скачать книгу бесплатно
Не очень хорошо, конечно, что я сделал дырку в звериной морде, но зато кровь из горла стекает уже давно, так что я мог приступать незамедлительно. За инструмент вполне сгодился мой кинжал, я снял куртку, присел над телом и постарался не халтурить.
Я оттянул шкуру на шее, и по существующему разрезу начал выводить окружность вокруг головы за ушами, чтобы стянуть потом кожу целиком, методом чулка. Отделив уши от черепа, я подрезал кожу рядом с глазами, и начал стягивать будущее чучело. Шкура сползала неохотно, но все же слезала с жилистого черепа. Никогда до этого не свежевал Кузури, но, вроде получалось неплохо. Я вспотел, и запах от меня был мерзкий, крови всё же было слишком много, я заляпался по локти, и надрезы получились не очень ровными. Однако, взглянув на плод своего труда, я решил, что – «Ничего, и так сойдет». Кое-где зашить, кое-где подтянуть, и будет красоваться на стене лорда Илиан-Уирда как новая.
Засыпав из нагрудного футлярчика соли внутрь шкуры прямо на мездру, чтобы она не загноилась и, взвалив трофей на плечи, я начал спуск к реке.
Уже подле протоки я повесил голову зверя сушиться на деревцо, и принялся отмываться.
Прозрачная холодная вода взбодрила меня после жары небесного светила и пыла боя, – я помылся, простирнул рубаху, оттер оружие, вволю напился и разложил все вещи по своим местам в сумке. Даже озяб немного.
В отражении я разглядел у себя недельную темную щетину, что уже переросла в бороду. Светло-серые глаза и дымчатые волосы выдавали во мне уроженца северных земель, но в остальном, стоит заметить, я выглядел отнюдь неплохо. Меня можно было даже принять за аристократа, – черты лица были прямыми и ровными, кожа без сыпи и отметин, нос тонкий и с небольшой горбинкой. Ну чем не лорд? На лице двойника играла немного нахальная и озорная улыбка, что портила весь благородный вид.
Взирая на чистейшую речную воду, я вдруг вспомнил, что со вчера ничего не ел, живот сводило еще во время снятия шкуры, но скорее от тошноты, теперь же голод подступил к горлу, заставляя глотать горьковатую слюну. Если бы не зверь, я бы уже был бы в городе, но теперь мне так не хотелось топать до поселения на голодный желудок и до вечера, что я поддался искушению и отправился собирать удочку. А чем я хуже Кузури?
Так что я нашел трость покрепче, вытащил из рюкзака моток веревки и иголку, которую и загнул в крючок. В речном песке я руками нарыл пару серых червей и принялся рыбачить.
Перед тем как размокшая веревка всё же оборвалась, мне удалось выудить двух крупных рыбёх за довольно короткий срок. Они оказались живучим, и продолжали извиваться и бить хвостами, даже после того как я почистил их и выпотрошил. Развести огонь и пожарить улов труда не составило, только соли почти не осталось, но я с удовольствием поглотил рыб и так, хоть они и были костлявыми.
И вот я бодро шагал в сторону города, пожевывая рыбью кость меж зубами и поправляя шкуру на плече, с твердым намерением попасть в город затемно. Я без приключений добрался до широкой дороги, следуя тропке от озера, и остаток дня провел, монотонно отмеряя шаги по сухой просеке, что должна была вести к поселению.
Солнце уже почти скрылось за горизонтом, последними лучами освещая только кроны деревьев над моей головой, и поднялся легкий теплый ветерок, качая листву в такт песне, что я напевал. Песня была о продажной девице, что застряла грудью в заборе, и, насвистывая в очередной раз многозначный припев, я увидел долгожданные башни ворот…
глава 2.
Договор подряда.
31 число месяца Страды.
– Тебе чего надо? Не видишь, что врата закрыты? Пошел прочь! Вон я сказал! – Кричал со стены на меня караульный.
Это был тощий, нездорового вида и неприятной наружности человек, с мерзким голосом и видимо таким же нравом.
– Вот это видел? – я поднял над головой клыкастую морду Кузури и потряс её в воздухе.
Часовой сначала прищурился, разглядывая странный предмет, потом удивленно выдохнул, не поверив глазам.
– Но в город пускать не велено до утра…– Сконфужено проблеял он.
– Ну, тогда беги, зови старшего! – Прорычал я. – Чего встал, топай давай!
Немного поколебавшись, страж скрылся с глаз, побежав за начальством.
Мне пришлось постоять в ожидании некоторое время, переминаясь с ноги на ногу и пиная пыльными сапогами высокую каменную стену сторожевой башни, прежде чем массивные ворота, наконец, заскрипели и приоткрылись.
Не испытывая судьбу, я протиснулся через створ.
Меня встретили десятки настороженных глаз, пытливо рассматривающих мою одежду, оружие и, конечно же, трофей. Большинство из них стража,– некоторые покидали смену, другие только заступали на пост. Один из стражников пригласил идти за ним, и я подчинился, попутно оглядываясь по сторонам.
Вход в город попытались сделать солидным, украсив магазинчики вдоль дороги флагами и цветными лентами, а также умастив землю булыжниками, но чем ближе мы подходили к центральной площади, тем быстрее лоск и напускная представительность улетучивались. Идти приходилось по брошенным доскам, а иногда и по грязи, дома выглядели обветшалыми, бурого цвета, со щелями в стенах и покосившиеся. Через Илиан-Уирд протекала река Шеорда, замедляющая своё течение в городе, из-за чего воздух здесь был тяжёлым и влажным, как на болоте, а большинство домов были построены из дерева, так как камень в этой местности добыть было тяжеловато. Вот древесина и разбухала, меняла цвет, постройки косились и норовили повалиться одна на другую, но местных это похоже не волновало, – я, то и дело замечал двух, а то и трехэтажные здания, где свежая пристройка крепилась к мокрым и старым доскам.
На центральной площади меня встретил капитан стражи, высокий, уверенный в себе муж средних лет. Он шагнул ко мне и протянул руку в приветствии.
– Эйвик Синхэйм. Добро пожаловать в Илиан-Уирд. – качнув головой в шлеме, сказал он.
– Грэй. – Ответил я и пожал его ладонь.
– Северянин значит… – Задумчиво произнес он, оценивающе осматривая шкуру Кузури. – Добро, добро. Хороший улов. Я позабочусь о том, чтобы эта светлая весть дошла до Лорда…
– Тогда убедитесь, что бы шкура тоже дошла, – промолвил я, вручая чучело капитану.
Тот довольно принял подарок, передал его стоящему рядом стражнику и ещё раз пожал мне руку.
– Комнату в таверне и стол предоставим, там и расскажешь, как тебе
удалось такого зверя заловить. А теперь скажи-ка, не видал чего странного в небе давеча? Звуков каких, не слышал?
Я рассказал ему о том, что видел и слышал, не стесняясь в выражениях. Про то, как был испуган не от нападения Кузури, а от этого колдовства, и про то, что магию я принять не могу и всем сердцем ненавижу, и никакого к этому кошмару отношения не имею.
Капитан внимательно меня выслушал, и, в свою очередь, поведал, что весь город слышал этот треск и шум, а потом лицезрел на небе длинный черный хвост, уходящий за горы. Также, что люд напугался, а пару особо впечатлительных женщин даже упали без чувств, а пиво в таверне скисло. А местный придворный мудрец заявил, что это всё предзнаменования смерти и голода, а всё потому, что урожай перед заморозками ещё не собран.
Я лично сомневался в том, что такая магия явила себя из-за несобранного урожая, и что пиво скисло от колдовства, но предпочёл промолчать и выслушать капитана.
Пока мы разговаривали, к нам осторожно стал подтягиваться народ, чтобы поглазеть на шкуру Кузури и на меня, а после, каждый хотел вставить свое слово в рассказ капитана.
Пока меня провожали до дверей корчмы, я наслушался всяких историй и предположений, но ничего нового не узнал, – перебивая друг друга, народ болтал глупости да приметы, несусветицу одну. Ещё я узнал, что кузури обосновался около града уже как с месяц почти, страшил всю округу и даже убил двоих рыбаков, и одного стража, который хотел его изловить.
Ведомый горланящей толпой, я позволил потоку нести меня по непроглядным улицам и затащить в корчму. Под не высоким потолком таверны горела всего одна люстра и, несмотря на то, что на каждом из столов стояли свечи, помещение казалось темноватым, но уютным. Стоит заметить, если бы не вездесущий запах гнильцы, находиться здесь было бы ещё приятней. На стенах висели чучела огромных рыб, видимо пойманные местными жителями в Шеорде, а в углу стояла большая печь, заменяющая камин, на ней же бурлило какое-то варево в огромном чане. Владелец, бывший по совместительству вдобавок и поваром, уже ждал меня и сразу предложил сесть за массивный деревянный стол. Этот большой и улыбчивый человек сразу угостил меня элем, что к слову особо вкусным не был, и поставил перед носом большую миску с бурдой из чана, что оказалась оленьей похлебкой.
Горожане решительно были настроены на празднества, однако насытив себя я ощутил, как на меня навалилась дремота, так что я посидел с ними ради приличия некоторое время, а после вежливо рыгнул и, сославшись на усталость, поспешил наверх по скрипучим ступеням, оставив люд веселиться дальше.
Спальня выглядела не очень, – кровать заменял набитый соломой лежак, накрытый козьими шкурами, а над изголовьем висел уже завядший венок полевых цветов. Несмотря на гул внизу, слышно который было хорошо из-за дыр в стене, я заснул почти мгновенно.
Мне, как часто бывало, приснился дом, который я не видел с детства, и о котором вспоминать старался редко. Воспоминания мешались с моими фантазиями, превращаясь в кашу из видений, и было не понять, был ли то кошмар или отголоски моей памяти.
Я, вместе с братьями, бежал по покрытой мелким снежком земле, недалеко от крепости Студстэйн, где я и был рожден. Вооружившись деревянными луками, мы охотились на белых полевых зайцев, что так хитро умеют прятаться в покрытой инеем траве. Мой старший брат Маро, бежал впереди, выслеживая добычу и предупреждая нас взмахами руки. Он всегда был лучшим охотником, – ступал тихо и быстро, что и хворостинка под пятой не треснет, так что с самого детства он вел стаю на охоту, как и положено по праву, оставляя нас с Феаром всегда позади. Феар был не на много старше меня, и мы всегда находили общий язык, были близки в размышлениях и делах, и часто проводили время вместе. Я не представляю, как ему было тяжело, когда я покинул дом, оставив его прозябать там в одиночестве. Иногда во мне возникает желание написать брату письмо, но опасения того, что оно попадет не в те руки, всегда меня останавливает.
Вот я крадусь по чистому мерзлому полю вслед за братом и прислушиваюсь к каждому шороху, будь Неро со мной, он бы показал мне добычу, но в те времена мне приходилось полагаться на обычные чувства. Маро машет рукой, и я замечаю среди нечастого былья мелькнувшую шкурку беляка. Долго не целясь, я отпускаю тетиву, и стрела пролетает мимо, только напугав животное. Заяц пускается в бега, тщательно петляя по снегу, его белесая шкура лоснится на солнце, мех развивается на холодном ветру, каждый его прыжок грациозен…
Его тельце пробивает стрела, пущенная Амарондиром, обагряя серую землю и чистую шерсть ярко красными сгустками. Мне жаль зайца, даже не знаю почему.
Я смотрю в его замершие черные глазки, и стараюсь не расплакаться от сожаления и сострадания. Он был так красив…
– Ну, не плачь, – Маро похлопал меня по спине, – что ж ты за охотник, если жертву жалеешь?
Как чудно, но во сне я помнил голос брата, как будто он стоял прямо предо мной, глас детский, но серьезный и немного надменный, как и сам Амарондир.
– Но, он был… таким белым и чистым…– услышал я свой срывающийся голосок.
Я не мог перестать смотреть на трупик маленького, ни в чем не повинного животного, которого лишили жизни ради детской и глупой забавы те, кому никогда ни в чем не отказывали. В голову лезли детские мысли о том, что косой мог еще прыгать по травке, и жевать цветочки, и вернуться к зайчихе…
Слезы полились из моих глаз на потеху Маро, который наоборот заливался от смеха, глядя на меня, – осунувшегося, унылого, с опустившимися руками и глупо болтающимся луком за спиной.
Сзади бесшумно приблизился Феар, и встал рядом.
– Почему ты плачешь маленький братец?– Спросил он, и его голос звучал как то по взрослому,
– Разве тебе было жаль другого зайку, что ты зарезал?
– Я?.. Зарезал? Какого? – Всхлипывая, спросил я, а Феар молча кивнул на тельце беляка, лежащее у нас под ногами.
Тело на земле начало странно подергиваться и увеличиваться в размерах теряя очертания, шкура стала менять цвет, а лапы удлиняться. Заяц все рос и рос, с неприятным звуком, а я стоял и смотрел не в силах оторвать взгляд от омерзительного действа.
Заяц стал просто огромным и больше не был похож на себя, у него вырос хвост, когти и клыки, а последним штрихом были появившиеся из кожи черные шипы. Теперь передо мной лежал мертвый Кузури, изуродованный и частично освежеванный, в луже крови, покрывающей участок вокруг нас.
– Нам нужно идти. – Сказал Феар, и потянул меня за руку.
Оглянувшись, я увидел, что пространство вокруг заполнил густой туман, и из-за его седины невозможно было разобрать не то что замка, но даже ближайших кустов из которых выпрыгивал беляк. Братья ступили в самую гущу и исчезли в молочном мареве, а я остался на месте, в нерешительности. Тело Кузури тоже исчезло без следа, так что я оказался совсем один в бесконечном море этой мглы.
Ну, раз во сне появился туман…
О да, я уже знал, куда он меня приведет.
Я пошел наугад, как мне казалось, в сторону Студстэйна, постоянно спотыкаясь и расставив руки, чтобы не наткнуться на случайно попавшееся на пути деревце или камень. Туман оказался такой густой, что я не видел куда ступаю, – ноги вязли в облачной сущности. Казалось, что я мог почувствовать его, если продвинусь немного дальше.
Было страшно, я ощущал себя брошенным в западне, так что я бросился вслед за братьями через туман, пытаясь до них докричаться. Я бежал и бежал, через этот проклятый холодный пар, пока не упал и не уткнулся лицом в землю, оцепенев от безысходности и паники. Вот-вот туман поглотит и меня, переварит, и я превращусь в такой же белый безликий дымок в общей массе пустоты.
Я лежал и ждал, закрыв глаза, но ничего не происходило. Осторожно подняв голову, я увидел вдалеке мерцающий слабый огонек, который, похоже, звал меня. Да, я слышал некое звучание, исходящее из него, так что я встал и побрел к свету.
Что же это было за слово, столь манящее мой усталый дух?
Нечто непонятное, ускользающее, но напоминающее мне что-то. Я часто слышу это слово у себя в голове, но не могу его разобрать. Оно неразборчиво витало в воздухе и произносилось мужским, низким, но мягким голосом.
Дрожащий огонек приблизился и превратился в костерок, оказалось, что дрожал не он, а я. Его развели под высоким седым деревом, а рядом с огнем, спиной ко мне, сидел человек, накрытый светло-голубой тогой.
Как только я робко подошел к нему, зов прекратился и все затихло.
Только ветер тихо шелестел в траве.
Человек медленно обернулся и встал в полный рост, возвышаясь надо мной. Он был мне знаком, с ранних лет, но в жизни я никогда его не видел, все наши встречи почему-то происходили здесь, – в тумане.
У знакомого незнакомца была приятная внешность, мужественное лицо, и ясные светящиеся добротой глаза. Да и сам он источал еле видимое сияние вокруг, будто облаченный в невидимую сверкающую кожу. Его длинные темно каштановые волосы были сплетены в косы, а на груди висел большой золотой медальон.
Он очень давно не посещал мои сны…
– Анаэль…– прерываясь прошептал я, падая на колени.
Бог улыбнулся и протянул ко мне руку, касаясь пальцами вспотевшего лба.
– Сталла-сит, Келсо… – шепнул он отчетливо.
И я проснулся.
Свет пробивался через ресницы, прогоняя остатки сна, но вставать с лежака не хотелось. Во сне я удобно примял козьи шкуры, и согрелся, так что я просто лежал, вытянувшись, и думал о странном сне и словах Анаэля. Что означает его возвращение? Слишком много необъяснимых событий происходит в последние дни. И эти слова… Старый язык.
Первым делом мне нужно было найти в Илиан-Уирде его алтарь и помолиться. Повалявшись еще немного, я заставил себя встать и натянуть сапоги. Волнения по поводу сна не было, он почти растворился в солнечных лучах, разве что меня ещё пробирала легкая дрожь от воспоминаний о тумане.
Быстро собравшись, я покинул комнату. Накануне ворота города были закрыты, но я был уверен, что миссионеров, крестьян и торговые караваны днем пропускали внутрь, так что я старался спускаться по лестнице тише, дабы не разбудить скрипом и топотом других постояльцев. Хозяин таверны уже встал, и, пока заведение пустовало, подметал пол. Большие маятниковые часы на стене показывали «Рань», что значило, что в скором времени откроются все лавки и магазины, ещё до часа «Пчёл» город будет гудеть как улей.
Поздоровавшись с трактирщиком, я оставил вещи у него на стойке, и вышел на улицу, во внутренний двор, почесываясь и зевая. Вволю умывшись холодной водой из чана, я пошел обратно растираться. Оплату за ночь хозяин брать отказался, напоил меня крепким чаем, от которого немного несло тиной, и предложил кусок жареной индейки с кукурузной лепешкой на завтрак. С удовольствием и неторопливо поев, я оделся, взял свою сумку и вышел на улицы города, предупредив трактирщика, что ещё могу вернуться на ночь, но на этот раз не бесплатно.
Лишь переступив порог, я оказался в суетливой среде большого города, от чего успел отвыкнуть за время своих странствий. Рыбаки поднимались с реки с утренним уловом, щуплый, но упорный молодчик с тарахтением тащил по кочкам тележку с собранным урожаем, на пригорке мужик рубил дрова, а вниз спускалась женщина, что несла сено на прокорм скотине. Под ногами вальяжно прогуливались куры, за загородкой на прохожих лаял пес, все вокруг было наполнено какофонией звуков, – человеческих криков, звоном, бряцаньем, лаем и кудахтаньем.
– Женщина, подскажи, где найти алтарь светоча? – спросил я у проходящей мимо мамаши с сальными, спутавшимися волосами, что с грозным видом вела за руку извалявшегося в грязи мальчонку.
– Что? Неужто паломник? – оглядев меня, ответила она с местным акцентом, – Возвратись на центральную площадь, оттудова налево свернешь на широкую улицу, что вниз к реке ведет, за зданием школы и найдешь алтарь.
Я кивнул и пошел в указанном направлении, отпихивая лезущую под ноги надоедливую домашнюю живность. Докучала не только она, – перед лицом постоянно роились десятки маленьких назойливых мошек, норовящих залететь в нос и рот, мельтеша перед глазами и жужжа в ушах. От них приходилось постоянно отмахиваться, и я начал замечать людей в тонких матерчатых накидках на голове, защищающих от вездесущего комарья.
В свете дня город казался мне ещё более неприглядным, чем ранее. В разгар сбора урожая, когда стоит теплая погода, в воздухе витали смрадные испарения, мокрые доски были подходящей средой для плесени и гнили, а грязь вместо дорог, похоже, не высыхала вовсе. Стены домов покрывал зеленый мох, из-за чего пространство улицы обретало легкий салатовый оттенок. Равно как заборы и постройки страдали от вездесущего василька, засилья лишая и береговых водорослей, что воняли сильнее всего.
Я миновал главную площадь с церемониальной колонной, и свернул на соседнюю улицу, где и нашёл здание школы, сравнительно новое и еще не разваливающееся, с небольшим куполом на крыше. Во дворике сидел седой мужчина, а вокруг него на лавках расположилась детвора, – старец проповедовал. Ничему новому он меня бы не научил, поэтому я прошёл мимо, не останавливаясь, и, свернув за школу, и в тесном тупичке между домами нашёл молитвенный алтарь с деревянной статуей Анаэля. Видимо местные не очень-то почитали верховного бога, предпочитая либо оставаться еретиками, либо присягая на верность его сынам. Ближе к северу люди поклонялись Велитару, и по приказу провинциата в каждом городе должен находиться как алтарь света, так и тьмы.
Я присел на колени и начал ритуал, что стараюсь проводить по утрам с ранних лет.
Сначала свести пальцы указательные друг к другу, затем большие, чтобы между ладонями образовался своеобразный ромб. Райд
Потом сцепить ладони, но расставить пальцы в стороны. Футарк.
И наконец, начертить в воздухе руну света, незаконченный треугольник. Анеуз.
Я прочитал про себя «путь паломника», «эпопею», и «устой и опора».
Посидев ещё немного, прислушиваясь к себе, с ощущением того как тяжесть внутри уходит, я мягко дотронулся двумя пальцами до молитвенника, завершив ритуал.
Стало немного легче. Скоро летний сезон закончится, и меня опять ждут приступы, так что надо бы к этому времени добраться до полиса, где хотя бы есть храм.
При выходе из переулка меня поджидал человек.
Он был одет в оранжевый легкий кафтан и льняные брюки, на голове у него был желтый тюрбан. Был он худощав и смугл, оружия при себе не носил, но висела небольшая сумка на плече. Скорее всего, посыльный или разносчик, интересно, может мне письмо?
– Не хотел вас отвлекать от молитвы, – мягким голосом сказал он. – Я полагаю, господин Грэй?
– Да, это я. А кто вы, и зачем я вам понадобился?
– Меня зовут Ани, я придворный гонец Лорда Эйгланда Лумора, верховного
Виконта этих земель и правителя Илиан-Уирда. – привычно протараторил он,– Лорд Лумор благодарит вас за подвиг, совершенный во благо нашего славного города, и в благодарность преподносит вам этот щедрый дар монет!
Гонец поспешно достал из сумки толстый кошель и, преклонив голову, отдал его мне.
