Случайная заложница

скачать книгу бесплатно

Случайная заложница
Екатерина Орлова

Заложница #1
Она не должна была оказаться там, где я собирался снести голову одному из главарей Ирландской мафии. Но она здесь появилась. Жена моего брата. Вернее, вдова. Все такая же красивая и нежная. Та, которую я любил до безумия. Я мог бы ее отпустить, но теперь она ? свидетель совершённого мной убийства и моя случайная заложница.Содержит нецензурную брань.

Екатерина Орлова

Случайная заложница

Пролог

Финн

Долгий, протяжный вдох, небольшая задержка, медленный выдох. Быстро моргнуть ? и снова впериться взглядом в ворота. Тело затекло и уже практически слилось с бетонной поверхностью. Конечности стали ледяными от отсутствия движения, а палец твердо лежит на холодном металле. Еще немного и скоро мое терпение будет вознаграждено. Тишина. Я даже практически не слышу стук своего сердца, только завывание ветра в полуразрушенном здании и постоянный шорох, который сопровождает открытие-закрытие дверей, которые едва держатся на петлях.

Теперь я знаю каждый звук в этом доме. Я обошел его весь, заглянул в каждую крысиную нору и изучил каждый обшарпанный угол. Провел здесь не один час, чтобы знать все звуки и прочувствовать сквозняк, выбрать лучшее место для себя. Я всегда так готовлюсь к тому, что собираюсь совершить. Иэн Маккензи будет следующим. Я уже представляю себе, как снесу к херам его башку и буду упиваться видом того, как его мозги раскрасят безупречные костюмы его охраны. Мне нужно только пара секунд, чтобы насладиться этой картиной, а потом надо будет сваливать как можно скорее, пока до меня не добрались его охранники. Я вообще сильно удивлен, что по крыше склада, на который едет Иэн, не ходят вооруженные люди, не проверяют периметр. За время, что я изучал эту местность, ни разу не видел никого, кто обеспечивал бы защиту этого здания, кроме нескольких охранников. Да, они были вооружены, но эти ленивые задницы ни разу не вылезли на крышу и не проверили заброшенный дом по соседству.

Из-за угла улицы выезжает кортеж. Этот мудак, видимо, возомнил себя президентом. В другой ситуации я бы хмыкнул и криво усмехнулся, но сейчас мое тело напоминает статую, а все внимание устремлено за окно, где по улице движется моя цель. Я сжимаю правую руку в кулак до хруста костяшек, разжимаю, медленно возвращаю ее на винтовку и плавно щелкаю затвором. Все это время я стараюсь дышать поверхностно, плавно перемещая дуло так, чтобы не выпускать нужную мне машину из прицела. Остановка. Они въезжают во двор. У меня будет буквально пара секунд, поэтому я кладу палец на курок, нежно его поглаживая, потому что через несколько мгновений он станет продолжением меня самого. Делаю долгий выдох, пока машины паркуются, и задерживаю дыхание. Привычно в уме просчитываю направление ветра, скорость полета пули и ее траекторию, в сотый раз за последние полчаса убеждаясь, что не сделаю ошибки. Осечки быть не должно, Маккензи слишком осторожен. Я и так пасу его последние два месяца, в то время, как уже должен переключиться на следующую цель.

Три машины останавливаются во дворе, ворота со скрежетом закрываются. Открываются двери машин по бокам от основной и из нее выходят «шкафы» Маккензи, с важным видом осматриваются по сторонам и подходят к машине Иэна, чтобы открыть заднюю дверцу. Я слегка плотнее прижимаю палец к курку и не моргаю в ожидании этого самого мига, когда смогу осуществить задуманное. Сердце, кажется, перестает стучать, а в жилах останавливается кровь. Еще один медленный выдох, и я перестаю дышать, замирая, практически превращаясь в камень.

Из машины выходит мудак, благодаря которому вся моя семья отправилась на тот свет, и я делаю один точный выстрел. Пуля прошивает правый висок Маккензи и, как я и думал, его мозги разлетаются на идеально отглаженные костюмы ирландской мафии. Готово. Но я не успеваю даже насладиться моментом, когда позади слышу резкий вздох. Хватаю «Глок» и рывком переворачиваюсь на спину, готовый размозжить еще одну башку ? теперь уже своего непрошенного гостя.

Блядь, гостьи.

– Твою мать, Мишель, ? вырывается из меня хриплым шепотом.

Краем сознания отмечаю крики и суету на складе. Я просрал свои две секунды благодаря той, кто сейчас стоит в дверном проеме и с ужасом смотрит в дуло моего пистолета. Я не могу ее застрелить, но, если она сейчас начнет кричать, все закончится самым ужасным образом.

Глава 1

Мишель

Я стою и смотрю на могилу мужа. Слезы бесконтрольно сбегают по моим щекам и дальше по шее, утопая в высоком вороте. На улице лето, а я в теплом свитере. Наверное, со стороны я выгляжу, как городская сумасшедшая, но мне плевать. После смерти Малоуна мне все время холодно, как бы жарко ни было на улице.

Я опускаюсь на колени и вырываю две травинки, которые наросли возле его могилы, поправляю цветы. Целую кончики пальцев и прижимаю к надгробию.

– Я вчера продала фотографии, Мал. Представляешь, их купили дороже, чем предыдущие две коллекции. Наверное, это говорит о том, что я расту, как фотограф. ? Я слабо улыбаюсь и вытираю слезы со щек. ? Я нашла очень эффектное здание, сегодня поеду туда делать снимки. Дороти посоветовала мне фотографировать людей в таких местах, сказала, что это будет круто смотреться. Но я не могу. Я больше не фотографирую людей. Когда ты… Когда тебя… В общем, я больше не могу фотографировать людей. Ты был последним. А еще я почему-то волнуюсь за Дикси. Она в последнее время сильно сдала. Я возила ее к ветеринару, он сказал, что она слишком старая и, возможно, тоже скоро меня бросит. Я останусь совсем одна, малыш. Я не хочу быть одна. ? Я помолчала, пытаясь подавить рвущуюся наружу истерику. ? Финн совсем пропал. Я снова звонила ему на прошлой неделе, но он не ответил и не перезвонил. Знаешь, мне кажется, он просто избегает меня. Наверное, это нормально, да? Я же живое напоминание о том, что он всех вас потерял. Ну, о тебе так точно.

Я сажусь на траву и прижимаюсь виском к прохладному камню. Молча сижу так еще некоторое время, пока солнце поднимается выше. Встаю, отряхиваю джинсы и подхватываю сумку с камерой, закидывая ее себе на плечо.

– Мне пора, малыш. Скоро будет правильный свет и я не могу задерживаться дольше. Я люблю тебя, Мал, ? шепчу и, еще раз коснувшись надгробия, решительно разворачиваюсь и иду прочь с кладбища. В конце дороги меня ждет такси, в которое я сажусь и называю адрес полуразрушенного дома, в котором сегодня собралась снимать.

Я поднимаюсь по ступенькам, рассматривая ободранные стены и прислушиваясь к звукам в доме. После смерти Малоуна я как будто умерла вместе с ним. Все мои чувства притупились, я словно постоянно нахожусь в каком-то пузыре, из которого никак не могу выбраться. Ничто не трогает, ничто не привлекает и не интересует. Я смотрю на окружающий мир сквозь затуманенные серые стекла. Краски появляются только тогда, когда я делаю фотографии. Мрачные, как и мое настроение. Страшные, как вся моя жизнь. Но процесс их изготовления позволяет мне чувствовать хоть что-то. Страх, который я испытываю, входя в заброшенные здания, дает мне возможность сделать еще один полноценный вздох, который я не могла сделать еще минуту назад. Потом я возвращаюсь домой и, просматривая фотографии, снова и снова испытываю эти чувства. Да, хоть какие-то, пускай и с оттенком горечи и боли, но это чувства. Все же лучше, чем отупело таскаться в офис или глазеть в окно.

Сегодня очень яркое солнце, и я предвкушаю, как буду захватывать в объектив его лучи, как они будут преломляться из-за покосившихся дверей и разбитых окон. Поднимаюсь пешком на четвертый этаж, в котором приметила отличную комнату, которая идеально мне подойдет. В ней каждый угол дышит страхом и отчаянием, которых мне сейчас так не хватает. Есть даже старое занавешенное тряпками зеркало во весь рост. Серебро на нем затерлось и потрескалось, но именно это и дает нужный эффект для снимка. При взгляде на единственный оставшийся в доме предмет интерьера по коже пробегает неконтролируемая дрожь. Сейчас она меня тоже охватывает, но не из-за зеркала.

В погоне за чувствами я совершенно теряю бдительность и, вместо того, чтобы сначала аккуратно заглянуть в комнату, я делаю решительный шаг и от ужаса застываю на месте. Мне стоило бы так же тихо развернуться и выйти, но изо рта вырывается неконтролируемый громкий выдох и уже через секунду я смотрю в черное дуло пистолета и слышу знакомый голос:

– Твою мать, Мишель.

– Финн? ? шепчу в ужасе.

Я не вижу лица того, кто держит меня на мушке, он в черной маске, полностью скрывающей его лицо, но эти пронзительные голубые глаза я, кажется, могу узнать даже в темноте. Оба брата Фоули являются обладателями этих глаз. Ну, то есть, оба были обладателями, остался только один. Я все никак не привыкну говорить и думать о своем муже в прошедшем времени.

– Ты что здесь делаешь? ? спрашивает он, подскакивая на ноги и быстро хватая сумку, оставляя винтовку валяться на полу.

– Фотографи… ? у меня перехватывает дыхание, я сглатываю ком в горле и пытаюсь снова дрожащим голосом: ? Фотографирую.

– Блядь, нам надо сваливать.

– Финн, ты что? Ты убил кого-то, да?

– Мишель, тихо. Закрой рот и делай то, что я скажу. ? Он в несколько длинных шагов оказывается рядом со мной и подхватывает за локоть, вытаскивая из комнаты. Мы быстро бежим по ступенькам вниз. ? Не произноси ни звука, старайся двигаться как можно тише. Ты на машине? ? Я качаю головой, едва разбирая дорогу, ступени сливаются в одну серую массу, но у меня даже не возникает сомнения, что Финн не даст мне упасть, он дотащит меня до места назначения максимально невредимой. Еще одна его общая черта с Малоуном.

Мы выбегаем с другой стороны здания и бежим квартал через дворы, такие же заброшенные, как и все здания в этом районе. По дороге Финн срывает с себя маску. В подворотне между домов стоит черная спортивная машина Финна. Он быстро ее разблокирует и кивает мне на пассажирскую дверцу, открывая багажник.

– Садись и закрой дверь максимально тихо, пристегнись, ? бросает он мне негромко.

Я подбегаю к двери и проскальзываю на сиденье. Я даже не замечаю запаха в машине, не могу насладиться ее красотой и эргономикой. Сердце барабанит где-то в горле, а в ушах я слышу шум крови, то, как она пульсирует в венах. Я хотела адреналина? Я, черт возьми, получила его с лихвой. Хлебанула огромную порцию и сейчас, кажется, рискую умереть от разрыва сердца.

Через несколько секунд Финн запрыгивает на свое место, пристегивается и спустя мгновение мы срываемся с места. Я боюсь быстрой езды, хотя мой муж любил ее и у него было четыре спортивных машины, которые он обожал. Я вжимаюсь в сиденье, одновременно боясь смотреть вперед и закрыть глаза.

– Финн! Финн! ? зачем-то зову я.

– Потерпи, Мишель. Иначе нас догонят.

Мы вылетаем на трассу с визгом шин и мчим, обгоняя попутные автомобили, рискуя в любую секунду вылететь в кювет или столкнуться с другой машиной. Проехав около двадцати минут, Финн сбавляет скорость и теперь спокойно ведет, давая мне возможность хотя бы немного снизить подскочившее от страха давление. Я медленно вдыхаю и выдыхаю, пытаясь замедлить грохот сердца.

– Что ты там делала? ? первым нарушает тишину Финн.

Я смотрю на него. Красив, как и все Фоули. На голове сущий беспорядок и я грустно улыбаюсь одними уголками губ. Малоун всегда страдал от этого. Он носил деловые костюмы и для него важно было выглядеть с иголочки. Но он никак не мог усмирить свою буйную шевелюру, так что остриг волосы настолько коротко, чтобы это выглядело прилично, и при этом он не походил на парня из подворотни. Финну, похоже, было плевать на то, как выглядит его прическа.

– Мишель? ? зовет он и бросает на меня взгляд пронзительных глаз.

– Я пришла, чтобы фотографировать. ? мой голос все еще дрожит и звучит хрипло. Горло как будто царапает придушенный крик. Я опускаю взгляд на свои пальцы, они невероятно сильно трясутся, сжимаю их, чтобы унять дрожь. Финн тоже замечает, видимо, потому что накрывает мои ладони своей рукой и слегка сжимает. У него холодная кожа, но сейчас даже это дарит мне немного спокойствия, хотя сердце все никак не может перестать колотиться.

– Испугалась? ? уже спокойнее спрашивает он. Лицо все такое же серьезное, а взгляд не растерял решительность, которую я увидела в том доме. Как будто у него выжжено на сетчатке желание убивать.

– Ты убил кого-то? ? нерешительно повторяю свой вопрос, заданный в том здании.

Он крепко сжимает поросшие щетиной челюсти и снова поворачивается к дороге.

– Ты еще работаешь в офисе? ? вместо ответа спрашивает он меня.

– Нет, я уволилась сразу, как…

– Ты можешь уехать на пару дней из города?

– Что? Зачем?

– Мы не виделись почти год, нам есть, что обсудить.

Внутри меня холодеет. Внезапно я обнаруживаю, что мы уже выехали за пределы города и едем на север по трассе. Финн прав, мы не виделись почти год и, возможно, теперь я этого мужчину совсем не знаю. Я встретилась с ним в заброшенном здании, когда его рука нажала на курок снайперской винтовки, а потом он наставил на меня пистолет с глушителем. Но не убил. Слабое оправдание. Все мы знаем, что происходит со свидетелями убийств. Ужас снова подкатывает к горлу, накрывая пеленой мой взгляд. А сердце разгоняется сильнее, чем стучало до этого. Я пытаюсь успокоить себя тем, что это же Финн, брат моего покойного мужа, и он никогда не делал мне ничего плохого. Мне ? нет. Но он на моих глазах убил человека и неизвестно, на что еще он способен.

– Финн…

– Мы уже недалеко, Мишель. Скоро все закончится, ? спокойно произносит он, снова набирая скорость, а у меня в горле застревает крик, который я не в силах выпустить.

Глава 2

Финн

Четыре года назад в наш дом вошла брюнетка. Красивая, стройная, с нежной улыбкой и звенящим смехом. Открытый взгляд, в котором плескался интерес ко всему происходящему, и ласковый голос покорили всех членов семьи. Мой брат Малоун привел свою невесту знакомиться с семьей. Ее звали Мишель Броуди. Она была сиротой. Работала секретарем в офисе какого-то интернет-магазина, а в свободное время фотографировала и пыталась продать свои снимки.

Мне тогда было двадцать четыре года, и я был избалованным сыном богатых родителей. Окончил престижный университет, ни дня не работал по специальности. Благодаря связям отца и своим ? сомнительным ? я занялся тем, что любил больше всего ? модернизацией оружия. Я делал это для армии, полиции, все работы проводились официально. Я кайфовал от своей работы. Меня очень часто можно было увидеть в производственных помещениях моей компании, где я с парнями занимался грязной работой. Отец поддержал мое увлечение и вложил немало денег в производство, потому что и сам был заинтересован в своем человеке в данной сфере. Мой отец состоял в ирландской мафии. Был бандитом. Подонком и убийцей. Но разве это волнует человека, который в детстве вместо игрушек на Рождество получал боевой пистолет? Папа был для меня самым лучшим человеком, авторитетом и примером для подражания.

По настоянию моей матери, Валери, мой старший брат Малоун занялся легальным бизнесом. Ну, так думала мама. У него была инвестиционная компания, через которую папа со своими партнерами успешно отмывали деньги. Впрочем, как и я, когда возникла необходимость создавать балласт на нейтральной территории.

В тридцать Мал решил, что пришло время обзаводиться семьей и привел к нам Мишель. Из его рассказов я понял, что у них был стремительный головокружительный роман и уже через месяц после знакомства мой брат сделал девушке предложение. Горячая кровь Мала всегда не давала ему покоя. Он был импульсивным, все решения принимал стремительно и ни об одном из них не сожалел. Сейчас бы он, наверное, пожалел о том, что не обеспечил Мишель должной защиты на случай своей смерти. Никто, кроме отца, не задумывался о том, что смерть постоянно ходит рядом, дышит каждому из нас в затылок. Только папа обезопасил свою семью: открыл счета, купил дома, оформленные на липовые имена, затер все следы за собой так, чтобы в случае, если он будет убит, у его семьи была возможность скрыться и стать невидимыми для синдиката.

Весь вечер я не мог отвести взгляда от невесты брата. Раньше меня так не прошибало от девушек. Наверное, потому, что я всегда общался с доступными, теми, кто без единого сомнения прыгал в мою постель сразу после знакомства. Так было проще и не обременительно. Отношения, которые начинались под простынями, под ними же и заканчивались. Мишель была другой. Она была как глоток свежего воздуха. Малоун встретил ее случайно, проходящей мимо открытого кафе, в котором он сидел со своими приятелями.

– Я не смог дать ей уйти, Финн. Она была такая… другая, ? рассказывал он мне об их первой встрече.

Тогда, налетев на нее возле кафе, Мал неслабо напугал девушку, и она отказалась дать ему свой номер телефона или даже назвать имя. И он сделал вид, что сдался и возвращается в кафе с друзьями, а на деле, как только она скрылась за поворотом, понесся туда. Я смеялся, слушая его, потому что представлял себе, как он, в костюме от Армани и шикарных туфлях мчался по улице, чтобы преследовать девушку, которую впервые встретил несколько минут назад. Торкнуло. Как и меня, когда я увидел ее. Тогда Мал выследил ее, узнал, кто она, чем дышит и где живет и работает. А потом «случайно» появлялся в тех местах, где была она. Он буквально охотился на Мишель, пока ее бастионы не пали, и она не согласилась пойти с ним на свидание.

Я завидовал своему брату. Не мог смотреть на них вместе с Мишель первое время, поэтому редко появлялся на семейных собраниях, а регулярные встречи у брата дома вообще свел на нет. Я боялся, что он заметит то, какие взгляды я бросал на его невесту, и это станет камнем преткновения между нами. Я практически пропал с радаров семьи на два месяца, пока пытался отвлечься и перестать дрочить на образ своей будущей невестки. Я представлял себе, как пухлые губки с капризным изгибом обволакивают мой член, как они приоткрываются в крике, когда я трахаю ее, как она хрипло стонет и закатывает глаза, кончая подо мной. Меня сводили с ума эти образы и заставляли ненавидеть себя.

Спустя два месяца я почувствовал, что меня понемногу начало отпускать. Я снова пустился во все тяжкие. Днем пропадал на работе, а ночью трахал случайных девок. И мне было хорошо. Правда, было. Ровно до дня свадьбы. Я думал, что уже совсем переключился от мыслей о Мишель, пока не увидел ее, идущей к алтарю по проходу. Сразу вспомнились все порно-ролики с участием невест, и я понял, что они меркли по сравнению с тем, как невинный взгляд из-под свадебной фаты прошивал насквозь до самого сердца. Я стоял у алтаря рядом с братом и ненавидел его за то, что эта девушка шла не мне навстречу.

А потом были долгие четыре года их брака. Долгие для меня, но на деле слишком короткие. Потому что это ничтожный срок для людей, которые безумно влюблены друг в друга, так сильно, как Мишель с Малоуном. Они строили планы, путешествовали, готовились к беременности по всем правилам и мечтали о большой семье. Строили дом и ухаживали за старой собакой Дикси. Были счастливы, одним словом. Счастливы хотя бы от того, что перед ними были неограниченные возможности и безоблачное будущее. Все это длилось ровно до того момента, пока машину отца, в которой ехали его охранник, мои родители и Малоун, не взорвали его подельники из синдиката.

За четыре года я привык к присутствию Мишель и к их с Малоуном чувствам. Научился смотреть прямо на то, как они обнимаются и какими взглядами смотрят друг на друга, и при этом не испытывать зависти или ненависти. Я наконец задумался о том, чтобы построить такие же отношения, как у них. У меня тоже возникло желание обрести свою собственную тихую гавань, вот только такой девушки мне так и не довелось встретить. Все сплошь одноразовые давалки, и каждую я сравнивал с Мишель. Они все проигрывали на ее фоне, были бледной тенью чистой, милой девушки, которая стала для меня эталоном женщины.

Я любил Мишель. Грязной, скрытной, больной любовью. Я подавил в себе ревность и зависть, желал брату счастья. Но каждый раз, когда видел его жену, внутри меня все переворачивалось и в горле застревало дыхание. Меня, казалось бы, отпустило, когда они были женаты уже примерно три года. Тогда я свыкся с мыслью о том, что это не просто чужая женщина, она принадлежала моему самому близкому человеку. Я научился смотреть на нее как на члена семьи, подавил в себе сексуальное желание и тягу к ней. Мишель стала просто еще одной из Фоули. Я отпустил ее и начал искать собственное счастье, больше не размениваясь на одноразовых шлюх. Присматривался к презентабельным девушкам, пару раз даже сходил на свидания, но забил, потому что все было не то. Вернулся к дешевкам только ради того, чтобы усмирять свои сексуальные аппетиты, и ждал, пока попадется та самая.

Когда в моей семье случилась трагедия, мы с Мишель остались одни. Я и она. Во всем мире. И, вместо того, чтобы помочь ей справиться с потерей, защитить и укрыть от возможной опасности со стороны синдиката, я совершил низкий поступок. Собрал свои вещи и свалил из страны на целый месяц, поручив адвокату и поверенному отца заниматься документами о наследстве, пока заливал свое горе на Ибице, потом на Кубе, а со временем перебрался на Гоа, куда меня потянула накуренная испанка. Я не знал, как Мишель справлялась со своим горем, и меня это мало интересовало. Я был слишком зациклен на своем собственном, чтобы оказывать поддержку еще кому-то. Сейчас я не горжусь тем своим поступком, но могу признать, что он отрезвил меня, сделал жестче, позволил посмотреть на свою жизнь под другим ракурсом.

Смерть отца привела к тому, что я унаследовал все, что принадлежало ему. Я с удивлением обнаружил все те пути отхода, которые он для меня оставил, и понял, что мне пора было вернуться и сделать то, о чем я думал все время с самого дня их смерти. Я мечтал отомстить. Я жил этой мечтой, бредил ею, постоянно видел во снах, как я сношу головы ублюдкам из мафиозного клана. И я планомерно шел к заветной цели, каждый день посвящая ей хотя бы час времени. Я купил полицейских, проводил исследования, совершенствовался в стрельбе из снайперской винтовки. Спустя полгода после моего возвращения я знал по именам всю верхушку клана вплоть до Кормака О’Салливана, который не вылезал из своей деревушки в Ирландии и руководил всем на расстоянии, сидя в инвалидном кресле. Я выстроил целую схему, как буду убирать их одного за другим, заметая следы и не давая им ни намека на то, кто это делает. Нужно отдать должное О’Салливану, он вычислил меня за какие-то пару недель. Старик не зря сидел на своем троне вот уже несколько десятков лет. И на меня началась охота. Мне пришлось продать свое производство, как и все, что принадлежало моей семье. С помощью старых схем моего брата я вывел все деньги на оффшорные счета и свалил из страны. Официально. А по факту я постоянно крутился под носом у ирландцев, выкашивая их мозговой центр. О’Салливана я решил оставить себе на десерт.

Сегодня тоже все должно было пройти гладко, когда я «снимал» Маккензи, но в мою жизнь снова ворвалась Мишель, которая в который раз спутала мне все планы. Я закончил свою работу на сегодня, а теперь мне предстоит придумать, что делать с той, которая видела, как я нажимал на курок. Я не могу ее убить, но и в живых оставить тоже. Это слишком рискованно. Когда до заветной цели осталась всего пара шагов, я не могу облажаться. Во мне тоже течет ирландская кровь, которая требует мести. Расправы, которая приведет к тому, что моя кровь перестанет стынуть в жилах от каждого воспоминания о том, что отца предали его же братья.

Глава 3

Еду, практически не разбирая дороги; слева и справа лес, впереди поворот к поселку, в котором я теперь обитаю. Адреналин начинает понемногу отпускать, тело потряхивает, мышцы максимально напряжены. Так бывает каждый раз после операции. Обычно я сразу еду к Ками, чтобы сбросить напряжение. Я даже звонил ей сегодня с утра и предупредил, что после обеда заеду. В такие дни она отменяет все свои планы и позволяет трахать себя до потери сознания, пока мне не становится легче. А сегодня я не могу к ней поехать, потому что получил сюрприз в виде своей бывшей невестки. И что мне теперь делать? Мозги отключатся, рисуя жаркие картинки, а член уже наливается кровью. Плохо, Финн, охренительно плохо, особенно рядом с Мишель. Испуганной до чертиков Мишель. Она вся сжалась в комок и трясется.

Не думая дважды, сворачиваю на лесную дорогу и несусь по ухабам, куда глаза глядят. Мне сейчас похер, я должен сделать что-то. Подстрелить пару белок, подраться с медведем ? наплевать, только бы израсходовать куда-нибудь эту энергию. Останавливаюсь в конце дороги и, сдернув с рук перчатки, выскакиваю из машины. Делаю несколько быстрых шагов и, запустив пальцы в волосы, присаживаюсь на корточки. Крепко зажмуриваюсь, пытаясь дышать глубже, чтобы вернуть себе хоть немного контроля над телом и разумом. Над разумом будет сложнее всего. Тело натренированное, а вот мозги в такие моменты шалят. Все мысли покрыты пеленой похоти, которая теперь рвется из меня неконтролируемо.

Хлопает дверь машины. Я поворачиваюсь и вижу, как Мишель несется прочь от меня по дороге. Подскакиваю, и адреналин снова обостряет все ощущения. В висках стучит: «Вернуть и наказать». Догоняю ее через пару секунд и, схватив за талию, поднимаю в воздухе.

– Пусти! Пусти меня! ? она царапает мои предплечья, вырывается, но я не реагирую. ? Финн! Пусти, пожалуйста!

Я зачем-то молча несу ее в заросли, пока еще сам не понимая, с какой целью. Упорно тащу извивающуюся Мишель, а перед собой вижу только то, как срываю с нее одежду и вколачиваюсь без пощады. Перед глазами красная пелена, навеянная адреналином и похотью, и мозг окончательно сдает. Останавливаюсь, разворачиваю Мишель и прижимаю спиной к стволу огромного дерева. Руки живут отдельной жизнью, они забираются ей под футболку и жадно мнут грудь, задирают ткань к шее. Сквозь морок, приглушающий звуки, доносится жалобное «пожалуйста, не надо» со всхлипами, но я не слышу. Я оглушен своим безудержным желанием.

Мишель царапает мне руки, пытается дать пощечину. Я хватаю ее за запястья и поднимаю руки высоко над головой, пригвождая их к стволу своей ладонью. Я не вижу ее лица. Смотрю в него и не вижу, изображение расплывается, а в ушах грохочет кровь. Сердце бешено колотится и подрагивают все мышцы. Я снова и снова касаюсь ее груди, и практически кончаю от ощущения тяжелой, настоящей упругой плоти. Пытаюсь расстегнуть ей джинсы, срывая пуговицу. Мишель уже заходится рыданиями, но мне плевать. Дергаю молнию на ширинке и стягиваю ей джинсы до колен вместе с трусиками. А, может, там их нет. Я не вижу. Мне нужно подготовить ее. Я не хочу входить в сухую женщину.

Плюю себе на пальцы и протискиваюсь ими между ее сжатых ног. Растираю. Меня кренит от ощущения горячего женского лона. Я кружу и кружу пальцами, готовя ее для себя. И даже получая от этого странное извращенное удовольствие. Все женщины, с которыми я спал, были готовы для меня еще до того, как я залезу им в трусики. А она ? нет. Она все еще сопротивляется.

– Финн! Пожалуйста, не делай этого! ? доносятся до меня обрывки ее рыданий. ? Малоун никогда бы тебе не простил.

И вот так внезапно все прекращается. Я резко отнимаю руку и перевожу взгляд с ее обнаженной груди на лицо. Постепенно возвращается зрение, рассеивается туман, и я начинаю осознавать, что натворил. Я чуть не изнасиловал женщину, в которую влюбился четыре года назад. Чистую, спокойную, веселую и оптимистичную Мишель. Девочку, которая за все время нашего знакомства никогда даже слова плохого в мою сторону не сказала.

Когда весь ужас происходящего наваливается на меня, то придавливает, словно бетонной плитой. Мне хочется лечь на землю и принять неизбежное. Пусть меня раздавит до того, как я сделаю это сам.

Отпускаю руки Мишель и делаю шаг назад, в ужасе осматривая последствия моего срыва. Вот почему я прятался от нее все это время. Потому что я перестал быть прежним Финном, превратился в дикое животное, которое теперь живет инстинктами. Я не хотел, чтобы Мишель разочаровалась во мне. Чтобы увидела, какое я теперь чудовище, недостойное даже ее компании для чашки кофе.

Хватаю себя за волосы. Что делать?

Убить?

Оставить в живых?

Как обезопасить себя после того, что я совершил?

Спрятать и не давать появляться среди людей?

Я ведь так и собирался сделать, я вез ее к себе. Какого хрена я свернул в лес?

Поворачиваюсь и наблюдаю за тем, как она дрожащими руками, захлебываясь рыданиями, поправляет сорванный бюстгальтер, натягивает футболку. Потом по молочного цвета бедрам скользят джинсы с бельем. Трусики все-таки были. Блядь, какая сейчас разница?! Я злюсь на себя; разъярен за то, что позволил этой агрессии вылиться на нее.

Я хотел привезти ее домой, объяснить все, поселить в своем подвале и продолжать подготовку к следующей операции. Но из-за моей несдержанности и страха все полетело к чертям. Как теперь разгребать последствия, понятия не имею.

Острота зрения и здравость рассуждений понемногу возвращаются. Я смотрю на Мишель и содрогаюсь от понимания того, что могло бы произойти, не останови она меня именем брата.

Как только Мишель приводит себя в порядок, шагаю к ней, и она снова сжимается, с ужасом глядя на меня. Руки сами собой сжимаются в кулаки.

– Поехали.

– Можно я просто уйду, Финн? ? просит дрожащим голосом.

– Нет.

– Финн, я никому не скажу, правда. Ты же моя семь… Ты был моей семьей, я не предам тебя никогда.

Качаю головой. Правильно было бы отпустить, пока она не начала ненавидеть меня еще сильнее, но назад пути нет. Я буду делать то, что должен.

– Поехали, Мишель.