скачать книгу бесплатно
Стол другого цвета, не там полочка для плейсбуков, напольное покрытие в другой рисунок. Решив, что перепутал комнату, он вышел, вернулся к лифту и, повторив привычный путь, на этот раз оказался именно в том жилище, к которому привык, то есть дома. А когда поделился этим странным случаем с приятелем, с которым они делили жилой блок, тот объяснил, что это и есть эффект накопления лептонного загрязнения, когда идёшь да вдруг и попадаешь в какую-то параллельную реальность. Вроде ты и дома, и в то же время всё вокруг другое.
– Это как сны про детство, – пояснил Фредди, – у тебя бывают сны про детство?
Головин уже не помнил, что ответил тогда на странный вопрос.
– Привет, Марк, – послышалось рядом.
– Привет, Рекс. Откуда такой измученный?
– С фабрики. Сегодня была смена Симмонса, загонял нас, сволочь.
Головин понятливо кивнул. Одно время он тоже подрабатывал на этой фабрике, склеивая пластиковые формы для строительного наполнителя. Автоматизации никакой, только ручной труд.
Позже от подработок пришлось отказаться, ведь после изнуряющих смен приходилось отсыпаться по двое суток, а потом ещё догоняться всякими микстурами, поскольку мысли после дыхания гиперрастворителем, используемым на фабрике, постоянно путались.
А в обстановке этого самого лептонного загрязнения реальность совсем исчезала. Одним словом, больший эффект давала простая экономия средств.
Что-то Головин получал в качестве стипендии от землячества, какие-то деньги присылали родители.
Он перестал покупать палеогалеты и гранулы для еды быстрого приготовления, перейдя на спец-бады, пищевую целлюлозу и бинарные витамины с ферментами.
Из дорогого была только вода, так как всё, что он теперь потреблял, требовало ответственной ферментации, которая происходила в пищеварительной системе лишь при наличии чистой воды.
Лифт пришлось ждать минуты две, пока не прибыла узкая кабинка без внутренней отделки. Вечерами лифтовая система работала в режиме экономии, и из четырёх кабинок ездила всего одна.
– Через два дня у меня пересдача, а я как под балдой, – пожаловался ещё один знакомый – Фристон, живший на два этажа выше.
Он стоял у стенки кабины, прикрыв глаза.
– Что пересдаёшь?
– Четвёртую систему и её четверичные знаки, – едва слышно пролепетал Фристон, и из-за шума скоростного лифта Головин, скорее, понял, чем услышал сказанное.
– Я сдал со второго раза.
– Без химии?
– Почти. Первая часть с таблицами нормально зашла, а вот эти…
– Либестрации?
– Ага, они самые. Путаная тема. Пришлось закинуться на тридцать чаков.
– Говорят, эта химия приводит ко всяким там рассогласованиям…
Кабина качнулась и встала, индикатор показывал тридцать восьмой этаж.
Створки открылись, и Головин шагнул в лифтовой холл.
– На самом деле, всё в порядке, – сказал он, но Фристон его фразу не услышал, лязг расшатанных створок заглушил слова Головина.
Он, конечно, бодрился и врал. Ему уже не раз приходилось прибегать к чудо-таблеткам, позволяющим запоминать большое количество информации. Практически до запятой. А хитрые самообучающиеся экзаменационные терминалы быстро понимали, что слушают не знания, а химию, и резали кадетам баллы.
Приходилось применять компиляторы, которые искажали учебный материал так, чтобы он звучал «не по-книжному». Какое-то время экзаменационные терминалы на это велись, кадеты получали высокие баллы, но затем мудрый сервер замечал систему и снова усложнял правила игры.
Кадеты снова бежали к хакерам – своим или дорогим – сторонним, те опять писали новые программы прикрытия «химических знаний». И так всё по кругу.
Вот только с каждым кругом Головин чувствовал на себе последствия действий препаратов – мнительность, депрессивные провалы, ночные кошмары и даже вкусовые галлюцинации. Когда он принимал безвкусные таблетки пищевой целлюлозы, то иногда начинал чувствовать вкус синтетик-персика или синтетик-барбариса.
Когда-то в детстве у него была такая игрушка с волновым имитатором. Нужно было почувствовать вкус и сказать, к какой голографической культуре он относился.
«Это как сны из детства», – вспомнил он слова Фредди.
3
Выйдя из лифта, Головин почти столкнулся с Дугласом, парнем с «чердака». Так называли последний – сорок восьмой этаж – хайтауна.
– Привет, Дуг. Ты к нам?
– Кислород есть? – спросил Дуглас, тревожно сверкнув чёрными глазами.
– Тебе, что ли?
– Соседу.
– Сильно перебрал?
– Не то слово. Сдал два рубежа на чистой химии. Три дня не спал, ждал-ждал, когда вся дрянь выйдет. Но ничего не вышло, и он теперь просто лежит и смотрит в потолок, даже не моргает.
– У меня нет, но у Фредди вроде полбаллона где-то валялось. Только он в долг не даст.
– Деньги у меня имеются!.. – сказал Дуглас и, разжав кулак, продемонстрировал смятые силикаты на десять и двадцать чаков.
– Ну, пошли.
Они подошли к двери в блок, Головин коснулся панели, и механизм замка щёлкнул, но дверь не разблокировал.
– У нас та же хрень, – прокомментировал Дуглас. А Головину пришлось повторить процедуру ещё дважды, прежде чем замок всё же сработал.
– Подожди здесь, я сейчас вынесу.
Головин вошёл в блок и сразу заглянул к соседу.
– А, это ты, Марк. Я думаю – кто там скребётся… – произнёс Фредди и потянулся.
– Чего дрыхнешь? У тебя же вроде подработка.
– Выходной взял.
– А чего так? – спросил Марк, без спросу перекладывая вещи в шкафу Фредди.
– Эй, ты, может, у меня спросишь, чего забыл в моих шмотках? – спросил тот, приподнимаясь.
– Кислород у тебя где-то был…
– Тебе худо, что ли?
– Не мне. Дугласу нужно для его соседа.
– Там в самом углу смотри, в правом. Только в баллоне треть осталась, по счётчику тридцать два процента.
– Как раз толкну за пять чаков.
– Дуглас этот мне ещё пятерку должен был. Если это «Дуглас с чердака».
– Он самый.
Выйдя из блока, Головин протянул Дугласу баллон и сказал:
– Тридцать два процента. С тебя пятёрка.
– Держи десятку, я Фредди пятёрку был должен.
Головин получил деньги, и Дуглас с чердака ушёл приводить своего товарища в норму.
Кислородсодержащие спреи применялись для запуска устаревших моделей парогенераторных двигателей, однако в навигаторском училище придумали использовать их в качестве восстановительного средства.
Химические стимуляторы и просто химия «для удовольствия» приводили к замедлению метаболизма в организме, а несколько вдохов кислородсодержащего спрея давали обменным механизмам организма толчок, после чего он понемногу возвращался к нормальному функционированию.
– Твоя десятка, – сказал Головин, бросая деньги на узкий столик, заставленный коробками с пищевыми компонентами, учебными планшетами и составными частями от старых компьютеров, из которых Фредди смастерил нечто вроде экзаменационного терминала для тренировок сдачи учебных рубежных контролей без «химии».
Терминал работал, но всё же без химии пока не обходилось.
– Ну что, как твоя экспедиция? – спросил Фредди, спуская босые ноги на пластиковый пол.
– Вроде нормально, – пожал плечами Головин.
– Чего по выгоде? – уточнил Фредди, шевеля пальцами ног и внимательно следя за этим процессом.
– Лицензия стоит двести десять на полгода, я заплатил шестьдесят. Выгода налицо.
– Налицо, – согласился Фредди, – если неожиданного патча не будет.
Головин вздохнул.
– Что-то я никак в себя прийти не могу, кажется, будто у нас воды по колено, – продолжал сосед.
– Тёплой? – уточнил Головин.
– Ну да, – подтвердил Фредди, продолжая шевелить пальцами ног.
– Это «белая ромашка».
– Да я вроде реактиватор принял.
– Просто подожди, скоро отпустит.
Головин встал и отправился к себе. Он испытывал чувство голода, которое следовало утолить.
Зайдя в комнату, дождался, когда устаревший датчик с запозданием зажжёт освещение, снял куртку и бросил на стул.
Потом снял чужие ботинки. Следовало отнести их хозяину, у которого он брал их в аренду.
Можно было, конечно, сгонять к хакеру и в своих, но ходить без слипов было неприятно, да и шнуровка не срабатывала, а брать чужие слипы… Уж лучше сразу ботинки. Теперь за них следовало отдать половину банки пищевой целлюлозы.
Правда, она была просрочена, да и к тому же с отдушкой «берёзовый корень», а Головину нравился «каштан». Помимо прочего, «берёзовый корень» требовал большего количества таблеток с белково-ферментным составом, которые стоили значительно дороже целлюлозы.
Достав из холодильного шкафа бутылку с водой, Головин посмотрел её на свет, проверяя уровень по тайно оставленной отметке.
Одно время Фредди подтаскивал у него воду. Понемногу, но всё равно было неприятно, и хотя это было давно и больше не повторялось, Головин всё так же ставил отметки на бутылке. Так ему было спокойнее.
Потом он сел на узкую кровать и, сунув ноги в тапочки из синтетической соломки, протёр руки дезинфицирующей салфеткой, а после небольшой паузы на всякий случай протёр и лицо. Но лучше себя Головин не почувствовал.
– Достало всё, – выдохнул он и стал одну за другой глотать таблетки целлюлозы. Потом сделал два глотка воды, досчитал до двадцати и проглотил ещё три таблетки белково-ферментного комплекса.
Запил её ещё тремя глотками, поставил бутылку на стол и вытянулся на кровати, прикрыв глаза.
По инструкции следовало провести в покое хотя бы четверть часа, от этого зависело качество ферментации и общая усвояемость.
При этом таблетки были совершенно безвкусными, и смириться с этим поначалу было непросто, но позже – года за полтора после перехода на экономичное питание, Головин окончательно привык и, даже проходя на улице мимо кухни, какого-нибудь ресторанчика для толстосумов, не чувствовал никакого беспокойства, когда улавливал запахи, которые смутно помнил ещё с детства.
«Достало всё», – успел ещё раз подумать Головин и незаметно для себя погрузился в сон.
Так, в одежде, он проспал всю ночь, а наутро поднялся ещё до сигнала будильника, примерно в половине седьмого, и, потянувшись, сел, моргая и пытаясь вспомнить, почему он лёг спать не раздеваясь.
– Вроде ничего не принимал, – хрипло произнёс он и, почесавшись под майкой, стал раздеваться, рассчитывая сегодня проскочить в душ раньше Фредди, который обычно поспевал ещё раньше и тратил на себя большую часть лимита, поскольку кроме помывки заготавливал воду для питья – не меньше пяти литров.
Но, по сути, это была не вода, а лишь водосодержащая техническая жидкость, поэтому, чтобы получить необходимые ему пять литров воды питьевого качества, он набирал все семь этой смеси, которую затем перегонял на самодельном разделителе.
Головин пробовал эту воду. Без привычки пить её было трудно, хотя при повторной перегонке отвратительный привкус и покалывание языка исчезали. Однако перегонять второй раз Фредди ленился, да и установка его была не слишком экономичной и пожирала энергию, сдвигая лимиты в зону повышения стоимости.
К счастью для Головина, они с соседом имели различные аккаунты и платили каждый за свою энергию. А вот воду, увы, разделить не удавалось, чем Фредди и пользовался.
Пару раз Головин пытался поговорить с ним, убеждая, что техническая вода плохо влияет на здоровье, но что эти беседы для человека, который дважды в неделю закидывался препаратами.
Бывало он поутру пил техжидкость безо всякой перегонки.
Головин отправился в душ, и каково же было его удивление, когда на счётчике он увидел показатель в тридцать семь процентов, то есть ему оставалось меньше половины воды, и, значит, сосед ухитрился злоупотребить водой ещё ночью.
