисела всю зиму в коридоре. Автобус номер 17. Остановка. Двор, панельные районы. Пиликающий домофон и двадцать шесть ступенек. Ключ в электросчетчике. Родная квартира. Родителей не было дома, они работали в юридической конторе. Опустошив рюкзак от учебников, Кирилл закинул туда сменную одежду, небольшую коробочку кефира и булочку, взятую из хлебницы. Забрал с антресоли деньги и записку от мамы: «Сынок, вот тебе денежка, купи билет и что-нибудь поесть. Не забудь закрыть дверь. Мы с папой тебя любим».
Выйдя из квартиры, сначала закрыл дверь на ключ, потом решил проверить, все ли выключил. Открыл дверь, проверил: все выключил. Закрыл дверь. Отлично. Заново. Ступеньки. Домофон. Двор. Автобусная остановка. Троллейбус номер 66. Вот и он, железнодорожный вокзал. Каждый раз, когда он приближался к нему, у Кирилла внутри возникало чувство, наполнявшее его трепетным ожиданием чего-то замечательного.
Так получилось, что в городе у него был только один друг. Все остальные были не отсюда: с кем-то он познакомился на концерте, с кем-то в походе, кто-то привел своих друзей – в итоге собралась компания, и уже долгие годы они были вместе. Виделись редко, раза два в месяц, но дружили очень крепко. В большинстве своем, их отношения имели больше характер семейный, нежели дружеский. Потому каждое его нахождение на вокзале рождало в памяти множество теплых воспоминаний о разных поездках, приключениях, передрягах и настоящем счастье. Но в этот раз он не знал чего ожидать. Даже скорее знал, но ничего не чувствовал – ведь самое, наверно, главное, чтобы на другом конце кто-то ждал.
Проехав пару станций и прослушав металлические реплики машиниста, Кирилл, включив музыку в наушниках уснул. Проснувшись через час, из-за остановки, он подумал, что это его станция и быстро выскочил из вагона, волоча по полу наушники. Но как только прошипела фраза «осторожно, двери закрываются», и стеклянные окошки с надписями «не прислоняться» со скрипом затворились, Кирилл осознал, что вышел совсем не там. Он приблизительно знал, где находится. До его деревни оставалось пару станций, поэтому отправился пешком.
Катя. На вид ровесница Кирилла. Худая, кареглазая, с аккуратными губами, тонкими пальцами, в бордовой толстовке поверх которой носила черное пальто.
Катя жила в Москве. Ее отец был строителем, а матушка держала свой буфет. Последние два года Катя училась на домашнем обучении. И как только звон будильника ознаменовал новую пятницу, а весеннее солнце уже залило комнату ликующим светом, внутри все начало перемешиваться. Ехать в деревню не было никакого желания, но так надо и ничего с этим не сделаешь. Катя легко поднялась, собрала волосы в пучок и стала готовить завтрак. Закинула хлеб в тостер, залила чайник водой из-под крана и направилась в душ.
Вернувшись, съела пару бутербродов с авокадо, выпила кружку чая с сахаром, и стала собираться. Закончив со сборами, немного полежала с книгой на диване, прочитанное не усваивалось+, предстоящая поездка не давала покоя. Она отчаянно хотела как-то отвлечься и включила фильм, да и тот вдумчиво посмотреть не получилось.
Лежа все на том же диване, решила, что пришло время музыки: из динамика телефона зазвучала Земфира. Вроде полегчало. Это довольно парадоксально, когда тебе и так не по себе, грустные песни, словно помогают это пережить, а не делают хуже. Чувствуешь особую связь между тобой и исполнителем, будто он то же самое ощущает прямо сейчас.
Вот уже через мгновение Катя начала одеваться. Родители все еще спали в свои законные выходные. Оделась, закинула на спину рюкзак, закрыла тяжелую, металлическую дверь с глухим хлопком, от которого проснулась Катина мама.
Позже она обнаружит записку на своей тумбочке:
«Мамочка, я чуть раньше ушла, нужно зайти к Ларисе и забежать в аптеку. Обещаю, со мной все будет в порядке. Не переживай. Целую».
Катя спустилась на один этаж и нажала на кнопку звонка. Дверь открыла худая, курносая блондинка, в ярко красной футболке с приторным запахом духов. Это была Лариса. Она часто прогуливала школу, потому было не удивительно, что Катя её застала дома.
– Ну, привет.
– Здравствуй, Ларисочка. Я хотела тебе отдать твою электронную книгу, спасибо тебе огромное.
– С ней все в порядке?
Лариса не любила читать, ей была не важна эта электронная книга, но от своей мамы она переняла гадкую черту всех за всё осуждать.
– Да, конечно, я была предельно аккуратной.
– Ну, ладно, ты зайдешь?
– Если только ненадолго.
Катюша быстро выскочила из своих кед и в белых носочках фирмы «Вилсон» по холодному линолеуму направилась вслед за Ларисой в комнату. Они дружили с детства. Лариса была вредной девочкой. Когда они еще маленькими смотрели вместе мультики, она не хотела делиться местом на стуле с Катей, забирала у нее игрушки и не делилась конфетами. Казалось бы, вовсе незачем с такой дружить. Однако когда случалось горе с Катей, Лариса ни на шаг не отходила от подруги. Однажды, в первом классе она даже подралась с мальчишками, которые обзывали Катю.
Они уселись на кровать, и Лариса спросила:
– К бабушке?
– Ага.
– Ты уверена, что тебе стоит ехать?
– Да, думаю, уверена.
– Посмотрите на нее, «думает она», а если нахлынет, что будешь делать?
– Все будет в порядке, не переживай.
– Ну, ладно, смотри сама, – сомневающимся голосом ответила подруга.
И тут Лариса начала рассказывать про всех мальчиков, которые на нее смотрят, и как она отбивается от регулярного мужского внимания. Катя кивала с заинтересованным выражением лица, но сама даже не слышала подругу: она погрузилась в мысли, разве что время от времени посматривала на настенные часы. Настало время прощаться и уже через мгновение они снова стояли у порога.
– Будь там аккуратнее, а не как всегда.
– Хорошо, Ларисочка, я буду стараться.
Девушки попрощались, обнявшись.
Катя спустилась по лестнице, считая ступеньки – привычка с детства. Вход в метро. Эскалатор. Вагон. Аптека. Капли для глаз. Заново. Вход в метро. Эскалатор. Газета «Московская правда». Вагон. Выход. Вот и он, железнодорожный вокзал. Внутри была горечь, во рту была горечь, в воздухе была горечь. Купила билет. Дождалась своей электрички, села в третий вагон, и уперла свой взгляд в окно. А по ту сторону стекла пролетали деревеньки, ели, голые деревца, столбы да речки. Она очень внимательно и настороженно рассматривала мелькающие пейзажи. Ехать было долго – через какое-то время девушка достала из рюкзака сборник Бродского, подаренный покойной тетей, и, видимо, оттого имевший такую ценность. Казалось немного странным, что она взяла именно его, но отбросив эти мысли, Катя погрузилась в чтение. За окном только начинало вечереть, весенние поля светились в солнечном свете, и тут же исчезали за столбами высоких елей.
Кирилл шел по зебре железной дороги, наступая старыми кедами на каждую вторую шпалу. Он с некоторым ребяческим озорством напевал себе под нос детскую песенку про бычка. Вечер, не смотря ни на что, был прекрасен. Да и жизнь, в общем-то, тоже. Рядом, сопровождающие его с двух сторон стены лесной гущи, ещё не ожили после зимней спячки, и потому парня окружала густая тишина, которую время от времени разрывали электрические реплики, раздающиеся волной и исчезавшие эхом за горизонтом. С гулом проносящаяся электричка вынудила юношу сойти с рельс, он стоял и смотрел на мелькающие окна, в которых прорезывались рельефы тусклых лиц. В этот момент состав с пронизывающим скрипом, словно напильником по зубам, остановился, и Она, выпрыгнув из вагона, схватила его за руку и повлекла за собой, а Кирилл, ничего не понял, но помчался вместе с ней.
Глава 2
Мгновение. Сумрак лесных сплетений спрятал их. Со стороны электрички едва доносились крики билетера. Нагибаясь и немного пройдя, они вышли на бескрайнее море золотистых колосков пшеницы. Оглядевшись по сторонам, так ничего и не объясняя, девушка сказала, что знает дорогу к ближайшей деревне, и добавила, что в детстве часто тут бывала. Это была худой, невысокого роста девочка, с небольшими, ничуть не портящими ее, щечками. Каштановые волосы аккуратно ложились на чёрное пальто. Кожа незнакомки была смуглой, а аромат ее духов напоминал запах цветущих ландышей. Они шли, а Кирилла одолевали вопросы и непонимание всего происходящего.
– Слушай, а почему электричка остановилась? И зачем ты меня потащила? Что происходит? Объясни, пожалуйста.
Не сразу, но она ответила:
– Там трое мужиков накинулись на парня. Я испугалась, что его до смерти забьют. И нужно было что-то сделать. Я дернула за стоп-кран, чтобы хоть как-то их остановить.
– И как, помогло?
– Не знаю, как только поезд остановился, я сразу выпрыгнула из вагона. А когда увидела тебя, решила, если вдруг что-то случится, то ты меня сможешь защитить,
– Понятно, – ответил Кирилл голосом, в котором слышался тон сомнения.
– Меня, кстати, Катя зовут.
– А меня – Кирилл.
Немного помолчав и восстановив дыхание, новая знакомая сказала:
– Я могу показать тебе одно место. Это можно сказать благодарность за то, что ты со мной побежал. В детстве я часто там бывала.
– Ну, давай, – ответил он. Спешить ему было некуда. Родители должны были приехать на дачу только завтра утром, и соответственно в этот вечер он полностью принадлежал самому себе.
Они пересекли поле, которое всю дорогу сопровождало их шелестом колосков отцветших прошлогодних трав. Прошли пару покосившихся, давно заброшенных домиков, которые, словно вырывали из себя скрипучие вздохи, наполненные старой скорбью и печальным одиночеством. Оставив позади лес исполински огромных елей, которые своими верхушками, словно щекотали розоватое небо, ребята вышли к небольшой полянке, где на другом конце виднелся крохотный сарайчик, на его крыше гордо реял красный флажок. Сам сарай стоял у подножия холма, который был метра три или четыре в высоту.
Глаза девушки немного покраснели, по щеке покатилась крошечная слеза. Кирилл этого не заметил.
– Кто быстрее до холма!
Через мгновение они уже оба стояли рядом со старым сарайчиком, над которым все так же гордо реял флажок красного цвета. Отдышавшись немного, взобрались на холм. Там на самой вершине завиднелась лавочка. Опустившись на нее одновременно, перед ними открывался невероятный вид: одеяло бескрайнего леса стелилось далеко за горизонт. На этом чистом горизонте медленно исчезало солнце. Этот момент становился чем-то более значимым, нежели просто двое незнакомцев, делящих этот вечер.
– В детстве я тут часто бывала с братом Андреем. Вон тот домик-это была крепость, которую построил наш дед. Если посмотреть в щели через доски, то можно увидеть очень много пустых банок, а на полу множество майских жуков. Андрей, называл это место «Крепостью майских жуков»: он ловил их каждую весну, на этом самом холме, сажал в банки и ставил в этом домике. Не подумай, он не издевался над ними – он их кормил, а через три дня выпускал их. Это приносило ему особую радость.
Когда она говорила, становилось на душе тепло и немного неловко, словно подсматриваешь за кем-то в замочную скважину. Катя перевела дыхание и продолжила.
– Одним летом, в июне, родители отправили нас сюда. Мне было девять, ему шесть лет. Как-то раз, мы из-за чего-то поссорились, очень сильно, сейчас даже и не вспомню. И он убежал, я думаю, он спешил к своим жукам. Ведь они не могли его обидеть.
Катя прервала свой рассказ, уперла свой взгляд в землю, о чем-то думая. Кирилл сидел рядом, беглым взглядом осматривал все вокруг, но при этом внимательно слушая ее.
– Андрюши долго не было, начинало темнеть. Знаешь, я начала тогда сильно переживать: внутри, я почувствовала в тот момент, что с ним что-то неладное случилось. Помню, как вернулся дед, как бабушка в тот день готовила на кухне щи, даже помню запах вареной капусты. Бабуля часто спрашивала, где же Андрюша, я отвечала, что не знаю, и постоянно смотрела в окошко, не идет ли он. Дед разувался в тот момент, когда подъехала к забору полицейская машина. Он тут же вышел к полицейским. Я побежала на кухню, рассказала об этом бабушке, она сняла фартук и помчалась на улицу. А я выбежала за ней, но замерла на пороге – вижу, как бабуля, посмотрев на задние сидения машины, упала на колени и горько заплакала.
Катюша перевела дыхание. Вылезавшим из пальто рукавом толстовки вытерла набежавшие слезы.
– Я ничего не поняла. Босиком, по брусчатке, побежала к ней. Вдруг увидела, как с сидения свисала ножка с Андрюшиным ботиночком. Я каким-то образом тут же оказалась возле машины, и потом очень смутно все помню: меня оттягивали, помню кровь на его голове, помню, каким он бледным был, и знаешь…
Она глубоко вздохнула.
– Андрюшина рука была сжата. Я вырвалась, взяла его ручку, а у него там, представляешь, сидел майский жук, и он не улетал, лишь двигал своими усиками, наверное, ждал, когда его отпустят. Тем летом я много плакала. Через пару недель, когда родители были в деревне, снова приезжал полицейский. Он рассказал, что к ним приходила девушка – она созналась, что они с друзьями катались на машине, что не затормозили и не среагировали, потому что были пьяны. Когда поняли, что сделали, то быстро уехали. А её, видимо, съедала совесть. Они сбили его на дороге, я думаю, он ловил майских жуков.
Солнце почти погасло, унося собой последнее таинство этого вечера. В том месте, откуда Кирилл с Катей пришли, начали загораться маленькие огоньки фонарей и окошек умиротворенных домиков. Ему было нечего сказать, поэтому разговор продолжила она.
– Когда я пришла сюда на следующий день, после смерти брата, чтобы выпустить всех майских жуков, они также оказались мертвы. Удивительно, что до сих пор сюда прилетают умирать майские жуки, в этот домик, словно отдают дань своему королю, – она это проговорила с печальной улыбкой на лице.
Кирилл все также ничего не смог сказать: его ошеломляла вся открытость, вся искренность, вся правда, которая открылась в одно мгновение. От этой истории становилось невероятно тоскливо. Молодой человек продолжал молчать. С одной стороны, не было ни единой причины верить всему сказанному, но и на ложь это вовсе не было похоже, поэтому ему стало горько, и даже немного не по себе от таких откровений незнакомки.
Тогда Катя решила завершить свою «исповедь»:
– Теперь я временами приезжаю сюда, чтобы побывать на этом месте. Некогда «Королевстве» моего брата, а теперь кладбище майских жуков. Я многое вспоминаю, временами плачу – здесь хорошо, тихо, как-то по-особенному.
Солнце давно спряталось за горизонт, они сидели и молчали. А говорить было нечего и незачем. Немного погодя, он нелепо, словно выдавил из себя, предложил проводить ее до дома, но она ответила, что сама дойдет, улыбнувшись скорбящими глазами. Объяснила, как дойти до железной дороги. Они попрощались и разошлись в разные стороны. Он не узнал ее адрес, телефон – лишь помнил одно единственное имя – Катя.
Придя домой, стрелка настенных часов указывала на десятый час вечера, достал из шкафа плед, лег на диван и долго не мог уснуть: все думал об электричке, мальчике, который ловил жуков, о машине, о «Крепости», о самой Кате и о кладбище майских жуков.
Глава 3
Дни на даче пролетели быстро. Кирилл с отцом залатали протекающую крышу, перекопали огород и пожгли старое барахло из сарая. Все время работы он думал только об этой случайной встрече и о холме. Закончив работу, они уселись семьей в машину, и как только захлопнулись двери, Кирилл почувствовал, что с Катей больше не увидится. Всю дорогу он спал. Музыка в наушниках время от времени будила его, хотя ехать было не долго. До дома они добрались к восьми часам вечера. Вот и дверь квартиры. Уселся за рабочий стол. Решил заняться уроками, но мысли о новой знакомой заполнили собой всё пространство. Эти события, словно были как-то крепко с ним связаны, они были чем-то большим, нежели случайная встреча. Немного посидев за столом, так и ничего не написав, Кирилл закрыл тетрадь. Лег спать.
Понедельник.
Школа, домашние обязанности, факультативы, друзья, социальные сети вернули его в привычный круговорот жизни. Гнетущее ожидание предстоящих экзаменов не давали покоя. Приходилось углубляться в учебу. Солнечные дни за окном, словно зазывали на улицу, и квартира становилась худшим местом, чтобы проводить в ней время.
Новый день ничем не отличался от предыдущего. Так и промчались будни. В пятницу Кирилл решил зайти к своему другу Диме. Он жил в паре кварталов от дома Кирилла. Оделся. Обулся. Закинул в рот пластинку любимой мятной жвачки «Спирминт» и зашагал на встречу с другом.
Черная ветровка нагревалась на солнце. В лицо дул сильный ветер, окрашивая нос и щеки в красный цвет. Пахло весной. Подойдя к двери подъезда, Кирилл нажал на домофоне кнопку с номером 7. Ожидание. И вот, в дребезжащем динамике он услышал знакомый, с несколько подростковой хрипотцой, голос.
– Кто там?
– Диман, открывай, это я.
Разговор оборвался, и замок с писком открылся. Зашел внутрь. Ступеньки, первый этаж. Первая квартира справа.
Дверь квартиры отворилась, и на пороге Кирилла встречал не просто мальчишка шестнадцати лет, также невысокого роста, и очками на глазах, но уже с пушком под носом.
– Кирюха! Как я рад тебя видеть! – восторженно заявил Дима.
Кирилл разулся, повесил ветровку на крючок, и друзья отправились в Димину комнату.
Кирилл прыгнул на кровать, которая была заправлена темно зеленым покрывалом. Напротив нее, у стены стоял стол, над ним висели полки, где возвышались стопки книг по биологии, химии, физике и прочие труды естественно-научной тематики. При входе в комнату, сразу справа, стоял стеллаж, также заставленный книгами, а наверху виднелся микроскоп. Рядом со стеллажом примостился шкаф с одеждой и детскими вещами.
– Как ты поживаешь? – спросил Кирилл.
– Знаешь, все отлично. Мне подарили энциклопедию Альфреда Брема, интересная книга.
Дима поправил очки и продолжил:
– Недавно под микроскопом рассматривал кровь Альберта.
И указал рукой на кота, сидящего сверху. Тот с абсолютным безразличием открыл золотистые глаза, посмотрел на Кирилла и отвернулся. Дима назвал его в честь Эйнштейна.
