скачать книгу бесплатно
Дочки-матери
Алиса Орлова-Вязовская
Личная трагедия вынуждает Наталью вернуться из Мурманска в Москву. Череда встреч и, казалось бы, незначительных обстоятельств ставит её перед крайне сложным выбором.А если делать его не хочется, стоит ли перекраивать свою жизнь? И что честнее: быть плохой матерью или признаться, что вообще не испытываешь материнских чувств? В книге нет ни готовых решений, ни навязанной морали. Читатель в состоянии сам сделать выводы. Осудить героев и их поступки или просто по-человечески посочувствовать.
Дочки-матери
Алиса Орлова-Вязовская
Дизайнер обложки Марина Михайловна Саенко
Дизайнер обложки Саша Коэн
Редактор Людмила Яхина
© Алиса Орлова-Вязовская, 2021
© Марина Михайловна Саенко, дизайн обложки, 2021
© Саша Коэн, дизайн обложки, 2021
ISBN 978-5-4490-7923-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
– Вам кого? – глаза-буравчики уставились на Наталью.
– Я к Воронцовой, – она сделала шаг вперёд, но отворившая женщина не посторонилась, а напротив, прикрыла дверь, оставив совсем узенькую щёлку.
– Что ж вы, неграмотная? К Воронцовым два звонка.
– Уж простите, не заметила, – растерялась Наталья.
– Замечать надо, женщина. И кто ж вы им будете?
– Может, в квартиру пустите или на площадке объясняться? – пытаясь скрыть раздражение, бросила гостья.
Дверь наконец открылась и перед Натальей оказалась тётка средних лет, с повязанной поверх бигуди косынкой. Прихожая освещалась одинокой лампочкой без плафона, сиротливо болтавшейся под самым потолком. Прямо у дверей громоздился огромный шифоньер без дверцы. Тётка стояла, уперев руки в бока, загораживая проход, словно давая понять, что дальше прихожей неизвестным личностям хода нет.
– Я к Воронцовой Галине Николаевне, – отчеканила Наталья, расстегнув верхнюю пуговицу на пальто.
– Что же это вы, женщина, раздеваетесь? Может, её дома нету?
Наталья глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Она знала, что если сейчас сорвётся, бдительной тётке мало не покажется. Но вновь сдержалась и как можно спокойней произнесла:
– Уважаемая, мне нужна Галина Воронцова. По какому делу – вас не касается. И если её нет, так скажите, когда вернётся, я приду позже.
– А чего ходить туда-сюда? Она ненадолго вышла, – пожала плечами тётка. – Напрасно вы губы-то поджали. Знаете, сколько аферистов нынче ходит? В соседнем подъезде квартиру обчистили. Если вы по делу, так что ж, идите себе.
В коридоре густо пахло жареной картошкой, луком, супом, кипящим в соде бельём и мокрыми деревянными полами.
Наталья перехватила тяжёлую сумку другой рукой, двинулась за соседкой. Внезапно сбоку распахнулась дверь и в проёме показалась щуплая старушка.
– Из собеса? – неожиданно низким басом крикнула она, требовательно уставившись на гостью.
– Нет! – громко, как на другой берег, ответила тётка. – Это к Гальке.
За спиной старушки так же неожиданно показался старичок.
– Это из собеса? – сердито переспросил он.
– Да не из собеса! – рявкнула тётка. – Ничо не слышат, обалдели совсем, глухари старые. Сказано ж: к Воронцовой.
– Гальки дома нету! – сурово пробасила старушка.
– И чо? Женщина обождёт маленько. Идите уж, Анна Пална, всё вам знать нужно.
– Без хозяйки да в комнату. А унесёт чего?
– Да чо там брать-то, – махнула рукой соседка.
Наталья почему-то извиняющимся тоном торопливо пробормотала, глядя на старушку:
– Я к Воронцовой по делу.
Старички смотрели осуждающе, поджав и без того запавшие рты. Ходют тут всякие, да ещё не из собеса.
Длинный, как кишка, коридор был щедро заставлен тюками. Наталья в полумраке налетела на сломанный стул, тотчас из-за узкого стеллажа вывалилась лыжа и стукнула её по плечу.
– Аккуратней, женщина, шуму от вас, – неодобрительно заметила тётка, ловко маневрируя между препятствиями.
Наконец остановились у нужной двери и соседка, без стука распахнув её, крикнула вглубь комнаты:
– Люся, ты тут? Не набедокурила чего? Вот, гости к вам.
Довольно хмыкнув, она энергично кивнула и отправилась в кухню, а Наталья, набрав воздуха, как перед прыжком в холодную воду, сделала шаг вперёд. Ничего толком разглядеть не успела. Всё было нечётким, как на плохой фотографии. Кроме девочки, что выбралась из-под стола и с любопытством уставилась на гостью. Ну конечно, в глубине души Наталья рисовала что-то подобное. И хотя пыталась строить догадки и версии, всё настойчивей склонялась к одному. Не знала, увидит мальчика или девочку, но что ребёнка – была почти уверена.
– Ты кто?
– Я? Наталья Валентиновна… тётя Наташа, – покорно представилась она. И тут же спохватилась, что вовсе не обязана миндальничать, потому как ничегошеньки плохого этой малявке не сделала и уж точно ничего не должна. Опустила сумку на пол и неторопливо начала расстёгивать пальто.
– Ну а тебя как зовут?
– Люся, – с готовность ответила девочка, подойдя ближе и с явным любопытством рассматривая гостью.
– И сколько же тебе лет? – продолжала дежурные вопросы Наталья, стараясь дать себе время полностью успокоиться.
– Вот! – девочка подняла вверх ладонь, приложив кулак с оттопыренным пальцем.
– А что ж, словами не знаешь? Чего как маленькая показываешь?
– Так быстрееча выходит, – пожала плечами Люся.
– А нос чего грязный? Простыла?
– Не-а, это сопля выскочила, когда я чихнула, – девочка задрала платье и быстро вытерла под носом.
– Мать честная! Ты что же, подолом вытираешься? А платок-то где? – опешила Наталья.
– Так я с изнанки, там не видно соплю-то. А платок давно потеряла. Жопарика хотела сделать, как Витька, только он не получился, – пригорюнилась Люся. И тотчас, всплеснув руками, залопотала: – Ой, сапожки у тебя какие красивенькие, блестят! Только ты их сними, нельзя по комнате в сапожках.
– Сниму, конечно, тапки-то есть?
– Не-а, в них мамка ушла на пятый этаж к Боруновым. У нас больше тапков нет.
Гостья вздохнула, просеменила на цыпочках – колготки жаль, села на продавленную кушетку. Люся с готовностью забралась рядом с ней, руки положила на колени, пухлыми пальцами поковыряла плохо заштопанную дырку на колготках. Наталья откровенно разглядывала девочку, стараясь найти черты Андрея в круглых серо-голубых глазах, в коротком прямом носе, искала ямочки на щеках. Вроде форма рта похожа, у брата так же нижняя губа была чуть больше верхней. Но волосы у него светло-русые, а Люся совсем беленькая. Может, потемнеют с возрастом? Пальцы коротковаты, у Андрея кисть была узкая, друзья посмеивались, мол, тайный потомок аристократов. Хотя… у самой Наталья пальцы совсем другие и кисть мягкая, типично женская, на такой всегда выгодно смотрятся кольца и маникюр. А вдруг Люся больше похожа на неё? Бывает же.
– Кофточка у тебя красивая, – мечтательно протянула девочка. – И юбочка, и сапожки.
– Да ладно, кофта как кофта, – улыбнулась Наталья. – У тебя наверняка тоже нарядов полно.
– Не-а, нету, есть сарафан и юбка, только они некрасивые и рейтузы зелёные – я их не люблю! А ты нарядница такая, тётя Таша!
– Таша?!
– Это чтоб красивше, – пояснила Люся. – У нас в группе есть Наташка Кудина, она некрасивая совсем, а ты красивая. Наталья не нашлась что ответить.
– А зато у меня вот чего есть! – Люся нырнула под кушетку и через секунду выскочила, сунув Наталье прямо в лицо пластмассовую снежинку, окрашенную золотой краской.
– Правда красивенькая? Глянь, тама в серёдке камешек блестит.
– С ёлки взяла?
– Не, от Ленкиной юбки оторвала, – спокойно ответила девочка.
– Как оторвала, зачем?
– А у Ленки вся юбочка была в снежинках. А на пояске золотеньким нарисовано, а ещё у неё… – Люсины глаза стали совсем круглыми от избытка чувств. – У неё чешки были золотые!!!
– Она на празднике снежинкой была? – пытаясь скрыть странное чувство раздражения, смешанное с жалостью, спросила Наталья.
– Ага, и у неё была такая беленькая юбочка, как у царевны, и на голове ещё снежинки были.
– Разве хорошо – девочка наряжалась, а ты ей костюм испортила?
– Да я же не с головы оторвала, а с юбки, даже не заметно совсем, – развела руками Люся.
– Ну, а ещё какие костюмы были?
– А-а-а ну там, у Серёжки был снеговик, у Светки – лисичка, у Димки – кошный костюм.
– Какой?
– Да кошный! Ты чего, не понимаешь? И он мяукал, пока Нина Сергеевна не заругала, а потом хвост ещё у него отвалился, когда мы хоровод водили.
– Теперь понятно, – хмыкнула Наталья.
– А Ленкино платьице красивше всех было. Зато у меня теперь такая снежиночка есть.
– Что же ты про свой костюм не рассказываешь?
– У меня не было, – пожала плечами Люся. – Только дождик в волосах. Мне Нина Сергеевна с ёлки сняла и приколола.
– Что же это ты одна без костюма? – вырвалось у Натальи.
– Так мы бедные, – пояснила девочка, глядя на гостью как на нерадивого ученика, что переспрашивает давно понятное. И заметив, что та удивлённо приподняла бровь, пояснила: – У нас денежек нет. Ленка-то богатая, потому что у неё родители евреи. Все евреи богатые.
– Бред какой, – пробормотала Наталья. – Где таких глупостей наслушалась?
– Все говорят. И тётя Клава, и мамка.
– Какая тётя Клава? – хмуро переспросила гостья.
– Соседка. Ты же сама с ней пришла, тётя Таша. Вот забывака, как деда Крутиков, – рассмеялась Люся. – Он мне всегда говорит: «Как тебя зовут?» Я ему – Люся. А он на другой раз обратно спрашивает.
Наталья слушала детскую болтовню вполуха. Не так, ну не так представляла она эту встречу. Но если уж совсем откровенно, по совести, раздражение, что успело захватить её целиком, направленно совсем не на девочку, а на то, что выскакивает из маленького рта, так похожего на Андрюшин. Вот дура! Дура и есть! В конце концов, предъявлять претензии к шестилетнему ребёнку – глупость несусветная. Мамаша хороша, не сподобилась дочке костюмчик приличный сделать! Видимо, у бедолаги Ленки, оставшейся без снежинки на платье, мама озаботилась. Вишь, даже чешки раскрасила. А Людмила как сирота казанская – ни наряда, ни украшения. Наталья помрачнела, даже губу прикусила от обиды за девочку. Встала, прошлась по комнате, машинально окинув взглядом неприхотливое убранство. Да, пожалуй, Люська права, обстановка и впрямь скромнее некуда. Два окна с плохонькими задергушками без тюля смотрелись как-то не жило, по-общежитскому. Кушетка старая, две тощие подушки изображают спинку, вроде как диван. Клеёнка на столе вытерлась по углам, и рисунок давно облез. Три стула и все разные. Шкаф допотопный, торчит как бородавка. Чего к стене не придвинули? Ах, вот оно что: за шкафом Люсина кровать. Ещё бы ситцевой занавеской угол отделили! Кровать-то для маленьких совсем – молодцы! Убрали переднюю решётку – и пожалуйста, спи себе, деточка, пока ноги в спинку не упрутся. Хозяева! Потом, небось, табурет подставят. Господи, какая тоска! Ни коврика, ни салфеточки! И вроде явного мусора нет, а чувство, что тут всё липкое и затхлое. Наталье отчаянно захотелось уйти и желательно забыть совсем. Словно она ошиблась адресом, попала к чужим людям, потеряла время. Не надо ей этой встречи! Вот сейчас пойдёт на кухню к бдительной соседке Клавдии, что всё знает о еврейских богатствах, и скажет, что времени у неё нет, на поезд опаздывает. И привет. Нет никаких Воронцовых и не было никогда. Как теперь нет Андрея. К горлу подкатил комок, еле сообразила, что Люся дёргает её за рукав и что-то бормочет смешным своим чуть сиплым голосом:
– Таша, смотри, глянь, это моя кукла Вика. Она красивая была, только волоса отвалились. У меня зеркальце есть, ма-а-а-хонькое, ещё две бусинки и пёрышко.
Наталья провела по лицу ладонью. Попыталась улыбнуться – получилось криво, даже девочка заметила. В круглых светлых глазах просквозило сочувствие. Приложила ладошку к Натальиному лбу.
– Ты заболела, ой бедная! Соплями или скарлатином? Ты вот ляжь на мамкину кровать, а я тебя укрою.
Отчего-то стало приятно. Надо же, добрая девочка или почувствовала, что не чужой человек? А Наталья не почувствовала пока, может, позже?
– Нет, Люся, я здорова, устала просто. А вот смотри-ка, что у меня есть, – она поспешно раскрыла сумку. Да знай Наталья наверняка, что живёт-поживает у неизвестной гражданки Воронцовой дочка, так хоть куклу бы купила или шапку пуховую. В последний момент не решилась прийти с пустыми руками и прихватила коробку конфет да апельсинов. Вроде как нейтральный подарок. Вдруг да таинственная незнакомка оказалась бы пожилой женщиной или супругой товарища, ну или ещё кем-то. Ой, врёте сама себе, Наталья Валентиновна. С какой такой радости стал бы брат переводить каждый месяц деньги, квиточки от которых она нашла в его бумагах? Ясно же, что так только алименты платят. Да, но ведь там не указано, мальчику они или девочке. Ну, купила бы куклу, а тут раз – и пацан. Но теперь непременно нужно Люське хорошую куклу подарить. Что ж это, игрушек раз-два и обчёлся, да и те старые.
Напрасно расстроилась. Увидев коробку конфет, Люся аж задохнулась от счастья. И Наталье вновь стало неприятно. Чего ж это, дитё конфет не видело или апельсины дольками выдают по одной в день? Решительно фрукт почистила и, разломив, протянула девочке.
– Ешь, только аккуратно, а то сок потечёт.
– Шпасибо! – с полным ртом пробормотала Люся, напряжённо глядя, как гостья расправляется с узкой ленточкой на коробке конфет.
– Можно две вожму?
– Да хоть все, – вырвалось у Натальи, и она тут же поправилась, – нет, все сразу не надо. А то диатез начнётся.
– И жопка шлипнется, – знающим тоном поддакнула Люся.
Скрипнула дверь, и девочка, не оборачиваясь, пояснила:
