скачать книгу бесплатно
Его вопрос вводит меня в замешательство. Я вдруг ощущаю себя на грани истерики – мне до нее остался крошечный шажок, а я уже неосмотрительно оторвала ногу от пола. Уму непостижимо! Я держалась четыре дня, а сейчас готова не то расхохотаться, не то разрыдаться перед единственным человеком, перед которым этого нельзя делать. Вот кто без единого сомнения использует мой срыв с выгодой для себя.
– Вернуть типографию, которую вы обманом купили месяц назад? – с сарказмом произношу я.
Графитовые глаза Алекса сужаются, выражение лица становится мрачным.
– Это бизнес, Лиля. Твой отец…
Закрываю уши ладонями и быстро мотаю головой.
– Не смей говорить о моем отце! – перебиваю я. – Не надо. Если ты действительно хочешь помочь – уходи, – прошу глухо, чувствуя, как на меня наваливается усталость. – Просто уходи, Алекс. Я не хочу, чтобы тебя здесь видели. Кирилл в зале. Еще одной сцены я не выдержу.
На мгновение его суровое лицо смягчается. В серых глазах вновь появляется теплота, в природу которой мне не хочется вдаваться.
– Мне действительно жаль, Лиля. Поверь мне.
Внезапно Алекс протягивает руку и легко касается моей щеки. Его пальцы теплые, немного шершавые, но очень нежные. И пусть он снова нахально нарушает границы моего личного пространства, я почему-то не делаю попытки отстраниться. Эти тепло и нежность – будто из давно забытого прошлого, когда я не была такой одинокой, как сейчас. Когда был кто-то, кому я была небезразлична…
На глазах закипают слезы, нервы взвинчены до предела, а рядом со мной Ди Анджело. Должно быть, я просто спятила.
Прикрываю веки, зная, что пора прекратить это безумие, но еще до того, как собираюсь с силами, Алекс убирает руку. Я слышу его тяжелый вздох. Шаги. Когда я открываю глаза, комната пуста. И только разлитый в воздухе древесно-пряный аромат мужского одеколона убеждает меня, что все случившееся мне не приснилось.
Глава 2
– Мне нужно, чтобы ты подписала несколько бумаг до того, как я уйду в офис, – говорит Кирилл, допивая свой кофе.
Я киваю, рассеянно помешивая овсянку в тарелке, и смотрю в окно. Солнце светит. Птицы поют. И деревья у нас в саду уже совсем зеленые.
– Это срочно, Лиля, – добавляет брат нетерпеливо, вставая из-за стола. – Заканчивай и приходи.
Кухня опустела, а я еще несколько минут таращусь в окно: думаю о том, как я могла не заметить, что пришла весна. В конце концов запихиваю ложку каши в рот и тут же выплевываю остывшую овсянку обратно в тарелку. Гадость. Ею теперь только кирпичи на стройке склеивать. Вываливаю скользкую массу в мусорное ведро, ставлю грязную тарелку в посудомоечную машину и послушно плетусь в кабинет. Раньше его занимал папа, а теперь облюбовал брат, которому очень нравится строить из себя большого босса. Я не против – только бы ко мне не приставал.
Через неделю после похорон родителей мы с ним вступили в наследство, так что Кир теперь главный в группе компаний «РусПринт». Управляет и моей, и своей долей. Уходит рано, приходит поздно. В выходные торчит в кабинете. Даже размалеванных девиц перестал таскать в дом, хотя возможностей для этого сейчас куда больше, чем раньше. Отношения у нас с братом никогда не были безоблачными. Сейчас и подавно. В свободное от работы время он пытается меня строить, я его технично посылаю. Я считаю Кирилла самовлюбленным говнюком, но это не мешает мне признавать, что он, кажется, действительно старается не спустить отцовский бизнес в трубу.
Мамы и папы нет уже больше двух месяцев.
При мысли об этом болезненно сжимается сердце. Время идет, а рана в моей душе продолжает кровоточить.
Захожу в кабинет и морщусь, словно получив болезненный удар под дых. Находиться здесь тяжело. Кирилл не вяжется со всей этой обстановкой. Отца не хватает до воя.
– Вот. – Брат пододвигает на край стола несколько отпечатанных на принтере листков.
– Что тут? – вяло интересуюсь я.
– Закупка новых станков, – поясняет сухо. – Нужна твоя подпись.
Беру ручку и, не читая, ставлю свои инициалы на трех страницах. Я вице-президент – упражняться в письме такого рода приходится часто.
Собираюсь уходить, но Кирилл, собрав бумаги, нравоучительно цедит:
– Ты в университет ходить собираешься? Я устал прикрывать твою задницу. Декан по старой дружбе с отцом регулярно названивает мне, чтобы узнать, как твои дела. Не хочешь учиться – возьми академ. Только избавь меня от этого дерьма.
Я пожимаю плечами.
– Не бери трубку, – советую я, хлопая дверью.
Поднимаюсь в свою комнату, не снимая тапочек, забираюсь на кровать и с отсутствующим взглядом наблюдаю, как косые лучи солнца ложатся на стены. Через несколько минут снизу раздается глухой хлопок входной двери – брат ушел. Я снова одна.
С тех пор, как мамы и папы не стало, я полюбила одиночество. Так странно. Раньше я была душой компании и считала, что день прошел зря, если я провела его дома, а теперь мне не хочется видеть людей. Многие из тех, с кем я встречалась в последние пару месяцев, ждали от меня какой-то особенной реакции на случившуюся трагедию или, что еще хуже, отводили глаза и жалели. В итоге единственным человеком, которого я осознанно оставила в кругу своего общения, стала бабушка.
До обеда я не встаю с кровати. Игнорируя горящие иконки мессенджеров, бесцельно листаю ленту в соцсетях, потом включаю новую серию «Анатомии страсти». Мама очень любила этот сериал и надеялась, что у Мередит и Эндрю Делюки все получится. Я хотела, чтобы это желание исполнилось, но сценаристы и тут подвели – Эндрю, как и мамы, больше нет.
В час звонит бабуля, говорит, что вчера в холодильнике оставила для меня маринованную курицу, которую нужно лишь закинуть в духовку, и просит меня поесть – она считает своим долгом напоминать мне о приемах пищи. Есть мне не хочется, но еще сильнее не хочется ее расстраивать, так что я плетусь на кухню и принимаюсь за готовку.
Когда курица оказывается в духовке, а бабушка отключается, обещая заехать вечером, раздается звонок у ворот. Я хмуро смотрю на экран домофона и вижу там Анюту, мою подружку из университета. Мы не договаривались о встрече, а она пришла. Наверное, поняла, что, если попытается меня предупредить, я обязательно придумаю причину, чтобы с ней не видеться.
Можно притвориться, что меня нет дома, но это низко. Аня моя подруга, и возможно, только возможно, мне ее действительно не хватает. После короткой заминки нажимаю кнопку домофона, и через двадцать секунд девушка оказывается на пороге.
Мы не виделись… Сколько? Месяц?
– Выглядишь паршиво, – хмуро бросает она вместо приветствия.
– И тебе привет, – отзываюсь я за секунду до того, как Аня стискивает меня в объятиях. От нее пахнет весной, молодостью и свежим «Джо Малон». И немножко счастливым прошлым, по которому я так отчаянно скучаю.
Неготовая тонуть в водовороте эмоций, я выскальзываю из объятий подруги и переключаюсь на практичные дела:
– У меня там курица в духовке. Ты голодная?
– Еще бы! – отвечает она, скидывая у порога белые кеды. – После марафона из четырех пар по социологии я готова съесть мамонта.
Мы идем на кухню. Пока я достаю из холодильника овощи и готовлю салат, Аня развлекает меня последними новостями университетской жизни. Я благодарна ей за то, что она не лезет ко мне в душу и не учит, как жить. Она ведет себя как ни в чем не бывало, будто понимает, что это именно то, что мне нужно.
Минут через сорок из духовки начинают тянуться ароматные запахи жареного мяса. Я ставлю на стол салат и лезу в ящик за приборами.
– Ты свободна вечером? – спрашиваю подругу.
У Ани глаза ползут на лоб. Я ее понимаю, сама удивлена собственным вопросом. Как-то само собой вышло, а теперь я и не хочу идти на попятный.
– Можем сходить куда-нибудь, – поясняю я. – Ну, погулять или в кино.
– Давай, – отвечает она и, словно боится, что я передумаю, сразу же смотрит афишу и покупает нам билеты на новый фильм Гая Ричи.
После обеда мы поднимаемся в мою комнату. Оставляю Аню в компании с телефоном и парочкой журналов, а сама иду в душ, чтобы привести себя в порядок. Сушу волосы, даже крашусь. Долго не могу решить, что надеть. Я так давно никуда не выходила – может, моя одежда уже вышла из моды?
В итоге натягиваю джинсы, любимый свитер молочного цвета и беру с собой кожаную куртку.
– Ну вот, хоть на человека стала похожа, – комментирует мое перевоплощение довольная Анюта, спрыгивая с кровати. – Поехали?
После кино мы долго гуляем. Несмотря на то что уже стемнело, на улице тепло и безветренно. Я ощущаю странное умиротворение и впервые за долгое время интерес к тому, что происходит вокруг.
– Спасибо, что приехала, – говорю Ане.
Она берет мою руку и легонько сжимает.
– Без тебя все тоска. Возвращайся, Лиля.
Какое-то время мы молча идем по вечернему городу, потом заходим в бар, чтобы перекусить. Пятничным вечером тут полная посадка, но администратор находит для нас маленький столик в углу зала. Бегло просмотрев меню, заказываю салат и десерт.
– Может, возьмем вина? – предлагает Аня.
Вообще, я плохо переношу алкоголь, но согласно киваю. Почему бы и нет?
– Два бокала «ПиноГриджио», – дает подруга указание официанту.
– Давайте нам бутылку, – перебиваю я, делая вид, что не замечаю удивленного взгляда, который бросает на меня в этот момент Аня.
Незаметно для себя я практически в одиночку выпиваю бутылку вина и тут же заказываю вторую.
– Это плохая идея, – ворчит подруга, но я отмахиваюсь. Во всем теле у меня приятная легкость, губы то и дело растягиваются в улыбке. Мне хорошо. Разве не в этом весь смысл алкоголя?
На часах не больше одиннадцати, когда Аня предлагает вызвать такси.
– Я собираюсь танцевать, – заявляю бесшабашно. – Не будь такой занудой. Еще рано.
До того как она успевает возразить, я встаю из-за стола и выдвигаюсь к танцполу. Мир слегка покачивается перед моими глазами, но я вижу цель – извивающуюся под ритмичные биты толпу людей – и иду ей навстречу. Я уже почти там, когда передо мной оказывается препятствие в виде широкоплечей мужской фигуры в сером кашемировом свитере. Пытаюсь обойти его справа, но вместо этого чувствую на своих плечах руки, которые буквально пригвождают меня к месту.
– Лиля? – сквозь непрекращающийся шум в голове слышу подозрительно знакомый голос и цепенею.
Запрокидываю голову, чтобы убедиться, что это не пьяная игра воображения. И хотя красивое лицо раздваивается перед глазами, сомнений у меня не остается – рядом со мной стоит Ди Анджело.
– Привет, Алекс, – бормочу я, беззастенчиво разглядывая его.
– Не ожидал тебя здесь увидеть, – признается он.
Его руки по-прежнему на моих плечах. В серых глазах интерес, а у меня начинается аритмия, как и всегда в его присутствии. Мычу что-то вроде: «Мне надо идти», но пальцы Алекса только сильнее сжимают плечи.
– Ты пьяна? – недоверчиво спрашивает он.
Отрицательно мотаю головой, но от этого движения к горлу подступает тошнота, а лицо Алекса делится уже на четыре.
– Я… Пожалуй.
Алекс глухо матерится.
– С кем ты здесь? – гипнотизирует меня взглядом и требует ответа.
– С подругой, – отвечаю послушно, сглатывая горечь, возникшую во рту.
– Где твой брат?
– Понятия не имею. – Теперь мой голос похож на писк.
– Какой же придурок, – раздраженно цедит Алекс.
Он дергает меня за плечи, так что я в какой-то момент оказываюсь прижатой к его телу, и куда-то тащит. А я не успеваю ничего возразить, как перед нами вырастает Аня.
– Эй, ты. – Пальцем одной руки с темно-бордовым маникюром она воинственно тычет в грудь Алекса, а другой обхватывает меня за запястье. – Куда это ты тащишь мою подругу?
На секунду я застываю, любуясь ею. Черные волосы разметались по плечам, брови нахмурены, зеленые глаза мечут молнии. Настоящая амазонка на страже моей чести и достоинства.
– Ей на улицу надо, – говорит Алекс спокойно. – Она пьяна.
Я делаю попытку возмутиться и вырваться, но он крепко держит меня, не позволяя отстраниться. Тем временем шум в моей голове становится громче. Во рту ощущается противная кислота. И я, несмотря на отчаянную попытку держать голову прямо, чувствую, что меня уводит вправо.
– Да ну, – с издевкой парирует Аня. – И ты, как Чип, спешишь ей на помощь?
Она тянет меня на себя. Алекс тоже не отпускает. А я, распятая между ними, чувствую, что лечу в пропасть.
– Господи… – бормочу я.
Мои ноги слабеют, перед глазами расходятся красные круги, содержимое желудка возмущенно стремится к горлу. Сквозь турбинный шум в ушах слышу сочное ругательство Алекса, а следом все приходит в движение. Картинки перед глазами стремительно меняются, провоцируя головокружение. За мгновение до того, как во рту становится невыносимо горько, а из глаз брызгают слезы, я вижу перед собой белый ободок унитаза.
Сворачиваюсь пополам, чувствуя, как мой желудок выворачивается наизнанку.
Боже, как мне плохо…
Когда рвотные спазмы стихают, осознаю, что кто-то бережно поддерживает меня за плечи. Отчаянно цепляюсь за надежду, что это Анюта, а после ничего не помню.
Мир – сплошная темнота.
Глава 3
Кажется, где-то бьют в барабаны.
С трудом открываю глаза, в которые, пока я спала, кто-то насыпал песок, и морщусь от резкого солнечного света. Сейчас утро? Я решительно не помню, как наступило утро. Последнее, что сохранилось в памяти… Пятый или шестой по счету бокал вина?
Борясь с головокружением, приподнимаюсь на кровати. Посмотрев по сторонам, понимаю, что я не дома и не у Анюты – обстановка вокруг мне решительно незнакома. Вообще, меня не так-то просто выбить из колеи, но сейчас я чувствую что-то отдаленно напоминающее панику.
О господи, что я натворила?
Опускаю глаза и едва не визжу от радости – на мне мои собственные джинсы и футболка. Свитер и куртка аккуратно сложены на стуле в углу комнаты. Сумка висит на ручке закрытой двери.
Дыши, Лиля.
Медленно принимаю вертикальное положение и спускаю ноги с кровати. Голова гудит. В желудке непривычная тяжесть. Во рту сухо и противно, словно я всю ночь жевала чьи-то носки. Определенно, физически я никогда не чувствовала себя настолько отвратительно.
Пока я делаю отчаянные попытки прийти в себя и сделать так, чтобы мир перестал кружиться перед глазами, открывается дверь, и в комнату без стука входит мужчина.
О господи, нет, только не он.
