скачать книгу бесплатно
Дегустатор сделал несколько глотков из бутылки.
– А за кальмаром отправиться не боишься? – забеспокоился Жаб.
– Нет, не боюсь. На бутылке все надписи на кхэлийском, а вот предостережения даны на нескольких языках, в том числе и на нашем. И здесь написано, что это пойло нельзя давать детям и моллюскообразным. Значит, в теории не детям и не моллюскообразным можно. А я, как ты, наверное, заметил, давно уже не ребёнок и пока ещё вроде не моллюскообразное!
Лёха сделал ещё два больших глотка и, заметив обеспокоенность друга, сказал:
– Да успокойся ты! Это энергетик местный, пил я его уже как-то. В нём действительно алкоголя, как в пиве. А учитывая, что пива здесь нет, попробую хотя бы этой гадостью стресс снять. Денёк сегодня выдался тяжёлый, а какие предстоят впереди – я и предположить боюсь.
Комедиант, не торопясь, расправился с остатками напитка, после чего аккуратно поставил бутылку на пол и продолжил рассуждать о её содержимом:
– Забористая штука. Вроде выпил-то всего ничего, а такая интересная бодрость в организме появилась. И в голове будто стрекоза летает и крылышками воздух гоняет туда-сюда. Всё же смесь алкоголя с энергетиком – это бомба! Страшно представить, как эта штука сносит мозг детям и моллюскообразным. И я уж не говорю про детей моллюскообразных – с теми она, видимо, вообще чудеса творит.
Лёха ещё немного прислушался к своим новым ощущениям и добавил:
– И чувствую: закусывать надо!
Он подошёл к полке с вязанкой каких-то фруктов, взял один из них и начал его есть. Доев, Лёха взял следующий и принялся ходить по комнате от полки с фруктами до двери и обратно. Причём делал он это довольно быстро.
– Мы не просто так оказались не в том месте не в то время! – размышлял Лёха, продолжая вышагивать по комнате. – Это не случайно! Я вот сейчас на всё будто с другой стороны посмотрел!
– Потому что ты пьяный! – ответил Жаб.
– Не пьяный я. Эта штука нереально бодрит, но алкоголя в ней мало.
Лёха остановился и замолчал: он прикидывал в уме все варианты, при которых они с другом могли оказаться в той злополучной комнате отдыха в момент гибели кальмара. Через минуту бывший штурмовик вздохнул и констатировал:
– Нас подставили. Однозначно подставили! Пригласили на самую уродскую планету в галактике, в этот долбаный клуб, разместили в гримёрке с бильярдом, чтобы мы оставили свои отпечатки на кие, а потом специально послали к старому извращенцу за деньгами, чтобы застать нас на месте преступления, которого мы не совершали.
– Возможно, он и не извращенец вовсе, – сказал Жаб. – Я допускаю, что никакой знакомой и вовсе не было.
– Да плевать! Была или не была, главное – другое! Тот, кто убил старого кальмара, имеет тесный контакт с организаторами вечеринки или это, вообще, одно и то же лицо!
– Вполне возможно, – согласился амфибос. – И то, что нас подставили, я тоже догадался. Но что, если бы мы просто не взяли этот кий в руки? Весь их план накрылся бы?
– Жаб, как ты думаешь, какова вероятность того, что хотя бы один из двоих отставных военных, находясь в течение длительного времени в помещении, где нет ничего, кроме бильярда, возьмёт в руки кий?
– Сто процентов, – сказал Жаб, и немного подумав, добавил: – Что оба возьмут.
– Вот и я про то же. Нас неспроста разместили в этой гримёрке! Организатор убийства знал: мы возьмём в руки кий и оставим на нём кучу отпечатков и следов ДНК. А ведь мне сразу показалось странным, что в такой зачуханной гримёрке стоит настолько дорогой аппарат. Но кто-то решил действовать наверняка, полагая, что на обычный ушатанный стол мы можем не купиться, а вот раскатать партийку на новом АМ-3500 – здесь без вариантов!
– Но почему мы? Зачем было тащить нас сюда с Ксина – неужели здесь некого было подставить?
– А кого ты здесь подставишь? Видел, кто выступал? Одни задохлики. Кто поверит, что они способны на убийство? А если и способны, то максимум выстрелить из пистолета, но уж никак не кием проткнуть. А мы бывшие военные! В том, что мы это физически могли сделать, никто не усомнится.
– Ну и застрелили бы! Зачем кием протыкать?
– Потому что это очень удобно, – ответил Лёха. – И кальмару гарантированно крышка, и на орудии убийства куча наших отпечатков. Что очень важно, так как камеры наблюдения в клубе неожиданно все вышли из строя, и, кроме этих отпечатков, никаких улик не осталось. А в том, что камеры внезапно сломались, я просто уверен. Вот как раз за полчаса до того, как кальмара насадили на кий. Готов спорить!
– Да что тут спорить – ясно, что записей камер не будет, – согласился амфибос. – Но всё равно, если нас будут судить, суд же должен понимать: у нас нет никаких мотивов! То есть у этого преступления в том виде, как его хотят представить, вообще нет логики!
Лёха усмехнулся и с нескрываемой грустью в голосе сказал:
– Дружище Жаб! Я, как человек, некоторым образом уже знакомый с судебной системой Олоса, могу тебя уверить: местные судьи при вынесении обвинительного заключения такими мелочами, как логика, не заморачиваются. Подай-ка мне ещё бутылочку этого замечательного напитка!
Амфибос неодобрительно покачал головой, но бутылку с верхней полки всё же достал. В этот момент открылась дверь, и в проёме показался охранник.
– Вы здесь? – спросил он, оглядывая при этом комедиантов.
– Нет, мы у тебя дома, с женой твоей чай пьём, – съязвил Лёха.
Но охранник проигнорировал его слова и продолжил:
– За вами приехал патруль!
После этих слов в проёме показалась фигура в униформе. Полицейский, крупный цванк, вошёл в кладовку и сказал:
– Выходите медленно и по одному! Руки держать перед собой! Первым человек!
Патрульный распахнул дверь настежь. Однако Лёха не торопился. Он взял у друга бутылку с необычным напитком, не спеша открыл её и сделал глоток.
– Ваше здоровье! – сказал он цванку, подмигнул и лишь после этого покинул помещение, по дороге снова приложившись к бутылке.
Патрульный не обратил на это внимания и сказал:
– Амфибос, на выход!
Жаб отправился за другом. В подвальном коридоре, помимо приехавшего по вызову патруля, толпилась почти вся охрана клуба и ещё несколько посторонних, не знакомых комедиантам существ различных рас. А вот тройка патрульных полностью состояла из цванков, что было не удивительно: эти рептилоиды служили в полиции практически на всех планетах галактики № 15-М-99, где местные жители предпочитали нанимать на такую работу чужаков. Очень много цванков было и в Армии Альянса, где из них зачастую формировали даже отдельные подразделения. Народ был боевой и практически бесстрашный.
В коридоре каждого из комедиантов сразу же повернули лицом к стене и перекинули наручники в положение «за спиной», а у Лёхи при этом отобрали напиток.
– Куда хоть едем-то, ребята? – спросил бывший штурмовик с присущим ему весельем. – Где продолжим вечеринку?
– В Управление полиции, где вам предъявят обвинение, – без особых эмоций ответил старший патрульный. – А потом в окружную тюрьму для ожидающих суда. Вот там и продолжите свою вечеринку.
Лёху с Жабом вывели через служебный вход во внутренний двор ночного клуба, где их уже ожидал небольшой полицейский транспортёр, быстро в него погрузили и увезли.
В Управлении полиции их уже ожидал следователь по особо тяжким делам, который в ожидании приезда свалившихся на его голову «залётных убийц» коротал время на свежем воздухе. Следователю – невысокому, худому и с виду замученному службой или жизнью гуманоиду – очень хотелось домой. Его рабочий день уже полчаса как закончился, и если бы не дерзкое убийство одного из самых уважаемых граждан Олоса, уставший сотрудник управления уже подъезжал бы к дому, где его ждала милая сердцу бутылочка кхэлийского сбитня крепостью пятьдесят пять оборотов и коробочка с вялеными боргосскими подлещиками.
Несмотря на то, что бутылочка сбитня могла подождать встречи со следователем хоть неделю, покрываясь инеем в его холостяцком холодильнике, сам он долго ждать не хотел. Следователь нервно топтался во дворе полицейского участка, держа в руках готовые документы на этапирование в окружную тюрьму ещё не доставленных подозреваемых.
Полицейский транспортёр неторопливо въехал на территорию внутреннего двора Управления. Из кабины проворно выскочил старший патрульный, открыл дверь в салон и уже хотел было дать приказ о выводе комедиантов, но до него донёсся крик:
– Постой!
Патрульный насторожённо обернулся.
– Не выводи никого! – сказал подошедший к транспортёру следователь. – Какой смысл время терять? В тюрьме их уже ждут, а у меня всё готово. Давай я распишусь, что принял задержанных и провёл первый допрос. Я уже всё распечатал.
– Что распечатал? Протокол? – спросил немного растерявшийся цванк. – А что ты в нём написал?
– Что они всё отрицают, – ответил гуманоид. – Они же всё отрицают?
Патрульный, хоть и знал уже, что Лёха с Жабом отрицают свою вину, всё равно удивился и спросил:
– Откуда такая уверенность?
– Все всегда всё отрицают, – спокойно ответил следователь. – И особенно те, кого обвиняют в убийстве. Давай не будем время терять. Сегодня ещё игра. Домой охота.
– Точно! Полуфинал же, – спохватился патрульный. – Но, может, хоть глянешь на них?
– Не думаю, что мне это доставит удовольствие, но задержанные должны подписать мою копию протокола, – следователь заглянул в салон и обратился к комедиантам: – Хотите сэкономить время и добраться до тюрьмы к ужину? Тогда подпишите протокол!
– Да мы вообще никуда не торопимся. А уж в тюрьму тем более, – отозвался Лёха. – Можем хоть до завтрашнего вечера здесь сидеть.
– Без еды и воды? – спросил следователь.
– Умеешь уговаривать, – ответил Лёха. – Дай хоть почитать тогда уж!
Гуманоид протянул бумаги старшему патрульному, тот передал их подчинённым в салон, а уже те, в свою очередь, раздали комедиантам. Помимо этого, патрульные достали фонарики и любезно светили ими, пока задержанные читали и подписывали протоколы.
В это время следователь поставил подпись в журнале старшего патрульного и, дождавшись, когда ему передадут подписанные Лёхой с Жабом протоколы, пожелал всем удачи и приятных выходных. После чего он чуть ли не вприпрыжку убежал к заждавшимся сбитню и подлещикам.
Старший патрульный захлопнул дверь салона, запрыгнул в кабину, и через несколько секунд транспортёр всё тем же неторопливым ходом начал выруливать с территории Управления, чтобы так же неспешно отправиться в окружную тюрьму.
Доехали, несмотря на медленный ход, довольно быстро. Видимо, расстояние до тюрьмы было небольшим. Лёха даже и не понял сразу, что они уже добрались до цели, думал: просто где-то остановились по пути. Но когда двигатель транспортёра заглох, а дверь открылась, сомнения исчезли.
– По одному выходи! – скомандовал снаружи грубый голос. – Первый пошёл!
В этот раз первым вышел амфибос, и его тут же приняли в свои руки два тюремных конвоира.
– Второй пошёл!
Лёха покинул транспортёр, и его, как и Жаба, тоже сразу же подхватили с двух сторон. А ещё он увидел говорившего – не очень крупного цванка в офицерской форме. Скорее всего, это был капитан, но бывший штурмовик мог и ошибаться – он не очень хорошо разбирался в знаках отличия на форме тюремщиков Олоса.
Комедиантов повели под усиленным конвоем, словно это были два самых злобных маньяка в галактике. Такое отношение разительно отличалось от того, что было ранее, и лишний раз намекало: теперь всё будет серьёзно – шутки закончились за воротами этого заведения. Впрочем, с Лёхой и Жабом это не работало – первый шутил и в более мрачных и ужасных ситуациях, а второй не шутил даже в самых благоприятных.
Транспортёр стоял недалеко от здания, поэтому подозреваемых в убийстве уважаемого господина Чылоо завели в мрачное холодное здание окружной тюрьмы Олоса для ожидающих суда очень быстро. Внутри тюрьма оказалась ещё неприятнее, чем снаружи: чёрные крашеные полы, стены – такие же чёрные примерно до пояса и серые выше этого уровня и серый потолок с редко расположенными тусклыми лампами. Такая обстановка сразу давала понять: здесь будет плохо и тяжело.
Четыре охранника-цванка водили комедиантов по разным коридорам так долго, что Лёха подумал: им решили провести экскурсию по всем закоулкам тюрьмы, прежде чем проводить в камеру – или в камеры, если их распределили в разные. Боевому комику стало скучно просто так ходить, и он решил завязать беседу:
– А куда мы идём-то?
– Разговоры! – мрачно отреагировал на попытку общения один из охранников.
– Да ладно вам строить из себя крутых. Ну реально, чего мы по коридорам круги нарезаем?
– На прогулку, – ответил уже другой охранник, более разговорчивый.
– На прогулку? – удивился Лёха. – Смеётесь, что ли? Мы ещё не ели и не спали, какая прогулка?
– Так получилось. Шеф ещё не подписал приказ о вашем приёме, и компьютер не выделил вам камеру. Так что подождёте пока в прогулочном блоке, – объяснил разговорчивый охранник. – Или вы предпочли бы в транспортёре?
– Нет, спасибо, лучше на прогулке, – вступил в разговор Жаб.
Когда комедиантов переводили через большой холл, им навстречу попалась такая же процессия – по коридору вели заключённого, и его охранниками тоже были цванки.
«Хреновый знак, – подумал Лёха, глядя на это. – Надеюсь, совпадение».
Блок для прогулки заключённых очень походил на огромный спортзал: он был без окон и с разными спортивными снарядами. Конечно, никаких штанг и гантелей там не было, как и любых других предметов, которыми можно нанести увечья. Стояли турники, брусья, беговая дорожка и несколько тренажёров на тяги и жимы.
Лёха оглядел находившихся в прогулочном блоке заключённых, и его опасения подтвердились. Представители различных рас неспешно наматывали круги под присмотром конвоиров, а в углу помещения кружком сидели несколько цванков, играли в кости и возбуждённо ругались, используя при этом довольно грязные выражения сразу нескольких языков. Впрочем, агрессии в их поведении бывший военный не заметил, скорее рептилоиды просто выражали так переполнявшие их эмоции, потому что играли они в самую азартную для них игру – ииннские кости.
Игра эта была очень популярной у цванков и оставалась загадкой для всех остальных. Понять её смысл и правила было довольно сложно, а если уж говорить начистоту – этого не мог сделать никто, кроме суровых рептилоидов. На своей родной планете Иинн цванки играли в эти кости с детства. Когда-то давно, ещё в училище, Лёха пытался вникнуть в суть этого развлечения, но быстро сдался.
Мало того, что в игре использовались тридцатидвухгранные кости – к этому ещё можно было привыкнуть, но вот то, что на гранях костей не было ни цифр, ни каких-либо иных знаков, бывшего штурмовика в итоге добило. Да ещё и правила игры не были строго обозначены и менялись в зависимости от количества играющих и, как казалось Лёхе, даже от времени суток.
Таким образом, курсант Ковалёв раз и навсегда потерял интерес к этой удивительной забаве, так и не поняв её смысл. Но он явно был, ведь цванки играли столь азартно и самозабвенно, будто каждый раз на кону стояла как минимум настоящая корова с эко-фермы Лакфана.
Конвоиры любезно разрешили вновь прибывшим не нарезать круги, а просто посидеть на скамейке от одного из тренажёров и даже отошли в сторонку, чтобы не стоять у них над душой.
Когда они остались относительно одни, Лёха кивком обратил внимание Жаба на играющих в кости.
– Да уж, заметил, – недовольно сказал Жаб. – Плохой знак. Очень плохой.
Дело было в том, что так вольготно чувствовать себя в то время, когда остальные заключённые наматывают круги по блоку, цванки могли только в одном случае – если начальник этой тюрьмы был их земляком. А из этого уже вытекало следующее – порядки здесь суровые, и народ сидит безбашенный. Иначе личный состав тюрьмы просто не стали бы комплектовать цванками. Хотя, конечно, Лёхой рассматривался и второй вариант: какой-то уроженец Иинна просто дослужился до должности начальника тюрьмы. Но шансов на это было немного. Скорее всего, другие здесь просто не могли справиться с контингентом.
Что касается самих цванков, у этого народа было потрясающее чувство расы. Цванк никогда не причинял вреда земляку, если дело не касалось совсем уж личных моментов. Везде и в любой ситуации эти рептилоиды держались вместе и помогали друг другу. На службе они тоже не забывали своего особого отношения к родичам и по возможности набирали окружение из своих.
Помня об этой особенности уроженцев Иинна и увидев, как они играют в кости, Лёха понял: надо быть предельно осторожными – для заключённых-цванков в этой тюрьме закон не писан, и при начальнике-земляке они явно делают здесь всё, что хотят. Чтобы покинуть это мрачное место живыми и здоровыми или, на худой конец, просто живыми, Лёхе с Жабом предстояло проявить максимум изобретательности и дипломатичности.
И стоило только бывшему штурмовику подумать о нежелательности тесного общения с заключёнными-цванками, как те обратили внимание на двоих новичков, развалившихся на скамье и не желающих прогуливаться.
– Пойдём-ка, дружище, прогуляемся, – сказал Лёха, вставая и разминая мышцы. – А то кое-кому наше поведение может показаться вызывающим.
Жаб всё понял и вопросов задавать не стал. Комедианты знаками показали конвоирам, что собираются тоже дать несколько кругов и аккуратно, стараясь никого не задеть, влились в поток шагающих по кругу.
Минут через десять в прогулочный блок вошёл тот невысокий цванк-офицер, что принял подозреваемых у патруля, вышел на середину помещения и громко крикнул:
– Ковалёв Алексей и Вэллоо-Колло-Чивво!
– Здесь мы! – отозвался Лёха, покидая поток.
– Вэллоо-Колло-Чивво! – крикнул цванк ещё громче.
– Да здесь я, – пробурчал Жаб, присоединяясь к другу. – Видишь же, что здесь. Чего орать?
– Услышал имя – отзовись! – прикрикнул на Жаба офицер. – За нарушение – карцер! На первый раз сделаю вид, что не заметил. На выход оба! И быстрей – через пять минут вы должны быть в кабинете шефа!
