скачать книгу бесплатно
– Нет, не целый, – сдержанно согласился подполковник.
– Во. Потому, гражданин подполковник-начальник, если кому ваши туристы и надобны, то никак не Ордену. И не нам, дикарям. Остается кто? А остаются железяки и наники.
– И зачем им люди?
– А хрен их знает. Сталтехов делать. Или просто посмотреть, чего внутри. Интересно же. А может, ваших баб с теплохода жрут уже вовсю. Вот потеха! – Бандикут захихикал, не опуская ствол.
– Ладно, вали отсюда, клоун, – велел Гончаренко. – И не попадайся. Мужики не станут смотреть, кто там шастает – сначала пальнут, потом проверят, что за жмурик лежит.
– Знаю я ваши замашки, гражданин подполковник-начальник. Потому и живой до сих пор, – сказал Бандикут, развернулся на месте и, не прощаясь, скрылся за покосившейся бетонной плитой. Слышно было, как он карабкается по склону и что-то недовольно бормочет себе под нос.
– Кто это, товарищ подполковник? – спросил Володя осторожно.
– Бандикут, – задумчиво ответил Гончаренко. – Вольный сталкер.
– Бандикут... это вроде бандит?
– Это кличка, док. Зверь такой есть – длинноносый бандикут. В Австралии, что ли. Страшный, как вся моя жизнь.
– А... мы разве не должны были его задержать? – еще более осторожно уточнил Рождественский.
Подполковник косо посмотрел на него:
– Вообще-то мы его и уничтожить можем. С полным основанием, согласно инструкции командования. Имеем такие полномочия. Хочешь – догоняй и уничтожай. Или можешь задержать, если уничтожать своего спасителя жалко. Мы тебя тут подождем.
– Н-нет... – затряс головой Володя. – Я же не к тому спросил...
– А если не к тому, то учти на будущее, док: в Зоне человек человеку все же больший друг, чем все остальное. Поэтому иногда – подчеркиваю: иногда! – люди здесь друг другу помогают. Как Бандикут тебе сегодня. Хотя мы, конечно, и сами бы справились. Зря ты дергался.
Подполковник нагнулся, брезгливо порылся в обгоревших останках сталтеха и вытащил из груды лома небольшой прозрачный кубик. Подбросил на ладони, потом нашел на земле плоский камешек, положил на него находку и раздавил тяжелым ботинком.
– На всякий случай, чтоб никто из наших не позарился, – пояснил он. – И чтобы Бандикут потом не вытащил. Помощь помощью, а незаконные операции поощрять ни к чему.
Володя сообразил, что Гончаренко вытащил из сталтеха мю-фон – мощный имплант-передатчик, стоивший за Барьером больших денег и, естественно, запрещенный к выносу и тем более использованию.
– Отдохнули? – поинтересовался подполковник у спецназовцев. – Двигаем дальше.
Они неторопливо тронулись. Гончаренко ушел вперед.
– Насчет теплохода этого пропавшего, – неожиданно проговорил Рахметов. – Вроде с воды его сдернули, ага. Но ведь не было еще такого ни разу! Может, они просто на выворотень напоролись, а девчонке примерещилось? А народ с палубы действительно Орден снял... Откуда под водой механизм взялся?
– Там под водой чего только нету, – буркнул Кузя, зорко поглядывая по сторонам.
– Ты про деревни утонувшие, что ли? – поинтересовался Рахметов.
– Деревни – это фигня, братцы. Деревни те сгнили давно. А вот рассказывали мне здешние жители... ну, вернее, бывшие здешние жители, из тех, кто успел дёру дать во время катастрофы... так вот, поговаривали они, что тут под водохранилищем чуть ли не целое метро.
– Иди ты в пень, мистер Кузякин, – махнул рукой Водяной. – Метро – оно в самом Новосибирске было.
– Ну, не совсем метро, – поправился Кузя. – Короче, еще давно, полвека тому, кто-то видал, как в Обском море выдвинулся шлюз, прямо из воды, и на берег выполз. А из шлюза – танки. Выехали и поехали куда-то, а шлюз обратно спрятался...
– Поди, рыбаку какому спьяну привиделось.
– А грибы на Тайване тоже всем привиделись? – спросил Кузя.
Водяной замолчал, а военврач ничего не понял: зачем грибы? Какие грибы?..
– Однако всякое бывает, – покачал головой Водяной. – Грибы-то они, само собой, грибы. Но и фактор бухла нельзя не учитывать. Мне один раз после двух бутылок на голодный желудок почудилось, что на плацу не салабоны из пополнения маршируют, а самые настоящие боты. Ну, вы поняли – есть такие, на двух ногах, человекообразные.
– Это ты, Водяной, человекообразный. А боты – человекоподобные, – разумно заметил самый молчаливый в группе, военсталкер Чекрыгин, носивший редкое звание младшего лейтенанта. Видимо, разжаловали за какую-то провинность или, напротив, за небывалые заслуги повысили по максимуму из профессиональных старшин: так порой делали, если повышаемый не имел высшего образования, а учиться до полноценного лейтенанта не хотел. Чекрыгину с виду было хорошо за тридцать, так что второй вариант выглядел более реальным.
– Я помню, – оживился Рахметов. – Ты совсем дурак был, стрелять ботов хотел. Мы с ребятами тебя в душевой заперли.
– Ага, утром проснулся – смотрю, кругом кафель, вода капает... Думал, за мертвяка приняли и в морг снесли! – поведал Водяной, не прекращая во время своего поучительного рассказа внимательно контролировать местность.
– Я помню, как ты орал! – снова встрял Рахметов. – «Выпустите меня, дяденьки трупорезы, я живой!»
Все тихонько засмеялись.
– Баста, – сказал подполковник, – закончили политинформацию. – Потом переключил частоту и окликнул: – Коля?
Капитан Якубович не отвечал.
– Коля?! – уже с тревогой проговорил Гончаренко и снова переключился. – Константинов, как там обстановка?
– Нормальная, – отозвался с берега Константинов, ждавший у своего лазерного метателя. – Сижу, курю. Примус починяю.
– Из Колиной команды никто не появлялся?
– Тихо вроде.
– Да вот в том-то и дело, что тихо... – Подполковник выругался и скомандовал: – Все назад!
– Может, просто связь навернулась? – предположил Рахметов. – Тут сплошь и рядом такое.
– Может, и навернулась... Вот заодно и проверим, – отрезал командир.
Группа снова вышла к брезентовому пивняку.
– А ноги-то нету... – растерянно сказал Водяной.
– Хрен с ногой, где Якубович?! – рявкнул подполковник.
От кромки берега навстречу им катил на своем метателе Константинов. Затормозив, спрыгнул и сообщил:
– Ничего не видел, только Бандикут по самому гребню прошуршал. Я слыхал, как вы с ним встретились.
– Давай вперед, – озабоченно приказал подполковник, – вон туда, через баскетбольную площадку и наверх по склону. Мы за тобой.
– Есть, товарищ подполковник! – отозвался Константинов.
Еле слышно урча, метатель пополз к торчавшим из-за бугра верхушкам деревьев. Отряд устремился за ним, оставляя на сыром и сером песке рубчатые следы армейских ботинок. Заторопился и Володя, неуклюже поддернув «репку с маком».
– Надо бы аппарат проверить, товарищ подполковник! – крикнул он, припомнив, как «репка» жалобно хрустнула при ударе о бетонный блок.
– Потом проверишь, – жестко сказал Гончаренко. – Он сейчас без надобности.
В этот момент внезапно пошел дождь. Он гулко забарабанил по шлему и плечам бронескафандра, и пляж стал еще больше похож на осенний – унылый и всеми покинутый. Володя притормозил и оглянулся – вода Обского моря вскипала под дождевыми каплями, Барьер искрился, переливался, сразу став заметнее.
– Док! – заорали ему прямо в ухо. – Чего встал? В цирке, что ли? Смотри, клоуны утащат!
Подскочив на месте, лейтенант медицинской службы Рождественский бросился следом за уходящей группой, подгоняемый Рахметовым.
В полуметре от того места, где он стоял, из песка показались тоненькие серебристые щупальца. Вытянулись, осторожно, уворачиваясь от дождевых капель, потрогали оставшиеся следы и снова исчезли в песке.
Глава 2
Когда новоиспеченный лейтенант Володя Рождественский выбрал при распределении базу военных сталкеров «Колывань», бывшие курсанты посмотрели на него как на опасного идиота. Один из лучших на курсе по медицинской подготовке, Рождественский еле-еле вытянул физуху, стрелял так себе, в обязательных военных дисциплинах вроде тактики откровенно путался. Но по результатам выпускных тестов набрал количество баллов, позволяющее делать свободный выбор, – и захотел в военсталкеры.
Начальник Военно-медицинской академии, добрый генерал-майор Пирожок, огорченно вертел в пухлых руках рапорт Рождественского и рокотал:
– Вы хорошо подумали, товарищ лейтенант? Это вам не у бабушки ватрушки кушать, это Пятизонье, шашки-деревяшки!
Старик Пирожок был отличным хирургом, а потому носил в академии кличку Пирогов, благо настоящая фамилия у него уже и так звучала как кличка. Присловье «шашки-деревяшки» он вставлял к месту и не к месту, даже в торжественную речь на всеобщем построении к 23 февраля. Сейчас эти «шашки» звучали по-особому: с грустью и отеческой заботой.
– Ты пойми, шашки-деревяшки: это Пятизонье, – перешел на «ты» генерал. – Я там только с краю пару раз побывал, и то по ночам потом в кровати подскакивал, жену до полусмерти пугал. Думаешь, там как в сериалах по Первому общенациональному, шашки-деревяшки? Отважные герои побивают стальную нечисть, спасая прекрасных девушек и прочее мирное население? Черта с два, товарищ лейтенант! Это работа – грязная, кровавая и неблагодарная. Война, короче. А ты, шашки-деревяшки, тридцать раз еле подтягиваешься!
– Я же туда не подтягиваться еду, товарищ генерал-майор, – резонно возразил Рождественский.
Пирожок приумолк, пожевал толстыми губами, немного подумал.
– Это верно. Но зачем в самое пекло-то лезть? Вот смотри: в Африке миротворцы нужны. Там тоже стреляют. В Штатах – у них там опять Техас отделяться затеял, шашки-деревяшки, подмоги просят, полевых врачей не хватает. Чем тебе не по нраву?
– Я всегда мечтал о настоящей службе, – стоял на своем Володя. – А в Штатах так в госпитале и просижу. Эка невидаль – Штаты... Ну, можно мне в военсталкеры, товарищ генерал-майор? По правилам не имеете никакого права отказать.
– Какой вы, однако, настырный, лейтенант, – снова перешел на «вы» Пирожок. – Правила он, видите ли, знает...
Генерал еще раз внимательно прочел рапорт (Володя все это время стоял по стойке «смирно»), запыхтев, вывел: «Направить согласно рапорту» – и размашисто подписался.
– Удачи, лейтенант, – сказал он, вставая из-за стола и пожимая Рождественскому руку.
Когда Володя отдал честь, развернулся и по-уставному вышел из кабинета, забыв, разумеется, спросить: «Разрешите идти?», старенький генерал повернулся и посмотрел на стену. Среди вымпелов и флагов там висел голографический снимок в черной траурной рамке: веселый молодой парень без шлема, в обшарпанном бронескафандре с капитанскими звездами, на заднем плане – БМП на воздушной подушке «Ирбис» и тускло мерцающий Барьер...
Парень был очень похож на генерала.
* * *
Володя Рождественский видел кадры спутниковой съемки пострадавшего Новосибирска и Академгородка. Зрелище было неприятное, словно лицо человека, изъеденное язвами, сквозь которые наружу проступают зубы, хрящи и кости – на практикумах по экзотическим заболеваниям подобные лица показывали регулярно. Чаще всего это были обитатели Африки и Азии, но недавняя вспышка гангренозно-водяного рака в Орловской области наглядно продемонстрировала, что самая невероятная экзотика перестает быть таковой.
В данный момент лейтенант Рождественский стоял на краю омерзительного безобразия, в которое превратился ведущий научный центр России, и пялился на знаменитый холм, выросший на месте городка. На вершине холма кружилось вихреобразное образование – тамбур.
На одном склоне поблескивали битым стеклом развалины Торгового центра, на другом – упавшее плашмя и рассыпавшееся здание гостиницы. Володя вспомнил, что у гостиницы было сказочное название «Золотая долина». И улица еще была такая неподалеку – Золотодолинская. С названиями улиц в бывшем Академгородке вообще было хорошо: улица Академическая, улица Ученых, Цветной проезд, Морской проспект... Последний вел прямиком к пресловутому Обскому водохранилищу, которое обитавшие тут до катастрофы местные жители трогательно именовали морем. До катастрофы здесь было красиво – сосновый лес, уютные коттеджи, ботанический сад. Володя видел фотографии разных лет. Нет, их не показывали на лекциях, зачем? Их Рождественский сам нашел в Интернете, уж очень было любопытно – что же здесь находилось до того, как все накрылось медным тазом...
До того было очень хорошо. Мирно. А теперь – этот уродливый апокалиптический холм, развалины домов вперемешку с высохшими стволами поваленных сосен... Словно поиграл гигантский ребенок – раскидал кубики, разбросал домики, растоптал клумбочки. Чего-то не заметил, и оно осталось невредимым. К примеру, вон там, километрах в трех отсюда – белый пятиэтажный кирпич здания Института ядерной физики. Точнее, бывшего Института ядерной физики. Поди ж ты, вокруг все перекручено, а в институте даже оконные стекла целы... Поблескивают.
Все это Володя тоже видел в учебных фильмах и на картинках, но одно дело – таращиться на экран в темной учебной аудитории, слушая, как за спиной похрапывает нерадивый курсант Бондарев, и совсем другое – стоять сравнительно недалеко от эпицентра этого чудовищного катаклизма, разом перечеркнувшего тысячи жизней.
– Идем, идем, – поторопил Рахметов. – Не надо стоять, идти надо!
– Погоди, Рахмет, – неожиданно осек подполковник. – Пусть док пару секунд посмотрит, попривыкнет. Не помнишь, как сам таращился в первом рейде на развалины ТЦ? Ускорение к пятой точке пришлось применять.
Кто-то утробно хохотнул и тут же утих, потому что смешного сейчас было в общем-то мало. Группа Якубовича не отзывалась, что с ней – никто не знал. Возможно, и в самом деле проблемы со связью, но почему тогда ребята не вернулись на пляж? Да и куда они могли двинуться без согласования с подполковником?
– Все, идем, – Гончаренко толкнул военврача в плечо. – На тамбур вообще лучше зря не глазеть. Всякое случается.
– Что именно, товарищ подполковник?
– Всякое, – многозначительно повторил Гончаренко. Тон сказанного был таким мрачным, что Володя поскорее отвернулся от холма, зажмурился и зачем-то даже потряс головой.
Они цепочкой двинулись среди высоких куч битого кирпича, перемешанного с галькой и древесной щепой. Аномалий-ловушек (вернее, их характерных признаков, изученных на специальном факультативе) Рождественский пока не замечал; впрочем, в Академзоне их по каким-то причинам было значительно меньше, чем в других четырех. Зато там и сям хищно простирали свои острые ветви заросли металлокустарника, над некоторыми подрагивали едва заметные разноцветные облачка химических испарений. Рождественский из того же факультатива помнил, что такие кустики лучше обходить стороной: испарения эти ядовиты и очень активны, порой разъедают перчатку или башмак боевого скафандра за десять-пятнадцать секунд. Кое-где в изломах металлических ветвей прятались «почки» – гнезда созревающих скоргов.
– Да, может собственных платонов и быстрых разумом автонов российская земля рождать, – пробурчал кто-то из военсталкеров, вдохновленный картиной.
– Да ты никак стихоплет, Водяной? – удивился Гончаренко.
– Это Ломоносов, товарищ подполковник. С моими дополнениями на злобу дня.
– Значит, эрудит, – злорадно сказал Гончаренко. – Вернемся, заставлю стенгазету оформлять. Замполит уже задолбал своими замечаниями: почему, дескать, стенгазеты до сих пор нет? А док тебе статью напишет – что-нибудь о личной гигиене бойца, например. Напишете, док?
– Алгоритм смены неисправного мочеприемника в полевых условиях, – предложил тему Константинов, медленно ехавший в арьергарде на своем лазерном метателе. Военсталкеры снова невесело засмеялись, а Рождественский подумал, что тема эта довольно актуальна. Действительно, отправлять естественные потребности в Зоне – сложное занятие: тот же радиационный фон никоим образом не способствует оголению любых частей тела, не говоря уже о многих чисто специфических факторах. Еще в Академии Володя слышал популярную байку о том, как на Казантипе один неосторожный сержант присел по нужде, и ему прямо в задницу тут же влез мини-биомеханизм. Скорее всего, врали, но проверять на практике правдивость этой истории никто не собирался. К тому же бронескафандр заботливо оснащался простенькой системой регенерации – даже скорее накопления, потому что использованные ассенизационные боксы необходимо было сбрасывать по мере заполнения. Лишь малая часть отфильтрованных отходов шла на пополнение запаса питьевой воды и в систему охлаждения скафандра.
Военсталкеры шли молча, только кто-то еле слышно насвистывал модную песенку, отчаянно фальшивя. Эта навязчивая пакость почему-то все время звучала по радио на КПП. Наученный недавним горьким опытом Володя то и дело поглядывал на датчик, но тот ничего не фиксировал. Зона вокруг была мертва.
Внезапно ожила связь – Рождественский от неожиданности едва не подпрыгнул.
– ...Игорь, Игорь! Отвечай, Игорь! – откуда-то издалека, словно со дна глубокого колодца, донесся голос капитана Якубовича, то и дело пропадая в скрежещущих помехах. – Игорь, ответь! Мы... шрх-х-х– х-х-х – х-х-х-х... под землей! Тут такое... Повторяю, они ушли под... хр-р-р-р-р– р-р-р-рш-ш– ш-ш... Ранен, потеряли троих... хр-р-р-р-р-р– р-р-р-р – р-р... сука, мы не удержимся, быстрее... ш-ш-ш-ш– ш-ш-ш-ш-ш– ш-ш-ш...
– Коля?! – тревожно окликнул Гончаренко, но связь прервалась так же неожиданно, как и появилась. – Коля! Коля, я Первый, отвечай! – монотонно повторял подполковник в пустоту.
Цепочка военных замерла на небольшой высотке, состоящей сплошь из битого кирпича и бетона. Слева среди разнокалиберных оврагов и воронок торчала корявая сосна с зеленеющими на самой верхушке клочками хвои, справа к Академическому холму тянулась пологая равнинка, а впереди виднелись какие-то совсем невообразимые бесформенные руины. Гончаренко продолжал тщетно вызывать капитана, потом озабоченно сказал:
– Привал – минута. Клювами не щелкаем. Стоим, отдыхаем, а я пока свяжусь с отцами-командирами...
Военсталкеры заняли оборону, собравшись в кружок. Володя, естественно, очутился в самой середине, а подполковник отошел в сторонку и присел на раскрошившуюся плиту с зияющим оконным проемом.
Рождественский боязливо поежился: в голосе обычно спокойного и даже флегматичного капитана Якубовича он услышал леденящий душу ужас. «Под землей»... Куда ж это их занесло?
– Куда ж их занесло? – озвучил кто-то из военсталкеров тревожные мысли военврача. – В канализацию, что ли? Где их теперь искать?..
