скачать книгу бесплатно
– Как мы можем выбрать вас королем, когда у нас есть Его Величество Кейдан?
– Вы считаете его достойным королем?
Он покачал головой.
– Увы… скажем откровенно, здесь все люди серьезные и зрелые, да, герцог Готфрид самый удачный претендент, и он был бы устраивающим всех королем. Он и сенмаринец, и герцог, и герой войны… не только в Гандерсгейме, ведь это он привел вас с той стороны Большого Хребта и ударил вместе с вами варварам в спину!
А Рюккерт добавил с патетическим восторгом, уж не знаю, насколько он искренен:
– После чего разбил в битвах и гнал в пустыню, где и закончил разгром! Однако, уж простите за прямоту, после его отказа остается только Его Величество король Кейдан.
Я сказал зло:
– Раньше вы его назвали просто Кейданом!
– А теперь, – согласился он, – Его Величеством. Вы не знаете, видимо, но часть лордов после отъезда герцога Готфрида тут же переметнулись к Его Величеству и даже присягнули на верность?
Я вздрогнул, острая тревога больно сжала сердце. Этого в самом деле не знал. Похоже, лорды кое-чему от нас научились и действуют так же быстро и скрытно.
– А не предательство ли это интересов Сен-Мари? – спросил я.
Он выпрямился, во взгляде надменность уже начала зашкаливать.
– Ваше высочество, – произнес он все тем же до предела вежливым голосом, что равен оскорблению, – вы бросаетесь тяжкими обвинениями в адрес благородных рыцарей! Интересы Сен-Мари мы связывали и связываем с… Сен-Мари. Раньше их олицетворяли Его Величество король Кейдан, затем после его бегства от варваров и победного вторжения в их лагеря герцога Готфрида множество лордов поговаривали, что герцог был бы более достойным королем… А тут еще оказалось, что он ваш отец…
– А я его почтительный сын, – напомнил я. – Потому я, можно сказать, тоже сенмаринец.
Он покачал головой.
– Если бы вы женились на одной из знатных женщин нашего королевства, то… может быть, да, может быть. Однако герцог уехал, ваше высочество, и не желает принимать корону. А когда нам приходится выбирать между вами и Кейданом, то, простите, рыцарская честь и верность диктуют нам, как поступать по справедливости.
Он говорил ясно, четко, ни тени сомнения не прозвучало ни в его чистом голосе, как не увидел я колебаний в лицах и взглядах его соратников.
Он, как и все рыцари, что признали Кейдана своим королем, гордо и красиво пойдут в кровавый бой, так же гордо и красиво сложат головы, о них будут слагать песни, а я везде предстану кровавым тираном-узурпатором.
– Знаете, – сказал я сдержанно, – давайте окончание разговора отложим до выборов короля.
Он поклонился, отступил.
– Как скажете, ваше высочество. Лишь бы это не было поздно. Ваше высочество…
– Лорды, – ответил я церемонно, стараясь, чтобы голос прозвучал холодно, но сам уловил в нем жалобно-щенячью нотку.
Сэр Жерар переступил порог и плотно закрыл за собой дверь, как только я перестал слышать в коридоре шаги верховных лордов.
– Ваше высочество, – произнес он, пренебрегая протоколом, – как вы?
Я спросил со злостью:
– Но почему? Почему от нас так резко… отшатнулись?
Он покачал головой.
– Я бы не сказал, что резко. Изначально только часть сен-маринских лордов приняла нас искренне, да вы это и сами знаете, только тогда в упоении на такой пустяк внимания не обращали. Другие признали вас только по необходимости, подчиняясь явной силе. А потом, когда рассмотрели вас, все увидели, что под вашей рукой королевство хоть и достигнет вершин славы, однако вы – сильный правитель, а сильный всегда подрезает крылья могущественным лордам, что постоянно его в чем-то да сдерживают и ограничивают.
Я вздохнул, подтащил к себе по столешнице тяжелую чашу с вином, но пить не стал, задумался, спросил с неуверенностью:
– Опасаются Великой Хартии и здесь, в Сен-Мари?
– Вы и без хартии их прижали, – напомнил он. – Потому даже те лорды, что сперва приняли вас с восторгом, начали подумывать, а стоит ли ради величия королевства жертвовать своими свободами и вольностями?
– Кейдана они ни во что не ставят, – согласился я. – Такой король удобнее всем этим… слишком самостоятельным.
Он смотрел на меня привычно мрачно, ожидая распоряжений, я молчал, заново напоминая себе, что власть в королевстве мы сумели захватить, используя внезапность нападения, и то, что армию якобы ведет герцог Готфрид Брабантский. Большинство лордов Сен-Мари симпатизировали ему. В его глухом сопротивлении Кейдану лишить Брабант независимости, он как бы отстаивал и их свободы.
А дальше, быстро установив гарнизоны в ключевых постах, мы сумели убедить местных лордов, что на их власть не посягаем, а в королевстве перемены будут только к лучшему.
– Период растерянности прошел, – сказал я горько, – мы так и не доказали, что с нами жить лучше…
– Доказали, – возразил он и добавил почтительно: – Ваше высочество…
– Так почему?
– А что такое «лучше»? – спросил он. – Да, богаче. Да, появился флот и выход в океан. Началась бурная торговля с севером через Тоннель…
– Ну-ну?
– Но вы посягнули на их власть, – напомнил он. – Для них это важнее, чем все те блага. Потому, общаясь друг с другом, они не только пришли к выводу, что чужаков нужно отодвинуть от управления, но и придумали, как это сделать.
Я кивнул.
– Похоже, основные разногласия между собой постепенно преодолели, даже соперничество на время забыто. И вот, на тебе, почти единый фронт…
– Что теперь?
Я процедил сквозь зубы:
– Еще не вечер. На голосовании могут быть сюрпризы. Кстати, пошлите срочно гонца к стальграфу Филиппу Мансфельду. Прямо сейчас.
В это утро дворец проснулся настолько рано, что, возможно, и не засыпал. Куно уже прибыл из поездки по королевству и, еще не войдя внутрь, распорядился прислать добавочных поваров и слуг для вельможных гостей, нечего им бездельничать в домах богатых геннегауцев.
С его появлением все стало несколько упорядоченнее. Я вызвал барона Эйца и велел тихонько, не привлекая особого внимания, усилить охрану дворца.
Он поклонился, хмурый и настороженный.
– Ваше высочество, осмелюсь заметить, у меня недостаточно людей, чтобы охранять дворец, если…
– Что «если»? – спросил я резко.
Он вздрогнул, вытянулся.
– Ваше высочество, если даже я знаю, то вы точно слыхали… И о том, что король Кейдан приготовил переворот и что у него сил больше.
Я пробормотал:
– Как раз насчет переворота я не слышал. Думаю, просто слухи. Люди обожают преувеличивать, так жить интереснее. Если наших мало, тогда сосредоточьтесь на охране моего крыла и моих личных покоев. А к городу уже спешит рыцарская конница стальграфа Мансфельда. Я ее еще вчера вызвал.
Он вздохнул с великим облегчением.
– Это будет неслабая помощь. Еще бы и арбалетчиков хотя бы сотню…
– За конницей спешат пешие части, – заверил я. – Я распорядился и насчет четырехсот арбалетчиков. Надеюсь, подоспеют до голосования. Или хотя бы вовремя.
Он сказал сумрачно:
– От этого зависит, уцелеют ли наши головы. Хорошо, ваше высочество, я пойду крепить оборону.
Утренние часы тянулись отвратительно долго и тревожно. Я ходил взад-вперед по кабинету и мычал от злости, стараясь понять, как случилось, что я почти один в огромном чужом городе, который сдуру считал своим, как получилось, что Палант и Растер с троллями сдерживают Буркхарта в королевстве Вендовер, рядом в Ламбертинии устанавливают новый порядок Будакер и Альбрехт, вот уж кого так недостает, Ришар беспечно наносит на карту береговую линию Сен-Мари и прочих королевств, если они там есть, верный Меганвэйл объезжает войска в Ламбертинии и следит, чтобы лорды не вздумали поднимать головы, Шварцкопф укрепляет мою власть в Мезине, Макс в Турнедо проводит маневры больших масс копейщиков, обучая их взаимодействовать с конницей.
Даже лорды второго и третьего плана, но тоже верные и преданные, как сэр Бальдфаст Бредли, сейчас в дальних королевствах, принуждая их к мирной жизни, некоторые соратники вообще занимаются ерундой, как вон Боудеррия, что охотится на всякую нечисть.
И, главное, все мои могучие армии, набранные и обученные по новым стандартам, как назло – в далеких Ламбертинии и Мезине, а в Сен-Мари только две турнедские: стальграфа Филиппа Мансфельда и рейнграфа Чарльза Мандершайда.
Дверь приоткрылась, я не видел, кто вошел, но обостренное в минуты опасности чутье уловило запахи, даже ароматы, и сразу нарисовало образ настолько чудесной женщины, идущей прямо в мои загребущие, что я проговорил сквозь зубы:
– Бабетта?
Она шла ко мне с выражением полнейшего сочувствия на лице, даже обе руки вытянула, и я поднялся, дал себя обнять, а она сказала мне в грудь:
– Как это ужасно…
– Да, – согласился я, – но ты это уже говорила.
Она чуть отстранилась, взглянула снизу вверх.
– Когда?
– Вчера, – ответил я. – Это же ты приходила в черном плаще и в шляпе с пером? Прямо из стены?
Она покачала головой, в глазах появилась тревога.
– Ты не болен?
– Значит, не ты, – сказал я с удовлетворением. – Понятно, вторая попытка… Давно известно, где Сатана сам не может, туда посылает женщину. Итак, ты хочешь сказать, что мне надо оставить по ту сторону Большого Хребта все-все, закрыть Тоннель и сосредоточиться на преобразовании Сен-Мари?
Он не отрывала от моего лица настолько удивленного взгляда, что даже ротик приоткрыла в удивлении, что ее нисколько не портило.
– А ты откуда знаешь, – проговорила она почти шепотом, – что я хотела сказать именно это?
Я сумел усмехнуться, несмотря на едкую горечь, разливающуюся в груди.
– Ты просто повторила бы еще раз… Сэр Сатана, я не передумал! И отвечу вам в личине такой прекрасной женщины то же самое. Я попробую дать отпор! Еще не знаю как, но… попробую.
Она вздрогнула, зябко повела плечами.
– Рич, ты в самом деле болен!.. Ты весь горишь… Какой Сатана?
Я взялся одной рукой за крест на груди, другой коснулся ее плеча.
– А если скажу «Да воскреснет Бог…»
Она вскрикнула:
– Да я сама скажу это с тобой! Ричард, что случилось?
Я сунул крестик обратно за пазуху.
– Значит, – сказал я, – в самом деле Сатана, потерпев поражение, послал тебя… Бабетта, а чем императору… про твоего настоящего хозяина в черном плаще уж промолчу… выгоднее, чтобы я оставил Север и занимался Сен-Мари? Только откровенно! Понимаешь ли, я уже научился чувствовать, когда мне врут.
Она примирительно усмехнулась.
– Да, я заметила, твои силы растут. По крайней мере, перемещаешься по королевствам даже быстрее меня. Но, увы, Ричард, этого недостаточно, чтобы связать их в единое целое.
– Тоже мне новость, – сказал я саркастически. – Так почему?
– Император, – сказала она нехотя, – полагает, что ты сумеешь создать развитое королевство, что войдет в империю Германа не так, как сейчас… а реально, когда твой могучий флот свяжет эти земли через океан…
– А что флот императора? – спросил я. – По слухам, это что-то необыкновенное? Да ты и сама меня им стращала.
– Да, – ответила она с заминкой, – только…
– Ну-ну?
– Имеются серьезные ограничения, – ответила она еще неохотнее. – Однако это не отменяет того, что флот императора всегда будет сильнее, что бы ты ни сумел построить!
– Да я и не задираюсь, – сообщил я. – Мой флот – это естественная необходимость растущего королевства для торговли, добычи полезных ископаемых, всяких там медных руд, железных, оловянных… но не брезгаю по бедности серебром и золотом. Других задач перед ним не ставлю.
Она вздохнула, как мне показалось, с облегчением.
– Император на это и надеется.
– Знаешь, Бабетта, – сказал я, – я здесь так часто слышал, что мужчины рождаются для битв и славной гибели, что уже и сам почти поверил. И хотя, как политик, я должен отбросить все сантименты и руководствоваться только холодным разумом… но я в таких случаях некстати вспоминаю, что я – рыцарь. И я клялся на мече защищать тех, кто сам защитить себя не может. И потому я либо сложу голову, во что ну никак не могу поверить, либо раздеру Мунтвига и его армию, как Бобик тряпочку!
Она печально вздохнула, в ее глазах была мольба. Я поцеловал ее в лоб и, развернув к двери, подтолкнул в спину.
– Прости за этот дружеский жест… Но мне нужно подготовиться к выборам.
– Да, – ответила она уже на пороге. – Крепись.
