скачать книгу бесплатно
– Дерзить ни к чему, здесь сейчас все твои друзья, – его голос тем не менее отдавал угрозой. – Видишь вон ту стопку бумаг слева? Это доносы на тебя, половина из которых вышли из-под пера твоего друга Морана, с которым ты имел честь сегодня проходить обряд Посвящения.
– Да я скорее подружусь с милой семейкой людоедов из Пустошей, чем с этим выродком, – выпалил Белфард.
– Который отныне твой брат, спину которого ты будешь прикрывать, даря Очищение всем тем, кто вздумал посягнуть на наш Путь, – гневно отозвался Калавий. – Твои речи лишь подтверждают слова, вложенные в каждый из доносов.
– Не горячись, капеллан, – спокойно возразил Превосходительство. – Белфард, ты кое-кого мне напоминаешь. И это говорит лишь о том, что многие вещи все еще остаются на своих местах.
В камине что-то громко щелкнуло с яркой вспышкой, осветив Калавия. Он не мигая смотрел в глаза Белфарда.
«Почему он смотрит на меня с таким страхом и ненавистью?».
– Вы назвали меня братом Морана, – Белфарду с трудом удалось отвести взгляд от капеллана. – Однако я не сделал Выбор, а значит не имею права, чтобы ко мне так обращались.
– Ты имеешь здесь больше прав, чем любой из храмовников в Обители, – с нажимом произнес Превосходительство. – Выбор за тебя сделала Матерь, а посвящать сегодня тебя буду лично я. Но для начала мы все вместе должны уладить некоторые неразрешенные дела. Сейчас ты будешь отвечать на мои вопросы и вопросы капеллана. И я прошу отвечать тебя точно и правдиво, чтобы мы затем поскорее смогли ответить уже на твои вопросы, коих, я думаю, за сегодняшнее утро накопилось не мало.
Превосходительство, как бы случайно, провел пальцем по стальной рукояти секиры, которую он перед этим вальяжно уложил перед собой на столе.
«А если мои ответы тебя не устроят, ты отрубишь мне башку, а тело скормишь самой злобной суке в псарне – так ты хотел закончить свою фразу».
– Итак, начнем по порядку, – продолжал Превосходительство. – в тот день, когда тебя нашли, Бомо вместе со своим капитаном направлялись в Восточный Дозор. Бомо явился ко мне с докладом и сообщил о находке. Поначалу капитан Вар хотел тебя прогнать или убить, но Бомо его остановил. Что-то в твоем взгляде, как он сказал мне во время доклада, заставило его погрузить тебя на лошадь и отправить в Обитель. Ты был в бреду, и как сказал Бомо, «молол какую-то околесицу о праве крови и днях возвращения».
– Как я уже сказал, я не помню…
– Просто слушай, – отрезал Его Святейшество. – Для Бомо эти слова были пустым звуком, но для нас с Калавием они были громом среди ясного неба. Мы их уже слышали, и они же написаны здесь.
Превосходительство слегка привстал и извлек из внутреннего кармана то самое письмо с Последним Пророчеством, которое Белфард видел сегодня утром издалека. Сейчас оно лежало на столе, и Белфард мог свободно прочитать буквы, что были выведены на конверте красивым размашистым почерком.
Он опустил свой взгляд на этот прямоугольник бумаги, и в тот самый момент мир ушел из-под его ног. Его словно подхватило течение реки, и, швыряя о камни, понесло на встречу бурлящему водопаду. Слова, что были написаны в правом верхнем углу, отныне и навсегда определяли судьбу Белфарда:
Для Белфарда,
С воззванием.
Лиллит
– Я не…
– И мы не, – с улыбкой перебил его Превосходительство. – Триста лет назад я не знал никакого Белфарда, ты понимаешь?
Капеллан Калавий, до этого не произнесший ни одного слова, нарушил молчание.
– Этим именем ты назвался преториям, что нашли тебя, прежде чем ты отключился.
– Преподобный Серафим сказал, что на конверте значится два имени, – вспомнил Белфард. – Одно, как теперь я выяснил мое, а второе, получается…
Превосходительство тяжело вздохнул.
– Да, настоящее имя Матери. Так ее звали, так ее называли ее приближенные. Так называли ее я и Калавий. Теперь этого имени уже нет, остался только Истинный Путь. Как нет теперь и моего прежнего имени. А сейчас оставь вопросы. Как я уже сказал, ты сможешь задать их позднее.
Его Святейшество протянул Белфарду небольшой нож для бумаг.
– Вскрой его и прочти, – тон голоса Превосходительства звучал возбужденно. – Мы с Калавием уже знаем, что там сказано.
Нож показался Белфарду тяжелым и неудобным, хотя на самом деле весил не больше шариковой ручки. В нос ударил едкий запах табачного дыма, постепенно обволакивающего комнату.
«Я не хочу знать, о чем там идет речь. Чтобы там ни было, оно не сулит ничего хорошего. А эта вонь из трубки старика делает только хуже – как тут мать твою сосредоточиться?!».
Тем не менее, под тяжелым взглядом черных глаз Его Святейшества Белфард подчинился приказу. Он сломал печать в виде розы и провел ножом вдоль верхней части конверта, стараясь не повредить содержимое.
Внутри лежал тонкий лист бумаги нежно-голубого цвет, сложенный вдвое. Белфард развернул его и начал читать про себя:
По праву крови, где убиты были
Дитя и Мать, и соль там ориентир,
Песок багровый, где тела остыли,
И берег, где свершился адский пир.
Найдешь ты камень с черною звездою
И Кровью его Первых окропишь,
Дитя и Мать, чьи кости под землею,
Ты к жизни из забвенья возвратишь.
Белфард трижды прочитал это послание. Послание для него. И эти строки для него ничего не значили. Он не понял ни единого слова.
«Эти чертовы пророчества всегда обо всем и ни о чем. Право крови. Соль. Черная звезда. Камень и кровь первых. Это какая-то несуразица. И я что, должен воскресить мертвых? Такому в Обители не учат. По всей видимости, перед смертью Матерь рехнулась и несла полный бред, не иначе».
Превосходительство и Калавий с надеждой и в тоже время со страхом на лицах смотрели на Белфарда.
«Сейчас я достану из задницы кролика, и публика поблагодарит меня за фокус! Они что, правда думают, что я хоть что-то понял из того, что написала Лиллит, и сейчас проясню их озадаченные головы? И чего они так боятся?»
– Что ты скажешь об этом? – наконец спросил Превосходительство.
– Скажу – ничего, – на лице Белфарда отражались раздражение и недоумение. – Я не понял ничего из того, что здесь написано.
– Любопытно, – только и сказал Превосходительство.
– Я бы сказал иначе, – язвительно ответил Белфард.
Калавий положил руку на плечо Белфарда и с загадочным тоном спросил:
– Скажи, тебя когда-нибудь посещали странные сны? Знамена с черным солнцем, озеро, женщина с черными волосами и татуировкой? Отвечай честно, я знаю, когда ты мне лжешь.
Белфард глубоко задумался. С тех самых пор, как он очутился в стенах Обители, его постоянно донимали кошмары, которые он затем не мог вспомнить. От них не помогали избавиться ни медитации, ни усталость после тренировок, ни микстуры дока Хобла.
«Что же там было?..».
Он всегда отчетливо помнил звон мечей, звуки пальбы и треск горящих поленьев в костре. Но что же он там видел?»
– Мне часто снятся сны о местах, где я никогда не был, – с усилием произнес Белфард. – Но я никогда не мог вспомнить деталей, после того как проснусь. Только звуки далекий сражений и волчий вой.
Калавий и Его Святейшество с облегчением посмотрели друг на друга.
– Это какой-то полнейший бред, – продолжил Белфард. – Причем здесь волчий вой?
Калавий вытряхивал трубку в камин. Он остановился в полудвижении и посмотрел на Белфарда горящими глазами, полными подозрения, а затем обратился к Превосходительству
– Голодный Волк, – коротко сказал он.
– Похоже на то, – ответил Превосходительство.
Белфард с искренним недоумением посмотрел на этих двоих, как на душевнобольных.
– Голодный Волк из одного из Пророчеств Матери? –он едва не засмеялся. – Злобный варвар, ублюдок с Геном Ассов, который сидит на троне из костей и черепов и якобы правит где-то там, далеко на востоке Пустошей? Это байка, которую любят рассказывать друг другу ученики вместо страшилок. Никто из ныне живущих никогда не видел этого Волка и его орд любителей человечины.
– Практически никто из ныне живущих, – сказал Калавий. – Это создание, эта тварь из глубин ада, прикидывавшаяся человеком, хотя у него больше общего со зверем, разбил четыре наших когорты и гвардию Матери. Мы потеряли все наши знамена и большую часть воинов. Легион практически перестал существовать. Орден по сей день не может оправиться от этого поражения. Это Голодный Волк пленил и убил Матерь и ее Дитя.
– Но почему этого нет в Своде и ни в одном другом из священных писаний? – удивился Белфард. – Свод говорит, что Матерь и Дитя были отомщены. Еретики перебиты или преданы огню все, а их остатки забились в норы глубоко на востоке Пустошей.
– Отомщены? – ответил Калавий. – Где же тогда гарнизоны на востоке? Мы едва успели уйти за наши стены. Да если бы Волк пожелал нас преследовать, не было бы сейчас никакого Ордена и Обители. Но Матерь была права, ее жертва остановила этого безумного еретика. Их были тысячи, а нас в конце похода едва набиралось семь сотен. Да этого все битвы происходили легко. Храмовники были прекрасно обучены и не боялись погибнуть в бою. Но кто совладает с такой чудовищной бурей? Волк объединил всех еретиков вплоть до самого побережья. Два года мы метались, гася очаги сопротивления в бесконечных битвах, но они каждый раз вспыхивали в новом месте. Приходилось отступать все дальше и дальше на запад под этим давлением. А в последнем сражении варвары хлынули все разом. Мы уложили их тысячи три, а они продолжали прибывать…
– Ты не понимаешь, что грозило бы нашему миру, расскажи мы правду, – Превосходительство воздел руки к небу. – Что мы должны были сказать крестьянам в Обитаемых Землях? Что нас разбили варвары и в любой момент могут нагрянуть к нашим воротам? Что бы мы сказали нашим сателлитам и их лордам, чьи земли объединены вокруг Храмовых Земель? Что мы не способны дать им защиту, которую они от нас ждали и которую мы им слепо обещали? Что мы спустя каких-то восемьдесят лет после основания Храмовых Земель терпим бедствие? Путь должен быть незыблем для них. Наши убеждения должны быть для них единственно верными. Началась бы паника, голод и смерть. Мы низвергли бы все в темные века, подавляя восстания, и тогда бы Голодный Волк окончательно победил, даже не начав новое наступление. Возможно, если бы Матерь и Дитя остались с нами, мы поступили бы иначе. Но у нас не было такого авторитета среди людей. Мы были орудиями Матери, а не голосом Пути, с помощью которого можно заглянуть в будущее. Мы поступили иначе – взяли Свод и дополнили его новыми главами, где рассказали о нашем славном, но горьком походе, где мы проиграли, но, собравшись с духом, скорбящие по Матери и ее Дитю, нанесли новый удар и разбили иных и еретиков. А затем ушли, ибо в этих землях нет ничего, кроме песка и смерти. Это истина для всех вот уже полтора века. И мы не потратили эти годы в пустую. Мы возводили новые, более крепкие и надежные стены и укрепления, обучали новобранцев в ряды храмовников, искали новых союзников на западе и севере и обращали их в свою веру, а тех, кто отказывался, истребляли, потому что знали, что рано или поздно они станут союзниками Волка из страха или жажды легкого богатства и абсолютной, порочной свободы. Но самое главное – мы ждали тебя, потому что Пророчество давало нам надежду на возвращение Матери. Представь, как воспрянет наш легион, если в битву их поведет она! Они пойдут за голубой розой хоть в самую Преисподнюю. Каждый день я зажигаю в камине огонь Очищения и молюсь, чтобы этот день настал.
– Есть еще кое-что, что беспокоит нас, – Калавий наконец опустился на соседний стул рядом с Белфардом. – Ген бессмертия… Как оказалось, не во всех он так чист, как мы думали. Да, он все еще дает его носителю долгую жизнь, но в последние десятилетия у некоторых начались… «изменения».
– Посмотри на меня, – обратился к Белфарду Превосходительство. – Ты когда-нибудь замечал меня за чрезмерностью в употреблении пищи? Разве похожа моя комната на покои чревоугодника? Несколько десятков лет назад я начал меняться. Эти мутации необратимы. Я прочитал все книги, какие были мне доступны. Все знания мира, что еще чудом сохранились, не дают ответ на вопрос, что со мной происходит и как от этого избавиться. Если мои прогнозы верны, то осталось мне совсем недолго.
И как только меня не станет, Храмовый Совет уже некому будет сдерживать.
Голос Превосходительства нарастал. Он хотел сказать что-то еще, но осекся в последний момент, взглянув на Калавия. Он продолжил, но его тон стал невыразительным, словно он читает по бумажке.
– Они были отличными солдатами, но абсолютно не знают, как устроен этот мир. Они предадут огню всех и вся из страха, что их власть рухнет, а мир вокруг них захлебнется в крови. Совет не понимает эластичности этого мира, его гибкости и непостоянства. И поэтому нам нужен ты. Только ты можешь вернуть Матерь и ее Дитя и остановить смуту, что витает у нас над головами.
Несколько минут Белфард молчал, переваривая то, что он только что услышал. Он заметил, что Калавий нервно поглаживает свою бороду. Обычно капеллан делал так, когда уличал Белфарда во лжи. Но сейчас он рассказал все как есть, не скрывая ни единого факта. В который раз происходящее показалось ему странным.
«Что-то здесь нечисто. Они мне что-то не договаривают. Это похоже на театр недосказанных слов и сбивающей с толку полуправды. Но кто в нем зритель, а кто актер?».
Наконец он произнес то, что годами хотел сказать в лицо Калавию и Превосходительству:
– Все, чему меня тут учили – ложь, – сокрушенно сказал Белфард. – И я думаю, что она далеко не последняя.
Глава 5. Триумвират
Они не возразили ему. Капеллан не начал его бить, хотя все в его поведении говорило о желании это сделать, а Превосходительство не вынес сметный приговор. Но Белфард понимал, что если дело хотя бы наполовину обстоит так, как они говорят, то нужно действовать. Не важно, насколько плох Орден и какие интриги плетутся внутри него. Не важно, что они скрывают от Белфарда и какие слова из тех, что были сказаны, являются правдой. Если варвары хлынут на территорию Обитаемых Земель, начнется резня. И одними силами храмовников эту бурю не остановить. Вполне возможно, что лишь одна Матерь имеет план, ведь только она видит будущее. Она не могла просто погибнуть и обречь дело всей своей жизни на неминуемую гибель. Поэтому нужно действовать и действовать быстро. Он понятия не имел, как можно кого-то поднять из мертвых, но Пророчество Матери уже не вызвали у него такого скепсиса. Надежда – за нее эти двое хватались, и теперь Белфарду приходилось хвататься за ту же соломинку. Он посмотрел сначала на Его Святейшество, затем на Калавия и задал вопрос:
– Скольких коснулись эти изменения?
– Меня, всего Храмового Совета и примерно трети храмовников – у каждого своего изменения – физиологические и психические, – ответил Превосходительство.
– Кто еще знает о том, о чем мы сейчас говорили?
– Полностью – только мы трое, – с уверенностью ответил глава Ордена. – Частично в это посвящен док Хобл – он тайно проводил для меня тесты у всех, кто живет в замке. Кое-что известно Бомо, но опять же – поверхностно. И разумеется Храмовый Совет что-то подозревает и проводит свое расследование.
– Вы сказали, что Матерь сделала Выбор за меня, – с размышлениями в голове сказал Белфард. – Так каков он? Если я должен отправиться в поход, мне лучше стать инквизиторием.
– Для тебя Матерь выбрала другое звание – особое. Я его протащил в Свод тогда же, когда мы его дополняли, – он указал на толстую книгу у себя на столе. – Совет не сможет этому препятствовать – ты станешь не просто инквизиторием, а трибуном в его составе.
– Я читал об этом в Своде, но пока этот титул никому еще не присваивали. И в Пророчестве об этом ничего не сказано, – в словах Белфарда звучало сомнение.
– Эту часть она передала мне на словах, поскольку тут вопрос скорее юридический, нежели духовный, – деловито ответил Превосходительство. – Назначать на такую должность могу только я. Она не дает особой власти над Советом, но все же делает тебя выше остальных храмовников, а также дает беспрепятственный проход в любую часть Обитаемых Земель и за их переделы. Трибун – это консул, который может отправиться в любую часть света по воле Превосходительства. Сейчас самое важное – скрыть истинную цель твоего путешествия.
– Разве Храмовый Совет не желает возвращения Матери так же, как и вы? – спросил монах.
– Боюсь, мой друг, они мне не поверят. – ответил Его Святейшество пустым голосом. – Они сделают все, чтобы доказать, что я сфальсифицировал Пророчество и обвинят меня в ереси.
– Совет подвержен тем же мутациям, что и другие с дефектным Геном Ассов, – спешно добавил Калавий. – Боюсь, отсутствие здравого смысла в действиях преподобных связано с этим. Когда–то они были достаточно мудры и не смели сходить с Пути.
– У нас нет времени для организации пышной церемонии для тебя, – торопливым голосом сказал Превосходительство. – К тому же это даст повод Храмовому Совету воспрепятствовать моему решению. Поэтому капеллан Калавий будет единственным свидетелем. Прочие узнают о твоем Выборе уже тогда, когда ты покинешь стены Обители. Поэтому волей, данною мне Матерью и Дитем, я объявляю тебя трибуном-инквизиторием. Прими титул и знак на свои доспехи. Я распоряжусь, чтобы гравировку сделали сегодня же. А завтра утром ты отправишься в путь. Ночевать будешь не в своей келье. Никто не должен знать о том, кем ты теперь стал, до завтрашнего утра.
– Есть еще один маленький, но очень важный нюанс, – с сарказмом произнес Белфард. – Я ни хрена не понял, что написано в этом письме.
– Тут мы с Калавием способны кое-что прояснить, – кивнул Его Святейшество. – Наш поход был сосредоточен в восточной части Пустошей, но легион уже второй год постепенно отступал на запад. Мы вновь собрали силы в единый кулак и двинулись вперед. В начале все шло хорошо. Многие еретики пали в многочисленных стычках, но особого сопротивления не было. Сейчас я понимаю, что нас просто заманивали в ловушку, все дальше завлекая на восток. Наша армия растянулась вдоль узкого ущелья, когда по нам ударили сверху и в тыл. Мы с трудом пробились из окружения назад. Гвардия Матери остался прикрывать отступление на небольшом песчаном холме. Сзади нас прикрывали скалы. Левым флангом командовал Калавий, правым я, в центре была Матерь и ее Дитя – Лиллит и Розалий. Две ночи и два дня мы отбивали набеги варваров. Патроны для ружей и револьверов давно закончились, и приходилось сражаться только сталью. Было еще одно орудие, но от перегрева его ствол разорвало, похоронив при этом трех братьев из орудийного расчета. Затем на поле боя появился он – Голодный Волк – верхом на черном коне он ворвался на наши укрепления и смял наш левый фланг. Глаза этого еретика пылали огнем ненависти. Золотые доспехи были залиты кровью храмовников. Он разил своим клинком так, словно мы были для него травой, а он садовником, лениво косящим ее поутру и попивая холодный чай. Варвары под его командованием воспряли духом и забыли о страхе. Теперь они боялись только его, и я понимаю почему. «Убейте всех, кто стоит на пути. Мне нужна только она!» Его приказы разносились по полю боя. Мы слышали их и кровь стыла в жилах. Знамена с черной звездой затмевали горизонт. Они навалились всем, что у них было.
Оставаться здесь дольше было нельзя. Когда в бою наступило короткое затишье, мы утроили взрыв и под прикрытием дыма и пыли отошли в низину. Мы изнывали от жажды и ран. Во время последнего приступа наших позиций меня ранили в левую руку, осколками взрыва бала иссечена вся грудь и лицо. Позже я понял, что на руке не хватает двух пальцев. У меня была лихорадка, и я едва стоял на ногах. Калавий был не многим лучше – он был несколько раз задет мечом, ранен в голову, а тело в нескольких местах было в ожогах.
Калавий заерзал. Ему не нравилось, что кто-то указал на его слабость и уязвимость. Он почему-то опять со злостью взглянул на Белфарда.
– К вечеру мы вышли к небольшому озеру, – продолжал Его Святейшество. – Мы обрадовались, но радость была не долгой – вода в озере оказалась соленой и зараженной. От нее шел достаточный фон, чтобы получить облучение. Нашу жажду она утолить не могла, ей нельзя было промыть раны. Мы ушли из этого проклятого места, и, как оказалось, прямо на встречу еретикам. Откуда у них были силы биться в этих условиях, я не представляю. Тогда Лиллит и приняла решение пожертвовать своей жизнью и жизнью Розалия. Я, конечно же, был против, как и Калавий. Нас осталось очень мало, но мы готовы были стоять насмерть. Однако мои слова не повлияли на ее решение. Она лишь сказала, что это еще не конец. Затем она позвала меня и Калавия в сторону, прочитала нам свое Последнее Пророчество, добавив, что ни одна душа больше не должна узнать об этом до появления «того, в чьих жилах течет Кровь Первых».
– Кровь Первых – что это значит? – спросил Белфард.
– Так мы называли кровь Матери и Дитя, – ответил Превосходительство. – Водой с каплей такой крови мы освящали покоренные земли, помазанники этой кровью – все лорды Обитаемых Земель. Это кровь видящих то, что скрыто для остальных – события прошлого и будущего.
Белфард краем глаза увидел, как капеллан как-то странно провел пальцами по губам, но не придал этому значения и задал следующий вопрос.
– Она осталась у вас?
– Нет, – с грустью ответил Калавий. – Последние запасы давно исчерпаны.
– Где же мне тогда ее взять?! – воскликнул Белфард.
– Мы не знаем, – холодно ответил капеллан.
Превосходительство утвердительно кивнул, подтвердив слова Калавия.
