скачать книгу бесплатно
Проснувшись в бунгало, когда было уже светло, протрезвевший Миша стал припоминать, как тут очутился. Вокруг чудесно пахло свежим бамбуком, какими-то цветами. Проникающий сквозь узкие щели в бамбуковой крыше мутный солнечный свет, расчерчивал пространство уютного бунгало светлыми и тёмными неровными полосками. Снаружи слышалась тихая музыка и отдалённые голоса людей.
Проявившиеся постепенно в памяти события вчерашней ночи, привели Мишу со страшно гудящей головой, к осознанию, что отношения со Светой окончились, даже не начавшись. Она ему очень нравилась, и его чувства к ней были искренними. Он хотел, он думал, что и со стороны неё чувства могут быть взаимны. Но его вновь отвергли, вообще без шансов. Его обуяла такая горечь, такая обида, что он едва справлялся с подступившими эмоциями. Мечтая прежде предложить Свете записаться в один экипаж на какой-нибудь корабль и вместе летать, искать другие миры, Миша готов был даже отказаться ради этого от престижного распределения. А теперь мечтам конец, она оказалась такой же, как все.
У него замутило в животе, голова закружилась, и, вскочив с постели, богатырь, шатаясь, вылетел из бунгало, чуть не сорвав бамбуковую входную дверь с петель. Тут же под большой пальмой Мишу стошнило.
– Зачем я так напился ночью? – спрашивал сам себя Миша.
Умом понимая, что надо прекратить изводить себя, что всё его поведение выглядит, по меньшей мере, глупо, в душе он никак не мог смириться с очередным фиаско. Желая проветриться, этот выпускник с гудящей от похмелья головой поплёлся вдоль зарослей в тени, не стремясь выйти на песок. На бредущего среди буйной тропической растительности выпускника лились пения птиц и свет мутного Солнца, протискивающегося через листья и ветки верхних ярусов джунглей. Постепенно голова Миши прояснялась и он, начиная успокаиваться, приходил к правильному выводу, что его чувства к Свете придуманы им, она совершенно другая, вовсе не такая, какой он себе напредставлял, ведь внешность очень обманчива.
– Михаил Петрович! – внезапно зазвучал в ухе вызов незнакомым мужским голосом, – Михаил Петрович! Ответьте!
– Я слушаю, – ответил Миша, и коммуникатор автоматически открыл канал связи.
Остановившийся посреди джунглей Миша был только в плавках, поэтому голографическая связь была недоступна, но ушной коммуникатор, управляемый собственным голосом и особыми мысленными командами, был у каждого жителя Земли.
– Здравствуйте, Михаил Петрович! – раскатистый и густой баритон говорил участливо и очень вежливо с лёгким акцентом. – Вы на Земле?
– Здравствуйте, – Мишу напряг этот голос и тон, – да, я на Земле, слушаю вас.
– Я дежурный врач индоностралийской клиники химических…
– Что-то с мамой? – тревожно перебил своего собеседника Михаил. – Что с ней? Говорите быстрее!
– Я сожалею, но вынужден вам сообщить, что пять минут назад ваша мама скончалась…
Дальнейших подробностей внезапно полностью осиротевший Миша уже не слышал. Тяжело дыша, опёршись рукой о ствол какого-то дерева, богатырь тихо рыдал.
– Михаил Петрович, Михаил Петрович! – голос врача возвращал безутешного парня в реальность. – Я глубоко сочувствую вашему горю, но вы сможете переместиться к нам через час? Мы к этому времени выполним все необходимые формальности.
– Да …, – рассеянно говорил Миша, – да, конечно, я уже иду к вам…
– Не торопитесь, жду вас через час в палате вашей матери. Простите, что сообщил вам горестную весть.
Это был сильнейший удар судьбы, хоть Миша и понимал неминуемость такого события рано или поздно. Врачи не давали никакого прогноза, а болезнь то отступала, то возвращалась с удвоенной силой, но неуклонно ухудшая состояние мамы. Невозможно подготовиться к такому, даже зная, что это неизбежно. Человеку свойственно всегда надеяться на лучшее, вопреки логике и разуму. Неизбежное неизбежно!
Взяв себя в руки, Миша тряхнул головой, жалея лишь о том, что пошёл с друзьями на эту никчёмную вечеринку.
– Что проку в моём присутствии здесь? – корил себя мысленно гигант, продолжая неспешно идти в направлении выхода с пляжа, – лучше бы я был там с мамой, может быть и не случилось бы непоправимого. Поддался я на её уговоры…
Впереди послышались тихие голоса. Беседовали двое, но слов было не разобрать. Тихо бредущий в печали по джунглям Миша машинально приостановился, вслушался и начал различать речь.
– … Ну, и дал вчера котёнок, с чего он так надрался?
– Да, всё понятно, он просто сохнет по тебе, но кто бы мог подумать.
– Ты же его друг, неужели не знаешь, кто ему мил?
– Друг? Света, о чём ты? Котёнок мне друг? Да не смеши!
– Ну, ты же сам, Андрюша, от него не отходишь все годы учёбы в Академии.
– Я? Да, всё просто, он же кладезь знаний, его очень удобно иметь под боком. Преподаватели его любят и заслуженно, а я всегда рядом и пользуюсь этим. К тому же сам котёнок наивный дурачок, не понимает, что нужен был он только для учёбы. Зря я его сюда пригласил.
– Ты, прав, зря…
– Зря?! Значит, я наивный дурачок?! Котёнок?!
Миша, услышав разговор о себе, чувствуя безумное горе потери матери, с криком кинулся напролом сквозь заросли к Андрею со Светой, сидящих прямо на траве, под каким-то кустом и смотрящих на большое озеро, в котором отражалось мутное Солнце. Тут же смолкли заливающиеся разноголосые птицы в джунглях.
Света и Андрей сразу вскочили и повернулись на звук.
– Значит, ты мной всё это время пользовался, Андрей?! А я… я тебе верил, что ты мой друг!
– Погоди, Миша, – начал было оправдываться Андрей, понимая, что этот котёнок всё слышал.
– Никакого погоди!!! – сузив глаза и сжав огромные кулачищи, уже заорал Миша, его личное горе вырвалось из него в виде ярости, и он неосознанно начал срывать его на своих знакомых, – ага, я понял, вы все нарочно так сговорились! Значит, это вы так решили? Воспользовались моей наивностью и неопытностью, моей добротой ко всем?
– Миша, – вставила Света, – не нужно так кричать, мы прекрасно слышим тебя.
– А тебя вообще никто не спрашивает! – огрызнулся красный от злобы Миша на свою бывшую зазнобу, которую, к тому же ещё и приревновал к Андрею, ведь она была с ним наедине.
– А чего это ты на меня орёшь? – Света метнула на него злой взгляд. – Ты, ничтожество! Наивное и глупое ничтожество!
В силу присущей Мише природной интеллигентности, что крайне редко встречалось у молодых людей конца двадцать второго века, этот гигант всегда был мягким и «пушистым» в общении с людьми, сокурсники не слышали от него ни единого бранного слова и втихомолку, за глаза потешались над ним за это. Он никогда ни на кого так не кричал, тем более не орал, как сейчас. Обстоятельства впервые по-настоящему задели его за живое, за самое нутро, за самую душу. Внезапно навалившиеся на Мишу весть о смерти матери и истина в отношении однокашников, привели его нервную систему к срыву.
Света развернулась и резко пошла прочь.
– Миша, ты чего сбрендил? Света тут причём?
– А что это ты так её защищаешь? Ага, вы спелись!!! Ну, пусть!!! Мне теперь всё равно!!! Ты больше не сможешь воспользоваться моей добротой, не помогу никому из вас впредь ни в чём!!! Никогда!!! Не увидите меня больше!!!
– Наш котёнок выпустил коготки, – буркнул под нос Андрей, но Миша услышал это.
– Котёнок?!!! – зеленея от ярости и крика, орал Миша. – Если человек добрый, если он никому не делал в жизни гадости, то им можно пользоваться, его надо называть за спиной уничижительно «котёнком» и глумиться?! Вы все тут бесчувственные и безнравственные людишки!!! Уж лучше остаться на всю жизнь одиноким и без друзей, чем испытывать такое унижение!!!
– Миша, погоди…
– А чего погоди?! Хотел получить диплом за счет меня? Вот, получил! Теперь доволен?
– Мишка, да ты не так всё понял…
– Пошёл ты знаешь куда? Знать тебя больше не знаю, – уже тихо сказал Миша, обиженно махнул на Андрея огромной ручищей и быстро зашагал в сторону выхода с пляжа Копакабана.
– Миша!
– Да, иди ты…, – зло буркнул, не оборачиваясь, гигант, желая как можно быстрее покинуть это мерзкое место.
– Эх, котёнок, ты наш наивный добрый котёнок, – покачивая головой, проговорил почти шёпотом Андрей и проводил взглядом этого обиженного.
Прекрасно понимая, что Миша, по сути, прав, что нельзя пользоваться людской наивностью и добротой, Андрей и предположить не мог, что Миша всё узнает. Про смерть матери этого богатыря Андрей не знал, сделав не совсем верные выводы из всего его поведения.
– Ладно, переживёт, остынет, – думал он, – повзрослеет, наконец, и поймёт, что мир далеко не такой добрый и радужный, он злой и жестокий. Чем быстрее он осознает это, тем лучше будет для него, и тем быстрее он перестанет быть «котёнком» и станет настоящим мужчиной, прекратив вести себя, как мальчик.
Миша шёл на выход с пляжа, ненавидя весь мир, всех своих сокурсников, которым он много раз помогал по учёбе, искренне думая, что он интересен всем, как начитанный и много знающий курсант, как человек, как личность. Его внезапное горе заставило посмотреть на всё по-иному, но Миша сделал неправильный вывод, приравняв всех своих бывших друзей и однокашников к нравственным уродам.
4. Решение
Тем временем, Миша спешно переоделся в свой комбинезон астронавта. Не говоря никому ни слова, направился вон из этого места и через несколько переходов подпространственных хабов вышел в холле клиники в Канберре.
Находившаяся в глубине материка Иноностралии большая клиника стала последним пристанищем мамы Миши, давно лечившейся там от тяжёлого недуга. Великое Землетрясение объединило всю Индонезию и Австралию в один новый материк, а Канберра оказалась почти в центре него. Раз в три-четыре дня сын приходил к больной матери, если был на Земле, и каждый день разговаривал с ней по связи.
Всё прошло буднично быстро. Дав сыну несколько минут на прощание с матерью, его оставили одного в специальном зале ожидания, где меньше, чем через час выдали узкий плоский контейнер с прахом. Никто не сказал ни слов утешения, ни слов поддержки, разве что дежурный доктор, сообщивший о смерти родного человека, сказал ещё раз стандартную фразу соболезнования.
Выйдя вновь в холл клиники, Миша, минуя пару тройку хабов порталов подпространства, оказался между зданиями МГУ и Академии. Быстро пройдя КПП, он направился прямо на приём к командованию и прождал в приёмной около получаса.
Всё это время, сидя на стуле, Миша нервно теребил пальцы, тряс коленями, уставившись в одну точку на полу. Секретарша изредка вскидывала на гиганта свои ресницы, с любопытством наблюдая за огромным выпускником, не удостоившим её даже взгляда.
Миша знал, что в течение трёх суток с момента выпуска, каждый бывший курсант мог прийти на приём к ректору Академии в том случае, если автоматическое распределение чем-то не устраивает нового астронавта. Зная заранее о распределении в Всеземельное Управление Делами Космоса на лучший корабль, Миша, тем не менее, желал теперь перейти в Космические Войска. Это был его спонтанный порыв после событий последних часов. Он понимал, что это, по меньшей мере, не совсем разумно, ведь отличник учёбы и профессиональной подготовки резонно рассчитывал на лучшее место.
Наконец, ректор освободился, и секретарша молча указала Мише на дверь, приглашая войти. Еле заметно брезгливо морщась при виде напомаженной симпатичной секретарши, выпускник встал и подошёл к двери. Войдя к ректору, астронавт перешёл на строевой шаг, прошагал на центр кабинета, остановился и отдал честь.
– Здравия желаю, господин ректор! – чётко произнёс Михаил.
– Здравствуйте, астронавт Рачковский, – сидя за своим столом, ответил ректор, – у вас ко мне есть дело?
– Если позволите, Афанасий Георгиевич!
– Слушаю вас, присаживайтесь ближе, – разрешил ректор, – вольно, астронавт, теперь можно, теперь мы коллеги.
– Афанасий Георгиевич, – начал излагать суть своего обращения к руководству Михаил, продолжая стоять перед ректором и говорить официальным тоном, – я благодарен командованию и лично вам за столь перспективное распределение после окончания Академии. Служить на «Дельта-500» под началом самого Дако это большая честь. Ведь именно этот экипаж открыл для нас Вторую Колонию несколько лет назад. Несмотря на это, я прошу рекомендовать меня в Космические Войска.
– Вот тебе раз, – весьма по-свойски отозвался ректор, – Космические Войска? Зачем они вам? – и затем, более внимательно посмотрев на Рачковского, спросил. – Михаил, что с вами? На вас лица нет.
Миша стоял по стойке смирно и не смотрел Афанасию Георгиевичу в глаза, а поверх них на стену.
– Прошу удовлетворить мою просьбу, господин ректор! – чётко отрекомендовался астронавт.
– Миша, пожалуйста, – по-отечески участливо попросил Афанасий Георгиевич, – присаживайся.
– Извините, я постою.
– Да, что же с тобой такое? Я тебя знаю с самого первого курса, ты никогда не был таким. Что стряслось? Ну, отдохнул на Копакабане, ну, повеселился, выпил, чувствую, что не мало выпил, – лукаво говорил ректор, – но что же за повод так круто менять свою карьеру?
– Я осознал, что пригожусь больше там, – говорил, не шелохнувшись, Михаил, скрывая факт личной трагедии, – моя подготовка позволяет служить в Космических Войсках, к тому же, дело защиты землян от потенциальных угроз во Вселенной меня очень прельщает. Прошу удовлетворить!
– Ну, как знаете, астронавт Рачковский, – тон ректора сменился с участливого на сухо-деловой.
Афанасий Георгиевич откинулся на спинку кресла, потянулся к коммуникатору спецсвязи и, дотронувшись до экрана, произнёс:
– Полковника Бровченко, Министерство Обороны Земли!
Потом он произвёл ещё какие-то манипуляции и стал ждать ответа. Михаил стоял неподвижно посреди кабинета и смотрел всё также в одну точку на стене выше головы ректора. Курсант-выпускник сам не до конца понимал, что делает, ведь служба на «Дельта-500» – мечта многих, если не всех выпускников Академии. Но после сегодняшних вестей Миша не мог, не хотел, отказывался служить бок о бок со своими сокурсниками, теперь это было невыносимо. Он вдруг люто возненавидел их всех, без исключения. В Космических Войсках нет ни женщин, ни, за редким, очень редким исключением, выпускников Академии Астронавтов, вот там ему самое место. Но главным в решении Миши было давнее нежелание матери, чтобы он служил астронавтом. Она всегда противилась этому, и на то были веские причины. Небольшой контейнер с прахом матери, находящийся во внутреннем кармане комбинезона стал причиной решения. Сын сам пожелал исполнить волю матери, сам искренне этого захотел. С такими мыслями Миша и пришёл к ректору со своим прошением.
Наконец, появилась голограмма полковника.
– Здравствуйте, Афанасий Георгиевич, – скрипучим голосом приветствовал ректора военный.
– Здравия желаю, Валерий Николаевич.
– Поздравляю вас с очередным выпуском! – весьма весело ответил полковник. – Что-то вы в этом году не балуете нас новобранцами, из других филиалов сейчас приходят много славных парней, а от вас всего один боец. Мало достойных?
– Вот на эту тему я вас и побеспокоил, Валерий Николаевич. Видите ли, передо мной стоит выпускник Рачковский, отличник учёбы, крепкий физически…
– Но вас, Афанасий Георгиевич, что-то беспокоит? – спросил полковник, чувствуя по тону ректора, что связался с ним руководитель Академии не спроста.
– Знаете, мы его уже без конкурса распределили на «Дельта-500».
– К Дако? – вставил военный. – Это дорого стоит, к нему так просто с академической скамьи не попасть, значит, ваш курсант очень толковый.
– Я об этом ему так и сказал, – говорил ректор, а в голосе чувствовалась тень разочарования, – но он прямо сейчас стоит передо мной и просит рекомендовать его в Космические Войска.
– Да? – удивлённо скрипнул Валерий Николаевич. – Ну-ка, дайте, пожалуйста, на него посмотреть.
Цветное голографическое изображение полковника повернулось всем телом к Михаилу. Астронавт увидел перед собой суховатого коренастого человека средних лет с тонкими плотно сжатыми губами, с орлиным пронзительным взглядом почти чёрных глаз из-под тонких бровей. Военный мундир старшего офицера Космических Войск был безупречен, всем видом своим указывая на человека с железной волей и непробиваемым характером.
– Здравия желаю, товарищ полковник! – громко приветствовал Михаил военного, ещё сильнее напрягшись в стойке смирно.
– Вольно, боец! – сказал полковник, явно любуясь этим гигантом и пытаясь скрыть от руководителя Академии предвкушение маленькой победы от того, что может заполучить такого бойца. – Я ознакомился с вашим личным делом, Афанасий Георгиевич только что мне его передал. Михаил Петрович, вам известно, что вы будете пока лишь стажёром, иными словами, рядовым солдатом?
– Так точно, товарищ полковник!
– И вы не будете сожалеть, что не стали кадровым астронавтом на престижном корабле «Дельта-500»?
– Никак нет, товарищ полковник!
– Совсем оглушил, – чуть скривился в скупой улыбке Валерий Николаевич, – не так громко, солдат. И последний вопрос, что вас сподвигло изменить решение и подать прошение в Космические Войска?
– Я хочу служить Земле, товарищ полковник, хочу защищать землян от возможного посягательства на нашу цивилизацию извне, защищать с оружием в руках, а если потребуется, то пасть за Землю!
– Похвально, солдат, – сказал полковник, не сильно впечатлившись патриотической тирадой новобранца, он повернулся обратно к ректору и продолжил, – Афанасий Георгиевич, вы сами всё слышали, думаю, что вопрос на этом решён. У вас возражения есть?
– Да, в общем, нет, – тон Афанасия Георгиевича был раздосадованным, хоть он это и пытался тщательно скрыть, – Михаил пригодится в войсках, его выучка будет вам отличным пополнением.
– Значит, решено! – полковник вновь развернулся к Михаилу. – Отныне вы солдат Космических Войск, поэтому, новобранец Рачковский, приказываю вам прибыть ровно через сутки с личными вещами в отметку «68—49», доступ вам будет открыт через двадцать три часа от нынешнего момента времени.
– Есть! – громогласно рявкнул Миша, вытянувшись в струну. – Благодарю вас, товарищ полковник!
– Жду, – снова развернувшись к ректору, Валерий Николаевич попрощался, – всего хорошего, Афанасий Георгиевич, спасибо за бойца.
