скачать книгу бесплатно
– Стопроцентно сказать нельзя, но я ничего характерного не заметила. К тому же шорты и нижнее белье так или иначе в целости.
– Хорошо, – Джейкоб кивнул. – Спасибо, Энни.
Получалось, что пока их незнакомка таковой и оставалась.
* * *
Вернувшись в отдел, Митчелл сразу устремился к картотечному шкафу. Содержимое его не интересовало: почти все папки архива были доступны в цифровом виде. Шкаф имел более важное предназначение – он был пьедесталом для кофеварки. Последняя – до смешного дорогая модель, купленная год назад капитаном Бейли, – была в отделе по-настоящему сакральным объектом, превосходя важностью, пожалуй, любого из детективов.
Митчелл сварил крепкого черного кофе, налил по двум кружкам и одну протянул Джейкобу, яростно клацающему по клавиатуре, после чего с чистой совестью присел на краешек стола напарника. Всего в помещении находилось четыре стола, так как в полицейском отделе Гленмор-Парка значились четыре детектива и один капитан. Когда-то был еще и лейтенант, но из-за проблем с бюджетом шеф решил, что можно обойтись и без него – решение, все еще вызывающее шквал критики.
– Как закончишь с отчетом, скинь мне: я его в систему заряжу, – сказал Митчелл.
Джейкоб послал ему взгляд, исполненный благодарности: с программой внутренней отчетности он состоял в сложной гамме чувств: от мольбы до проклятий. Митчеллу это напоминало родную мать, регулярно звонившую с жалобами из серии: «Что-то у меня интернет не играет песню на рабочем столе. Самая моя любимая. Щелкаю, щелкаю, а она не заводится», или: «Написала электронное письмо, а компьютер его раз – и проглотил, теперь не могу найти свои фотографии».
Митчелл подошел к одной из белых досок. Всего их было две: для мозговых штурмов и сбора сведений по крупным делам. Сейчас обе были покрыты каракулями, в основном на утиную тему. Детектив стер все это, не пощадив ни единой утки, и написал: «Убийство Джейн Доу[4 - Джейн Доу – термин, применяемый криминалистами в Великобритании и США в случае, если неопознанное тело является женским (для мужских тел это Джон Доу).]/Баттермир-парк». А потом направился в кабинет капитана, чтобы узнать, у себя ли он, и если да, то сообщить ему последние новости.
Кабинет Фреда Бейли примыкал к самому отделу, отделяясь лишь хлипкой деревянной дверью, грозящей обрушиться при очередном хлопке в порыве капитанского раздражения. Митчелл несколько раз вежливо постучал и, не дождавшись ответа, вернулся на свое рабочее место. Доклад начальству можно сделать и позже.
У себя на компьютере он зашел в НАМУС – сайт Национальной системы розыска пропавших и неопознанных лиц. Реестр пропавших в Массачусетсе женщин выдал за истекший год пятерых. Одна сорока шести, вторая восьмидесяти девяти лет. Их Митчелл проигнорировал и занялся остальными. Из трех оставшихся одна была афроамериканкой – тоже пришлось отминусовать. Оставалось всего двое. Их описания не совсем совпадали с найденной девушкой, но Митчеллу доводилось видеть и такие, что в итоге значительно расходились с исходным портретом. Лучше было проверить все самому.
Он поднял трубку, но замешкался и спустя секунду положил; достал мобильник и набрал Полин. Звонок предсказуемо остался без ответа. Во время работы трубку она почти никогда не брала; оставалось лишь надеяться, что перезвонит сама. Последнее время они редко виделись и еще реже проводили время вместе: она ходила на вечерние занятия и работала днем, он пропадал на службе целыми сутками. Между тем по общению с ней Митчелл скучал. И чем больше он над этим думал, тем отчетливее понимал, насколько счастливыми для него являются те минуты, которые им удается урывками проводить вместе. Надо бы разбиться в лепешку, но найти дополнительное время для встреч или хотя бы для разговоров с ней…
Спустя секунду булькнул мобильник, и на экране предсказуемо высветилось: «Сейчас говорить не могу извн». Свои эсэмэски Полин в основном не сокращала; исключение составляли только «извини» и «спокойной ночи», эти неизменные «извн» и «спкйнчи». Митчелл со вздохом сунул мобильник обратно в карман, после чего снял трубку служебного телефона и набрал номер, связанный с первой пропавшей девушкой.
На звонок ответил женский голос:
– Алло?
– Здравствуйте, – сказал Митчелл. – Я детектив Лонни из полиции Гленмор-Парка. Это миссис Броуди?
– Да, а что?
– Миссис Броуди, я звоню по поводу вашей дочери Патрисии.
– Вот как? – нервно удивилась женщина. – Что с ней стряслось?
– Два месяца назад вы заявили об ее исчезновении…
– А, ну да.
– Так вот, у нас здесь, с учетом определенных событий, вероятно, появились некоторые подвижки…
– Моя дочь вернулась через двое суток после того, как пропала, – сказала женщина.
– Гм. – Митчелл затарабанил пальцами по столу. – Что ж вы нам ничего не сообщили?
– Да как-то не подумала…
– Понимаю. А когда вы в последний раз видели вашу дочь?
– Пятнадцать минут назад. Опять поперлась к своему хахалю.
– М-м-м… Ну ладно, миссис Броуди. Благодарю. В следующий раз, пожалуйста…
– Хахаль тот же, с которым она сбегала в прошлый раз.
– Ах, вот оно что… Ясно. В следующий раз уж, пожалуйста, дайте нам знать, если…
– Чую, добром у них не кончится.
– До свидания, миссис Броуди. Спасибо. – И Митчелл повесил трубку.
Он набрал второй номер. На звонок ответил грубый, нетерпеливый голос:
– Боб Верн.
– Здравствуйте, мистер Верн. Это детектив Лонни, из полицейского управления Гленмор-Парка. Насколько я понимаю, у вас три месяца назад пропала дочь?
Пауза в пару секунд.
– Говорите, ну?
– У нас тут произошли некоторые подвижки в деле, и мы хотели бы проверить, соотносятся ли они с вашей дочерью.
– Какие подвижки? – Голос стал мягче, с просительными нотками. – Вам известно, где она?
– Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов.
– Задавайте.
– Ее рост, по протоколу, составляет…
– Метр семьдесят с небольшим. Волосы рыжеватые, глаза зеленые. У правого колена шрам, сзади. Вы не знаете, где она сейчас?
Энни про шрам не упоминала, а у неизвестной волосы были темно-рыжие, никак не рыжеватые. И все же Митчелл не удержался от вопроса:
– У нее когда-нибудь оперировался корневой канал зуба?
– Нет.
– Может быть, вы не помните, поскольку дело было еще в детстве? Я…
– Да что вы мне говорите! Я дантист. Я лично провожу своим детям все стоматологические процедуры.
– Да-да, понимаю.
– То есть новые подвижки больше не актуальны?
– Мне очень жаль.
– Н-да… Пора было привыкнуть. – Мужчина горько вздохнул. – Не надо бы уже замирать от надежды при ваших звонках. А я вот все себя тешу…
– Увы, мистер Верн. Извините.
На том конце дали отбой.
– По пропавшим тупик, – объявил Митчелл Джейкобу.
– Что поделать, – развел тот руками. – Придется плясать от ключей машины.
– Хорошо, – сказал Митчелл. – Если б она жила рядом с парком, то не взяла бы их с собой. Значит, припарковала машину где-то поблизости.
Джейкоб кивнул.
– Похоже на то. Ну, а поскольку при ней не было ключей от квартиры и другой необходимой мелочовки, то она, скорее всего, оставила все свои вещи в машине и вышла пробежаться налегке.
– Ну-ка, давай посмотрим… – Митчелл открыл у себя в браузере карту города. – Вот Баттермир-парк. Если она припарковалась на южной стороне, возле Вэлли-Виста-роуд, то машину должна была поставить на одной из этих стоянок. – Он указал на две парковки на карте. – Других парковочных мест на Виста-роуд нет.
– Допустим. – Джейкоб посмотрел Митчеллу через плечо. – Только если б она припарковалась к востоку от парка, бежать бы ей пришлось по дрянной местности – кочки да колючки, – так что давай пока предположим, что ее машины там нет. Зато она могла припарковаться где угодно на Файрстоун-драйв. Улица тихая, паркуйся где угодно.
– Если она так сделала, а ее машина осталась там на неделю с лишним, ее могли отбуксировать.
– Логично, – одобрил Джейкоб. – Давай с этого и начнем.
Он встал и надел шляпу.
– Ты куда? – не понял Митчелл.
– К транспортникам.
– Транспортный отдел, между прочим, в нашем здании, – напомнил Митчелл. – Шляпа тебе зачем?
Джейкоб обиженно выпрямился.
– Это моя шляпа. Она для меня как часть мундира. Ты вот, скажем, в транспортный без штанов заходишь?
– Иногда. Когда хочу серьезного отношения.
– Ну вот видишь… Так что держи свои штаны при себе, а я сейчас вернусь. Отчет уже у меня в компьютере, приду – скину.
В транспортном отделе одиноко сидел сержант Уоллес, знакомец Джейкоба с незапамятных времен. Они год в год поступили в полицию и вместе же учились в полицейской академии.
Но, несмотря на то что они были на короткой ноге, Джейкоб считал Уоллеса одним из самых бестолковых во всем участке. Свою бестолковость он проявлял еще в академии, постоянно пребывая в шаге от отчисления, – и продолжал демонстрировать по ходу службы, уже став копом. Во время учебы вся их комната дружно недолюбливала Уоллеса за храп по ночам – долгий, с изменчивым жужжанием, он восходил руладами, а затем опадал в басовый регистр, где на секунду замирал. Бывало, что и пресекался посередке. Любой из близлежащих чувствовал, как Уоллес напрягается, и лелеял надежду, что дыхание мучителя сейчас прервется и он наконец-то затихнет навсегда. Но проходили секунды – одна… две… три… И ненавистный жужжащий храп вновь взвивался из искривленных носовых пазух.
От этого звука было некуда деться, к нему было невозможно привыкнуть; он не давал заснуть по ночам, когда каждая секунда сна на вес золота. А по утрам, когда Уоллес просыпался, его кровать неизменно окружали ботинки, пущенные в него ночью разгневанными соседями по комнате.
Уоллес был полноватый, загорелый, среднего роста. Лысел, но, в отличие от Джейкоба, бритости головы предпочитал седую плешь. Нос у него, несмотря на храп, был довольно широк и занимал изрядную часть лица. При виде Джейкоба Уоллес заулыбался и откинулся на спинку стула.
– Ба-а, Купер! – радушно воскликнул он. – Какими судьбами в наш шалаш?
– Привет, Уоллес, – сказал Джейкоб. – Да вот, хочу вычислить одну тачку. Ее, возможно, совсем недавно отбуксировали с Файрстоун-драйв.
– Сделаем, – беспечно заверил Уоллес. – Описание или номер есть?
– Нет.
– Ну, а дата буксировки?
– Нет даже уверенности в том, что ее вообще буксировали, – сказал Джейкоб.
– Это может осложнить дело, – погрустнел Уоллес. – Сам понимаешь, за последний год с Файрстоун-драйв могли отбуксировать хренову тучу тачек. Как тут определишь, какую именно искать?
– Уж этим я буду заниматься, – успокоил Джейкоб.
– Будь у меня какое ни на есть описание, я, может, смог бы сэкономить тебе немного времени…
– Знаю, да только описания у меня нет.
– Ну хотя бы часть номерного знака… Может, свидетель видел какие-то цифры… Иногда замечают такое, что диву даешься. Ты спрашивал у местных, видели они номерные знаки машины?
– Нет, Уоллес. Никто ничего не видел.
– Вот же заковыка, а? Не было, как говорится, печали. Кто знает, сколько машин было эвакуировано за время…
– А ты возьми да посмотри.
– А, ну да, конечно. Может оказаться непросто, но я попробую. Оно бы, конечно, неплохо, если б знать хоть какие-то детали… Сэкономило бы время. Но давай глянем – может, что-то и разглядим. – Уоллес развернулся к компьютеру. – Как там Мелисса?
– Марисса, – поправил Джейкоб. – Да ничего. Вполне себе.
– Рад слышать, рад слышать, – рассеянно пропел Уоллес, медленно печатая двумя пальцами. Дважды разведенный, он любил рассказывать всем, кому некуда было деваться, о своих перипетиях с этими разводами. – Хорошую ты сцапал… Повезло тебе.
– Спасибо. Я тоже так считаю.
– Так. Докладываю. За прошедшие полгода никаких машин с Файрстоун-драйв не эвакуировано.
– Вообще никаких?
– Вообще.
Джейкоб мог с гордостью констатировать, что попрощался с Уоллесом учтиво. В сдвинутой набекрень шляпе он вернулся к себе, подтащил свой стул к столу Митчелла и грузно сел. Напарник пристально смотрел на экран и даже не повернулся, чтобы взглянуть на него.
Из-за Митчелла Джейкоб всегда чувствовал себя старым. Молодому детективу было тридцать два, то есть на двадцать четыре года меньше, чем ему самому. Когда Джейкоб стал детективом, Митчелл еще постигал, что мелки предназначены для рисования, а не для того, чтобы совать их в рот. К тому же он был хорош собой, как Джейкобу неоднократно говорили жена, дочь-подросток и кое-кто из коллег. Он был высок, широкоплеч и поджаро-мускулист, а кожа носила легкий оттенок загара. В отличие от Джейкоба, у него были волосы, причем на зависть пышные и густые.
И, конечно же, у Митчелла были портретные глаза, которыми Господь одарил все семейство Лонни: нефритово-зеленые, глубокие, безупречной величины и формы. Не глаза, а очи, исполненные мудрости и печали, – глаза древней души, хорошо знакомой с греховной сутью человечества. Сам Митчелл однажды заметил, что такое не бывает просто так. А еще он подравнивал брови, придавая себе этим еще более умудренно-эпический вид. Джейкоб, может, тоже хотел бы, да не знал, как это подравнивание делается, даже если б от этого зависела жизнь его горячо любимой жены.
Поквитаться с этим парнем Джейкоб мог лишь в одном: по числу пивных пинт он уверенно перепивал его в пропорции три к одному.
