скачать книгу бесплатно
– Впечатляет, – произнес он сквозь зубы. – Весьма. Строители создали просто чудо. Уверен, любого дурака поставь на мостик, все равно такой корабль не возьмут на абордаж.
Все ждали, что Ордоньес взорвется, однако тот уже взял себя в руки, снисходительно улыбнулся:
– Надеюсь, вы правы, сэр Вебер. Такой корабль ничем не взять, даже если на мостике будет стоять полный идиот. Даже если.
Я поднялся, Ордоньес и все, кроме Вебера, незнакомого с нашими порядками, почтительно встали.
– Отдыхайте, – сказал я доброжелательно. – Взгляну, как там море… Говорят, волны вечером особенно похожи на песчаные барханы?
– Это точно, – воскликнул Ордоньес бодро, – только у нас эти барханы живые.
Вебер добавил:
– Не понимаю, как вообще можно жить на суше?
Ордоньес взглянул на него уже с одобрением. Я кивнул всем и вышел наверх, на палубу, а оттуда поднялся на мостик.
Отсюда хорошо видно, как корабль тяжело взбирается на волну, а потом так же по-динозаврьи неторопливо сползает с горки, но выглядит это страшно, когда вот так рушится, нацелившись острым носом, в водяную бездну и даже зарывается в нее клювом бугшприта, однако в самой опасной точке, когда остается только утонуть, с трудом упирается пузом в поверхность воды и начинает мучительное всползание на следующую водяную гору. И не знаешь, взберется или же не хватит сил, и тогда заскользит назад все быстрее и быстрее…
Я не знаю, по морской классификации сейчас дует ветер свежий, сильный, крепкий или очень крепкий, но не слабый или умеренный точно, как и не штормовой, к счастью…
Пока я вживался в мир новых единиц измерения, сильное волнение, как это часто бывает в море, упало до слабого, это с пяти ярдов сразу до одного, и корабль пошел, как балерина по паркету.
Я в который раз напомнил себе, что надо будет изобрести подзорную трубу. Это так просто, ее могли бы создать еще в Древнем Египте, и нельзя сказать, что тогда рабский труд и все такое, высокая техника была не нужна. Подзорная труба нужна всегда и везде там, где воюют, за нее полководцы древности отдали бы любые сокровища.
В общем, как только вернусь на берег, так сразу.
Тот, кто полагает, что пираты только и делают, что плавают по морям и грабят чужие корабли, упускают из виду, что награбленное нужно где-то продавать, к тому же любой шторм повреждает судно, не говоря уже о сопротивляющемся противнике, а ремонт можно провести только на берегу, где пополнить запас новых парусов взамен изодранных бурями, строевой лес для мачт и заменить истерзанную обшивку на корпусе…
Существовали целые пиратские республики, знаменитая Тортуга была не единственной, просто ей больше повезло с романистами. Вообще-то на многих островах пашут землю и сеют пшеницу, так как и пиратам нужен хлеб, разводят овец и стада коров, держат виноградники, вовсю работают кожевенные мастерские, оружейные и прочие-прочие, как и в любом большом городе.
Более того, местные власти, даже поставленные королями, сотрудничают с пиратами, где тайком, а где и открыто, все-таки пираты дают работу островитянам, щедро платят за провиант и хозяйственные товары. Более того, власти сами скупают у пиратов награбленное, а взамен снабжают заранее приготовленными харчами и всем необходимым, дают опытных плотников для ремонта.
Насколько помню, уничтожение пиратства больно ударило по таким республикам, потому мне, наученному горьким опытом предшественников, хорошо бы заранее придумать, чем занять этих людей взамен, иначе пиратами станут даже те, кто никогда не думал о грабежах.
В синем небе появились темные точки, сперва одна, потом сразу три, вот их уже четыре… Я ощутил недоброе, слишком уж вырастают в размерах, не сдвигаясь в сторону, а это значит, идут прямо на нас.
– Тревога! – вскрикнул я. – Воздух!.. В смысле морды к небу!
На корабле сперва все затихло, даже рулевой поднял голову и начал всматриваться в приближающихся странных птиц. Оперение поблескивает металлом, размах крыльев еще не определить, но явно побольше даже самых крупных орлов…
Юрген прокричал:
– Ваша светлость!.. На всякий случай…
– Что?
– Вам бы укрыться…
Я опрометью скатился с мостика, ворвался в каюту, схватил лук Арианта, а когда выметнулся на палубу, огромные птицы, красиво наклонив книзу правые крылья, уже пошли над кораблем в неспешном полукруге, как истинные короли небес.
От их движений пробрал холод, а когда увидел их хищные морды, пришла страшная догадка, которую еще не успел оформить в слова, но заорал во весь голос:
– Всем в укрытие!.. Всем!.. На палубе не стоять!
Птицы зашли на новый круг, приноравливаясь к ветру, так делают для точности сбрасывания некого груза, я вскинул лук и, наложив стрелу, повел им, захватывая ближайшую в прицел.
Юрген вскинул голову, я видел, как переменилось его лицо, такого откровенного ужаса еще не видел.
– Все вниз!.. – прокричал он. – Все!
Сам он, однако, метнулся к грот-мачте, прижался спиной, закинув голову. Птицы разом резко взмахнули крыльями, даже не взмахнули, а с силой ударили по воздуху, словно попытались не взлететь выше, а прыгнуть, как гигантские кузнечики.
Под ними блеснуло, и этот блеск стремительно понесся к нам, разбившись на множество ярких солнечных зайчиков, что играют на… падающих перьях, похожих на огромные ножи!
Птицы пронеслись дальше и начали медленно заходить на второй круг. Рядом со мной сухо треснуло. Доску расщепило, в ней задрожало, быстро успокаиваясь, перо длиной с локоть. Остальные перья со зловещим свистом и со стуком обрушились на палубу, и та обрела дикий и причудливый вид.
Раздались испуганные вопли, мимо моих глаз пронеслось нечто сверкающее, плечо резануло болью. Перо, порвав рубашку и оставив глубокий порез, с силой ударилось в деревянный пол и осталось там торчать, как дротик.
Юрген кричал от мачты:
– Не высовываться!.. Не бегать!
Сцепив зубы, я как можно быстрее заращивал рану, руки дрожат от жажды спустить тетиву, однако птицы сделали круг на высоте, потом опустились далеко за пределами выстрела из лука и понеслись стремительно, быстро-быстро работая крыльями.
Я понял, что пронесутся даже ниже клотика, сцепил зубы и затаил дыхание. Как только первая оказалась в пределах досягаемости, я с мстительным наслаждением спустил тетиву.
Птица дернулась, ее чуть подбросило, и она пронеслась над палубой… я не поверил глазам, даже нераненая. Моя стрела, отскочив, упала и запрыгала на середине палубы.
Тяжелые перья простучали по палубе, словно град. Утыканная ими, она стала еще страшнее, а птицы унеслись вдаль. Я торопливо ухватил перо, что рассекло мне плечо, пришлось напрячь мышцы, чтобы вытащить из дерева глубоко погрузившееся острие.
Остье металлическое, заостренное, дальше идет странная помесь металла и, да, пера, а верхушка от настоящего пера, что дает устойчивость в полете и точность в метании.
– Снова заходят! – прокричал кто-то.
Я ухватил лук, быстро наложил перо. Птицы идут на той же высоте, я прицелился, но на этот раз выстрелил не в грудь, что блестит, как панцирь сэра Растера, а в живот, там у любого зверя, рыбы и даже насекомого самое уязвимое место.
За выстрелом проследить не успел, но птица, как и та, которую ударил в грудь, не успела метнуть перья-ножи, ее пронесло над кораблем, трое поднялись, а эта пошла вниз и с шумом рухнула в воду.
Кто-то заметил, заорал ликующе, но тут же умолк, птицы развернулись и пошли в новую атаку. Я надергал из палубы несколько отсвечивающих металлом смертоносных перьев и приготовился, точно так, как и Юрген, укрываясь от прямого удара за мачтой. Когда на миг блеснуло не защищенное металлической чешуей белое брюхо, спустил тетиву.
На палубе слышались стоны, ругань, однако и вторая птица пролетела не дальше первой, а там на скорости нырнула под волну.
Остались две, я снова взял их на прицел, ждал, неужели нападут снова, двух все-таки нет, однако они тупо и молча ринулись в атаку.
Люди вскрикивали, но на этот раз ни одно перо никого не задело, зато мой выстрел ударил точно, хотя не совсем в брюхо, а чуть ближе к заднице, если не в задницу. Эта попыталась даже подняться, но сил не хватило, рухнула в воду, там барахталась и кричала, но тяжелая чешуя утащила под воду.
Последняя оставшаяся тупо пошла в новую атаку. Я приготовился к стрельбе, для верности даже вышел из-за мачты. Птица на этот раз смотрела только на меня, а когда взмахнула крыльями, я понимал, что все оставшиеся перья нацелены мне в грудь.
Перо сорвалось с тетивы, я тут же сдвинулся обратно, и мачта загудела от щелчков. Четвертая перьеметательница не дотянула даже до воды, ее пробило почти насквозь, и она рухнула на палубу возле самого борта, дергалась и пыталась взлететь.
Юрген выскочил с диким криком и добил ее мощными ударами. Из-за мачты выскочил Вебер, рубашка разодрана, кровь на щеке, глаза дикие.
– Они все убиты!
Я отмахнулся.
– Да ну? Помогите осмотреть раненых.
Ордоньес прокричал с мостика:
– Доложить о повреждениях!
Вебер подбежал с ликующим воплем, в глазах восторг и то, что я не надеялся увидеть, – ликование и преданность воина более сильному воину.
– Сэр! – прокричал он. – Они обычно топили корабли!..
– В этом районе?
– Да, это их охраняемое место!
– Значит, – сказал я, – охранники из них хреновые.
– Нет, – возразил он, – это у вас не корабль, а целый город!
Я кивнул, эти тяжелые перья-ножи, падающие с огромной скоростью, в самом деле легко пробьют днище лодки, и та, конечно, пойдет ко дну. Даже когги очень уязвимы, там не такие толстые доски обшивки, как на тяжелой каравелле, перья могут пробить борта, а если туда начнет заливаться вода, такое чревато.
Мачту, если и не собьют, то могут серьезно повредить, а первый же сильный ветер довершит остальное.
– Осмотреть, – велел я. – Ощипать… если кому и зачем. Если мясо годное – сварить или зажарить, надо же потом бахвалиться, каких птичек на ужин настреливали.
Упавшую на палубу приволокли и бросили мне под ноги. Стрела, угодив в незащищенный живот, пробила внутренности и почти вылезла из спины, вот там вздулся горбик, на птичьей морде так и застыло недоумение…
Ордоньес обошел ее вокруг, ткнул пару раз носком сапога.
– Что за мерзость…
– Стимфалийские птицы, – сказал я деловито. – Довольно распространенная порода… правда-правда! Их раньше было хоть пруд пруди!.. Они не только убивают людей и скот, но и портили урожай… пометом.
Юрген вскочил.
– Пойду посмотрю, – сказал он встревоженно, – вдруг какая напометила…
– Они раньше обитали на лесном болоте, – пояснил я, – около города Стимфала в Аркадии. Потом, когда Геракл часть перебил, улетели в другие края, расширяя ареал охоты. Известно, нападали еще на аргонавтов, а это было далековато от их прежних мест. Теперь вот здесь… Сэр Вебер, они давно здесь прижились? И налетают, как будто несут службу?
Он кивнул:
– Да. Потому корабли с этой стороны никогда к островам не подходят.
– Гм, – сказал я, – тогда кто-то их приручил. По крайней мере кормит, дает приют. У нас много раненых?
– Один тяжело, семеро легко. А как вы, ваша светлость?
Я отмахнулся.
– Меня, как Оилея, то был один из аргонавтов, задело по плечу. Пустяки, уже само затянулось. Царапина. Продолжайте, я пока посмотрю раненых.
Тех уложили внизу, они так и не смекнули, почему я так заботлив, списали на то, что вот такой у меня замечательный характер, а я, убедившись, что дальше обойдутся без моего лечения, снова вернулся на палубу.
Птицу в самом деле деловито ощипали на трофеи, такие перья наверняка в цене, диковинка. Юрген воткнул два в свою пышную шевелюру и танцует что-то медвежье, дикое, время от времени делая вид, что вот щас кого-то забодает.
Ордоньес сошел с мостика мне навстречу, больше озабоченный, чем обрадованный.
– Как думаете, – спросил он, – еще будут?
– Вряд ли, – сказал я. – Что мы имеем? Понятно, птицами никто не руководил… по крайней мере, с момента их вылета. Либо вообще сами по себе, атакуют любые корабли, что идут с этой стороны, либо им кто-то поручил такое.
Ордоньес спросил с недоверием:
– А откуда видно, что нападением не управляла какая-то сволочь?
– Любой дурак отозвал бы, – пояснил я, – после первой же убитой. Более того, отозвал бы еще до того, как приготовились напасть.
– Почему?
– Если бы видел их глазами, понял бы: каравеллу не потопишь, как лодку или даже когг. Чтобы бороться с нами, нужны другие методы.
– Какие?
Я поморщился:
– Ну да, так все и выложу! На какого иностранного короля работаете, граф? Или на самого императора?.. Во всяком случае, кто из врагов нас видел, тот уже спешно ломает голову над новыми приемами войны. А подсказывать не собираюсь.
Он посмотрел на закатное солнце, лицо в его жарком огне показалось мне совсем уж чугунным.
– Надеюсь, – пробормотал он, – сегодня неожиданностей больше не будет. Птицам пора в гнезда.
– А летучим мышам, – ответил я, – как раз пора на вылет…
Он вздохнул.
– Умеете сказать приятное.
– А что не нравится? – спросил я в удивлении.
– Да все это, – проворчал он, – летом жарко, зимой холодно, весной и осенью грязно. А еще дожди не выношу.
– Почему? – изумился я. – А для урожая?
