скачать книгу бесплатно
Герцог вытер губы салфеткой, поднялся с раскладного стула и направился к котлу, у которого уже выстраивалась длинная очередь гвардейцев.
– Куда вы, ваша светлость?! – забеспокоился де Кримон и, прихрамывая, поспешил за герцогом. Следом побежали и полдюжины слуг, кто с подносом, кто с полотенцем или шляпой его светлости, чуть поодаль, по обеим сторонам от этой процессии, шествовали гизгальдские арбалетчики из личной охраны герцога.
– Я решил попробовать кулеш, что едят солдаты! – сообщил он.
– Вам не понравится, ваша светлость!
– А вы почем знаете, граф? Пробовали?
– Не пробовал, но… Это солдатская еда, она груба и невкусна.
Заметив приближающегося герцога, у котлов заволновались сержанты, солдатам было приказано построиться.
– Становись! Смир-рно!
Герцог Бриан немного смутился, он хотел подойти незамеченным, чтобы вызвать удивление простых солдат, ведь сам герцог пришел испробовать их кулеш, но эти сержанты все испортили.
От костров поднимался разъедающий глаза дым, герцог, жмурясь, подошел к ближайшему котлу, и кашевар замер с деревянной болтушкой в руках.
– Всем вольно, сержанты, скомандуйте всем отдыхать… – почти попросил герцог.
– Вольно! – рявкнул гвардейский сержант, однако строй оставался неизменным, солдаты не смели жевать сухари и напряженно молчали.
– Сядьте, я просто пришел испробовать вашу похлебку, – попытался объясниться герцог.
– Всем сесть! – скомандовал сержант. Солдаты одновременно сели.
Герцог Бриан взглянул на замершего кашевара, на стекающий по болтушке кулеш, махнул рукой и пошел назад, торопливо поднимаясь в гору. За ним поспешили слуги и телохранители. Де Кримон бросил на сержанта-гвардейца строгий взгляд и, подхватив трость, заковылял за герцогом.
10
Они не одолели и половины склона, когда со стороны небольшой рощи донеслись крики и звон мечей. От балки к холму герцога, расходясь веером, скакали чужие всадники. Их уже преследовали гвардейцы, и скоро завязался бой, но несколько десятков лазутчиков все же ускользнули – на легких лошадях и без кирас, они были проворнее.
– Ваша светлость, сядьте на землю! – почти приказал сержант-гизгальдец, командовавший личной охраной герцога.
Гизгальдцы уже выстраивались в две шеренги, готовя арбалеты, а от котлов бежали гвардейцы.
– Кто это, де Кримон? – спросил герцог, стоя на одном колене под защитой шеренг гизгальдцев.
– Похоже, лазутчики короля! – ответил граф, которому не полагалось прятаться в присутствии герцога.
Лазутчики стремительно приближались – они знали, где искать герцога, и были посланы, чтобы уничтожить его еще до главного сражения.
Хрипя от напряжения, стали подбегать и строиться в полукаре гвардейцы. Они были на голову выше гизгальдцев и вскоре закрыли не только герцога, но и его стрелков. Однако гизгальдцы не думали отсиживаться за спинами гвардии, они быстро перестроились двумя группами на фланги. Еще немного – и в воздухе запели арбалетные болты. Лазутчики были отличными стрелками, волна смертельных посланцев ударила в центр полукаре, отчего несколько гвардейцев с пробитыми кирасами повалились наземь, но их места заняли другие. И снова налет – двулучные арбалеты послали вторую волну зарядов.
Сержант гвардейцев был сбит на землю, один из гизгальдцев схватился за плечо, однако заслон выстоял, и когда лазутчики оказались в тридцати ярдах, гизгальдцы дружным залпом повалили половину атаковавших.
С воем и криками оставшаяся половина отчаянно ударилась в щиты гвардейцев, однако те не сдвинулись ни на шаг.
Лазутчики были обречены, оставив попытки пробиться к герцогу, они попробовали отступить, однако вокруг была гвардейская кавалерия, и в считаные минуты противник был уничтожен.
Герцог поднялся на ноги и оперся на плечо де Кримона, голова у него немного кружилась.
– Пошел вон! – прошипел кому-то граф.
– Что там? – Герцог обернулся и увидел перепуганного солдата-кашевара с новой глиняной плошкой и такой же новенькой ложкой на белой холстине.
– Прошу прощения, ваша светлость… кулеш.
– Давай… – кивнул герцог и принял угощение. Он все еще находился под впечатлением внезапной атаки прорвавшегося врага, поэтому, почти не осознавая, что делает, стал быстро, ложка за ложкой поедать кашу.
За пару минут съев кулеш, он вернул солдату посуду и пошел прочь, не замечая суеты вокруг.
К герцогу подбежал бювард Рейланд, он только что соскочил с лошади, бросив поводья ординарцу. На кирасе бюварда было несколько свежих рубцов, лицо горело, волосы были всклокочены, а шлем он держал в руках.
– Ваша светлость, готов понести любое наказание!
– О чем вы?
Герцог огляделся, только сейчас заметив, как солдаты оказывают помощь раненым, снимают с убитых амуницию и ловят трофейных лошадей.
– Не уследил! По балке прошли, мерзавцы, а кусты заранее вырубили – чтобы на лошадях!
– Все в порядке, Рейланд. Меня прикрыли ваши солдаты, так что наказывать вас не за что.
– Да, ваша светлость… – пробормотал бювард, все еще не веря, что прощен.
Отойдя на несколько шагов, герцог неожиданно обернулся:
– Когда планируете встать на марш?
– Немедленно, ваша светлость!
– Нет, пусть солдаты пообедают. Кстати, каша мне очень понравилась. Грубовато, конечно, но сытно.
– Какая каша? О чем он? – пожал плечами бювард, провожая герцога недоуменным взглядом. Он надел шлем, взял у ординарца поводья и, запрыгнув в седло, поскакал проверять посты. Враг был коварен, требовалось сохранять бдительность.
11
Ломая кусты с молодой листвой и сбивая с елок хвою, вдоль дороги двигались разъезды, то погружаясь в лес и спугивая зверей, то выбираясь на обочины в поисках следов людей. За ними по самой дороге двигался авангард короля Филиппа – кавалерийская сотня в зеленых мундирах. Мардиганцы взбивали копытами песок, звенела упряжь, обшитые тканью доспехи выглядели неброско, но были кованы из салмейской стали, секрет которой был привезен когда-то из дистанцерии Маркуса.
Неожиданно на дорогу перед авангардом выскочили всадники из разъезда и с оружием наголо помчались навстречу не ко времени появившимся путешественникам.
Впрочем, все тут же разъяснилось, это были свои – двое оставшихся от сотни лазутчиков.
Гвардейский сержант из авангарда подоспел следом и осадил мардиганца возле дрожащего ганнцина – легкой лошадки лазутчиков и прочих курьеров.
– Что с ними? – спросил он разъездных.
– Один уже помер, ваша милость, – кавалерист указал на обвисшее в седле окровавленное тело лазутчика. – Второй – жив.
– Жив я, жив, доставьте меня к королю, – потребовал второй лазутчик, зажимая рану на плече.
– Может, забинтовать руку-то? – предложил сержант, видя, что лазутчик близок к обмороку.
– Ничего, сдюжу, сначала – к королю!
Однако предплечье ему все же перевязали, пропитав бинт перегонным вином и дав отпить пару глотков. С непривычки лазутчик закашлялся, но сержант засмеялся и хлопнул его по спине тяжелой рукой:
– Зато теперь точно не окочуришься!
Для сопровождения раненого сержант отрядил из авангарда троих гвардейцев, и они понеслись навстречу армии короля, придерживая лазутчика, чтобы тот по слабости не сверзся с лошади и не убился.
Через полторы мили они выехали к небольшой речке, через которую как раз переправлялась армия.
Филипп и его друг детства граф де Шермон наблюдали за тем, как пехотинцы помогают лошадям вытаскивать на берег возы, в то время как кавалеристы перетягивали намокшие подпруги.
Король спешил скорее пройти до границы, чтобы не дать герцогу Ангулемскому времени на подготовку. О том, что Ангулемский уже знает о его намерении, Филиппу было известно, однако известно ему было и то, что армия герцога долго находилась без движения и маневров.
Теперь следовало перехватить «холодную» армию Ангулемского как можно раньше, это гарантировало не только победу, но и минимальные потери. За время долгой борьбы за трон Филиппу Бесстрашному пришлось пережить с десяток больших и малых сражений, поэтому в свои неполные двадцать лет он располагал немалым опытом.
– Как думаешь, мы успеем пересечь границу? – спросил он де Шермона.
– Полагаю, это не главное, ваше величество. Нам важно прийти со свежими силами, а если и задержимся – невелика беда, Ангулемскому это уже все равно не поможет.
– А вы, генерал Бьорн, тоже так думаете? – спросил Филипп.
– Пока мы идем хорошо, ваше величество, скоро и без надрыва. Если кони уставать начнут или пехота станет носом клевать – дадим им отдохнуть.
– Да что же они не смотрят! – воскликнул король, указывая на соскользнувшее с тележной оси колесо. Воз завалился набок, в воду полетела поклажа, а возница с перепуга принялся хлестать лошадь.
Выручили пехотинцы, они достали колесо, вытолкали охромевшую телегу, и переправа возобновилась.
– А вот и королева! – воскликнул генерал Бьорн, завидев карету с королевскими гербами. Он скинул шлем и принялся салютовать мечом, его примеру последовали находившиеся рядом офицеры.
Филипп вздохнул. Ему не нравилось, что его мать, несмотря на возраст, остается не только предметом почитания подданных, но и подчеркнутого внимания и обожания всех мужчин-придворных.
Король не хотел, чтобы королева-мать отправлялась с ним в поход, но она настояла – Анна Астурийская умела говорить убедительно. И вот она здесь, в дорожной карете с тремя фрейлинами, а еще с двенадцатью служанками, четырьмя пажами, тремя лакеями и шестью возами «с самым необходимым».
– Королева! Королева! – пронеслось по рядам промокших пехотинцев, и они стали торопливо сметать с себя грязь и тину – ну как ее величество выглянет из окна, а они в таком непотребном виде. Нехорошо.
Наемники-рейтары, хоть и не являлись подданными Рембургов, отсалютовали мечами карете Анны Астурийской, а их сотник ухитрился поднять на дыбы уставшую лошадь, лишь бы как-то выделиться.
Филипп покосился на де Шермона, тот не сводил взгляда с занавески, надеясь увидеть королеву, если она выглянет поприветствовать сына.
– Ну уж ты-то, мой друг… – осуждающе произнес Филипп.
– Что, ваше величество?
Пойманный врасплох, де Шермон принялся разбирать лошади гриву.
– Ей уже пятьдесят лет, – еще тише добавил Филипп. – Я могу понять генерала Бьорна, у него никого нет и он в возрасте, но ведь ты молод, красив, у тебя прекрасное положение при дворе – ты лучший друг короля, де Шермон! Любая женщина упадет тебе в объятия.
– Мне не нужна любая… Ну то есть иногда они начинают надоедать. Вы же знаете, как прилипчивы эти графинечки с северо-востока, ваше величество.
– Да уж знаю, – улыбнулся Филипп. На северо-востоке королевства земельные владения дворянства были небольшими, и дочки тамошних хозяев пускались на любые ухищрения, лишь бы попасть во дворец и найти себе богатого и влиятельного содержателя.
– Ваше величество, смотрите – гвардейцы из авангарда! – указал на всадников один из майор-баронов.
Гвардейцы спускались к реке, поддерживая лазутчика, которого от скачки сильно растрясло.
– Что такое, кто это? – строго спросил Филипп, выезжая навстречу.
– На дороге подобрали, ваше величество! – прокричал гвардеец, вытирая перчаткой пот. Несмотря на начало весны, погода стояла летняя.
– Как подобрали? Ты кто?
Второй гвардеец открыл флягу и щедро полил голову раненого водой. Тот встряхнулся, словно собака, обдавая брызгами и короля, и де Шермона, но никто не стал обижаться, видно было, что дело нешуточное.
– Ваше величество! Не смогли мы пробиться – один я вырвался, остальных ангулемские порубили.
– Так ты лазутчик? – начал понимать король. Уходившая на задание сотня состояла сплошь из добровольцев, отличных стрелков и крепких рубак, на которых он опирался в войне за трон, а этот – последний, был бледен и едва держался в седле, его рукав был окровавлен.
– Лазутчик, ваше величество, из сотни Рудгера.
– Почему не получилось – расскажи!
– Поначалу все было хорошо, мы и просеку в балке вырубили, чтобы пролететь как по тракту… Так и пролетели мимо заслонов… Шатер издалека было видно, и десяток гвардейцев, что пытались нас задержать, мы легко смяли. Потом за нас полусотня «зацепилась», да так терзать стали, что Рудгер крикнул, чтобы все, кто мог, к шатру скакали. Вот и прорвались десятка четыре… я-то еще раньше упал, но все видел. Наши из арбалетов ударили, но герцога гвардейцы пешие закрыли и эти, в шляпах…
– Гизгальдцы, – подсказал генерал Бьорн.
– Так точно! Многие ранеными попадали, но устояли и удар наших трех дюжин приняли. Как в стену, ваше величество… гвардейцы с пиками – в каре, не подступиться. Тут уже и конные в тыл ударили, и дело кончено было… Я подхватился да на попавшуюся лошадь прыгнул, со мной еще один ушел, по той же балке проскочили, но он на дорогу уже мертвый выехал.
– Генерал, распорядитесь, чтобы его в обоз отправили, к костоправам.
– Разумеется, ваше величество.
Король выбрался из седла и оставил лошадь конюшенному, де Шермон последовал его примеру.
– Жаль сотню, – признался Филипп. – Люди были – один к одному, проворные.
– Гвардейцы Ангулемского оказались проворнее.
– То-то и оно. – Король вздохнул, поправил ножны с тяжелым боевым мечом. – А вот с графом Паристо вышло, и с братьями фон Кордерами.
– Не всегда такое удается, – успокаивающим тоном произнес де Шермон и покосился на карету королевы. Она остановилась шагах в пятидесяти, и подбежавший к окну лакей выслушивал какие-то распоряжения королевы.
– Мы разобьем его в открытом бою, ваше величество, у нас превосходство в силе.
