скачать книгу бесплатно
Герман с удовольствием смеется, думая про себя, что «безграничный бионик» – отличное описание единственного бионического тела, не имеющего ограничений по времени использования. Странный подарок от человечества – подарить бесплатное цифровое бессмертие одной из самых богатых женщин в мире.
Она обнимает его на прощание, и от ее тепла ток проходит по венам. Герман спешно откланивается и уходит из переговорки.
Алиса возвращается в свой кабинет, под неодобрительное ворчание систем бионика наливает себе бокал красного чилийского и тяжело откидывается в кресле. Она думает о предстоящем интервью – и в животе скручивается тугой узел страха. Сколько лет она бежала от публичности, вырывала ее из себя с корнем, избавлялась от нее, как от части своей натуры. Алиса была на виду с пеленок. Ее мать на третий день после рождения девочки начала снимать с ней видео и выкладывать на популярном ресурсе. Канал набирал обороты, и детство Алисы превратилось в съемочную площадку. В ее воспоминаниях мать всегда либо с мобильным телефоном, либо с камерой. Нет, малышка не жаловалась, она воспринимала свою реальность как единственно возможную, как настоящую жизнь. Она не обижалась, когда мама журила ее за испорченный дубль или за пятно на том платье, которое «я приготовила специально для съемки», научилась достойно вести себя в прямых эфирах и с шести лет общалась с подписчиками.
Да и на что было жаловаться, когда ее узнавали на улицах, забрасывали восторженными письмами, а в школе все завидовали. Она тогда была слишком юна и слишком глупа для того, чтобы понять, как ценно нормальное детство, здоровые отношения с матерью или хотя бы личное пространство. Только после смерти она поняла, как много упустила. Она росла в уникальной среде: ее отец и его брат были разработчиками мировой величины, ей бы больше общаться с ними, а не играть в «мамину звездочку».
Потом на смену мобильным телефонам пришли айлайфы – тогда еще носимые, полуобручи, которые надевались на голову. И пришли они не откуда-то со стороны, прямо из семьи, их разработал Макс, ее дядя. Алиса тестировала первые образцы, и одной из первых начала стримить – «раздавать» свое сознание незнакомым людям. Любой желающий мог смотреть на мир ее глазами столько, сколько она находилась в стриме. И она была в этом чертовски хороша. Ее юность вместе с ней прожили миллионы людей. Она тренировалась, путешествовала, училась и жила в режиме онлайн. После смерти матери сетевая жизнь затянула ее с головой. Начался бум геропротекторов: за бешенные деньги можно было ввести себе омолаживающий или пролонгирующий состав. Тогда люди думали, что за ними – будущее. Это было задолго до открытия зависимости и побочных эффектов. Или незадолго, но в тот момент, когда все тщательно скрывалось.
Ее мир рухнул, когда в прямом эфире интервью старый враг вырвал ее из ее сознания – это был первый случай хака устройства iLife. Эдуард превратил ее жизнь в сущий ад, и Алиса впервые столкнулась с замалчиванием: когда ей удалось доказать Максу, что его непогрешимое творение уязвимо, тот решил замять тему, чтобы не обвалить продажи. Ей пришлось пройти через все унижения и испытания, которые ей приготовил Эд, и последним была смерть в прямом эфире. Смерть, которая устроила революцию. Три миллиона человек попали под суд по обвинению в убийстве – обещанная анонимность оказалась фуфлом. Был страшный скандал, пересмотр законодательства, а после – информационная бомба в виде возвращения Алисы в теле бионика. Ее отец из сумасшедшего разработчика вдруг превратился в революционера, который подарил людям цифровое бессмертие. А она сама решила выйти из круга публичности. Раз и навсегда.
И вот она возвращается. Опять, опять миллионы устремленных на нее глаз. Сколько лет она умудрялась возглавлять Я.Корпорацию и не дать ни единого интервью, не провести ни одного прямого эфира. Только выступала на научных конференциях и на заседаниях Единого Совета.
Но в этом случае цель оправдывает средства. Если такова цена за то, чтобы искоренить касту хакеров – пусть так, Алиса готова, отпразднует свое столетие с размахом, взяв последних, кто портит ей жизнь.
Путешествие по волнам памяти забирает у нее последние силы, но она все равно отставляет бокал и погружается в Сеть, чтобы отобрать материалы для Германа. Скоро у нее совсем не будет времени этим заниматься, так что она выкручивает мощность обработки до предела и ныряет в собственный огромный архив, где хранится вся ее цифровая жизнь, которую она с таким усилием вырывала из Сети. Мелькают воспоминания, записи. Она бесстрастно сортирует, стараясь не углубляться, не проживать и, главное, не останавливаться на тех записях, где есть – то есть, был, конечно – Ник, ее друг, ее муж. Она убирает все воспоминания о нем и об их дочери в закрытое хранилище. Эти записи Герман никогда не получит, он даже о них не узнает.
– Кир, – обращается она к своему персональному помощнику, – скопируй все отмеченные мной файлы и помести их в хранилище с возможностью стороннего доступа.
– Ты уверена, Алиса?
– Да, мой дорогой, разрешаю тебе эту операцию. И проследи, чтобы у хранилища был высший уровень защиты. Я передам эти файлы только одному человеку, больше проникновений быть не должно.
– Как скажешь. Я могу приступать?
– Приступай. Нас ждут больше перемены.
Алиса выходит из Сети. В кабинете уже темно. Она не включает свет, смотрит в окно на ночной город и отпускает все мысли. Скоро, уже совсем скоро.
5.
20 декабря 2112 года
Аврора, Земля
1 день до запуска Солнета
Катер медленно разрезает серебристым носом черную гладь воды. Лайк намеренно выбрал древнюю модель и заложил курс так, чтобы добраться до Авроры и успеть поменять внешность на воде. Теперь до прибытия остается тридцать минут, наноботы вносят последние изменения в бионика. Повинуясь воле пассажира, потолок каюты становится зеркальным и отражает до боли знакомый облик: длинное жилистое тело, светлая кожа, пепельные волосы с тремя синими прядями и выраженная гетерохромия: один глаз карий, второй – голубой.
Лайк рассматривает себя в зеркале, вживается в тело, вспоминает, какого это – быть этим Лайком. Он использовал такой образ множество раз, и не единожды уходил в нем от слежки или погони. Яркие детали дают отличный бонус: люди запоминают именно их. Никто из опрошенных не мог внятно назвать разрез его глаз, форму носа или челюсти, помнили лишь пряди в волосах и разноцветные глаза. А меняются они за секунды, регистрации не требуют. Снимаешь эту мишуру – и растворяешься в толпе, неузнанный и забытый.
Он поднимается на ноги, разминается, отстраивает центр тяжести и баланс. В этом теле он даже чувствует по-другому. Тело помнит. Тело знает. Как бы теперь самому не раствориться, не перестроиться до конца, не вжиться на полную. Он сам себя пугает, в размягченную за последнее десятилетие душу просачивается холод, сталь, искристая отрешенность, потаенное чувство могущества, безумия, вольности. Вот из чего его вытащила Крис. Как иронично, что только в таком виде он может отплатить ей за спасение. Иронично и грустно.
– Желаете зарегистрировать новую внешность? – ласковым голосом интересуется система.
– Запрашиваю автоматическую регистрацию через двадцать четыре часа.
– Принято. Задайте пароль для отмены автоматической регистрации.
Лайк называет кодовое слово. Ну вот, с этим покончили. Он еще раз проверяет все расчеты. Запаса должно с лихвой хватить на то, чтобы провернуть дело и уйти на безопасное расстояние. Если что-то пойдет не так – ни за что нельзя светить свою настоящую внешность, пусть регистрируется эта. В конце концов, это и есть тот-самый-Лайк, он и понесет ответственность. Перед его мысленным взором всплывает все то, что он пережил в этом теле: каждый выбор, каждая победа, все до единой ошибки. И когда он свернул не туда?
Он злится. Кто мог подумать, что возвращение в этот облик катком проедет по психике? Эмоции сейчас – непозволительная роскошь, некогда отвлекаться на воспоминания и рефлексию о выборе жизненного пути. Лайк запускает психомоделирующую программу, которую он почти с ноля переписал под свои нужды, выкручивает до минимума чувствительность реакций, а максимум уводит на ментальные способности. По телу разливается волна облегчения, а вместе с ней приходит зуд азарта. Увы, его не отключить. Теперь, когда сомнения и переживания едва трепыхаются на задворках души, драйв головоломки выходит на первое место. Ему уже хочется взяться за дело.
– Режим «сосредоточенность» активирован – запоздало подает голос программа.
Сообщение заставляет Лайка вздрогнуть от неожиданности – он по максимуму отключает голосовые уведомления там, где это возможно. Пожалуй, он единственный современный человек, у которого все еще есть проблемы с голосами внутри головы. Впрочем, с голосами снаружи проблем обычно еще больше, тут уж ничего не попишешь. И он все равно посмеивается: глупая программа по наивности верит, что включился один из стандартных режимов настроения, хотя после того, как Лайк над ними поколдовал, они превратились в нечеловеческие способности, и он искренне гордится своей модификацией. Главное – не злоупотреблять, такие качели для психики – слишком большая нагрузка, но на крайний случай лучше не придумаешь. Даже сейчас моральные терзания об этичности и опасности игр с психикой плещутся где-то на задворках сознания.
А волны все бьются о борт, разлетаются холодными фейерверками, и катер все ближе к своей цели. Вот уже видны вдали огни Авроры. Плавучий город величаво бороздит океанские просторы, неспешно несет себя вперед, подминает под брюхо могучие волны, что для него не страшнее щекотки. Мелкий катерок Лайка, которому приходится бороться со стихией, потонул бы от зависти, если бы имел чувства.
Аврора все увеличивается, расползается по горизонту, неотвратимо надвигается. Лайк перебарывает слабый соблазн крутануть руль и умчаться в сердце шторма, лишь бы не высаживаться в плавучем мегаполисе. Быть может, не настрой он психомодуляцию, так бы и поступил. Но нет, несется навстречу своей судьбе, его руки, едва дрогнувшие в сомнении, крепко держат руль и ведут суденышко к плавучему гиганту. Многоярусная Аврора уже заслоняет собой небосклон, белоснежные тонкие здания светятся в подступившей темноте, слабым сиянием мерцают плавные изгибы защитных опор. Лайк сверяет время: он все прикинул верно, до встречи больше десяти часов, успеет разведать обстановку и даже поспать.
Пропуск от Зета срабатывает, как надо: шлюз приветственно распахивается перед маленьким катером. На этом для Лайка управление судном заканчивается: катерок уже подхватывают швартовочные панели и ведут к пристани. Вода гулко плещется под куполом шлюза, эхо облизывает потолок, и Лайк инстинктивно старается производить как можно меньше шума – здесь все кажется слишком громким.
Он выскакивает на пружинистые синтокаучуковые плиты пристани и входит в зону регистрации. Система фиксирует его прибытие, бухтит по поводу тестового периода внешности и только после всех процедур сладким женским голосом приветствует гостя:
– Добро пожаловать в Аврору! Вы прибыли в пятый по величине плавучий город, площадью пятьдесят квадратных километров. Население – триста пятнадцать тысяч человек. Наше путешествие началось в 2069 году от берегов Финского залива, куда мы возвращаемся каждые пять лет. Мы рады, что вы присоединились к нашей семье. Приятного плавания!
У Лайка едва хватает терпения, чтобы дослушать. Как только голос Авроры умолкает, он уже спешит к выходу из шлюза, который наконец открыт. Город встречает его морским бризом и летним теплом, обволакивает тропическими запахами зеленых насаждений, обнимает толпой. Все в белом, как и сам Лайк, и, чем ближе к запуску, тем больше людей высыпает на улицы. Они даже не переходят в сетевой режим города, общаются вживую, прикасаются друг к другу, отчего мальчишки бледнеют, а девочки заливаются краской. Угловатые, слегка неловкие, они бродят стайками, запускают в воздух аэросердца, змеев и отпечатанных на скорую руку белых голубей. Взрослые беседуют, обхватив себя руками, то и дело с разных сторон раздается неестественно громкий смех. Малышей на улицах мало – в Авроре очень строгие требования к плотности населения.
Лайк пробирается сквозь толпу по узкому переулку из шлюзовых помещений и выходит на площадь Нахимова с интерактивными развлечениями. Судя по нелепости происходящего, вся движуха происходит в допреальности – приходится включить режим. Поначалу Лайка ослепляет – все белоснежные поверхности домов, окружающих площадь, вспыхивают рекламными и информационными экранами. С трех из них ему сулят подобрать дизайнера внешности, и парень гневно чертыхается: стоит поменять внешность, как начинается, теперь с каждой крышки унитаза ему будут предлагать услуги стилистов.
Зрение потихоньку перестраивается на дополненную реальность, воздух наполняется игровыми элементами, в руках у празднующих появляются символы лучших сетевых эпох: световые мечи, бластеры, карманные машины времени и телепортаторы, нейтрализаторы, а у одного парня в руках Лайк с затаенным трепетом узнает красную монтировку. Теплое ностальгическое чувство трогает душу: в его детстве игры были единственным спасением от безумной реальности, охваченной хаосом потерянных в Сети, слишком умных машин, новых законов, болезненного перехода к новому укладу. Родителям не было до него дела, и мальчишка буквально вырос в Сети. Мальчик, воспитанный играми, современный Маугли. Тело до сих пор помнит сетевые битвы, и ему приходится немало побороться с инстинктами, чтобы не уклоняться от оружия в игровой зоне.
И тут все замирает. Шум смолкает за несколько секунд, растерянный ропот прокатывается по толпе – и на всех экранах появляется улыбчивая рыжеволосая женщина. Холод, смешанный с восхищением, стекает по позвоночнику Лайка. Это Алиса. Быть не может, Алиса! Непривычно мягкая, в простом белом платье – неужели в том самом? –, с теплой улыбкой, за которой прячутся далекие стальные нотки. Сколько лет глава Я.Корпорации не появлялась на публике и не записывала никаких обращений, и вот, пожалуйста. Опять ее лицо, как центр Вселенной, ослепляет со всех экранов.
Включается режим персонализации, и Лайку начинает казаться, что Алиса смотрит только на него, заглядывает в душу, просачивается под кожу, бьется пульсом в венах.
– Приветствую тебя, мой друг!
О боги, этот голос!
– Мы так давно не виделись, но теперь все изменится. Завтра мы вступим в новую эру. В двадцать один час двенадцать минут мы запустим Солнет. Земля, Марс, Венера и Титан объединятся в одну Сеть, мы сотрем границы между мирами и начнем большое переселение. Для каждого бионика, который зарегистрируется в качестве жителя колонии, мы снимем ограничения на подписку, а в колонии на Титане – ограничения на рождаемость. Но не подумайте, я не призываю всех и каждого переселиться, на Земле тоже грядут большие перемены.
Люди на площади начинают аплодировать, и Алиса замолкает в ожидании. Лайк тоже механически хлопает в ладоши, чтобы не выделяться, но едва чувствует свое тело. А как бы его скрутило, не включи он психомодуляцию? Даже подумать страшно. Алиса, Алиса, что ты творишь?
– Я хочу напомнить, что после запуска Солнета будет действовать пятиминутное ограничение на связь с вашими родными, которые находятся в колониях. Потерпите немного, совсем скоро вы сможете общаться с ними в привычном режиме.
Новый шквал аплодисментов прерывает ее речь. Идиоты.
Умом Лайк понимает, что вот эти промежуточные реакции – не настоящая Алиса, а работа персонализации трансляции, но все равно завороженно смотрит, как она нежно и терпеливо ждет, когда люди на площади умерят свой пыл. И только потом продолжает:
– И еще одна новость. Мир меняется, и я готова меняться вместе с ним. Да, я избегала публичности и отклоняла многочисленные запросы на интервью, но теперь я готова рассказать свою историю. Завтра мне исполнится сто лет, и мне есть, что поведать. На следующий день после запуска Солнета выйдет большой фильм. Хотите увидеть трейлер?
Ликование охватывает площадь. Соблазнительная улыбка трогает губы Алисы, изображение меркнет, и каждый экран вспыхивает своим отрывком. Лайк жадно скользит по ним глазами. На некоторых из них Алиса совсем юная – нет, она выглядит так же, но ее выдают мимика, движения, озорной блеск глаз, в которых еще нет бездны. Вот она тренируется, вот проходит по канату над бездной, вот болтает какую-то ерунду в ванной. Изображения сливаются, он ищет глазами то самое. И находит. Алиса в этом же белом платье стоит в стеклянной конструкции над ночным городом. С ума сойти, они покажут сцену смерти! Сцену, которую когда-то вырвали из его памяти. Ему удалось сохранить только один обрывок – три секунды, в которые она кружится над городом. Жадное желание поскорее вернуть ее прокатывается разрядом по телу.
Ролики угасают, и на их место опять приходит Алиса.
– На этом сюрпризы не заканчиваются. Завтра я буду лично присутствовать на запуске с Красной площади. А в ближайшие дни вас ждут крутые сюжеты, которые мы готовим совместно с медиа-группой Я.Голос. Будет много неожиданного, спорного, но точно взрывного. И я счастлива быть с вами и вместе идти к нашему великому будущему. На этом прощаюсь, увидимся завтра в момент запуска Солнета. Мне уже не терпится, а вам?
Она лукаво подмигивает, как девчонка, и ее лицо стирается с экранов, оставив Лайку напоследок полный хаос в мыслях. Площадь вновь погружается в игровой режим.
Лайк спешит убраться отсюда, пробирается – белый сквозь белое – через празднующих, задевает кого-то плечом, рукой, наступает на ноги. Мысли мечутся. Так не пойдет. На ходу он еще подкручивает психомодуляцию. Все, дальше некуда. Но становится легче. Он идет аккуратнее, ныряет в дальний переулок, тащит себя до гостевого дома, скользит на лифте и, кажется, спустя тысячу лет, вваливается в квартиру, падает на кровать, дышит.
Тишина. Слабое мерцание из окон. Далекие звуки ликования. Запах стерильного пустого жилья. Вдох на четыре. Выдох на восемь. Собраться, успокоиться, забыть. Нужно работать, а не ковыряться в прошлом. Чертовски сложно в этом теле не поддаться искушению, не влезть в архивы, не перетряхнуть все историю.
– Когда ты уже научишься отпускать прошлое, дружище? – вопрошает он в пространство, садится на кровати и встряхивается.
Демоны поджидают в праздности. Работай, рефлексирующая размазня, и голова встанет на место! Он следует собственному совету и ныряет в сетевой режим города, который позволяет осмотреть всю Аврору в мельчайших деталях, потратив на это не несколько дней, а несколько часов. Одновременный запуск программы собственного изобретения дает ему доступ к закрытым данным: защитным полям, камерам, датчикам. Руководители плавучих городов помешаны на безопасности, хуже них только воздушники. И чего Зет решил собирать стаю именно здесь?
Разведка не приносит облегчения. Аврора напичкана под завязку. Хуже того, у нее, оказывается, есть система закрытого режима. В экстренных ситуациях на защитных опорах могут подниматься экраны. А что это значит? То, что стоит им ввести закрытый режим, как Аврора превратится в плавучую консервную банку. Значит, придется искать подводные выходы или вскрывать шлюзы. Код последних хорошо закрыт, и в одиночку Лайк не хочет рисковать: одно неловкое движение – и он засветится. Надо будет предложить Зету включить это в сетевую разведку. Если тот сам уже не добавил этот вопрос в план отхода. Хотелось бы верить, что он и не понадобится, но Лайк не продержался бы столько лет, если бы не был параноидально осторожен.
Работа успокаивает. Мозг раскручивается на полную: строит маршруты, просчитывает вероятности, анализирует неизвестные, фиксирует каждую мелочь. Из потока его вырывает звонок Зета:
– Лайк? Ты в городе?
– Да, все четко.
– Лови координаты места. Время то же – пять утра.
– Принято, до встречи.
Зет тут же отсоединяется – они стараются не рисковать перед делом, сводят переговоры к минимуму. Лайк смотрит на точку встречи. Хорошее место, отлично ложится на маршруты отхода, из этой точки одинаково доступны три шлюза и поблизости минимум пять точек погружения в подземку. Хорошо, что сходка не в подводной части, этого Лайк опасался. Впрочем, Зет «не первый день замужем», знает, что делает.
На часах полночь. Можно поспать часа четыре, а то и четыре с половиной. «Да, мысль здравая» – думает Лайк, откидывается на кровати и мгновенно погружается в сон. Ему снится Алиса. Ненавистная. Божественная.
Он просыпается раньше времени, голова гудит, перегруженная новым режимом. Стоило отключить его на сон, но трусость перед пробуждением с открытой душой победила. Теперь приходится настраивать систему бионика, чтобы он привел голову в порядок и заглушил боль. Когда ломота в висках отступает, Лайк проверяет план отхода. Флаер, нагруженный необходимым снаряжением, в маскировочном режиме плавно скользит за Авророй на безопасном расстоянии, готовый по первому свистку броситься к хозяину. Очередь за Ликой. Девушка отзывается на голосовой вызов с первых мгновений – должно быть, она сейчас бродит где-то в джунглях, следит за своими подопечными зверьками.
– Привет, Лайк! Ты по нашему вопросу?
– Да. И привет, ага.
– Все готово, твоя хижина выросла. Когда тебя ждать?
– Если все пройдет хорошо, то жди не меня, а пустой флаер.
– Совсем пустой? – усмехается Лика.
– За кого ты меня держишь? Нет, конечно, микроАЭСки на борту, я же обещал.
Между ними повисает тяжелое молчание. Потом Лика решается и спрашивает:
– Леш, мне стоит за тебя переживать?
– Нет, все в норме.
– Слушай, не езди мне по ушам. Если ты готов выложить партию аэсок за живую хижину, значит, дело серьезное.
– Лик, ты же взрослая девочка. Сама понимаешь, что я ничего не скажу.
– И понимаю, почему. Но меня это не останавливает. Я боюсь за тебя, Леш.
– Давай сойдемся на том, что я просто хочу провести отпуск в ваших отшельнических экоугодьях?
Она сдается:
– И за что я тебя, дурака, терплю? Ладно. Хотела сказать, что жду тебя, но, видно, лучше не надо.
– Как пойдет. Лучше не надо, да. Спасибо тебе.
– Брось, тебе вежливость не идет. Все, я побежала, у меня тут тигры на подходе.
– Яванские?
– Догадливый, гад, – ухмыляется Лика и отключается.
Теплый голос подруги изгоняет последние отголоски мрачного настроения. В конце концов, его прошлое – не сплошной поток противозаконности, неприкаянности и чернухи, есть в нем и такие светлые люди, как Лика. Милая, самоотверженная, добрая. Зоозащитница, матерь вымерших видов, смешная лесная фея.
С улыбкой Лайк ныряет в тренировочный режим, чтобы сбросить остатки напряжения. После тренировки и душа он чувствует себя обновленным, и к нему возвращается азарт предстоящей головоломки. И любопытство – Зет до последнего скрывает детали дела.
Времени еще предостаточно, так что Лайк решает прогуляться по предрассветному городу. До точки недалеко. Сонные улицы встречают его уютной тишиной. Он не включает допреальность, так что кругом царит красота и информационная девственность – ни одной вывески и экрана, чистый облик Авроры: белоснежные и голубые покатые здания, усеянные растениями с размашистыми листьями, серебристые рельсы патов, мерцающие в предрассветной дымке, серые синтокаучуковые дорожки, которые мягко пружинят под ногами. Воздушные коридоры трасс слабо светятся в воздухе: по голубым полосам редко пролетают флаеры, по зеленым снуют боты-доставщики. С задорным жужжанием на улицу высыпают уборочные машины и спугивают стайку девчонок, которые развлекались моделированием голографического города.
Чем ближе к цели, тем медленнее становятся шаги Лайка. Он впивается глазами в улицу, схватывает каждую деталь, скользит глазами по редким прохожим, стараясь держаться от них в стороне. Но вот его взгляд выхватывает приземистое одноэтажное здание – большая редкость в Авроре, наверное, переносной дом – бледно-голубого цвета. У дверей он издали замечает фигуру и внутренне напрягается. Человек стоит у входа, мнется, но не заходит, будто чего-то ждет. Все бы ничего, стоит себе да стоит, вот только Лайку самому надо в эту дверь. И задумчивый прохожий не сулит ничего хорошего. Парень уже мысленно прикидывает план действий, но тут незнакомец решительно уходит от двери и сворачивает за угол здания. Лайк ускоряется, чтобы проскочить, пока никого нет поблизости.
Он уже тянет на себя дверь, когда тот человек вновь появляется в поле зрения. Вот бы успеть, пока его не заметили.
– Лайк? – окликает его неуверенный голос.
«Твою ж галеру» – обреченно думает он и оборачивается.
На него смотрит молодой парень столь неопределенной наружности, что становится ясно – внешность намеренно неприметная.
– Это вы мне? – уклончиво переспрашивает Лайк.
Незнакомец щурится, хмурит брови.
– Айриш.
Для постороннего человека слово не будет иметь никакого смысла. Но Лешка, услышав этот ник, расслабляется:
– Вот это встреча! Не ожидал тебя здесь увидеть.
Лицо Айриша тоже озаряется радостью узнавания:
– Обалдеть, ты до сих пор юзаешь этот облик?
– Стабильность – признак мастерства.
Хакер в ответ смеется, раскидывает руки, обхватывает старого друга и похлопывает по спине. От такого резкого вмешательства в личное пространство Лайк морщится, но ничего не говорит. И, раз уж это старый знакомец, решает спросить напрямую:
