Ресивер

скачать книгу бесплатно

– Это ты сейчас меня так отшил? – с улыбкой спрашивает она, и я тоже улыбаюсь.

– Разве я посмею? Но если ты все же решишься на отношения с профессиональным спортсменом, должна заранее быть готова к его травмам. И должна понимать, что мы приучены падать и травм не боимся.

– О, это, конечно, успокаивает, – улыбается она, а потом поворачивает голову, когда огни над подъемниками загораются. – Здесь так красиво, что дух захватывает.

– Согласен.

Мы некоторое время любуемся тем, как в сумерках скрываются горы, как катаются по склонам люди и дети играют в снежки в стороне от спуска.

– Покатаемся еще немного? – спрашивает Отэм, выбрасывая стакан в мусорку. Я делаю то же самое, вставая, и натягиваю перчатки.

– Пойдем.

– Научи меня каким-нибудь трюкам, – просит она, когда мы, прихватив доски, выходим на склон.

– Рановато, ты только учишься падать.

– Ну пожалуйста, – она выгибает брови «домиком», а я смеюсь.

– И часто это срабатывает?

– Постоянно, – широко улыбается Отэм, а я вздыхаю с притворным раздражением.

– Ладно, идем.

Пока учу ее, Отэм падает десятки раз, но не жалуется, а только смеется и старается как можно скорее встать на ноги. Последнее падение заканчивается тем, что она ложится на снег и смеется.

– Все! – выкрикивает она. – Кажется, у меня села батарейка. Нет сил подняться.

Я подъезжаю к ней и протягиваю руки. Отэм хватается за них и поднимается, но покачивается, пока ловит равновесие, так что мне приходится обнять ее за талию и прижать к себе. И в это мгновение вдруг становится тихо-тихо, а мне удается расслышать ее шумное, быстрое дыхание, и почувствовать его на своих губах. Наклоняюсь еще немного, и теперь наши губы оказываются в паре сантиметров. Из-за больших лыжных очков я не могу рассмотреть глаза Отэм, но по приоткрытым губам и ускоренному дыханию понимаю, что она ждет поцелуя. Беру секундный тайм-аут, чтобы прислушаться к ощущениям. Но нет, того, что я ожидаю, не чувствую. Нет острого желания прижаться к губам, почувствовать ее вкус, дыхание. Услышать тихий, едва различимый стон. Проглотить его и напирать сильнее, чтобы следующий был громче.

Мне недоступна та девушка, с которой я чувствовал такое. Дважды в жизни, но эти два раза выжжены в моей памяти сильнее, чем все предыдущие и последующие. Даже не коснувшись губ Отэм, я уже знаю, что она не подарит мне эти ощущения. Можно было бы обмануться. Притвориться, что это так. Воспользоваться тем, что мы на отдыхе всего на пару дней, и закрутить короткий роман с Отэм. К сожалению, от него не снесет крышу. И уже через неделю я едва ли вспомню, откуда она родом.

Есть множество девушек, которые согласились бы на такой сценарий развития событий, но почему-то именно Отэм мне не хочется в это втягивать. Она настоящая. Искренняя и живая. Мне уже очень давно не попадались такие девушки. Пожалуй, кроме Зои – ассистентки и девуши Мэтта Картера, квотербека нашей команды, и еще пары девчонок из футбольного клуба, я давно не встречал кого-то по-настоящему искреннего. Мне не хочется убивать это в Отэм.

Может, я, конечно, ошибаюсь, и на самом деле она была бы не против короткого приключения на горнолыжном курорте. Хотя она скорее похожа на ту, которая после окончания отпуска все же будет ждать моего звонка. Может, она уже мысленно строит наш дом, устанавливает там бассейн и красит низкий заборчик в идеально белый цвет? Кто знает? Но проверять как-то не хочется.

Отодвигаюсь от Отэм, а она на мгновение замирает, после чего прочищает горло и опускает голову. Сжимает руки и, слегка тряхнув головой, снова смотрит на меня со смущенной улыбкой. Такая красавица и умница. Почему же меня не пробирает с ней так, как с Хлоей? Если бы я почувствовал с Отэм хоть десятую долю того, что ощущаю в присутствии Хлои, даже не касаясь ее, я бы сошел с ума от счастья. Но, говорят, сердце не выбирает, ради кого биться чаще. Оно просто это делает.

– Что ж… гм… спасибо, что научил стоять на борде, – произносит Отэм, а потом присаживается и начинает отстегивать ботинки от доски. – Теперь осталось только научиться ездить.

Я слышу, как подрагивает ее голос, но Отэм пытается изображать крутышку, которой все нипочем. Я успеваю оценить эту ее черту. Она и правда отлично держится, так что заслуживает еще больше уважения в моих глазах.

– Мне, пожалуй, пора возвращаться, – она кивает на гору.

– Давай я отвезу тебя к твоему домику.

– О, мы с друзьями хотели еще немного посидеть в баре. Если хочешь, можешь присоединиться.

По ее лицу и интонации я понимаю, что она совсем не хочет, чтобы я остался на вечер в компании ее друзей. Сейчас она, скорее всего, нуждается в пространстве, чтобы подлатать потрепанную гордость. Снимаю очки и смотрю на Отэм так, чтобы она понимала, что я сожалею о том, что от нее у меня не заходится сердце. Я правда сожалею. Не знаю, какая жизненная история у этой девушки, и, возможно, там тоже настолько большой список проблем, что я едва ли смогу с ними справиться. Но все же, глядя на нее, создается впечатление, что с ней мне было бы легко. По крайней мере, она не является невестой моего брата, а это уже немало значит.

– Спасибо, но я должен вернуться в шале, – качаю головой. – Сегодня приезжает брат со своей невестой, родители хотят устроить семейный ужин.

– Что ж, – она выдыхает, кажется, с облегчением. – Тогда приятного вечера, Нил.

– И тебе приятного, Отэм.

Еще несколько секунд мы неловко мнемся на месте, затем я подаюсь вперед и прижимаю ее к себе, обнимая. Она замирает на мгновение, а потом, неловко рассмеявшись, расслабляется и похлопывает меня по спине. Чертовски неуместный жест, учитывая, что пару минут назад мы чуть не поцеловались. Но все же я благодарен ей, что не пытается все усложнить.

Когда Отэм скрывается в ресторане с большими панорамными окнами, я иду к парковке, чтобы сесть в машину и вернуться в шале. Но, включив двигатель, сижу без движения. Даже когда в машине уже становится тепло, а двигатель прогрет, все равно не двигаюсь с места. Я знаю, что сейчас происходит в шале. Знаю, что примерно полтора-два часа назад мой брат с его невестой приехали сюда. Знаю, что буду видеть ее на протяжении всего оставшегося отдыха. И знаю, что буду хотеть коснуться ее. Это самое мучительное чувство. Ужасное, как ночной кошмар, который преследует из ночи в ночь, заставляя просыпаться в холодном поту. Я так тоже иногда просыпаюсь, только не от кошмара, а от реалистичных снов о ней.

Подъезжая к шале, паркую машину и тяжело выдыхаю, чувствуя, как волоски на теле становятся дыбом. Они как будто шевелятся, позволяя холодному воздуху проскользнуть между ними, чтобы кожа покрылась мурашками. Эффект Хлои. Я чувствую ее даже на расстоянии. И с этим мне придется как-то существовать.

Глава 6

Хлоя

Мы подходим к шале незадолго до заката. Солнце, постепенно утрачивающее свою яркость, красиво играет на снегу приглушенными бликами. Кажется, что белые сугробы переливаются, как миллионы мелких бриллиантов, щедро рассыпанных по земле.

Поднимаемся по деревянным ступенькам. Сердце у меня в груди колотится, как ненормальное, когда дверь шале открывается, и на пороге оказывается мистер Роджерс – отец Лейтона и Нила. Мой взгляд невольно ныряет за его плечо в поисках самого Нила. Я так соскучилась по нему, просто до дрожи. Вживую последний раз видела его год назад.

Когда Нил не позвонил мне после той ночи, я злилась. Даже можно сказать, была в ярости. Сходила с ума. Если бы он только знал, как я преследовала его по соцсетям, как налаживала связи с людьми, которые были с ним знакомы. Сколько времени потратила на то, чтобы узнать о нем больше, чем только имя и фамилию.

Всего за одну ночь Нил Роджерс стал моим наваждением. Вопреки распространенным представлениям о глупости спортсменов, Нил был чертовски интеллектуально развитым и интересным собеседником. Он знал столько всего интересного, разбирался в разных областях и с удовольствием делился своим мнением. Мне было невероятно интересно слушать его рассказы о теории заговоров, звездах, развитии цивилизации. Он знал немало увлекательного  о тамплиерах и развитии разных вероисповеданий.

Тогда, сидя на подоконнике в комнате друга Нила, будучи студенткой, которая впервые провела ночь с таким невероятным парнем, я поняла, что влюбилась по уши. Я бы и сама ему позвонила и даже приехала, но меня остановил отец. Точнее, сам того не зная, остановил. Он внезапно вернулся в нашу жизнь после пяти лет отсутствия. А все из-за того, что мама наконец нашла мужчину, с которым хотела сойтись и жить вместе. Оказалось, папа все эти годы наблюдал за ней, а, когда она решила наладить личную жизнь, он осознал, что его пятилетний загул не стоил того, чтобы потерять маму.

И тогда я поняла. Чтобы завоевать Нила – который, к слову, уже двинулся дальше и проводил время с другими девушками, – нужно сделать так, чтобы он ревновал.

План родился в моей голове довольно быстро. Построить отношения на глазах Нила оказалось проще простого, учитывая наличие у него старшего брата. Я просто нашла способ оказаться в одной компании с Лейтоном, а завоевать его симпатию оставалось только делом техники . Через два дня мы были на первом свидании, через неделю поцеловались, а через две оказались в одной постели.

Лейтон отличный парень, правда. Немного замороченный, слегка странноват, но в целом хороший. Он заботливый, внимательный и очаровательный. Но секс с ним пресноват, а разговоры скучны. В нем нет огня, которым пылает Нил. Или пылал. Я ведь не видела его целый год.

Да, стоило Лейтону познакомить меня с семьей, как Нил сбежал на другой край страны. От меня ли, непонятно. Но после драфта он принял предложение команды «Майами Шутерс», и укатил во Флориду, не оглядываясь.

Тогда я не понимала, что делать дальше. Стоит ли расстаться с Лейтоном, или продолжить наши отношения? Стоит ли полететь за Нилом, чтобы признаться ему в своих чувствах? Большинство моих знакомых покрутило бы пальцем у виска. Мол, какие чувства после единственной ночи? Потрахались и разбежались, все так делают. Но для меня все было серьезно. Поэтому я молчала и никому не рассказывала о том, что творилось со мной от одного воспоминания о той ночи и упоминании Нила Роджерса.

Ничего не изменилось. Год прошел, а я все так же покрываюсь мурашками при упоминании его имени. И могу точно сказать, что Нил тоже ко мне неравнодушен. Когда мы ужинали с его семьей еще до отъезда Нила, он постоянно бросал на меня злые взгляды. Я же чувствовала, что он злится из-за того, что я не с ним, а с Лейтоном. И мне до одурения хотелось бросить ему в лицо обвинение за то, что он сам допустил эту ситуацию. Это ведь он не перезвонил и не пришел! Он позволил своему брату держать меня за руку и гладить по щеке на глазах всей семьи! А мог бы встать и заявить на меня права.

Тогда мне снова стало обидно. Несмотря на то, что на этот ужин  потащилась только ради возможности поговорить с ним, я так и не сделала это из-за своей обиды. А потом стало поздно.

Горевала я недолго, решив, что бездействие – хуже действий. И я начала писать ему. Нечасто, чтобы не привыкал. Электронные письма содержали описание моих мыслей о теориях, которые мы обсуждали в ту ночь. В конце я неизменно сообщала о том, что не забыла его и, каждый раз ложась в кровать с его братом, думаю о нем.

У меня перед глазами имелся положительный пример: мама простила папу, и они снова были счастливы. Значит, прием с ревностью работает, и я решила, что он и должен непременно стать моим оружием.

Нил не отвечал на мои письма. Я даже не уверена, что он читал их полностью. Может, только просматривал уведомление на главном экране телефона, знакомясь с моими мыслями, а до главного не доходил? Решив, что ситуация обстоит именно так, я начала писать о чувствах не в конце, а в начале письма. Чтобы, открывая его, Нил сразу видел, почему я до сих пор шлю ему что-то.

А в один из дней я получила от него ответ. Короткий, болезненный. В теме письма ничего не было, а тело содержало короткое послание: «Хлоя, просто прекрати».

О, как я тогда страдала! Как плакала!

Я даже ненадолго рассталась с Лейтоном, потому что не могла видеть никого из Роджерсов. Братья слишком похожи между собой и, глядя на Лейтона, я видела глаза Нила и его улыбку. Это была настоящая пытка.

Оттаяла я через неделю, когда Лейтон все же настоял на свидании. С тех пор мы снова вместе, а я решила, что моя тактика не сработала. Что в таких ситуациях делают умные люди? Правильно, отпускают того, кого не смогли влюбить себя. Мне даже удалось убедить себя, что я уже ничего не чувствую к Нилу.

Только вот то, что я все же пытаюсь выискать его взглядом сейчас, вызывает тревогу. И это ощущение в груди… Тру ее незаметно для всех, как будто поправляю куртку, на самом деле желая унять это ощущение, чтобы начать снова свободно дышать.

– Привет, дети, – здоровается мистер Роджерс.

Мы приветствуем в ответ. Лейтон пожимает отцу руку, и они похлопывают друг друга по плечу, а потом мистер Роджерс приобнимает меня.

– Приехали? – в дверном проеме показывается Саманта – мама парней, – и тоже обнимает нас.

Я стараюсь улыбаться и кивать, пока родители Лейтона заводят нас в дом и болтают без умолку, рассказывая о том, как мы отлично отдохнем всей семьей.

– Поднимитесь наверх освежитесь с дороги, – предлагает Саманта, – а потом можем пойти в ресторан пообедать. Вечером семейный ужин здесь, в шале.

– Ты будешь готовить? – спрашивает Лейтон.

– Ну конечно!  Впервые за последний год вся семья в сборе, так что я намерена накормить вас домашней едой.

– М-м-м, отлично, – Лейтон расплывается в улыбке и, сбросив ботинки, обнимает маму за плечи. – А где Нил?

– О, он познакомился с девушкой, сегодня катаются на сноуборде.

Эта информация показывает, что я вообще ни черта не готова ни к встрече с младшим Роджерсом, ни к осознанию, что у него может быть своя жизнь. Без меня! В один миг все мои старания кажутся бессмысленными. Словно я провела последний год впустую.

– И в этом весь Нил, – смеется Лейтон, а мне хочется развернуться и сбежать. – Если он не находит девушку, то она сама находит его. И как вам его новая пассия? – спрашивает он, подмигнув. – Или это снова одноразовая акция?

Последние слова ударяют по мне еще сильнее. Год назад я была той одноразовой акцией, с которой Нил развлекся, а потом исчез из моей жизни, словно его в ней никогда и не было.

– Не знаю, – отвечает его мама, пожимая плечами. – Но мне девочка показалась достойной.

В ответ на это Лейтон только хмыкает.

– Саманта, не покажете нашу комнату? Хочу разобрать вещи и освежиться.

– Шале не настолько большое, милая, – с улыбкой отвечает она. – От лестницы вторая дверь справа.

– Спасибо.

Подхватываю наш чемодан и качу его к лестнице, но Лейтон перехватывает багаж и заносит в спальню.

– На минуту  спущусь и приду тебе помочь, – говорит он, обнимая меня за талию и целуя в щеку.

– Я справлюсь, – отвечаю, поглаживая его по плечу. – Пообщайся с родителями.

Он мягко касается моих губ своими и покидает комнату, а я осматриваюсь и сажусь на кровать. Типичное шале с деревянными балками и панелями. Уютные дополнения в виде подушек и пледов, наброшенных на изножье кровати и широкие кресла, стоящие у панорамного окна. Вид, конечно, на миллион долларов. За окном простирается огромное пространство, засыпанное снегом. Повсюду горы, высокие ели, а неподалеку виднеется городок с магазинами и барами. Мы находимся практически на вершине одной из гор неподалеку от горнолыжных спусков.

Отвернувшись от окна, прослеживаю взглядом картины, висящие на стенах, шкаф и комод, на первый взгляд вырезанный из цельного куска дерева. Здесь красиво, и в другой момент я бы, наверное, восхищалась всем, что меня окружает, но сейчас настроение совсем не то, чтобы восторгаться красотами.

Упершись ладонями в колени, опускаю голову и прикрываю глаза.

Давно надо было расстаться с Лейтоном. Но моим родителям он нравится, да и желание быть хоть на метр ближе к Нилу никуда не делось. Я уже не верю в то, что его можно зацепить, вызвав чувство ревности. Но почему-то продолжаю эти отношения с его братом, как будто это в самом деле может сблизить нас.

А, может, стоило получше присмотреться к старшему Роджерсу? В смысле, не к отцу семейства, конечно, а к моему парню. Он ведь замечательный. Немного, на мой вкус, не хватает ему мужества, но в целом он отличный парень. Заботливый, внимательный, слегка помешан на чистоте, наверное, как и всякий врач. Но самая большая проблема у нас в сексе. Лейтон был бы хорошим любовником для девственницы. Но мне хочется огня, страсти. Хочется, чтобы он набрасывался на меня, как только я переступаю порог его квартиры, или когда он приезжает ко мне. Но Лейтон предпочитает спокойно поужинать, потом принять душ, а после заняться сексом непременно в постели. Там он не скучный, но какой-то… пресный, что ли. Каждый раз одно и то же, никакого разнообразия.

Вспоминаю, как в ту единственную ночь Нил крутил меня на кровати, и бросает в жар. Щеки вспыхивают, а между бедер становится щекотно. Кажется, мы тогда перепробовали все базовые позиции и парочку нестандартных. И это было просто феерично.

Пора бы выбросить из головы младшего брата моего парня, но все как-то не удается.

Встаю и со вздохом начинаю раскладывать и развешивать вещи в шкафу, когда дверь в комнату открывается, и в нее входит Лейтон. Он становится у меня за спиной, а, как только я укладываю на полку последний свитер, обнимает меня, блуждая руками по животу.

– М-м-м, ты так сладко пахнешь, – произносит он мне на ухо низким голосом. Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не оттолкнуть его. Я не готова заниматься сексом с Лейтоном, пока в голове роятся мысли о его младшем брате.

– Мы не одни в доме, – произношу мягко, накрывая его руку своей, чтобы не дать ему двинуться ниже.

– Мы тихонечко.

Тихонечко. Под одеялом. В миссионерской позе.

Сжимаю челюсти, делаю вдох, а потом расслабляюсь и выдавливаю из себя улыбку, поворачиваясь к нему лицом.

Красивый мужчина. Что еще мне нужно?

Глажу его лицо ладонями, глядя в кристально чистые голубые глаза. И почему я не могу быть с ним счастлива на сто процентов? Всегда остаются эти десять-пятнадцать процентов, которые портят все.

– Не сейчас, малыш, – говорю ласково. – Я немного устала с дороги и боюсь уснуть прямо под тобой.

– Или на мне, – хмыкает он и улыбается.

– Или на тебе, – киваю.

Лейтон трется своей щекой о мою, а у меня складывается впечатление, что он царапает кожу щетиной, словно наждачкой. Внезапно его руки начинают казаться чужими, а голос, которым он шепчет жаркие обещания мне на ухо, – неприятным. Я выдерживаю эту пытку ровно две минуты, а потом легонько отстраняюсь.

– Мы уже можем ехать на обед? Я чертовски голодна.

– Конечно, малышка. Ты первая в душ или я?

– Иди ты, я еще разберу косметику.

Лейтон кивает и, прихватив свою одежду, покидает комнату. А я, сев за туалетный столик в углу, достаю из него расческу. Зачем-то расплетаю косу и начинаю водить ею по волосам. Это успокаивает. Монотонное действие, которое перетягивает на себя часть моей тревоги.

Глава 7

Хлоя

Время до вечера тянется бесконечно. Растягивается, словно расплавленная на солнце резина.