скачать книгу бесплатно
Она осторожно ступила на предложенную ей ступеньку из плоти и вскоре следом за своими босоножками очутилась в архиве. За нею влез Славик.
В лаборатории молодых людей встретила Мария Дмитриевна. Она пыталась засунуть в уже трещавшую по швам хозяйственную сумку еще несколько банок со сгущенным молоком.
– А где остальные? – спросила Марина.
– В буфете, там сгущенку дают. Бегите скорее, она кончается.
– Не пойду, – без раздумий определилась Марина, – от нее толстеют.
Откровенно говоря, это была просто отговорка, чтобы лишний раз не приставали с вопросом, почему она пренебрегает дефицитом. На самом деле после знакомства с Марципаном любой дефицит для нее перестал быть проблемой, и она могла не толкаться ради него в очередях.
Славик, конечно же, тотчас бросился в столовую. Не удивительно. Когда у тебя двое малых детей, не до раздумий.
Марина села за свой стол и принялась подводить итоги. О подарке Володе она договорилась по телефону с Нелькой. Значит, после работы сразу к ней в магазин. Да, Нелька просила принести что-нибудь заведующую подмазать. Марина открыла ящик стола, вытащила из предназначенного для Лорки пакета одну упаковку с комплектом итальянского нижнего женского белья и переложила ее в сумочку.
Подошла Сотникова.
– Я тут название лекарства написала… – Листочек в клеточку лег на стол и робко подполз к Марине. – На тебя последняя надежда.
– Не волнуйтесь, не подведу.
Марина по слогам прочитала написанное. Ну и мастера эти медики заковыристые названия придумывать!
В дверях возник Пахомыч с набитой сгущенкой авоськой, метеоритом пронесся вглубь лаборатории и… взорвался гле-то в районе Славикиного кульмана. Вернее в спешке шарахнул ногой по брошенному в проходе стулу. Стул с грохотом повалился на пол, а Пахомыч цензурно выругался. Вторым, положив картонку с бело-голубыми консервными банками сверху на свой большой живот, в лабораторию медленно заплыл Бабенко. Хладнокровие и научный подход к выбору маршрута в плотно заставленном мебелью помещении позволили ученому-общественнику в отличие от Пахомыча спокойно добраться до своего стола. Последним, чуть клонясь на бок от отяжелевшего портфеля, вошел Белоконь.
– Мужчины, вы Славика, не видели? – сразу у всех спросила Мария Дмитриевна. – Он только недавно в столовую побежал. Интересно, досталась ли ему хоть баночка.
– Ага, увидишь там кого-нибудь, – пробурчал Бабенко. – Сумасшедший дом! Перекошенные лица, выпученные глаза. Вроде бы нормальные люди в институте работают – вежливые, дисциплинированные, рассуждают здраво. А как до дефицита дойдет, в дикарей превращаются.
– Жаль, если не возьмет, – Сотникова сочувственно вздохнула. – Двое детишек у парня.
– Конечно, не возьмет, всего пять ящиков осталось, – снова отозвался Бабенко, перекладывая добычу в черный кейс.
– Давайте ему по баночке отдадим, – не унималась сердобольная Сотникова.
Только Пахомыч успел поддержать ее до того, как в лабораторию ввалился Славик Три банки он нес в руках, две умудрился засунуть в задние карманы джинсов.
Мария Дмитриевна радостно всплеснула руками:
– Успел! А мы уж скинуться тебе собрались.
– Современная молодежь своего не упустит, – ухмыльнулся Бабенко. – Коль потребуется, глотку перегрызет.
– Никому я глотку не перегрызал, – запротестовал Славик. – Подмигнул приятелю из отдела новых технологий и готово.
– Довольно, товарищи, болтовни, – вмещался в разговор Белоконь, отрывая глаза от раскритикованного на утреннем совещании плана лаборатории на следующее полугодие. – Мало мы из-за сгущеночной эпопеи рабочего времени потеряли? Наверстывать надо.
– Сергей Сергеевич, – елейным голоском пропела Сотникова, – а скоро денежки давать начнут.
– К получению сотрудниками зарплаты, понятно, мои слова не относятся, – уточнил свою позицию заведующий. – Только в кассу без шума на цыпочках и не все сразу.
Опять склониться над многострадальным планом Белоконю не дал телефон. Кончик его шариковой ручки завис в воздухе, так и не коснувшись бумаги.
– Слушаю… Что? Двух человек?! У меня отчет, у меня люди в отпусках! – Крепчающий голос заведующего вдруг резко упал. – Распоряжение горкома… Хорошо.
Сергей Сергеевич опусти трубку на рычажок с такой мягкостью, как будто боялся кого-то разбудить. Не снимая с нее ладони обвел грустным взглядом свою немногочисленную рать. Наконец, нервно потирая щеку, сообщил:
– Снова, понимаешь ли, от нас в колхоз двух человек требуют. Завтра выезд.
– Я согласен, – поднял руку Пахомыч. Рыбалка, сено, сверчки – красота. Меня пишите.
– Ты, Петр Пахомович, не хулигань, – осадил его начальник. – Отчет на носу, испытания, а он на природу собрался. Мы Славу попросим. Слава, как ты?
– Я же, Сергей Сергеевич, только вчера оттуда. Два срока подряд отмотал. Жена ругается, дети уже не узнают…
«Сейчас Славика уломает и за меня примется, недаром утром чайник свистел, как сумасшедший, – подумала Марина. – Надо этим воспользоваться».
Между тем Белоконь продолжал крушить бастионы Славиного сопротивления:
– Мы тебя очень просим. Некому больше ехать, ты же видишь. Потом отгулы возьмешь или к отпуску приплюсуешь. Как Азаров выйдет, я его тотчас же к тебе на смену пошлю. Не Марию же Дмитриевну посылать, в самом-то деле, или Бабенко Николая Николаевича с его радикулитом…
Потрепыхавшись еще немного, как пойманный воробей, Славик сдался. Переводя дух, перед переходом ко второму кандидату, Белоконь сделал короткую паузу. Бабенко воспользовался ею, чтобы с пафосом высказать свое отношение к происходящему:
– Нас в молодые годы начальство так не уговаривало, потому в магазинах полки не пустовали, как сейчас. А нынче молодежь вся нежная, избалованная, с характером. И куда с нею только придем?
Кандидат-общественник сокрушенно покачал головой и с привычной фразой «я в местком» вынес тяжелое тело в коридор. Белоконь с затаенной тоской посмотрел вслед Николаю Николаевичу, сожалея, наверное, что в прошлом из-за лени забросил кандидатскую и теперь должен вертеться как уж на сковородке вместо того, чтобы спокойно наслаждаться жизнью, подобно своему титулованному подчиненному. Немного пожалев себя, завлаб вернулся к выбору второй кандидатуры. Вариантов у него, надо-сказать, было всего ничего. И Марина до того, как он открыл рот, уже знала, кто следующий. Ей это еще утром чайник подсказал, когда запел на плите будто оперный тенор.
– Сергей Сергеевич, давайте я поеду в колхоз вместе со Славиком, – вдруг приятно удивила она шефа. – Только вы нас сегодня, пожалуйста, вещички собрать пораньше отпустите.
– Разумеется, – сразу повеселел Белоконь, довольный, что избавился от долгих изнурительных уговоров. – Получайте в кассе аванс и ступайте.
Перед Мариной немедленно вырос счастливый Славик.
– Знай сразу, что вместе едем, без всяких уговоров взял бы под козырек, – не счел он необходимым скрывать свою радость. – Ну что, в кассу за деньгами и домой?
Его откровение услышала Мария Дмитриевна и лукаво погрозила пальцем:
– Ой, отец семейства, гляди мне!
Все бы очень удивились, узнав, что Марина ни в какой колхоз ехать не собирается. Идти в кассу за деньгами в компании со Славиком, впрочем, тоже.
– Нет, ты ступай занимать очередь, а я к Лорке, проститься. Ведь две недели теперь не увидимся, – привела она планы Славика в соответствие со своими.
Марина чувствовала, как хотелось Сотниковой поговорить на тему любви и морали, когда Славик умчался, но на пустые разговоры времени не было совершенно. Поэтому она сыграла на опережение:
– Не беспокойтесь, Мария Дмитриевна, все будет пучком.
И пока интеллигентная женщина размышляла, хорошо это или плохо, если «все будет пучком», она с увесистым пакетом выпорхнула из лаборатории. Соваться самой в архив с товаром поостереглась: вдруг там кто-то из Лоркиных крыс. Догадаются, кто Лорку шмотками снабжает, и разнесут по всему институту. А ей это надо?
Зайдя в лабораторию напротив, Марина пожаловалась на повисшего на телефоне начальника и попросила разрешение у соседей позвонить по их аппарату. Попав на Лорку, назначила ей встречу в курилке на лестнице.
Девчонки пришли в курилку почти одновременно. Марина развела ручки пакета в стороны, и Лорка увидела вложенный в него второй пакет с вещами.
– Для конспирации, – последовало пояснение. – На случай, если какая из твоих крыс утром видела, с каким пакетом я в институт входила. Он яркий, запоминающийся.
– Как в детективе, – хихикнула Лорка.
– Значит, я тебе здесь на бумажке цены набросала. Что сверху накинешь твое, – провела короткий инструктаж Марина. – Сейчас я аванс получу и с концами свалю, потому как шеф в колхоз собраться отпустил. За бабками к тебе домой вечером подскачу.
– Про колхоз ты это серьезно?
– Конечно. Мне сегодня на день рождения к Володе. Должна о подарке позаботиться, себя в порядок привести, потому повод был нужен, чтобы пораньше отчалить.
– А завтра-то как? Неужели поедешь?
– Что я совсем ку-ку? У меня тетка врач, больничный оформлю. Пусть Бабенко едет, в нем лошадиных сил как у трактора. Нефиг этому бегемоту липовым радикулитом прикрываться.
– Бабенко – вождь общественности, а вожди в колхоз не ездят.
– Ты права, выкрутится. – Марина посмотрела на часы. – Ладно, черт с ним. Мне Славик очередь в кассу занял, не пропустить бы.
У самого окошка кассы сгруппировались Лоркины крысы и алела мощная холка Бабенко. «Ах, вот ты в какой местком торопился!» – усмехнулась Марина, высматривая в очереди Славика. Получив аванс – пятнадцать трешек и одну пятирублевку с особым запахом, свойственным долго ходившим по рукам купюрам, – равнодушно сунула его в кошелек. Пряча кошелек, почему-то вспомнила поговорку о том, что деньги не пахнут, и не согласилась: очень даже пахнут, притом противно.
От кассы отошел Славик. Свои деньги он засунул в карман джинсов, отчего на бедре у него образовался четкий бугорок. Видимо, тоже получил аванс мелкими купюрами. Вместе они вернулись в лабораторию и, подписав разрешение на выход у Белоконя, побежали к проходной.
– Куда? – насторожился Цербер.
– Туда, – дерзко ответила Марина, кладя разрешение на край вахтерской конторки.
Крыть было нечем Цербер разблокировал выход и «колхозники», одолев последнее препятствие в виде стеклянных входных дверей, вырвались на свободу.
– Ну, давай прощаться, – сказала Марина.
Славик слегка помрачнел, он не рассчитывал на такое скорое расставание.
– Ты разве не на троллейбус?
– Сегодня мне в другую сторону.
– Тогда до завтра?
Вместо ответа Марина молча послала прощальный жест рукой. Отойдя немного от института, она стала на краю дороги и подняла руку.
Подобравший ее пожилой водитель оказался страшно веселым, и у Марины от его острот к концу поездки живот болел от смеха. Высаживаясь возле универсама, пассажирка положила на сиденье трешку, но дядечка энергично замахал руками:
– Забери! Студентка небось. Знаю, какая у вас стипендия.
– Не угадали. Я копировщицей в НИИ работаю.
– Ну и дура, – сказал хозяин «Запорожца», но как-то совсем не обидно. – Зрение только портишь. У копировщиц разве зарплата? Шла бы лучше к нам на фабрику, самое меньшее двести бы в месяц заколачивала.
– Я подумаю, – пообещала Марина.
Захлопнув дверцу, она повернулась к бетонной глыбе универсама. Два потока людей с утра до вечера безостановочно текли через его двери в двух противоположных направлениях. Пройдя вдоль главного фасада, Марина свернула за угол. Через дверь под вывеской «Стол заказов» зашла внутрь универсама.
За прилавком с табличкой «Спецобслуживание ветеранов» флегматичная толстуха Нелька отоваривала привередливого старичка. Старичок придирчиво приглядывался и принюхивался к каждому продукту и, если что ему не нравилось, в ультимативной форме требовал замену. Нельку это не коробило. Она спокойно меняла банку с маленькой вмятиной на целую, «край» на «серединку», примирительно повторяя одну и ту же фразу: «Как скажете, дедушка». Заметив Марину, подала ей условный знак зайти в подсобку со двора.
В подсобке Марину встретили двое не совсем трезвых грузчиков в серых халатах, с серыми лицами и серой щетиной на щеках. В общем, разительно похожие друг на друга, разве что один немного выше другого. Марина сразу же окрестила одного Мышонком, другого Крысенком.
– Ты к кому, красотуля? – важно спросил Крысенок, разминая пальцами сигарету.
– Не узнал разве? – за Марину напомнил ему Мышонок. – К Нельке она ходит, гешефт у них.
Не смутившись своей невнимательности, Крысенок осклабился:
– А чё не с нами? Смотри, красотуля, прогадаешь. С Нелькой, кроме как по коммерции, кашу не сваришь, а с нами и по части мужской ласки можно.
Он весело подмигнул Мышонку, и тот одобрил шутку напарника несколькими трескучими смешками.
За их спинами, будто из-под земли, выросла, круглая фигура Нельки.
– Хватит прохлаждаться, пошляки, – гаркнула она почти басом. – Ну-ка, за работу. Нето у меня на картошку и лук мигом загремите!
Обоих «грызунов» как ветром сдуло.
– Ну и помощнички у тебя, Неля, – сочувственно покачала головой Марина.
– Эти, между прочим. еще не самые худшие, – призналась кругленькая продавщица, беря ее за локоть. – Выйдем на воздух. Хоть пару минут на солнышко погляжу.
Во дворе она передала прихваченный с собою сверток и проинформировала о его содержимом:
– Конфеточки, как просила, вкусные в шикарной коробочке – для подарка самое то. Палочка сухой колбаски, банка кофечка растворимого, по баночке крабов и красной икорки – все из вчерашних наборов для служащих райкомов и райисполкомов.
– Спасибо, кисуля, – Марина приняла сверток, отсчитала деньги и протянула упаковку с комплектом женского нижнего белья. – Твоей заведующей, как обещала.
– Какой шик! – восхитилась толстуха. – Послушай, ты мне что-нибудь приличное к зиме не подгонишь? Пальтишко кожаное на меховой подкладке или дубленочку.
– Фирма сейчас дорогая.
– А когда она дешевая-то была? Да плевать мне на цену, лишь бы надеть не стыдно. Похлопочешь, а?
– Похлопочу. Копи деньги, рыбка.
В половине шестого Марина вышлп из такси у цветочного рынка и углубилась в его ряды. Господи, каких цветов тут только не продавали! Со всех сторон неслись призывы: берите, купите, возьмите у меня…
Марина не торопилась. Она искала розы, но не мертвые, обработанные консервантами и привезенные невесть откуда, а дышащие жизнью, свежие и благоухающие из городских и пригородных садов. Наконец увидела такие. Они стояли в обыкновенном цинковом ведре, тем не менее смотрелись прекрасно. А поставь их в вазу, будет вообще загляденье.
После покупки роз от аванса остался червонец. Однако чудо-букет стоил потраченных на него денег.
