скачать книгу бесплатно
– Да кто герцога знает, – сказал я опасливо. – Он и раньше был не в моем подчинении, а сейчас тем более…
Он внимательно смотрел, как перед ним появляется большая чашка с горячим кофе.
– Спасибо, сын мой, – сказал он просто, – это очень кстати. Да, ты прав, ибо верховный магистр Ордена равен принцу крови… да не королевскому, а императорскому! Он не подчинен даже королям, а только Его Святейшеству, да и то опосредованно.
– Ну вот…
Он взял чашку, некоторое время с наслаждением грел о ее выпуклые бока ладони, медленно отхлебнул.
– Его рыцари, – произнес он, – все будут под твоей рукой и под твоим командованием. Вторая новость, сын мой, похуже, увы…
– Отец Дитрих?
Он задержал чашку на полдороге, из груди вырвался вздох.
– Кейдан изо всех сил укрепляет свою власть! А еще старается перетащить на свою сторону и тех лордов, что получили земельные угодья от тебя, сын мой.
– Гад, – сказал я коротко. – Что с флотом?
Он сделал глоток, от удовольствия зажмурился. Я сделал и себе чашку побольше, припал к ней, как голодный паук к молодой толстой мухе.
– Работы продолжаются, – ответил он минуту спустя. – Новые корабли Кейдан вряд ли будет закладывать, но начатые закончит, иначе было бы бесхозяйственно.
Я вздохнул.
– Надо закладывать и новые!.. Океан велик.
Он сказал кротко:
– Надо. Тем более доходят тревожные вести с морей… Пока многое неясно, но ощутимо, что некто собирает огромные силы.
Я стиснул челюсти, но смолчал, ругань приносит облегчение только простолюдинам. Он продолжал пить кофе мелкими осторожными глотками.
– Об этом «некто», – спросил я, – так ничего и нельзя узнать?
Он покачал головой.
– Увы.
– Возможно, это ни некто, а нечто?
Он ответил со вздохом:
– Верно. А как твои успехи?
– Все по плану, – заверил я бодро. – Отец Дитрих, вот что очень важное я все хочу сказать вам, да как-то либо время не выберу, чтобы вас не слишком беспокоить, то слов не насобираю правильных…
Он посмотрел с удивлением.
– Сын мой, в твоем голосе тревога. Что случилось?
– Святой отец, – сказал я смиренно, – вы благословили меня на печатание Библии, дабы по экземпляру было в каждой церкви, а потом и в каждом селе…
Он улыбнулся.
– Сын мой, теперь верю, что когда-то осуществится и твоя заветная мечта насчет Библии в каждом доме!
– Спасибо, святой отец, – сказал я, – теперь чертежи по устройству типографий пошли из Геннегау по всему Сен-Мари! А оттуда и по королевствам. Этот процесс уже не остановить…
Он переложил чашку в левую руку, перекрестился правой.
– Во славу Господа!
– Аминь, – сказал я. – Наше христианство, как все больше думаю, – это не столько вера в Бога, уж простите меня, отец Дитрих, сколько вера в человека! Вера в то, что можно раздуть искру, которую вдохнул Господь, в бушующее пламя. И человек станет… скажем мягко, намного ближе к Богу.
Он поерзал, проговорил морщась:
– Сын мой, ты говоришь так… как мы, иерархи церкви, говорим между собой в узком кругу. Но крестьянам такое не объяснишь. Пройдут не годы, столетия, пока…
– Книгопечатание, – прервал я, воспользовавшись неторопливостью его речи, – поможет ускорить созревание.
Он медленно кивнул.
– Да, это должно помочь. Поможет ли, не знаю, но должно бы помочь.
– Должно, – ответил я. – Однако же, отец Дитрих, в этом есть и некоторая опасность… Вообще-то не совсем некоторая, это я по природной трусливости сглаживаю.
Он посмотрел на меня в благостном удивлении, неторопливо взял печенье и с явным удовольствием ощутил его нежный изысканный вкус.
– Сын мой! Ты о чем?
– Грядет потеря монополии, – объяснил я, – на толкование церковью тех или иных положений в Библии.
Он посерьезнел, но смотрел все так же спокойно.
– Разве это чем-то грозит?
– Немногим, – ответил я скромно. – Церковь за века существования создала довольно грамотную, хоть и громоздкую настройку на фундаменте Святого Завета. Толкования тех или иных слов Иисуса зашли настолько далеко, что новые толкования опираются на старые толкования, соглашаются с ними, спорят или опровергают…
– Ну-ну?
– А теперь, – закончил я, – впервые широкие массы священников возьмут в руки экземпляр Библии и прочтут, так сказать, подлинник. Подлинник, а не толкование!
Он подумал, посерьезнел еще больше.
– Полагаешь, возникнут ереси?
– Обязательно, – согласился я. – Боюсь, вам стоило бы в какой-то мере предусмотреть эту возможность. Я даже вижу места, что дадут основание для ересей.
В его глазах появилось и начало разрастаться изумление.
– Сын мой… неужели ты настолько хорошо изучил Святое Писание? Я тебя ценю высоко…
– Спасибо, отец Дитрих.
– …но все же недооценивал, – закончил он и добавил с улыбкой: – Ты умеешь, оказывается, не только создавать этот божественный напиток и эти удивительные лакомства…
Я перекрестился и сказал благочестиво:
– Как христианский государь и правитель, я должен хорошо и ясно видеть путь, по которому поведу людей. Да, святой отец, я в самом деле вижу такие места… Пусть смутно, как в тумане, но все-таки… Думаю, их больше, чем вижу. Уверен, вы узрите еще и еще, которые пропустил я.
Он неспешно допил кофе, поставил чашку на стол и только тогда пробормотал:
– Намекаешь, что я должен перечитать Библию… под таким углом?
Я поклонился.
– Я даже не смею о таком и думать дерзновенно.
– Но указал довольно недвусмысленно, – заметил он сухо и тут же раздраженно отмахнулся. – Да не извиняйся, тобой движет забота о нашей церкви, а это прощает абсолютно все!.. Хорошо, сын мой, я заново и очень внимательно перечитаю Библию.
Я сказал виновато:
– Простите, отец Дитрих.
Он отмахнулся.
– Ты прав, прав. Эти экземпляры, что пошли в народ, заставят священников строже относиться к своим обязанностям. Вопросы могут быть самые неожиданные!
Я поднялся, поклонился.
– Спасибо за понимание, отец Дитрих. Можно мне еще одну крохотную просьбу?
– Можно, – буркнул он, – только в самом ли деле она крохотная?
– Совсем крохотнейшая, – заверил я. – Прочтите как можно внимательнее именно Ветхий Завет.
Он спросил настороженно:
– Почему?
– Некоторые священники, – ответил я очень дипломатично, – несколько увлеклись Новым Заветом. Они совершенно забыли, что он весь базируется на Ветхом. Или должен базироваться, как это подчеркивал сам Иисус Христос. А народ, читая Библию заново, это заметит…
Он не сводил с меня острого взгляда.
– Даже так?
– Увы, отец Дитрих.
Он проговорил с некоторым недоверием:
– Выходит, ты это заметил сам?.. Отец Келений, принесите мне экземпляр Библии!.. Немедленно!
Я вскочил, поцеловал ему руку и, кланяясь, отступил к выходу.
– Ваше преосвященство…
На входе почти столкнулся со священником, что стремглав несся в шатер с таким видом, словно все готов сокрушить на своем пути, а к груди прижимает отпечатанный и переплетенный в толстую зеленую медь экземпляр Библии весом примерно в пятнадцать-двадцать фунтов.
Глава 12
Наши вартгенские лорды, раз уж воинский лагерь оказался так близко к процветающему городу, который они, можно сказать, спасли от разграбления дикими ордами Мунтвига, почти сразу завели себе там резиденции, хотя в лагере все равно показываются часто, едят у костра вместе с воинами жесткое мясо, а иной раз спят вот так, прямо завернувшись в плащ и положив под голову конское седло.
Я пустил Зайчика к городским воротам; местные стражники не признали в здоровенном воине в простом кафтане того самого грозного Ричарда, только на коня уставились с благоговейным восторгом, а Бобик проскользнул за их спинами и понесся крупными скачками в город.
Горожане, судя по всему, от появления армии южан, какими считаемся мы, просто в восторге. Не столько потому, что вот явились защитники, все они одинаковы, но при таком обилии народа оживляется торговля, все эти военные продают за бесценок награбленное и добытое в боях, а взамен им можно всучить залежалый товар, дескать, в дороге пригодится.
Хродульф и остальные верховные лорды, как мне сообщили в их резиденциях, только что отбыли в ратушу на пир, устроенный отцами города в их честь.
Я поколебался, затем трезво подумал, что вартгенские лорды при всем своем могуществе не играют особенной роли в этой военной кампании, как не сыграют и потом, когда зайдет речь о будущем самого Варт Генца, потому мне можно, так сказать, оставить сообщение, что принц Ричард был, заходил, хотел пообщаться, но не застал, увы, и отбыл…
От резиденции Меревальда, мрачного массивного дома в три этажа, я прошел напрямик через двор, западная часть отдана саду, там двигался между деревьями, тщательно выстраивая в уме доводы и стараясь подготовиться получше к будущим диспутам насчет реформации церкви.
Пугающе темные деревья расступаются неохотно, узкая дорожка петляла недолго, впереди выросла приземистая каменная громада.
Я сразу узнал склеп, явно здесь похоронено не одно поколение благородных лордов. Двери нет, склеп все-таки заброшен, я остановился у входа, там глубокая тень, а внизу всего один каменный гроб на постаменте.
Все стандартно, такое видел много раз, хотя здесь, внизу, рядом с постаментом громоздится темная глыба необработанного камня, похоже, гранит, словно его притащили для какой-то цели и забыли.
В черепе продолжают сталкиваться доводы о реформе, что при удаче может дать мне больше, чем даже перестройка армии на новый лад. Не сразу услышал легкий перестук каблучков, между деревьями показалась женская фигурка. В лунном свете холодно блеснули черные как уголь волосы, но с металлическим блеском, платье подолом собирает опавшие листья, что тащатся некоторое время следом и нехотя остаются по краям дорожки.
Я замер в тени, женщина прошла совсем рядом, почти задев меня длинным рукавом, я только и успел заметить гордый профиль и вызывающе высокую крупную грудь.
Она исчезла в темноте склепа, только легкий стук каблучков по камню сообщает, что спускается в темноте достаточно уверенно, словно видит все отчетливо.
Нет, не видит, там внизу вспыхнул слабый огонек и разлился по темному помещению. Я осторожно вытянул шею. Женщина в глубине склепа поставила свечу, прикрывая ладонью от движения воздуха, в чашу светильника, под которым воск ровными волнами расплылся по каменным плитам на половину ярда, там его не меньше сорока фунтов.
Женщина подошла к постаменту с каменным гробом, лицо из надменно-гордого стало жалобным и виноватым. Я не успел глазом моргнуть, она грациозно вскинула руки, платье соскользнуло с такой легкостью, словно тело мраморное, и я невольно задержал дыхание.
Ей лет тридцать, если не больше, очень красивое сильное тело здоровой зрелой женщины, что уже раздевалась при мужчинах и знает, насколько хороша, но все равно высокая и четко очерченная грудь привлекает внимание: должна бы обвиснуть хоть чуть, но нет, на гравитацию внимания не обращает, а красные соски смотрят не вниз, а прямо перед собой.
Она выдернула пару шпилек из башни волос, те свободно рассыпались по спине и плечам, но грудь так и не сумели закрыть. Я смотрел, задерживая дыхание, как она села прямо на пол, грудью легла на глыбу черного камня и, обхватив его нежными обнаженными руками, опустила на него и голову, прижавшись щекой.
На мой взгляд, поверхность там грубая, с острыми выступами, даже пару мгновений на такой глыбе вот так пролежать – мука, а эта прижалась роскошнейшей грудью, обняла крепко и, похоже, не собирается подниматься.
– Прости, – донесся до меня тихий жалобный шепот. – Я сделаю все… я буду стараться!.. Я принадлежу только тебе… Ты должен это видеть…
В ночной тиши со стороны замка доносится музыка, веселые голоса, распевающие песни, а эта вот в склепе возлежит, упиваясь непонятной мне скорбью.
