скачать книгу бесплатно
– Постой, Лид, а как ставить-то?!.. Никого ведь не поймали, кроме этого мальчика, как его… Саши…
– Миши. – Лидия Вениаминовна закрыла зеркальце, убрала помаду. – Миши Жукова. Кто у них классная? Наверное, Валентина Викторовна? Они из неё верёвки вьют.
– Да, она, учитель русского. Ну и память у тебя!
– Хм… Вот поработаешь с моё – будет у тебя такая же память… Как ставить? Вот например: так и так, давайте признавайтесь, почему ваш товарищ один страдает?
Анна Геннадьевна поморщилась.
– Банально это. Может, сначала с его отцом стоит поговорить?.. – она придержала руку на страничке, где записаны имена родителей, поморгала. – А… почему, интересно, Жуков, а папа – Данилов?
– Почему, почему… Отцы разные, вот почему… Данилов?! Это не Юра случайно?
– Да, «Юрий Алексеевич» написано… Не, ну вот как ты всё помнишь?!
– Я у них в девятом классе преподавала и в тот год только начинала здесь работать. Как такое не запомнить! Это ж сколько лет назад-то было?.. Двенадцать… Слушай, постой, что-то я путаю… У него уже такой сын большой?! Странно…
Дверь отворилась, и в кабинет вихрем влетел директор.
– Так, девочки, доброе утро! Где у нас было личное дело Петрова?.. Лида, тебе сегодня пятый-шестой урок у седьмого «В» – их учитель заболел… Аня, вы день здоровья готовите?
– Э-э… Да мы потихоньку, я пока ещё с программой не определилась…
– Ты не потихоньку, ты давай это… В темпе марша. К нам первый канал собирался приехать, так что вы это… Не подкачайте! – директор наконец разделся и перевёл дух.
В дверь осторожно постучали.
– Да-да, входите! – громко откликнулся директор. И уже вполголоса продолжил:
– Кого там ещё к нам принесло?
На пороге оказался высокий молодой человек, в чёрных брюках со стрелками, в расстёгнутой чёрной куртке, на которой поблёскивали брызги снежинок. Он вошёл, а в кабинете сразу стало светлее и спокойнее. Окинул всех взглядом и – улыбнулся, быть может, от этого? Острые скулы, внимательные карие глаза, короткие усы, добродушный и немножко усталый вид – неужели новый преподаватель? Так подумали две учительницы, разом обернувшись на неожиданного посетителя.
– Как давно я не был здесь! – выдохнул гость, вежливо поздоровался и сразу перешёл к делу. – Юрий Алексеевич. – Он вынул из-за пазухи белый дневник, открыл, протянул директору. – Здесь пожелание прийти вместе с отцом.
– Садитесь, – кивнул ему директор и, отодвинув стул, сел напротив. – И вы, девушки, останьтесь на десять минуточек, вы же вчера были?.. Юрий Алексеевич, вы здесь учились?
– Ага, – отозвался посетитель и, задержав взгляд на Лидии Вениаминовне, кивнул ей.
– А где ваш сын?
– Он заболел. Лежит дома с высокой температурой, – невесело отозвался человек. – Олег Викторович, я хотел бы узнать от вас, что вчера произошло.
Директор и Лидия Вениаминовна переглянулись.
– Наш сторож поймал его вчера за школой за собиранием бычков. А до этого видел его с курящими одноклассниками.
Юрий Алексеевич кивнул.
– А курящим его видели?
Директор покачал головой:
– А какое это имеет значение? Ребята нарушили правила, и он в том числе. Мы делаем им поблажку, разрешая выходить после пятого урока, чтобы они немножко отдохнули. Но скоро, я думаю, это закончится, потому что, во-первых, они курят, а во-вторых, выходят раздетые, а сейчас не лето.
– Но почему-то выговор получил только он? Вы не допускаете такой мысли, что он мог не курить, а просто стоять вместе с мальчишками?
– Откуда вы знаете, Юрий Алексеевич? Вас там не было.
– Но и вас – тоже. Мальчика поймал сторож.
Вмешалась Лидия Вениаминовна:
– Понимаете, нам не так уж важно – он или не он. Нам надо поймать всех нарушителей и всех хорошенько наказать. Они убегают от сторожа и развлекаются, а он старый, больной человек; если он уйдет – кто у нас будет работать? А за курение школе придётся платить штраф.
– Я понимаю. Так, и вы с Мишиной помощью решили узнать нарушителей?
Ответом было молчание.
– Олег Викторович, помнится мне, на недавнем собрании вы говорили, что хотите с нами, в смысле с родителями, сотрудничать в деле воспитания подрастающего поколения… А будучи мальчишкой, признайтесь честно, вы выдавали своих одноклассников?
– Но я – это совсем другой разговор! У нас и таких нарушений не было…
Юрий Алексеевич усмехнулся.
– А много ли изменилось с тех пор? Вы думаете, мальчишки стали другими?
– Конечно, другими! – воскликнула Лидия Вениаминовна. – Я ещё тебя, вас то есть… мальчишкой помню! Да, конечно, были шалости, были драки, но чтоб так открыто нарушать правила поведения?! И он ведь молчит, и даже на нас не смотрит, и знай себе думает… Да вы вспомните своих одноклассников, разве они были настолько наглыми?
– Ну, допустим, что своих одноклассников я хорошо помню… – сказал Юрий Алексеевич, осторожно подбирая слова. – Разными они были… Не лучше и не хуже, чем нынешние мальчишки… Мне непонятна цель вашего вчерашнего диалога с Михаилом и этой записи в дневнике. Победить курение? Победить курение за школой, наказать нарушителей?
– Ну, во-первых, – веско произнёс директор, – привлечь ваше внимание к вашему ребёнку. В какой компании он оказался, с кем общается.
– Спасибо, – улыбнулся Юрий Алексеевич. – Цель достигнута: внимание привлекли.
– А во-вторых, – нахмурился директор, – да, мы надеялись узнать, кто там ещё собирается… Я так понимаю, что напрасно.
Отозвалась Анна Геннадьевна, до сих пор молчавшая и потому незаметная.
– У нас за такое называли «стукач». И потом весь класс этого человека не любил.
– У нас тоже, – Юрий Алексеевич медленно поднялся, задвинул за собой стул. – Потом эта же компания будет его ненавидеть, но курить они не перестанут. Мне кажется, вы правы, – обратился он к директору, – что решили перестать выпускать ребят на улицу на переменах. Тогда и курения на территории школы не будет, и ребята будут меньше простывать.
Лидия Вениаминовна вздохнула. Анна Геннадьевна поджала губы. Директор кивнул:
– Мы просто вынуждены так сделать. В школе поставят пропускники и сделают карточки. Это указание сверху, и в таком случае выходить детям будет весьма затруднительно: поток очень большой. А про курение… Вы поговорите с Мишей, сейчас многие родители закрывают на это глаза, но ведь вред здоровью очевидный.
– Понял, спасибо. Разрешите идти? – Юрий Алексеевич взял со стола дневник. – С сыном я обязательно поговорю. Миши не будет сегодня на уроках и завтра – тоже. Справку мы принесём… Дома позанимаемся.
– У него с русским плохо, – тихо произнесла Анна Геннадьевна. – Мне их классная говорила. Позанимайтесь с ним, он мальчик способный, да только ведь нынешние дети совсем не читают книг.
– И поправляйтесь! – вздохнул директор. – Приятно было пообщаться.
Глава 14. Сон про маму
Что было дальше, я помню плохо, как в тумане. Кажется, я всё же пошёл на кухню есть. Мои любимые котлеты казались мне безвкусными, как опилки, чай казался холодным… Я даже не помню, что говорил мне Юра. Что-то вроде:
– Миш, утро вечера мудренее. Завтра, если ты хочешь, пойдём, только при одном условии, если ты честно ответишь мне на один вопрос. Только завтра. А сейчас – расскажи, что у вас в школе произошло.
Но я ничего не мог рассказать. И так же молчал, как в учительской.
Потом я лёг спать. Нет, сначала я долго плескался в ванне – в последний раз. Там ведь нет ванны и не будет.
Неужели он меня и вправду отведёт завтра обратно?!
Ну, я ведь сам напросился. Я соврал. Зачем я это сделал?! Я не хочу в детский дом…
Может быть, ночью, пока все спят – убежать куда-нибудь?
Каша была у меня в голове, мысли путались, крутились, я плюхнулся в постель – носом к стенке, почувствовал, как в ноги прыгнул и заурчал кот, и – провалился в сон. Если это можно назвать сном.
Мне приснилась какая-то тёмная комната, вроде нашей детдомовской кладовки с матами, там Перец и наши «хулиганы», с которыми я сегодня стоял, и Колька – а его-то за что? – и я понимаю, что сейчас мы будет драться, а места мало – не развернуться, и душно, и нечем дышать… И вот Перец меня ударил в грудь, так больно, я падаю и понимаю, что сейчас мне наступит конец, на помощь никто не придёт, и зову на помощь, а у меня не получается крикнуть ни слова… А потом я словно увидел икону, которая была в храме, и Богородица там совсем как живая, и я прошу её: «Помоги!»… Всё исчезло, и наступила темнота, и боль тоже куда-то прошла…
Кажется, где-то в этой темноте я увидел Юру. Было жарко, как в печке, я не понимал, сплю я или нет и где нахожусь, но мне казалось, что я слышу, как он шепчет:
– Бедняга… Потерпи, Мишка…
Словно сквозь туман я чувствовал его руку, и мне становилось чуть легче.
Потом снова меня накрыла темнота, но было уже не так жарко. И мне приснился другой сон, спокойный и ласковый.
Поле, цветы, лето – синее, солнечное, и мы идём – я и моя мама, и она мне рассказывает, как они с папой познакомились, как потом он сделал ей предложение. И как я у неё в животе жил, и толкался, и спать ночью не давал. И говорит, что не надо обижать Наташу, потому что у неё тоже маленький. А я слушаю её вполуха и думаю: вот же рядом она, мама, и так она близко, словно это не сон, я иду и радуюсь, что нашёл её, что на самом деле она не умерла!.. А от цветов так пахнет вкусно, и бабочки разные над нами кружатся, и ветерок такой свежий – чуть дует, что не жарко. Да точно не сон, а настоящее лето вокруг! А за полем – озеро, чистое-чистое; вдали – белое, вблизи – прозрачное, волны маленькие, а подойдёшь поближе – песчинки можно пересчитать! Мне захотелось искупаться, а мама мне говорит: «Нельзя, сыночек, ты болеешь, вот выздоровеешь и будешь купаться… Потерпи, сынок…» – «Как – болею, ты что, не видишь, мама, – я здоров! И вообще лето, мамочка!» – счастливо кричу я ей, и сон вдруг медленно тает, как облака…
